ГОД НАЗАД (ШЕСТНАДЦАТЬ ЛЕТ)
— Знаете, весь смысл плавания под парусом — это парус, — заявляет Трев.
Мина смеется, и по мне через кожу проходит вибрация. Мы лежим на палубе «Светлой Печали», голова Мины покоится на моем животе, Трев у штурвала. Они оба читают. У Трева какой-то детектив в мягкой обложке, он засовывает его в карман, когда приходится вставать и поправлять паруса. Мина погружена в ту же книгу о Уотергейтском скандале, которую читает всю неделю. Время от времени она выписывает заметки в блокнот, подпирая его коленками.
Мне же просто приятно лежать здесь и слушать, как они переговариваются, их привычные добродушные препирательства действуют как никогда успокаивающе. Мы размеренно покачиваемся на спокойной воде, Трев слишком поглощен разгадкой в книге, чтобы выискивать малейший намек на ветер.
— То-то я и гляжу, как ты тянешь за веревки, чтобы уплыть отсюда, — саркастично замечает Мина.
— Они называются снасти, Мина. А я на самой интересной части. — Трев приподнимает свою книгу.
Она искоса смотрит на название.
— Я ее на прошлой неделе закончила. Хочешь, скажу, кто убийца?
— Не мешай ему, — вступаюсь я.
— Вот, Соф на моей стороне. Двое против одной.
Мина закатывает глаза и переворачивает страницу.
В конце концов я засыпаю, убаюканная солнцем и покачиваниями лодки — и таблетками, принятыми с утра перед поездкой.
Когда я просыпаюсь, солнце уже садится, а Мина сидит рядом с Тревом. Мгновение я наблюдаю за их склоненными темноволосыми головами, свешенными ногами по ту сторону борта лодки. И, полусонная и в тумане, улавливаю конец предложения Трева:
— …беспокоишься за нее?
— Все эти дебильные таблетки, которые она принимает.
Я замираю. Они говорят обо мне.
— Они нужны ей. Она мучается от болей.
— Знаю, но в последнее время… Забей, у меня паранойя.
— Эй, нет. — Трев обнимает ее и прижимает к себе. Она кладет голову ему на плечо.
— Я понимаю. Ты волнуешься за нее. Как и все мы.
— Ты волнуешься за нее, — уточняет она. В ее голосе недовольство, но еще и покорность.
Долгое молчание. Трев отклоняется от нее, и они смотрят друга на друга.
— Это… проблема? — спрашивает он.
Мое сердце пускается вскачь. Я должна бы покашлять, окликнуть их по имени, чтобы дать знать, что я проснулась. Это было бы правильно.
Но ничего из этого я не делаю, лишь самым ужасным образом подслушиваю двух человек, которых люблю сильнее всех в этом мире. Жду, что она ответит. Часть меня не может не надеяться, что настал тот момент — когда она наконец расскажет ему, когда он наконец осознает правду.
— Конечно же нет, — говорит Мина, и слова слетают настолько легко, словно и не было всех тех лет отрицания, и множества лжи, и парней, что касались наших тел, но не имели ни единого шанса заполучить наши сердца.
— Ты уверена? — спрашивает Трев. — Она твоя лучшая подруга. Если для тебя это странно…
— Ой, да без разницы, — отмахивается Мина. — У тебя никогда не выходило это скрывать. Поэтому ты такой отстойный игрок в покер. Все знают. Даже…
— Софи, — говорит Трев. Заметив меня краем глаза, он оборачивается через плечо. — Ты проснулась.
Мой взгляд блуждает по поверхности воды, смотрю куда угодно кроме них, но щеки пылают. Я до сих пор не особо понимаю, что такого вдохновляет в них такую потребность во мне, их любовь. Я не честная и надежная, как Трев, и не яркая, как Мина. Я — просто я, с землей под ногтями, тягой к наркотикам и проявлениям любви. Но все же как-то я умудрилась связать нас плотным узлом и теперь не знаю, как мы сможем из него выпутаться.
— Нам пора возвращаться. — Трев вскакивает и тянет снасти, Мина же остается на своем месте.
Я чувствую, как она наблюдает за мной.
Но когда перевожу на нее взгляд, она отворачивается к докам, подавляя все мои сигналы.
Трусихи, какие же мы обе трусихи.