Грибин знал, что Коллегия КГБ — высший орган власти в Комитете — в полном составе собирается только для обсуждения по-настоящему важных вопросов, и это не придавало ему оптимизма, поскольку сегодня на повестке дня был именно его вопрос. По лицам присутствующих, точнее, по безучастным взглядам участников высокого собрания, которые скользили мимо него, словно, мимо приговорённого к смерти, он сразу понял, что дело плохо.
Собравшиеся за столом настолько старательно пытались не замечать Грибина, что он решил облегчить их неловкое положение и стал смотреть в торец стола, туда, где сидел Андропов. Видимо, из-за холодного мая в кабинете Председателя было включено отопление, и помещение было настолько прогрето, что Юрий Владимирович даже снял пиджак, повесив его на спинку своего кресла. Сейчас он тихо беседовал с двумя секретарями, которые склонились к нему с какими-то бумагами. В ожидании начала совещания члены Коллегии обменивались простыми, далёкими от проблем госбезопасности новостями. В тишине кабинета до Грибина доносились обрывки приглушённых реплик:
— У меня зять купил «Жигули». Папа, говорит, садись. Куда? Не то, что ехать — я в неё еле влез. Да, это вам не ЗИС. О-о-о! Садишься на диван, ноги протягиваешь… А как мягко шла. Мягко. Одно удовольствие.
В оставшиеся до начала совещания минуты Грибину, вдруг, вспомнилась история 35-летней давности. Ему, молодому тогда коммунисту, дали первое партийное задание — обеспечить безопасность на пруду, расположенному по соседству с посольством Индии. Каждое лето там тонули люди, в основном, по-пьяни.
— Что же мне, дежурить на берегу, что ли? — дерзко спросил он секретаря парткома.
— Партийное задание не обсуждается, а выполняется, и за утопленников ты будешь отвечать лично по дисциплинарной линии, — ответил секретарь.
Спустя два месяца там утонул мальчик. Все понимали, что Грибин не виноват, но при этом все помнили про партийную ответственность. Ему влепили выговор с занесением в личную карточку. Тогда он впервые осознал, каково это — нести ответственность за то, что от тебя никак не зависит, чего нельзя избежать, предотвратить и даже предвидеть. И вот, на старости лет, опять тоже самое…
— Я прошу прощения, — извинился Андропов перед собравшимися, и в комнате сразу оборвались все разговоры, и воцарилась тишина. — Давайте начнём.
Андропов встал, снял со спинки кресла свой пиджак и, облачившись в него, принял свой обычный, официальный вид.
— У нас сегодня три вопроса. — Начнем, думаю, с самого тревожного.
Как по команде, Грибин глубоко и виновато опустил голову. Теперь все взгляды обратились в его сторону.
— Да, тревожный инцидент у нас произошёл. — Все уже, наверное, в курсе?
Андропов обвёл взглядом присутствующих, — все утвердительно и печально кивали головами.
— Не будем пока спешить с выводами. Работает наша оперативная группа, привлечены дополнительные ресурсы прокуратуры. Ясности пока нет. Или уже есть? — Андропов вопросительно посмотрел на Грибина.
— Юрий Афанасьевич, чем вы нас успокоите?
Грибин по-офицерски встал в готовности начать доклад.
— Нет, нет, садитесь, пожалуйста — распорядился Председатель.
Первые десять минут Грибин излагал фабулу случившегося. Андропов прервал его лишь один раз, уточняя служебное положение Шадрина:
— Он работал в восьмом управлении?
— Так точно. Он занимал должность заместителя начальника отдела «А» Восьмого Главного Управления, — ответил Грибин.
— Отдел «А» у нас отвечает за связь, если я не ошибаюсь? — уточнил Андропов.
— Техническим обеспечением наших зарубежных линий связи, включая установку и обслуживание шифровального оборудования, а также разработкой, установкой и обслуживанием систем безопасности в помещениях наших резидентур, — квалифицированно уточнил один из членов Коллегии.
Андропов грустно покачал головой, взвесив в уме, насколько чувствительными для КГБ могут быть последствия исчезновения Шадрина.
В своём докладе Грибин, тем временем, перешёл к анализу и приоритетным версиям:
— …согласно штатной процедуре, Шадрин постоянно — я подчёркиваю, постоянно — находился в поле зрения наших групп наружного наблюдения. Отчёты групп за последний год свидетельствуют, что ни в Москве, ни в Крыму, где он проводил отпуск с семьей, Шадрин не имел сколько-нибудь подозрительных контактов. Анализ деятельности зарубежных резидентур в Москве в период с 16-го по 18 мая так же не зафиксировал всплеска активности.
Один из членов Коллегии в этом месте прервал доклад Грибина:
— Подождите, подождите. Вы же не постоянно следили за Шадриным?
— Постоянно, — ответил Грибин.
— Постоянно только охранники в тюрьме наблюдают, а ваше наблюдение, наверняка, было выборочным, не так ли? Вот он и мог ускользнуть в шёлочку.
— Игорь Иванович, — почти всех членов Коллегии Грибин знал по имени-отчеству — эксфильтрация сотрудника центрального аппарата КГБ из Москвы, а затем за пределы государственной границы не может быть осуществлена без разработки специальной операции с привлечением множества людей и многочисленных контактов с самим объектом. Я консультировался с сотрудниками внешней разведки, проводившими подобные операции за рубежом. Все они сходятся во мнении, что для подготовки операций такого рода требуется минимум полгода, и такая активность противника не может остаться нами незамеченной.
Андропов внимательно следил за диалогом, взвешивая все за и против сторон.
Грибин продолжал:
— В течение последнего года Шадрин трижды был в загранкомандировках, в том числе в ГДР. Согласитесь, что Берлин — это более удобная позиции для эксфильтрации агента, чем Москва. К тому же, существуют два обстоятельства, косвенно выступающие против версии измены.
— Какие обстоятельства? — спросил Андропов.
— Во-первых, это отсутствие мотивов. Карьеру Шадрина на всех этапах можно смело назвать более, чем успешной. Его знания и квалификация оценены по достоинству: в свои тридцать четыре года он — заместитель начальника отдела. Каких-либо препятствий к дальнейшему служебному росту не имел. Молодой, красивый, умный мужчина, Шадрин всегда пользовался успехом у женщин: красавица-жена лучшее тому подтверждение. Так что, и как мужчина он, можно сказать, оценен по достоинству. Ни один сослуживец никогда не отмечал в его поведении даже намёка на какой-то затаённый внутренний конфликт или обиду. Родители его живы и здоровы. Это тоже немаловажно. Какой же мотив мог подтолкнуть его к тому, чтобы вот так, вдруг, поставить жизнь и благополучие всей своей семьи под угрозу? На данный момент я такого мотива не вижу.
— В социальном плане у него всё было в порядке? — спросил Андропов.
— Более чем, Юрий Владимирович. Три года назад он получил двухкомнатную квартиру в новом доме. Оклад триста пятьдесят рублей плюс тринадцатая зарплата. Грех жаловаться, как говорится.
Кто-то из присутствующих генералов бросил фразу:
— Простой авантюризм разве не может быть мотивом?
— Спасибо за подсказку, я как раз хотел перейти ко второму обстоятельству, косвенно реабилитирующему Шадрина. Вы сказали «авантюризм» — вполне может быть, но для танца нужны двое: можем ли мы предположить, что гипотетические американцы или англичане согласились бы на такой безрассудный поступок в отношении сотрудника центрального аппарата КГБ? Нет!
— Почему? — заинтересованно спросил Андропов.
— Юрий Владимирович, в нижнем звене разведки, на уровне резидентур могут разрабатываться любые, даже самые фантастические планы, но на высшем уровне руководство всегда просчитывает все риски и возможные последствия таких действий.
— И что? От американцев можно чего угодно ожидать, — возразил Андропов.
— Юрий Владимирович, я полностью с вами согласен в оценке их потенциала, но на похищение, — а если рассматривать версию измены, то по факту мы имеем дело именно с похищением — семьи сотрудника КГБ из Москвы по целому ряду причин их местная база санкцию получить не могла. Во-первых, потому что это очень острая акция, подводящая борьбу обеих спецслужб, практически, к состоянию войны, а значит, и ответных, зеркальных мер с нашей стороны. И им это прекрасно известно. А, во-вторых, если даже допустить, что Шадрин всё-таки, вышел на контакт с ними, то и в этом случае эвакуация агента, находящегося в безопасности, выглядит странно. Они, скорее, заставили бы его как можно дольше оставаться работать в аппарате разведки. Только здесь он мог быть им полезен.
— Так что же, они сквозь землю провалились? — спросил Андропов.
— Нет, Юрий Владимирович. У нас есть основания полагать, что всё более прозаично.
Перед самой важной частью доклада Грибину пришлось справиться с волнением, после чего его он стал говорить более уверенно и убедительно:
— В качестве приоритетной на данный момент мы рассматриваем версию криминального характера. Семья Шадриных владела практически новой, престижной «шестой» моделью Жигулей. Наша следственная группа пришла к выводу, что Шадрины могли стать жертвой нападения с целью завладения автомобилем. На чём основаны наши предположения? По агентурным данным наших источников в структурах МВД Московской области за последний год на дорогах Подмосковья произошло не менее десяти случаев разбойного нападения на водителей с последующим угоном принадлежащих им автомобилей. Причем, все пострадавшие, по всей вероятности, при нападении были убиты.
Грибин извлёк из своей папки документ и стал зачитывать из него отдельные фрагменты:
— По информации источника «Трифонова», близкого к руководству областного управления Внутренних Дел, только на участке Симферопольского шоссе с 30-го по 90-й километр в последние 6 месяцев произошло 3 нападения. По всей видимости убитые в результате нападений собственники автомобилей объявлялись в розыск как пропавшие без вести, при этом уголовные дела по статье «разбой» не возбуждались и следственных действий не проводилось. Как и поиска тел, разумеется.
Андропов снял очки и чуть громче, чем обычно опустил их на стол: было заметно, что он очень нервно воспринимает эту информацию:
— Безобразие, — тихо сказал он.
Грибин, тем временем продолжал цитировать донесение одного из своих агентов:
— …в ответ на обращения родственников «пропавших без вести», руководство областных главков заявляло, что принимает самые энергичные меры в расследовании преступлений, однако, в своих регулярных отчётах не регистрировала эти случаи как имевшие место быть. Сводный анализ сообщений различных источников указывает на то, что безнаказанность преступников, а, возможно, и их информированность о служебном сокрытии этих фактов структурами МВД спровоцировали как дальнейший рост количества нападений на дорогах, так и расширение географии совершаемых преступлений, а именно: Егорьевское шоссе — два сокрытых преступления, Волоколамское шоссе — одно, Минское шоссе — три сокрытых случая разбоя, два из которых произошли в феврале и марте нынешнего года.
Упоминание последнего направления заметно взбудоражило членов Коллегии.
— Шадрины ехали в Тучково? — спросил Андропов.
— Так точно. По Минскому шоссе, — ответил Грибин, а затем, не сбавляя темпа, продолжил:
— Статистика по автомобилям выглядит следующим образом: в трёх случаях объектом нападения были владельцы «Волг» модели «ГАЗ 24», в семи остальных это были «Жигули» шестой модели. У нас есть информация от другого независимого источника из структур МВД. «Пётр» — это его кодовое имя — сообщает, что он был свидетелем незаконного переоформления криминального авто для его дальнейшего перегона в одну из республик Средней Азии. Поскольку в ходе проведённой нами негласной проверки эта информация подтвердилась, у нас есть весомые основания полагать, что в состав разбойных групп могут быть вовлечены действующие сотрудники милиции. Понятно, что это затрудняет наши поиски, но мы надеемся, что с помощью партийных органов и незапятнанной части сотрудников министерства Внутренних дел нам удастся распутать это дело.
— Вы видели эти наряды милиции, которые Щелоков поставил на каждом московском перекрёстке? — обратился Андропов ко всем членам Коллегии. — Это же стыд какой-то.
— Мне вначале показалось, что он детей сюда привёз, — поддержал Председателя один из генералов.
— Что вы хотите, он же на вокзале демобилизованных солдат отлавливает. Обещает им московскую прописку. Ребята из деревень, щуплые, низкорослые. До дома так и не доехали. Уже стоят в милицейской форме, несут дежурство. Это, конечно, очковтирательство, а не борьба с преступностью, — печально заключил Андропов.
Грибин мог праздновать маленькую победу: зерно упало в благодатную почву. Андропов, если и не верил до конца в криминальную версию исчезновения Шадрина, то, по крайней мере, считал её вероятной на 50 %. Большего и не требовалось.
— Что у вас еще? — спросил Андропов у Грибина, показывая, что Коллегии пора переходить ко второму вопросу совещания.
— Я хотел бы доложить план наших оперативных мероприятий, — ответил Грибин.
— Работайте согласного вашего плана, — это был явный карт-бланш со стороны Председателя на все дальнейшие действия.
Грибин встал из-за стола:
— Я могу идти, Юрий Владимирович?
— Можете, — отпустил его Андропов.
Он попрощался с присутствующими и уже направился к массивной дубовой двери, когда его окликнул Андропов:
— Юрий Афанасьевич, передайте мне, пожалуйста, эти ваши документы по МВД.
— Копия документов уже у вашего секретаря.
— Спасибо, — поблагодарил его за расторопность Председатель.
По пути в свой кабинет — от приёмной Андропова его отделяли два этажа — к Грибину опять вернулось неприятное чувство тревожного ожидания. Каждый день, ровно в 15.30, когда в США наступало утро, он получал сводку последних новостей русской службы «Голоса Америки». Антисоветские новости со всей этой диссидентской чушью про Сахарова или Щаранского мало его заботили. Его интерес был в другом. Поскольку «Voice of America» являлась правительственной радиостанцией, через неё американская сторона имела привычку извещать КГБ о судьбах тех или иных советских перебежчиков. По глубокому убеждению Грибина янки делали это вовсе не из гуманитарных соображений, а только для того, чтобы унизить Комитет. С явной издёвкой они, словно, говорили: «Эй, ребята! Не ломайте голову, не ищите этого человека — с ним всё окей, он у нас».
И сейчас, подходя к дверям своего кабинета, Грибин даже представил, каким, в случае худшего оборота дела, будет отредактированный рукой ЦРУ текст:
«По проверенным данным наших источников в начале мая нынешнего года сотрудник центрального аппарата Комитета Государственной Безопасности в Москве майор Шадрин Виктор Иванович вместе с женой и пятилетней дочерью Настей бежали из Советского Союза. Детали дерзкого побега не сообщаются. В настоящее время семья Шадриных находится в безопасности в одной из стран Западной Европы. По непроверенной пока информации супруги Шадрины уже обратилась к правительству Соединённых Штатов с просьбой о политическом убежище».
Наверное, как-то так будет выглядеть профессиональный некролог начальнику первого отдела Второго Главного Управления полковнику Грибину.
Он быстро пробежал глазами сводку последних новостей «Голоса Америки». «Некролога» он там не обнаружил. Затем он ознакомился с телеграммами из Хельсинки, Бонна и Лондона. Все три резидентуры не зафиксировали повышения активности со стороны своих американских и английских «коллег».
Всё было настолько тихо, что в какой-то момент Грибину даже показалось, что он и сам уже готов поверить в версию с разбойниками на дорогах.