Я уже не раз ловил себя на мысли, как странно после приключений с риском для жизни приходить утром на занятия, садиться за парту, доставать книги и тетрадки и просто учиться. Ощущение, будто переносишься в иной мир, где все хорошо и самые большие проблемы – это невыученный стих или двойка на контрольной. Забавно, необычно, но мне нравится. Есть в этом что-то удивительное.
Встреча с Тихомировым, когда я таки описал ему новейшую историю моего родного мира, закончилась на удивление спокойно. Илья Демидович хоть и допил бутылку, но за добавкой не пошел. Читал готовые листы, матерился вполголоса, бегал по кабинету, скрипел зубами, но в целом держался. Что делало ему честь, я лично бы давно сорвался. То, что творилось у нас в девяностые, это даже не фильм ужасов, это хтоническая тьма, накрывающая целую страну. Да и дальше там не сильно лучше. Я старался писать без прикрас, может быть даже намеренно сгущая краски, чтобы те, кто будет это читать, прониклись и постарались такого не допустить.
Единственное, что омрачило вечер, так это слова Тихомирова, что Галкин-старший скорее всего соскочит. Если Зайцева и Лаптев лично участвовали в моей травле, то этот урод всегда находился в тени. И даже задержание и отправку в КПЗ свалил на инициативу ментов. Мол, они сами, я лишь поинтересовался, как там дела. Но на его месте я бы не радовался раньше времени.
По словам капитана, областное партийное начальство плохо относилось к разработке своих подчиненных, а инструктор была достаточно весомая должность, чтобы первый секретарь цыкнул на чекистов. Но тут в дело вступила некая довольно закрытая структура, как КПК – комитет партийного контроля при ЦК КПСС. Который как раз и был предназначен для чисток внутри партии. И полномочий у него было куда как больше, чем у безопасников. Так что ничего хорошего впереди Галкина не ждало, особенно учитывая претензии к нему со стороны ОБХСС, на которые намекнул Илья Демидович. Зажрался инструктор обкома партии. Но быстрых результатов ждать не следовало, работать следователи будут основательно, докапываясь до самых глубин, впрочем, меня это устраивало.
Что по Зайцевой и Лаптеву, то тут, с одной стороны, было проще, ведь они сами подставились, с другой – валили все на Митрофанова. Мол, мы не литературные эксперты, а он заслуженный, уважаемый и все такое, поверили, доверились и вот. Короче, топили дедушку по полной, и если бы он еще не скопытился, то сейчас точно бы ласты склеил. Однако, как у нас говорят, о покойном либо хорошо, либо ничего, отбрасывая последнюю часть «кроме правды», потому что она уже никому не интересна, и мне прямым текстом сказали, что никакого дела не будет. Марать честное имя заслуженного писателя, а главное парторга Союза писателей, никто не даст. Но это не означало, что райкомовцам удастся отвертеться.
Поднятая волна пусть и не была видна обывателям, но несла с собой значительные изменения, и Тихомиров гарантировал мне, что следующей должностью Зайцевой будет пионервожатая где-нибудь в деревне под Новым Уренгоем.
А Лаптев отправится руководить колхозом на Колыму. Вроде как и не наказание, но если разобраться, то уж лучше отсидеть, там хоть срок известен. А тут вообще неизвестно, когда амнистия придет и будет ли.
Скрыть происшествие с участием милиции было гораздо сложнее. То, что Аникин сядет, можно было даже не упоминать. То же самое с майором Карасевым, пусть у того нашлись высокопоставленные покровители, но резонанс оказался слишком значительным, чтобы он остался на свободе. Оба уже были взяты под стражу, и шансов выкрутиться у них не было. Так же должностей и званий должен был лишиться ряд других офицеров МВД и ГУИН, включая начальника КПЗ, создавшего там прессхату для выбивания показаний из подозреваемых. Как объяснил Тихомиров, довольно распространенная практика, и на нее закрывали глаза, но тут поймали за руку, а значит, все получат по полной. Короче, буря набирала обороты и ее итоги были непредсказуемы. Но мне, если честно, уже было плевать. Я сдал исписанные листы Илье Демидовичу, тут же убравшему их в папку, которую опечатал и проштамповал грифом «Совершенно секретно», и поехал домой отдыхать. Эти дни выдались суматошными и вымотали меня и физически, и морально.
А ночью мне приснился очередной сон. Я уже думал об этом, после того как во сне ощутил себя собакой. Похоже, что эти черные шары – это часть воспоминаний погибшего существа. Но зомби и так был мертв, а кроме того, пришел из другого мира! Как с этим быть?! И я даже немного боялся ложиться спать, потому что мало приятного чувствовать себя ходячим трупом, нападающим на людей, но, к счастью, все обошлось.
Во сне я стал Блаусом Персивером, потомственным стражем вольного города Алголота. Семь поколений моих предков охраняли его покой, и я собирался стать восьмым из рода Персиверов, вставшим на защиту покоя и благосостояния граждан. Но для этого следовало подготовиться. Алголот лежал на пересечении многих торговых путей, что привлекало в него преступников всех мастей, и слабого на темных улицах ждала только смерть. Каждое утро я начинал с ритуала возвышения, что позволяло мне стать сильнее, а остальной день тратил на отработку владения дубинкой.
Это искусство было даровано основателю рода Персиверов великим магистром ордена Белой Девы, что не приемлют кровопролития, но в мире найдется мало воинов, сравнимых с ними по силе. Основатель как-то помог великому магистру, найдя украденную у него вещь, но пострадал в драке с ворами, и в награду тот научил его не только пути возвышения, но и технике движения и боя на палках. С тех пор каждый мужчина рода обязан был изучить его, если хотел быть достоин памяти предков. Не удивительно, что последние сто лет Персиверы занимали должность главы стражи, и Блаус хотел стать следующим.
Дальше сон понесся большими скачками, показывая Блауса в разные периоды жизни. Я дрался с ворами, патрулировал улицы, отбивал нападения пиратов, охотился на монстров в канализации и еще много чего, что входило в обязанности стража. Закончилось все не очень хорошо. Правителям двух соседних государств вольный статус Алголота был как кость в горле. Каждый хотел прибрать к рукам гигантские доходы местных торговцев, и, сговорившись с пиратскими адмиралами, они напали все вместе. Сил наемных отрядов оказалось недостаточно для отражения угрозы, и вскоре бои шли уже на улицах города. Вольные торговцы умирали, но сдаваться не собирались. А когда положение стало совсем безнадежным, верховный жрец богини смерти Птепсех, нашедший приют в Алголоте, поднял мертвых. И волна зомби пронеслась по континенту, убивая все живое, потому что трупы не различают своих и чужих. Одной из первых жертв стал самый молодой глава стражи Блаус Персивер, занявший пост всего два дня назад, после смерти в бою своего отца.
Проснулся я в холодном поту с ощущением каши в голове. Все-таки охватить всю жизнь одного человека, пусть и не слишком долгую, за одну ночь это тяжело. Многое тут же начало забываться, но вот техника вознесения и искусство боя на палках врезались мне в подсознание. И если первое меня не особо интересовало, хоть и подходило для развития энергетов, это я легко мог понять, то вот последнее оказалось очень даже кстати. Сугубо прикладное, эффективное и относительно простое в освоении боевое искусство, включающее и ударную технику, и энергетические приемы, и работу ног, это как раз то, чего мне не хватало.
Сават был неплох, но я уже чувствовал, что чем дальше, тем меньше от него будет толку. Усиленные энергией удары ногами на данный момент были моим самым эффективным оружием, особенно если надеть «гриндерсы», но тот же Слон показал мне, что против техник усиления холодного оружия оно бесполезно. Человек с палкой всегда имеет преимущество перед человеком без палки. И тут стиль боя рода Персивер был как никогда кстати.
Мало того что он включал в себя удары и перемещения, но еще и усиления, способные парализовать человека одним касанием. Что-то типа электрошока, я до конца не разобрался, как именно это работало, но что он будет эффективным, был уверен на сто процентов. Так что утром, едва проснулся, сразу рванул на тренировку. Занятия с Анастасией еще никто не отменял, даже наоборот их интенсивность значительно возросла, поскольку она считала, что мы приближаемся к той самой границе способностей, после которых тренировки теряли смысл.
Кому-то могло показаться, что мой прогресс в освоении сатори слишком стремителен, но мало кто знал, через что мне пришлось для этого пройти. Даже ребята, занимающиеся у Выгорского, не представляли, какие мучения мне приходилось испытывать каждый день. И я давно бы все бросил, если бы не результат. Возможности сатори заставляли меня пищать от восторга, и это при том, что я не освоил даже половину.
Нырнуть в глубины памяти, выискивая малейшие воспоминания, то, что слышал случайно, мельком и давно и прочно уже забыл. Стимулировать мозговую деятельность, находя идеальное решение задачи за считаные секунды. Особенно это помогало в программировании, код получался практически совершенным, что раньше мною считалось просто невозможным. Да, всегда было к чему стремиться, но на данный момент это позволяло мне экономить кучу времени. Быстро изучить и запомнить какую-то информацию или отточить технику. И это не было пределом возможностей.
По словам Анастасии, наши занятия с ней можно будет закончить, когда я смогу самостоятельно входить в измененное состояние сознания, моделируя в нем разные ситуации, максимально приближенные к реальности. Эдакий виртуальный театр, в котором можно создать что угодно. Любую сцену. Например, взять существующего человека и смоделировать драку с ним, отрабатывая варианты развития событий. И самое главное, мозг будет воспринимать это как реальный опыт. Что позволит продвигаться в занятиях семимильными шагами.
Но это все в будущем, а пока, получив свою порцию страданий, я не отправился как обычно домой, чтобы принять душ и бежать в школу, а вышел в зал. Тут имелись стойки с различным тренировочным оружием, начиная от макетов ножей, заканчивая массогабаритными автоматами и штурмовыми винтовками стран НАТО. Зачем боевикам одиннадцатого управления, которые по идее должны бороться исключительно с демоническими проявлениями, столь специфические игрушки, я не спрашивал. И так все было ясно.
Естественно, были и палки. Самые разные, начиная с милицейских дубинок, заканчивая тонфами, китайскими и японскими шестами и даже гаткой – индийская дубинка с корзинчатой гардой, как бы бредово это ни звучало. Но индусы вообще затейники насчет оружия, не хуже китайцев. Достаточно вспомнить слоновий нож бхудж у одних и волчью метлу лансянь у других. Впрочем, зная, как эти страны перенимали культуру друг друга, в этом нет ничего удивительного.
Сегодня все эти извращения меня не интересовали, так что я выбрал две палки длиной с мою руку. По идее, свое оружие каждый Персивер делал сам, тщательно вымеряя расстояние от шеи до кончиков пальцев, а затем покрывал палки замысловатым узором, который должен был служить для облегчения проведения энергии. Но пусть я и знал весь процесс, заморачиваться не собирался. Какой смысл, если телескопические дубинки удобнее, а прятать их легче.
Закрыв глаза, я нырнул в сатори, вытаскивая воспоминания о тренировках Блауса, прогнал их мысленно, а затем сделал первый взмах.
Шаг, удар, блок, взмах, поворот. Я повторял сотни и тысячи раз использованные во сне движения, добавляя новые элементы и ускоряясь. Тело будто вспоминало их, хоть до этого я мало внимания уделял фехтованию тростью. В савате эту дисциплину преподавали, но популярностью она не пользовалась, уж очень специфическая тема. Да и движения стиля Персивер кардинально отличались от савата.
Быстрее и быстрее. Следующее движение уже было наполнено энергией, отчего палка с воем взрезала воздух. И тут же смещение, буквально скольжение, а не шаг или прыжок, которое без использования энергии практически невозможно. Но с ней можно словно на коньках обогнуть противника одним движением и атаковать с совершенно неожиданной для него стороны. Взмах, тычок, шаг и уход. Со стороны это могло выглядеть экзотическим танцем или боевой медитацией. У индусов много подобного, и некоторые типа пантры легли в основу методик развития энергетов. Это нам Виктор Михайлович как-то рассказывал. Но меня сейчас интересовало скорее практическое применение, чем что-то другое.
А вот с ним все было не так радужно, как могло показаться. Да, я многое вспомнил и даже сумел повторить, но дело в том, что Блаус начинал отрабатывать родовой стиль с детства и имел специфическую мускулатуру, заточенную исключительно под него. Как говорится, тело для кендо – это исключительно тело для кендо. Так и тут. Далеко не все движения у меня получались даже в состоянии сатори, просто потому, что раньше я не задействовал эти группы мышц. И я знал, что скоро наступит расплата, перенапряженные мускулы отомстят болью, но это самое меньшее, что меня пугало в принципе. Уж что-что, а терпеть я умел как никто.
– Интересно, – я уже заканчивал, когда рядом раздался голос Михалыча, заставив меня вынырнуть из сатори. – Чем-то похоже на филиппинский арнис, но более прикладной, и перемещения явно заточены под использование энергии. Весьма неплохо. А вот эти короткие тычки, они для чего? Не похоже на удар по уязвимым точкам, в отличие от махов, сила почти не вкладывается. Такое впечатление, что они должны нести какой-то заряд.
– Парализующий, – я остановился и с трудом переводил дух, тренировка вытянула все силы. – Поэтому нет смысла вкладываться.
– Сможешь использовать? – тут же заинтересовался Выгорский. – Давай мне в руку.
– Я… я попробую. – Я мысленно прогнал еще раз технику и, взяв палку, сосредоточился, накопил энергию, свернул ее определенным образом и выбросил вперед руку, целясь в середину ладони тренера. – Ха-а-а!
– Ух, блин! – Виктор Михайлович отскочил, тряся рукой. – Ты смотри, даже с усилением пробил! Вся кисть онемела, будто отсидел. Я так понимаю, это награда за твои вчерашние приключения?
– Типа того, – я пожал плечами. – Это… сложно объяснить. Но да, катализатором стала вчерашняя драка. Был там один зомби… и я ночью увидел сон, ну и вот…
– Ясно все с тобой, – кивнул Выгорский. – Я так понимаю, что ты полностью овладел этим стилем?
– Ну я бы это так не назвал, но в целом да, – я был рад, что разговор ушел от опасной темы, потому что я не знал, как объяснить внезапное использование мной никому не знакомого боевого искусства с крайне необычными техниками. – На самом деле этот стиль весьма прикладной. Обучение начинают с базовых ударов и движений, и чем выше ступень практикующего, тем более сложные техники он может выполнять. Потом подключается и работа с внутренними энергиями, но они, по сути, вплетаются в уже выученные движения.
– То есть это полноценная методика? – задумался Виктор Михайлович, а затем махнул мне рукой. – Пошли. Запишешь все, что знаешь. Такой стиль нам очень пригодится, в той же милиции. И не кривись, если ты столкнулся с парой мудаков, это не значит, что там все такие. Скорее наоборот, это тебе просто не повезло. Зато вышел из заварухи с серьезным прибытком. Свои проблемы решил, новое боевое искусство освоил, да и дырку под медаль можешь сверлить, тебя решено представить к награде «За личное мужество». А это, знаешь ли, не хухры-мухры!
– Обалдеть, – я почесал в затылке и тяжело вздохнул. – Только я бы и без этого обошелся. Жил бы себе спокойно, никого не трогал.
– Ты-то?! – удивился Выгорский и заржал. – Нет, дружок, такие, как ты, никогда спокойно не живут. Уж мне поверь, я насмотрелся. Подобные тебе или шею сворачивают в молодости, или достигают вершин. Третьего не дано. Так что пока тебя не удавили, чеши и напиши мне методичку по этому стилю. А то помрешь, и лишимся важных знаний.
– Не дождетесь, – буркнул я, понимая, что в чем-то тренер был прав, но это не означало, что я не буду пытаться жить мирно. – Я еще плюну на могилы своих врагов. Но лучше бы они сами по реке проплыли. А я, так и быть, их подожду.