ЧЕТЫРЕ МЕСЯЦА НАЗАД (СЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ)
— Это так срочно? — спрашиваю я, подключая iPod к разъему в машине. — Мы же опоздаем.
— Знаю, знаю, я безнадежна, — говорит Мина, сворачивая с Трассы 99. — Мы ненадолго. Полчаса. И потом сразу к Эмбер.
Всю неделю стояла непогода, но сейчас небо чистое, и вдали от городских огней звезды сияют намного ярче. Я подумываю о том, чтобы опустить окно и высунуться головой наружу, но там слишком уж холодно.
— Так и не поделишься, что вообще происходит? — Я нахожу плейлист под названием «Софи» и листаю песни.
— Пока нет. — Мина дрожит от предвкушения.
— Опять ты со своими странными теориями. — Я закатываю глаза и усмехаюсь.
Мина показывает мне язык.
— Они не странные. Но это произведет фурор. Просто я боюсь сглазить.
— Ты чокнутая.
— Ага, только из нас двоих мозгоправ на быстром наборе не у меня.
В машине воцаряется молчание. Она открывает и закрывает рот.
— Слишком рано? — спрашивает она.
— Нет.
Поглядывает на меня.
— Да, рановато, — признаю в конце концов.
— Я сучка. Прости меня.
— Нет, все нормально. Это же правда. Чего уж тут обижаться?
— Как цинично.
Две недели назад я вернулась из Портленда. После почти шести месяцев жизни у Мейси, где выкарабкивалась из лап зависимости, я наконец уверилась, что могу вернуться домой.
Но найти опору оказалось намного сложнее. Полгода назад я бы с радостью спалила любые мосты за горстку таблеток, но теперь приходится столкнуться с реальностью урона, что я причинила — себе, Мине, Треву, родителям.
Я и Мина, мы изменились. Во всех разговорах теперь ощущается какое-то скрытое напряжение. Я чувствую, как она наблюдает за мной, но всякий раз, когда я на нее смотрю, она притворяется, будто ничего не было.
Мне хочется, чтобы она что-нибудь сказала. Что угодно, лишь бы остановить это мучительное давление и вытащить нас обратно на поверхность.
У Мины звонит телефон. Она проверяет его, вздыхает и убирает обратно в сумку. Это уже третий раз за последние двадцать минут.
Я вскидываю бровь.
— Не хочу об этом говорить, — произносит она.
— Ладно.
Какое-то время мы молчим. Песни в плейлисте сменяют одна другую, Мина барабанит им в такт по рулевому колесу, огни фар прорезают темноту впереди.
— Соф, помнишь, мы поссорились на прошлой неделе, когда обедали с Тревом и Кайлом? — Голос Мины ровный, она не отрывает глаз от дороги, но ее щеки равномерно покрываются румянцем.
— Да, — произношу я, и такое ощущение, что я хожу по яичной скорлупе и горячим углям одновременно. Неужели она всерьез?
Мина накручивает прядь темных волос на палец, все так же не глядя на меня, хотя я пялюсь на нее с такой силой, что она явно должна это почувствовать.
— Помнишь, что ты тогда сказала? О выборе?
— Помню, — осторожно говорю я. Боюсь произнести что-то еще.
— Нам надо об этом поговорить.
— Сейчас?
Она качает головой:
— Не сейчас. Но попозже. Хорошо?
— Хорошо.
— Обещаешь? — Она отворачивается от дороги, и я вздрагиваю, увидев редкий проблеск уязвимости на ее лице.
— Обещаю.
Она должна заметить весь тот смысл, что я вложила я в это слово.
Это первое (последнее, единственное) обещание, данное ей, которое я не сдержала.