ДЕВЯТЬ С ПОЛОВИНОЙ МЕСЯЦЕВ НАЗАД (СЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ)
— Гребаная садистка, — ворчу я Мейси.
Три дня назад родители сослали меня в Орегон, чтобы Мейси «вернула меня на путь истинный», как метко выразился папуля. Три дня я не принимала ни таблетки. Синдром отмены — скверная штука, словно мое тело один гигантский, пульсирующий ушиб, а под вспотевшей кожей ползают пауки, но боль — боль ничуть не притупленная и постоянная, ее слишком много, не вынести. С таблетками я могу двигаться, без них — спину прошибает адская боль и ноги едва не отказывают. Каждое движение, каждый поворот в постели отдаются в позвоночнике, я затаиваю дыхание, слезы текут по щекам. Впервые после аварии боль мучительна, сказывается отказ от лекарств. Я уже не встаю с кровати. Это слишком.
Все Мейси виновата. Дай она мне эти гребаные таблетки, я была бы в порядке. Могла бы шевелиться. Не мучилась бы. Все было бы хорошо.
Просто хочу, чтобы все вернулось в норму. А Мейси не позволяет мне.
Я много времени просто смотрю на желтые стены ее гостевой спальни с кружевными занавесками и винтажными постерами с мотивами путешествий. Аж тошнит. Я ненавижу в доме Мейси абсолютно все. Хочу домой.
Хочу свои таблетки. Мысль о них снедает меня, заполняет разум, вытесняя все остальное, вынуждая сфокусироваться на единственном, что осталось в моей жизни. Мина убила бы меня за такое сравнение с собой, но мне без разницы, потому что, кажется, я уже и ее начинаю ненавидеть.
— Я тебе помогаю. — Мейси отрывает взгляд от журнала. Она сидит в бирюзовом кресле в противоположном конце комнаты, уложив ноги на такого же цвета табурет.
— Мне больно, я в агонии!
— Я в курсе. — Она перелистывает страницу. — Именно поэтому завтра придет доктор. Лучший по купированию боли в Портленде. Подберем тебе ненаркотические лекарства. И у Пита есть друг иглотерапевт, мы с ним договорились, он тоже скоро придет посмотреть тебя.
От этой идеи мой желудок не в восторге.
— Хочешь меня иголками обтыкать? Совсем чокнулась?
— Акупунктура — это терапия.
— Я не согласна! — заявляю ей. — Можно мне вернуться домой? Это все глупости. Врачи сами мне прописали таблетки. Думаешь, ты знаешь лучше них?
— Возможно, нет, — признает Мейси. — Я даже колледж не закончила. Но сейчас я отвечаю за тебя, так что буду делать все возможное. Ты наркозависимая. Ты загубила себя. Но теперь исцеляешься.
— Я уже говорила, что у меня нет проблем с наркотиками. Я просто страдаю от болей. Так обычно происходит, когда тебя сбивают внедорожником, а кости после этого удерживаются металлом и винтами.
— Бла, бла, бла, — отмахивается Мейси и откладывает журнал. — Уже слышала. Кто-то может утолять боль лекарствами, кто-то нет. Но учитывая медикаменты, которые нашли в твоей комнате, точно могу сказать, что до передозировки тебе не хватило парочки неудачных дней. Думаешь, я отпущу тебя? Чтобы ты провела нас с мамой через подобное? Нет, не думаю, только не снова.
— Когда прекратишь со своими дерьмовыми оправданиями и признаешь свою проблему, тогда мы можем поговорить. Чем раньше признаешь, малыш, тем скорее мы доберемся до корня всего. Можешь даже начать говорить, почему бы и нет, — все равно никуда не уйдешь, пока я не буду уверена, что для себя ты безопасна.
— Я в порядке. — Вытираю со лба пот, проглатываю подступающую тошноту, которая появилась вчера. Боже, как же хреново.
Мейси встает и пихает мне в руку мусорное ведро.
— Если затошнит, то лучше сюда.
Ее лицо смягчается, рябь в маске плохого полицейского, которую ей так нравится носить. Она берет меня за руку и держит достаточно крепко, что у меня не получается ее вырвать обратно.
— Я не сдамся, Софи. Как бы ты ни поступала, что бы ты ни говорила, я рядом. Я не потеряю тебя. Только не так. Ты очистишься. Даже если в конце концов станешь меня ненавидеть.
— Ну офигеть как мне повезло.