На встречу пришло три десятка человек — потомки почти всех знатных семей столицы и окрестностей; многие приехали на праздники и поневоле остались на королевские похороны, так что собрание вышло представительным. Тем лучше, рассудил Орсо, подсматривая за происходящим в цель двери кладовки кабачка, который брат Мауро выбрал для «интереснейшего общества». Ринальдо описал его точнее некуда: в соревновании на звание самого унылого и подозрительного заведения столицы этот притон намного обошёл тот, где они с Матео побывали в прошлый раз…
Брат Мауро явился не один — с ним были ещё двое, почти одинаковые на вид, молчаливые и ненавязчивые; они расположились по углам трактирной залы и замерли там. Следовало предположить, что пистолеты у них под рукой, и не по одному; Орсо поделился этим предположением с Паоло, бывший полицейский согласился и посоветовал, буде возникнет потребность войти в залу, не поднимать голову выше уровня столов. Орсо проверил, на месте ли забавный серебряный пистолет: тяжёлая холодная рукоять просилась в руку… рано, рано ещё, может, всё и обойдётся!
Матео тоже напросился участвовать; обижать его Орсо никоим образом не хотел, хотя и не был уверен в боевых качествах товарища. Поэтому его роль была одновременно сложной и не очень опасной — заранее явиться в трактир и проследить, чтобы хозяева не выкинули какой-нибудь подозрительной штуки. Основания держать их в почтительном страхе у Матео имелись в виде бумаги из управления полиции — Паоло уверил, что это будет достаточно, и оказался в целом прав; хозяева, кажется, нередко имели дело с сомнительными людьми и подозрительными историями, так что навязчивое внимание полиции очень помогло им проявить здравомыслие, а ещё больше укрепили в этом решении пятьдесят анов, выданных в качестве возмещения за возможную порчу имущества.
Трое полицейских дежурили снаружи, за забором, ещё трое после того, как члены «преинтереснейшего общества» собрались внутри, неслышно просочились во двор и притаились там. Когда ожидается стрельба, надо иметь преимущество в людях!
На сей раз, оглядев собравшихся за столами с выпивкой, брат Мауро начала без предисловий:
— Братья! Страна понесла тяжёлую утрату; Его величество не зря называли самым миролюбивым монархом современности, и теперь только ленивый не размышляет, насколько доступной стала Андзола, лишённая своего главного защитника. В воздухе носится запах горящих фитилей и ружейного сала, братья! Война на пороге, и кто из соседей-шакалов первым дерзнёт нарушить наши границы — лишь вопрос времени. Готовы ли вы?
— Готовы! — рявкнули тридцать глоток; Орсо в свою наблюдательную щель с восхищением заметил, что и Федерико не отстал от других, вот только готов он был немного к другому повороту событий. Чем дальше, тем больше воспитанник Ады восхищался молодым Масканьи: туповатым и нерешительным он казался ровно до тех пор, пока не вырабатывал план и не начинал воплощать его в жизнь. Отважный, последовательный и упорный союзник и страшный противник!
— Со дня на день Его высочество Джакомо начнёт подготовку к отражению агрессии против нас, — продолжал брат Мауро. — Наш священный долг — оказать ему в этом поддержку и помощь, убедить наших менее решительных собратьев, что время колебаний прошло: в опасности не только страна, но весь цивилизованный мир! Андзола — на острие прогресса, впереди многих по уровню развития, нельзя, чтобы всё это было разрушено ордами врагов, падких на грабёж!
Хорошо поёшь, как по нотам, мысленно одобрил Орсо. Но Ада как будто читала твою партитуру…
— Горите, братья! — воззвал брат Мауро. — Горите ясно, как светочи во тьме бессилия и трусости! Даже если не мы разожжём огонь войны, кто, как не мы, направит его на разрушение старого, отжившего, косного! Если мир стряхнёт с себя окалину прошлого и возродится, — он будет спасён! Если нет — лучше погибнуть в этом огне, чем десятками лет тихо гнить в куче навоза!
Дать бы тебе, мерзавец, вилы побольше да заставить разгребать этот навоз, который ты и твои идейные приятели навалили на мир, разозлился Орсо. Рукоять пистолета снова коснулась кожи яростным холодом: они будут гореть, будут, но не так, как мечтается этому провокатору! На мгновение Орсо словно в самом деле увидел исполинский пожар, охватывающий планету, как глобус из папье-маше: в огне съёживаются и чернеют материки и острова, пылает океан и дымные колонны устремляются к чёрным небесам, лишённым звёзд… Чтобы отогнать заманчивое и жуткое видение и вернуться к реальности, он схватился за оружие: последнее дело — в разгар важной работы предаваться визионерству, как барышня на сеансе гадания!
— Сколько же нас, братья? — взвыл Мауро. — Сколько нас пойдёт во главе святой освободительной войны?
Молодёжь вскочила, глухо брякнули сдвинутые кружки:
— Мы все здесь!
— Мы все!
— Не все! — выскочил кто-то незнакомый Орсо из-за дальнего стола. — Брата Джузеппе нет!
— И брата Лукано!
Мауро сразу погас, будто свечку задули (великий всё-таки актёр!), и сказал тихо и хрипло:
— Брат Джузеппе уже заплатил жизнью за верность нашему делу. Провокаторы попытались склонить его к сотрудничеству и, не добившись его согласия, совершили зверское убийство.
«Интереснейшее общество» вскипело, как кастрюля убежавшего молока:
— Провокаторы?!
— Кто посмел?!
— Какие провокаторы? Найти их и свернуть шею!
— Откуда ты знаешь?
— Из полицейских отчётов, — склонил голову Мауро. — Были свидетели, которые слышали их разговор. Но поймать убийцу пока не удалось… Братья! Почтим память нашего товарища!
Кружки наполнились вновь — все выпили стоя.
— А брат Лукано? С ним ничего не случилось? — продолжал тот же голос из-за дальнего стола. Орсо встревожился — не вызвал бы этот мальчишка подозрений Мауро раньше времени! Но поборник войны не придал этому значения:
— Нет, он…
— Нет? — поднялся Федерико. — А это ты откуда знаешь?
Взгляд Мауро метнулся по зале, замер на мгновение на безмолвных охранниках по углам — почуял наконец опасность! Орсо уже без раздумий сжал в руке пистолет: ждать больше нечего.
«Братья» недоумённо переглядывались, кое-кто начал подниматься со своих мест.
— Сядьте! — рыкнул Федерико. — Расскажи нам, что ты знаешь о наших братьях! Где Лукано? Где Гаэтано? Кто и почему показал тебе полицейские отчёты?
Риск был немалый — если Мауро успеет сообразить, где у расставленной сети дырка, он уйдёт, да ещё разрушит доверие к Федерико у остальных, тут больше ничего нельзя будет добиться.
Нет, не сообразил. Попробовал контратаку, но с козырей не пошёл:
— А почему ты спрашиваешь меня, достойный брат? Не лучше ли вам самим знать, что с вашими товарищами?
Две фигуры в углах сдвинулись с мест, плавно приблизились к председательскому месту, где сидел Мауро. Теперь он стоял, наклонившись вперёд и гневно сверкая глазами на «брата Карло». Нет, этого глазами не напугаешь, не на того напал!
— Потому что ты убийца брата Джузеппе, — ровно, спокойно, как на суде, произнёс Федерико. — И покушался убить ещё одного из нас — это он опознал тебя по полицейскому отчёту, которого ты не видел. Никто в полиции не показывал тебе никаких документов — ты всё выдумал. Хотите, — Федерико обернулся к остальным «братьям», — спросим свидетеля прямо сейчас?
— Свидетеля? Где он? Кто? — заволновалось «интереснейшее общество». Орсо оглянулся на Паоло: пора? Тот кивнул и взглядом показал на оружие в руке молодого человека. Орсо толкнул дверь и шагнул в залу:
— Да тут я. Приветствую всех. — Молчаливые фигуры охранников теперь уже откровенно сдвинулись к Мауро, закрыв его справа и слева, но Орсо на них особенно не глядел: за ними есть кому присмотреть, его дело — молодёжь. — Этот господин пригласил меня в кофейню, так же, как беднягу Сексто, и наедине предложил мне предать мой род, дворянскую честь и моих собратьев — вас! Его цель — сокрушить старую аристократию, чтобы на руинах разграбленной страны привести к власти новых дворян, набранных из торгашей и банкиров. Они сперва напьются нашей крови, потом присвоят себе наши привилегии и займут наше место!
Он обвёл взглядом притихших «братьев»; у многих, по лицам видно, уже закрутились в голове логичные мысли: небогатый и не очень знатный наследник против самых родовитых семей страны — это могло бы бы правдой! Вполне могло бы!
— Когда я сказал этой мрази, что в грязные игры не играю, он попытался ударить меня ножом, так же, как брата Джузеппе, но я ждал этого, поэтому уцелел. Поэтому ни меня, ни брата Лукано сегодня не позвали на собрание — мы больше не вызывали доверия у этого двуличного мерзавца. Теперь он зовёт вас на войну, где вы сгинете в первых рядах, а на ваше место, в замки и дворцы ваших отцов придут… кто? Кому он пообещал ваше достояние?!
Конечно, безобразие так говорить, нечестно и несправедливо взывать к сословной гордости и спеси этой молодёжи, и Орсо было мучительно стыдно перед ними, тем более что сам он, мелкий рантье, — тут Мауро прав! — ни в грош не ставил всю эту рыцарскую мишуру. Но ничем другим их не пробить, и, во всяком случае, влияние брата Мауро в этой среде надо уничтожить любой ценой. Ни одно его слово больше не должно вызывать у них доверия.
У Мауро наконец сдали нервы — он бросился между своими телохранителями, они закрыли его от собравшихся, выставив пистолеты — не подходи! Орсо поднял своё оружие, но направил его не на охранников — пользуясь своим ростом, он мог видеть за спинами охраны своего врага, и серебряный ствол смотрел ему в голову:
— Не торопись — пуля быстрее…
Мауро, не слушая, рванулся к двери из залы — и отпрыгнул назад, выхватывая клинок, мало полезный против трёх стволов в руках полицейских.
— Дом окружён, — громыхнул Федерико, — хватит извиваться, змеюка. Тебе даётся шанс достойно ответить за свои выходки, а не сдохнуть, как трус, от пули в затылок.
— Господин, известный как брат Мауро, вы арестованы по обвинению в убийстве и покушении на убийство на основании показаний свидетелей, — голос полицейского сержанта несколько снизил пафос момента, и весьма кстати: Мауро сразу стал похож не на пленённого трибуна, а на загнанную крысу.
Один из его телохранителей дёрнулся, вскидывая руку, — и рухнул с дырой во лбу: Паоло не покинул свой пост за дверью, а стрелять оттуда было куда как удобно…
Полицейские скрутили Мауро и второго охранника и без всякого пиетета поволокли их наружу. Орсо пожал руку Федерико и вышел следом — его беспокоило, где сейчас Матео. Появляться во время всей сцены он и не должен был, но мало ли что могло произойти за стенами трактира!
Матео явился сам, да не один, а с добычей: во дворе на снегу корчился крепко связанный оборванец.
— Как-то он мне не понравился, — объяснил Матео. — Шмыгал туда-сюда под окнами, а потом, когда вы там начали палить, попытался сбежать. Скользкий тип…
Орсо в изумлении смотрел на тихого приятеля:
— Как же ты его взял?
— Как в дворовой драке: подставил ножку, потом за шиворот — и носом в снег. Меня так всё детство валяли, мне тоже захотелось, — Матео улыбался дрожащими губами, и Орсо подумалось, что и с этого собрания, как в прошлый раз, у них одна дорога — к Аде на тёплую кухню. Если только это в самом деле конец истории «интереснейшего общества»…
Орсо ждал каких-то катастрофических событий, которые, казалось, должны были посыпаться теперь одно за одним. Смерть короля, угроза войны, могучая агитация «брата» и его сообщников (а что он не один, догадаться нетрудно) — всё, казалось, говорило, что страна должна немедленно и грозно измениться. Однако шли дни, а гроза не гремела. Ада почти не получала почты — это, правда, было весьма непривычно! — и вроде бы совсем не тревожилась, но однажды утром Орсо нашёл на кухонном столе рядом с тарелкой пирожков короткую записку: «Будь готов — можем уехать в любую минуту». Сразу после завтрака юноша поднялся к себе и уложил саквояж с самыми нужными вещами, не забыв положить сверху шпагу и диковинный пистолет. Разглядывая опустевшую комнату, он вдруг с изумлением понял, что к числу самых нужных вещей как-то машинально отнёс компас, секстант и линованную тетрадь для астрономических и погодных наблюдений. Может, он и зря вообразил себя географом, но почему-то без этих вещей в поездке он чувствовал бы себя неуютно… Поразмыслив над этим ещё немного, Орсо вдруг сообразил, что по неведомым причинам представляет себе возможную поездку как путь в дикие, ненаселённые земли, вдали от городов и дорог, в глухомань, где редко встретишь человека. Глупости! Ада не потащится ни в какие дебри, когда на носу война.
За следующую неделю Ада дважды ездила к полковнику Тоцци. Орсо узнал это без труда, нежданно встретив на улице Джулию. Разговора толком не вышло — стоять на морозе, задерживая девушку, было неприлично, к тому же сопровождавший её хмурый слуга, а скорее охранник из дома Тоцци не располагал к душевной беседе. Но эту встречу Орсо вспоминал с тёплым чувством. Ещё раз увидеть Джулию там, где никто не помешает, не надо будет никуда спешить и ни на кого оглядываться… ведь она не отказала, когда он позвал её на бал! Вряд ли это просто из вежливости… Что говорить, Джулия — замечательная девушка, и если он её хотя бы не противен, это ещё одни источник радости в его жизни, и вообще радостью отнюдь не обделённой.
Зима, вдоволь поморозив город и завалив его снегом, решила уйти на покой. Всё чаще среди туч вдруг распахивались отчаянно голубые окошки неба, солнце грело уже заметно и карнизы к вечеру обрастали сосульками, постепенно улетали на юг синицы, а просохшие и нагретые скаты крыш, обращённые к солнцу, украшали лениво развалившиеся коты. Вечерами, однако, бывало ещё холодно, вода на улицах застывала катком, а задувавший с юга ветер нёс запахи снега. В такой вечер было особенно приятно сидеть на тёплой хорошо протопленной кухне с кружкой горячего компота в руках и разговаривать о том о сём с Адой, если у неё было время, а то листать книгу или газету или писать письмо, благо теперь было кому писать. Орсо жалел, что не мог написать Зандару — где он теперь прячется, поди пойми…
Сегодня Ады опять не было дома. Тревожиться об этом Орсо не привык, хотя временами и царапала мысль, что лучше бы ему хоть иногда узнавать, где она и когда намеревается вернуться… Торопливый стук отвлёк его от приключений брига «Надежда Мира» в приполярных водах Узкого моря. Уже поднимаясь на ноги, он понял, что стучали не в дверь, а в окно кухни. Осторожно отодвинув штору, он увидел в квадрате жёлтого света, падавшего из окна, миниатюрную женскую фигурку, закутанную в плащ. Худая белая рука снова протянулась из широкого рукава шубы и осторожно постучала в раму. Орсо открыл форточку:
— Кто здесь?
Стучавшая подняла лицо, и Орсо узнал Розу Каленти. Удивление было так велико, что он не сразу прислушался к тому, что она объясняла — тихо и торопливо:
— Ада велела вам выезжать немедленно! Возьмите из конюшни Сову, скачите к мосту Рабелли и ждите на этой стороне — дальше сами всё узнаете.
— Хорошо! Но… почему вы…
— Потому что я ваша кузина, что бы вы ни думали о нас, — чуть улыбнулась девушка. — Езжайте осторожно, берегитесь всех. Я желаю вам удачи, храни вас Творец, и… не забывайте нас — меня и Матео!
Она отступила от окна и тут же пропала в темноте. Орсо машинально погасил лампу, смахнул с блюда пирожки в мешок для хлеба, прыжками помчался к себе наверх, торопливо оделся, схватил приготовленный саквояж, прицепил шпагу, сунул в карман пистолет и, не оглядываясь, сбежал назад, к чёрному ходу.
Ринальдо, на удивление, будто ждал, что господин может в любой момент свалиться как снег на голову и потребовать седлать кобылу. Мальчишка быстро, но без суеты занялся Совой, а Орсо принялся седлать Пороха. Он ни на мгновение не усомнился в словах Розы, не заподозрил ловушку: чтобы подстроить её именно так, надо очень, очень много знать о доме Ады и о ней самой. Нет, поверил он сразу. А вот тревога начала просыпаться только сейчас. Впрочем, он всегда было медлителен на чувства… Заметив, что руки начали дрожать, Орсо пристыдил сам себя: «Ты же этого ждал! Знал, что однажды так будет, и даже считал, что готов! Чего теперь трястись — у тебя есть задание, вот и делай что положено, а нервы подождут». Конюх вывел Сову из денника:
— Попону дать тёплую? Морозно будет…
— Давай, — согласился Орсо, поднял саквояж и задумался: как его на лошади-то везти? Вот дурак! Но Ринальдо разрешил его сомнения: из угла конюшни он выволок просторные парные сумки, перекинул через спину удивлённого таким обращением Пороха, пристегнул ремни тороков:
— Прямо сюда его пихайте, потом переложите как надо.
В другую сумку Орсо бросил пирожки (как на пикник собрался, честное слово!), вскочил в седло, взял повод Совы. Конюх на миг прижался лицом к пегому носу кобылы:
— Прощай, мушка, больше-то не свидимся… — махнул рукой Орсо и, торопливо отвернувшись, пошёл в конюшню.
— До свидания, — запоздало сказал Орсо его спине и пришпорил жеребца.
С первых шагов по городу Орсо понял, что творится нечто непонятное и совершенно неправильное. Окна в домах горели лишь кое-где, город лежал во тьме, как вымерший, не видно было ни одного человека. Только проехав всю улицу и свернув на перекрёстке, он заметил вдалеке чёрные на белом снегу фигуры, шагающие вдоль забора. Высокие шапки, оттопыренные манжеты, штыки над плечом — да это же солдаты! Патруль на улицах в мирное время. Скорее с испугу, чем обдуманно, Орсо заставил Пороха шагнуть назад, скрыться в улице, из которой они только что выехали. Патруль, к счастью, до них не дошёл — свернул на дальнем перекрёстке. Ну и ну, чудные дела творятся нынче в столице! «Берегитесь всех» — очень разумный совет дала Розетта, если вдуматься…
Теперь Орсо ехал шагом, осторожно заглядывая за каждый поворот. Ещё дважды попались патрули, один какой-то усиленный — не двое, а пятеро солдат во главе с офицером. Пропустив их, юноша двинул было коня к выезду на набережную, но вовремя сообразил, что там, на большом открытом пространстве, спрятаться будет некуда. А как добраться до моста окольными путями, он точно не знал — в этой части города ему мало что было знакомо. Придётся положиться на удачу и пробираться задворками, авось повезёт!
Задворки оказались не менее полезны, чем боковые улочки. Преодолев сильно заметённый снегом внутренний дворик какого-то заброшенного особняка, Орсо увидел с тыла, со стороны сада, другой дом, совсем не заброшенный, наоборот — дорожки вокруг были тщательно расчищены, деревья подпилены, медь дверных ручек блестела свежей полировкой. И в этом доме творилось что-то нехорошее. У заднего крыльца стояла большая тёмная карета с наглухо задёрнутыми окнами, во всём первом этаже особняка горели лампы, шторы были раздёрнуты, и туда-сюда ходили по дому люди, некоторые — со штыками, один — даже с саблей наголо, а некоторые — кое-как одетые, суетливые, испуганные… Кого-то вывели на крыльцо и без особой ласки втолкнули в зловещую карету. Свистнул кнут, карета взяла с места, и у крыльца остались две женщины — молодая и пожилая, едва одетые, в небрежно наброшенных шалях. Молодая девушка, стоя на снегу в шёлковых ночных туфельках, обнимала за плечи пожилую, заботливо укутывая её плечи и пытаясь увести в дом. А та стояла как громом поражённая, не двигаясь, ничего вокруг не видя и не слыша, сжимая в закоченевших пальцах конец нежного кружевного платка. Тогда и молодая оставила свои попытки и застыла, дрожа и не утирая бегущих слёз.
Орсо бесшумно спрыгнул с коня, взял его за повод и медленно повёл, прячась в тенях сада, подальше от крыльца и от двух замерших, как статуи, женщин. Герб с двумя рыбами, многажды повторённый на кованой ограде, был ему знаком: семейство Писци считалось весьма влиятельным, уже сотню лет исправно поставляя стране способных и энергичных генералов всех родов войск. Кажется, и в нынешнем поколении есть какой-то известный вояка Писци…
Но что же происходит? Кто, по какому праву врывается ночью в дом знатнейшего семейства столицы, кого эти неведомые люди увезли в своей жуткой карете? Понятно теперь, почему так вымер город, но что стряслось? Может, это и есть та катастрофа, которой он так ждал и которая забыла прогреметь громами, предупреждая тех, кто способен понять предупреждения…
Мост Рабелли показался внезапно — пробравшись вдоль стен старого кремля и обогнув пустой и мёртвый рынок, Орсо выехал к нему через какие-то склады и сараи. Ждать на этой стороне — так сказала Роза. А сколько ждать? И кого?
Он потёр занемевшие от холода пальцы, поправил на Сове тёплую попону, скормил обоим коням по кусочку засахаренного абрикоса, прихваченного в карман на всякий случай. И тут увидел, что, пока он крутил головой, картина изменилась: у крайнего пилона моста, где ещё мгновение назад не было ничего кроме подтаявшего сугроба, бесшумно выросла человеческая фигура в широкой шляпе и бесформенном плаще, способном скрыть не то что пистолет — полевую мортиру, а дальше, в тени моста, был ещё кто-то, высоченный и очень осторожный. Орсо потянулся за своим оружием, но фигура шагнула в сторону, ныряя в тень крепостной стены, и знакомый голос тихо и отчётливо сказал:
— Мой дорогой воспитанник! Ничего не забыли… я надеюсь?
Орсо едва не понёсся к Аде вприпрыжку — оказывается, беспокойство за неё глодало почище страха патрулей! Рослый сопровождающий Ады шагнул к Пороху, протянул Орсо руку:
— Слезай, разомнись, а то замёрзнешь.
— Зандар! — громко выдохнул Орсо, и на мгновение ему стало тепло в морозную ночь.
Ада уже деловито перекладывала в седельные сумки Совы какие-то припасы, принесённые в пузатой корзине. Из вопросов Орсо, посыпавшихся лавиной, она ответила лишь на один — по её мнению, очевидно главный:
— Мой августейший брат приказал арестовать всех явных и предполагаемых сторонников мирной политики прежнего короля. На границе с Айсизи убит генерал Писци, командующий пограничной стражей Андзолы. Джакомо готов начать войну.