ЧЕТЫРЕ С ПОЛОВИНОЙ МЕСЯЦА НАЗАД (СЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ)
Туалетная комната пуста. Мина стоит у зеркал, роясь в косметичке.
Меня переполняют эмоции.
А она даже не смотрит на меня. Просто начинает мазать блеском губы, будто мы только для этого и пришли сюда.
— Какого черта ты творишь? — вопрошаю я.
— Подкрашиваю губы, — отвечает она. — Не слишком темный для меня, как считаешь?
— Мина!
Она вздрагивает. Тюбик выпадает из ее рук на коричневый кафельный пол. Она находит в зеркале мои глаза, а после отводит взгляд.
— Что ты творишь? — спрашиваю снова.
— Ничего, — бормочет она.
— Ничего? Ты пытаешься свести меня с Тревом.
— И что такого? — вопрос быстрый и оборонительный, словно я оскорбила ее брата. — Трев милый, и хороший, и честный. Он будет отличным бойфрендом.
— Он — Трев, — говорю я, как будто это все объяснит.
— Он любит тебя, сама же знаешь.
Конечно я знаю. И потому-то все, что она делает, кажется таким неправильным. Она не настолько глупа — но именно настолько сообразительна. Если я буду с Тревом, то стану неприкосновенной, и это убережет ее от пересечения любых границ. Это единственное, что остановит ее. Остановит нас.
Мне хочется накричать на нее. Хочется попросить у Трева прощения, потому что между нами могло бы что-то быть, не уничтожь меня Мина для других людей. Хочется сбежать отсюда, хлопнув дверью с такой силой, чтобы пошли трещины.
Хочется прижать ее к раковине и попробовать на вкус ее ключицы.
— Зачем ты так поступаешь? — Делаю к ней шаг, а она отступает назад, но я иду вперед, пока ее лопатки не упираются в зеркало. То, что я выше Мины, становится моим преимуществом. Я пересекла ее личное пространство и не собираюсь отступать. Никогда прежде не была такой напористой. Инициатива всегда исходила от парней, но сейчас все меняется. Я изменилась. Теперь я могу что угодно. Я могу стать кем угодно.
Я могу провести тыльной стороной пальчика по нежной коже ее шеи, заставляя издать звук, от которого начнет тянуть низ живота.
Что я и делаю.
— Софи. — Это предупреждение, на издыхании. — Я просто… хочу, чтобы все вернулось на свои места.
— Не выйдет, — шепчу я.
Она облизывает губы.
— Нам нельзя.
— Можно.
— Но Трев… — Она затихает. — Моя мама. Все. Не получится. Ты и я — это неправильно. Ты и Трев — правильно. Естественно. Все этого ждут. Я пытаюсь помочь.
— Ты пытаешься спрятаться.
— Я так хочу.
— А я говорю, что это не обязательно.
Она вырывается из моей ловушки.
— Обязательно! — выпаливает она. — Что, считаешь, все будет прекрасно, если я признаюсь маме, что я лесбиянка? Да она соберет толпу священников и начнет молиться. Как думаешь, что почувствует Трев, когда поймет, что девушка, которую он любит, спуталась с его младшей сестренкой? А в школе — помнишь, что случилось с Холли Джейкобс? Хочешь на своей машине ЛЕСБА огромными буквами? Потому что именно это нас и ждет, Соф. Прятаться — безопасно. Выбрать Трева — безопасно.
Слезы наполняют мои глаза, катятся по щекам. Что бы я ни сказала, ее не переубедить. Мы не живем в большом городе. Семья Мины не из тех, что принимают подобное со спокойствием. Она права, ее мать позовет священника. А Трев… что бы ни случилось, больно всегда будет Треву.
Ее не переубедить. За годы своей любви я ее изучила. Ненавижу, что она загнала себя в ловушку и тянет меня за собой.
— Трев тебя любит, — произносит она в пугающей тишине, что повисла между нами. — Он тебе подходит.
— И я люблю Трева, — говорю я. — Настолько, что не могу так с ним поступить. Не могу использовать его как ширму лишь потому, что это безопасно, или из-за твоего желания.
— Будь умнее, Софи, — в ее голосе больше угрозы, нежели мольбы. Раньше такого не было. — Выбери его.
Я отхожу от нее — это почти легко, будто мною кто-то управляет, — но оборачиваюсь, едва дойдя до выхода. Она стоит у зеркала, наблюдая за мной в отражении, и я ловлю ее взгляд.
— Я выберу тебя. Неважно, насколько это трудно. Неважно, что скажут люди. Всякий раз я выберу тебя. Пора и тебе сделать этот выбор.
Закрывая за собой дверь, я слышу, как она плачет.