ЧЕТЫРЕ МЕСЯЦА НАЗАД (СЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ)
Детектив Джеймс высокий, почти два метра ростом, с темными зализанными волосами и в поношенной клетчатой рубашке. Он сидит на мамином диване, и кофейная чашечка в его руках кажется совсем крошечной.
Мама кладет руку мне на плечо.
— Софи, это детектив Джеймс. Он хочет задать тебе несколько вопросов.
Я на них отвечу. Он — безопасен. Он полицейский. Если я просто буду говорить правду, все будет в порядке. Он найдет ее убийцу.
Приходится повторить эти слова в голове несколько раз, прежде чем мне хватает духу переступить порог комнаты.
— Здравствуйте, — говорю я. — Мне лучше сесть? — спрашиваю.
— Здравствуй, Софи. — Он быстро встает, чтобы пожать мне руку, и коротко кивает. У него мрачное лицо, словно он видел многое в своей жизни.
Я присаживаюсь на папино кресло, стоящее напротив дивана, и подворачиваю под себя здоровую ногу. Вытягиваю вперед больную и сгибаю бандаж на колене, только благодаря которому могу сейчас ходить. Мама до сих пор торчит в дверном проеме, сложив руки и глядя на детектива. Мне слышно, что папа ходит по кухне, довольно близко, чтобы услышать разговор.
Детектив Джеймс достает блокнот.
— Софи, ты можешь сказать, кто напал на вас с Миной?
— Нет. Он был в маске.
— Ты видела его прежде?
Я хмурюсь. Он глухой?
— Я не знаю. На нем была лыжная маска.
— Но это был мужчина?
— Да. Он высокий. Выше ста восьмидесяти. И это правда все, что я могу вам сказать о нем. На нем была объемная куртка, не уверена, худой он был или нет.
— Он что-нибудь сказал?
— Не сразу. Он… — Чувствую, как стягивает лицо, пока я пытаюсь вспомнить, и от этого смещаются швы на лбу у линии роста волос. — Он говорил что-то. После того, как ударил меня. Перед тем как отключится, я слышала его. Он что-то сказал Мине.
— И что это было? — спрашивает детектив Джеймс.
Приходится постараться, чтобы вытянуть слова из суматохи страха, боли и паники, что окружали меня в тот момент.
— Он сказал: «Я предупреждал тебя».
Детектив корябает что-то в своем блокноте.
— Кто-то угрожал Мине? Она ни с кем не ссорилась? У нее были проблемы?
— Я не знаю… Не думаю. Я…
— Почему ты не рассказываешь, зачем вы были на Букер Поинт? — перебивает он. — Твоя мама говорит, что вы собирались к вашей подруге — Эмбер Вернон, — но Букер Поинт в доброй полсотне километров от ее дома.
— Мы и ехали к Эмбер, — говорю я. — Но Мине нужно было объехать к Поинту. Она встречалась с кем-то из-за статьи.
— Статьи?
— Она подрабатывает в «Харпер Бикон». — Я замолкаю, крепко сжимая губы. — Подрабатывала, — исправляюсь. — Подрабатывала.
— И она не поделилась с тобой, с кем должна была встретиться? — Скепсис в его голосе заставляет маму ощетиниться, в ней просыпается адвокат.
— Нет. Она и не сказала бы. Говорила, что не хочет сглазить. Хотя была взволнована. Для нее это было важно.
— Хорошо, — говорит детектив Джеймс. Около минуты он молчаливо пишет в блокноте. Затем поднимает взгляд, и от выражения его лица у меня пересыхает во рту — словно нацелился на уничтожение. — Букер Поинт известен как место, где совершаются наркосделки, — говорит он. — Было бы понятно, что кто-то с такой историей как у тебя вернется к прежним привычкам.
— Мы были там не из-за покупки наркотиков, — заявляю я. — Проверьте меня снова. Давайте прямо сейчас пописаю в баночку. Неважно, что говорят другие. Кайл лжет. Мина встречалась с кем-то из-за статьи. Спросите ее начальника в газете. Спросите других работников. Проверьте ее компьютер. Так вы найдете ее убийцу.
— А как насчет таблеток в твоем кармане? — интересуется детектив Джеймс. — Они тоже часть статьи Мины? Или просто появились из ниоткуда?
Я открываю рот, слезы наполняют глаза, но прежде чем я что-то говорю, мама выступает посреди комнаты.
— Думаю, на сегодня достаточно, детектив, — отрезает она. — Моей дочери пришлось через многое пройти, и она отказалась от обезболивающих. Ей нужен отдых.
Он раскрывает рот, чтобы возразить, но мама силой своего пристального взгляда и авторитетным постукиванием ноги уже выпроваживает его.
Мои родители негромко переговариваются в кухне, так что я выскальзываю из гостиной до того, как они замечают.
Сворачиваюсь на своей кровати, а несколько минут спустя в комнату заходит мама. Матрас прогибается, когда она садится рядом.
— Ты справилась, — говорит она. — Не свидетельствовала против себя. Но это только первый допрос. Пока продолжается расследование, их будет еще множество.
Смотрю перед собой, не в силах встретиться с ней взглядом.
— Я не срывалась, — произношу. — Знаю, ты мне не веришь, но я не срывалась.
— Не важно, что думаю я. Важно, что думает полиция. Ты могла навлечь на себя неприятности, Софи. Будь осторожна.
Переворачиваюсь на спину и наконец смотрю на нее.
— Важно то, что они должны найти убийцу Мины. Но ничего не выйдет, если они будут считать, что это была покупка наркотиков. Потому что это не так. Мне без разницы, если меня обвинят в хранении веществ — лишь бы нашли того, кто это сделал.
Мама вздрагивает.
— Что ж, а мне не без разницы, что происходит с тобой, — отрывисто произносит она. — Я делаю все что в моих силах, чтобы держать тебя вдали от неприятностей, Софи. Тебе семнадцать лет, тебе могут судить как совершеннолетнюю. Никаких попыток пройти тест на наркотики, ты меня поняла?
Из меня вырывается какой-то хрип вместо нормального голоса:
— Я чиста.
— Пообещай мне. — Вместе с нами в комнате еще и ее страх, объемный и невыносимый. Ее ярко-красные губы подрагивают, пальцы переплетены. Мамочка всегда будет защищать меня, даже когда я ее уничтожаю.
— Обещаю.
Это единственный вариант, я же знаю свою мать. Она никогда не поверит мне, но сделает все возможное, чтобы ничего не разрушило мое будущее.
Это первое обещание, что я дала не ради Мины.
А ради себя, ради мамы, готовой до крови драться за меня.
И оно слишком похоже на предательство.