Я стучал по груше, выплескивая накопившуюся злобу и агрессию. Сегодняшний день меня вымотал морально так, что хотелось кого-нибудь убить. Но нельзя, в тюрьму я не собирался. Хотя было бы приятно пожать шею Аристарху или пробить ему двоечку в наглую морду. Я скрипнул зубами и саданул по мешку, усилив удар энергией, от чего тот подлетел чуть ли не до потолка. Пришлось успокоиться и вернуться к обычным ударам, без усиления способностями энергета. Я хотел выплеснуть злобу, а не сломать оборудование.
– Развлекаешься? – Выгорский, как всегда, подкрался незаметно, но сегодня я даже не дернулся. – Зайди ко мне, разговор есть.
Я тяжело вздохнул и опустил руки. Уж не знаю, чего там хотел Михалыч, но чуйка вопила, что ничего хорошего. Последние дни были богатыми на всякое дерьмо, так что я подсознательно ждал, что еще случится плохого. Тем более что по тренировкам он мог поговорить и здесь, ребята еще переодевались и в зале был только я и пришедший пораньше Вадим. Но тот разогревался, разминая суставы, и к нам не лез. Но деваться было некуда, я выдохнул и пошел в кабинет тренера, настраиваясь на разговор.
– Ну что, сваливаешь? – с ходу огорошил меня Виктор Михайлович, буравя тяжелым взглядом. – А самому сказать об этом яиц не хватило?
– Чего?! – сказать, что я опешил, это вообще ничего не сказать. – Что за бред? Куда я сваливаю?
– Запрос на тебя пришел, о переводе в СКА. – Давление от взгляда Выгорского было физически ощутимо. – Баранов тебя себе требует. Хороший наставник, армейский спецназ тренирует, минимум двое его воспитанников Архонтами стали.
– А! Вот в чем дело! – до меня дошло, что происходит. – Понятно. Ну дедушка, ну старый сучий потрох. И тут нагадил.
– Вообще попасть к Баранову считается большой удачей, да и попасть к нему непросто, – не совсем логично после своего поведения тут же принялся рассуждать Михалыч, словно убеждая меня, что «хорошие сапоги, надо брать». – Мне даже интересно, что за дедушка такой у тебя обнаружился, что смог туда пристроить. В деле о нем ничего нет.
– Сам недавно узнал, – я мрачно ухмыльнулся и, подвинув стул, без разрешения сел. – На Пасху с мамой ходили на могилу отца, там и познакомились. Может даже знаете его. Некто Калинин, Дмитрий Иванович.
– Ни хрена себе! – А вот теперь пришла пора Выгорскому охренеть, у него даже глаза на лоб полезли. – Ты серьезно?! Если это шутка, то очень плохая! Ты не вывезешь последствия.
– Какие шутки, – я пожал плечами. – Мой отец – Калинин Павел Дмитриевич. Мама записала меня на себя, без указания фамилии отца, потому что с его матерью сильно поссорилась. Точнее, та пообещала маму уничтожить, если она хоть слово скажет. Не нужна им оказалась невестка-сирота из деревни. Мама даже на кладбище к отцу ходить боялась. А тут все-таки пошли и там с этим старым мудаком столкнулись.
– Ты выражения выбирай, все-таки о герое войны говоришь, – задумчиво нахмурился Виктор Михайлович, но скорее для порядка, чем всерьез. – Хотя лично с ним не знаком, может, ты и прав.
– В смысле может? – скривился я. – Шестнадцать лет ему было насрать, есть я на свете или нет, а тут вдруг смотрите какая забота! Прям сразу к лучшему наставнику спортивного клуба армии по блату устроил. И главное, сука, аккурат, как я энергетом стал и сатори обучился управлять. Не раньше и не позже!
– Это тоже да, – согласился Выгорский. – Сам-то что думаешь? Пойдешь? Справедливости ради, у армейцев возможностей больше, чем у конторы. Карьеру махом сделаешь. По деньгам опять же не обидят. Там такой размах, нам и не снилось. Все-таки армия, не хухры-мухры. Да к тому же какая ни есть, а все ж родня. Заботится вот.
– Нет уж, на хрен! – отрезал я, даже не задумываясь. – Я сам себе возможности создам и деньги заработаю! А таких родственников и даром не нужно! Был бы он нормальный – пришел бы лично, поговорить, извиниться, вот это вот все. А не так, тишком, какие-то дела проворачивать. Да и не мое это, армия. Ходить строем, срать по команде. Нет уж, пусть как-нибудь сами.
– Значит, остаешься? – Михалыч снова придавил меня взглядом, но, видя мое упорство, смягчился, и бросил на стол передо мной бланк и ручку. – Тогда заполняй. Будем официально принимать тебя в «Динамо».
– А раньше я на каких условиях сюда ходил? – я без колебаний тут же приступил к работе. – Вы же секретные и все такое. Наверняка разрешение требовалось.
– В качестве подозреваемого, – не стал скрывать правду наставник. – Считалось, что ты можешь быть носителем инфекции или латентным Одержимым. Ну и еще по мелочи разное. Тебе это знать необязательно.
– Ну-ну, – спорить я не стал, хотя был уверен, что вот это по мелочи самое важное. – Дату какую ставить? Сегодня или…
– Вообще не ставь, – забрал у меня бланк заявления Выгорский. – Оформим тебя с апреля, как начал заниматься. Так, держи. Это удостоверение, это значок. Носить по желанию, но… ты понял, да?
– Ну да, значок энергетов тоже вроде как по желанию носят, но если что – сам себе злобный буратино. – Что характерно, и то и другое у Михалыча уже было заготовлено с подписями и печатями, причем дата стояла тоже апрель. Значит, готовились. Я отложил пока их в сторонку. – Вам-то ничего не будет за то, что целого генерала пошлете?
– За это не переживай. Начальство прикроет, твой вопрос курируется в Москве. Только нос не задирай, – сурово ожег взглядом меня Выгорский. – И хватит прохлаждаться, давай в зал. Разминайся. Сегодня у тебя особая тренировка. Оставь все, потом перед уходом заберешь. Давай, давай, не задерживайся.
Выходил из кабинета тренера я с гораздо лучшим настроением, чем входил. Да, гребаный дед умудрился подкузьмить, и возможностей у него хватало, учитывая должность и звание. Но раз контора меня прикрыла, я еще побарахтаюсь. Идти к нему на поклон мириться я не собирался. Жили столько лет без этой семейки, проживем и дальше. Пусть вон своего курсанта строит. Сейчас, кстати, я бы ему накидал люлей, может, не без проблем, но все же. В ранге мы сравнялись, а опыта у меня гораздо больше.
– Здорово, Чобот! – стоило мне выйти, как парни тут же отвлеклись от разминки, чтобы меня поприветствовать. – Как сам? Ты в порядке?
– Привет, пацаны, – я пришел раньше всех и пересечься, кроме Вадима, ни с кем не успел, так что с удовольствием отвечал на рукопожатия и хлопки по плечам. – Нормально. Потом поговорим.
Последнее предназначалось Ваньке, который был в курсе моих злоключений. Грузить остальных проблемами я не собирался. И так вон неудобно со школой получилось. И директор, и Алена действительно прониклись моим делом и искали варианты выхода из ситуации. Меня, кстати, дождались всем составом, правда пришлось выслушать нотацию о неуважении и все такое. Объяснение, что ездил за консультацией, в принципе приняли, но все же поставили на вид, что можно было и Ивана Сидоровича с собой захватить. Мол, взрослые люди быстрее согласовали бы все вопросы.
Я бы мог многое сказать на эту тему, но не стал, пообещав познакомить директора с Цемелем. Все-таки действительно одно дело делаем, да и не хочется хамить людям, которые встали за меня против партийно-чиновничьего аппарата. Я не настолько неблагодарная скотина, чтобы этого не заметить. Скорее уж наоборот, сделал себе пометку рассчитаться со всеми, как будет возможность, помочь школе материально, например. Или еще как, посмотрим.
В итоге мы выработали некий план действий, основанный на жалобах во все возможные инстанции, тем более что Зайцева благородно предоставила нам шикарную возможность для этого. Алена свет Михайловна оказалась пусть молодым, но уже закаленным в интригах специалистом, и с самого начала заявилась на собрание с включенным диктофоном. За что я наградил ее тортом, что успел купить по дороге. Ну не с пустыми же руками ехать, а бухло мне не по рангу и не по возрасту. Зато против сладостей никто не возражал. Единственное, я попросил придержать коней до получения заключения эксперта. Чтобы потом ударить изо всех стволов, так сказать. Иван Сидорович со мной согласился, и, оставив учительский состав лечить нервы коньяком, который я тишком сунул директору, я отчалил на тренировку.
– Привет, Семен, – из раздевалки показалась Капустина. – Говорят, у тебя проблемы?
– Да забей, разберусь, – отмахнулся я и повернулся к идущей следом Сикорской. – А ты чего молчишь? Как раз самое время сказать, мол, а я же говорила. Ты ж меня всегда вором считала. Так что давай, начинай.
– Да пошел ты, – внезапно отказалась Сикорская и, развернувшись, направилась в беговой дорожке. – Дурак!
– Зря ты так, Семен. Соня за тебя переживает. – Укоризненно посмотрела на меня Даша и, перед тем как идти за подругой, добавила: – Смотрю я на вас и не понимаю, чего вы собачитесь. Или это у вас такие брачные игры?
– Не дай бог, – я вспомнил папаню беловолосой и тайком перекрестился, и сплюнул через левое плечо. – Не надо мне такого счастья.
Нет, чего греха таить, Сонька была невероятно эффектной девицей, и зажечь с такой я бы никогда не отказался, но кроме физиологических позывов у меня имелись мозги. И они кричали, что от этой семейки надо держаться как можно дальше. Начиная от их личных проблем из-за знаменитого прадеда, заканчивая тараканами в голове, которые что у дочки, что у папы были размером с немецкую овчарку. У меня и так хватало неприятностей, чтобы искать дополнительные, я лучше вон с Ленкой зажгу. Тихая скромница Зосимова на поверку оказалась еще той зажигалкой, не чуждой экспериментам. Да и Марину забывать не стоит. Короче, есть с кем время провести.
– Стройся! – появился из кабинета Выгорский, держа под мышкой охапку длинных, метра полтора точно, бамбуковых палок. – Значит так.
Сегодня будем помогать товарищу освоить одну из важнейших техник Разрядников. Ты правильно понял, Чеботарев, выходи вперед.
Я мысленно потер руки и сделал, что приказали, хотя червячок сомнения шевельнуться в душе. Михалыч, чувствуя за спиной поддержку жены, не чурался самых жестких методов для получения результата. Так что я мог с ходу угадать, что этими палками меня будут бить. С другой стороны, это реально работало. Я ради интереса поинтересовался в школе уровнем развития тех, кто ходит в клуб «Энергия» к физруку. Так вот, там даже рядом не было тех результатов, что показывали ребята.
Про себя я молчу, все-таки сатори это аномалия, плюс было у меня подозрение, что те самые шары, что я подбирал после смерти Одержимого и собак, все же бустят мое развитие. Но даже так скорость освоения состояния озарения можно списать только на жесткие, даже жестокие, но эффективные методы. Так что можно было и потерпеть.
– Значит так, Семен, атаковать ты умеешь, ударную технику освоил неплохо, дальше нужна чисто техническая наработка, чтобы научиться использовать ее на автомате, – начал объяснять тренер. – С сатори у тебя на это уйдет не так много времени, но это не значит, что нужно остановиться, как начнет все получаться. Понял?
– Конечно, – я кивнул. – Базовые навыки на то и базовые, что их нужно отрабатывать постоянно.
– Все верно, и сейчас начнем изучать вторую базовую технику, как вы уже поняли – защитную. – Выгорский кровожадно ухмыльнулся и протянул Сикорской палку. – Держи. Когда скажу – ударь Чеботарева по предплечью. Сама понимаешь, жалеть его не стоит, ему же и навредишь. А ты, Семен, не отбиваешься, а стараешься защититься пассивно. Собираешь энергию, как для удара, но вместо резкого выплеска распределяешь ее равномерно по конечности. Как бы обволакиваешь руку энергией. Понял? Ничего, научишься, сатори тебе в этом поможет. А вы следите внимательно, особенно ты, Данила, старайся почувствовать движение энергии, понять принцип. Тебе это сильно поможет, как сам ранг повысишь. Семен, сосредоточься и ныряй. София – бьешь по команде!
Я расслабился и нырнул в сатори, для начала не слишком глубоко, чтобы осознавать себя и иметь возможность влиять на происходящее. С каждым разом у меня это получалось все легче и легче. Так и сейчас я запросто вошел в состояние озарения и принялся делать то, что сказал наставник. Собрать энергию оказалось не сложно, но вот с ее распределением возникли проблемы. Она просто не хотела растекаться, а когда София, по команде Выгорского, хлестанула меня палкой, я на автомате ударил в ответ, разнеся ту на куски. Зато стало понятно, для чего палки такой длины. Чтобы не навредить помощнику. Михалыч хоть и придерживался жестких методов, но лишний раз подставлять воспитанников не желал.
Следующие пару десятков раз у меня тоже ничего не получилось, и еще четыре палки закончили свое существование, сломавшись от моих ударов, но с каждым повторением я все лучше понимал, что именно делаю не так, и как правильно. А когда после очередного удара Ваньки, сменившего уставшую Сикорскую, палка не впилась в тело с характерным звуком, а отскочила, будто попав по дереву, я понял, что у меня получилось. И… нырнул глубже в сатори, потому что один раз это не результат. Нужно, чтобы подобное получалось на автомате. Так что работа только начиналась.
После правой руки пришел черед левой. Потом ног, спины, живота с грудиной и, как апофеоз, головы. Правда, чем больше я пытался, тем легче мне давались следующие попытки. Сатори тем и хорошо, что позволяет буквально на лету подмечать малейшие огрехи и находить наилучший вариант их решения. Озарение, тут по-другому даже не скажешь.
Не скажу, что за эти полтора часа я полностью отработал постановку энергетической защиты. Скорее лишь понял суть и принцип ее работы, но это был огромный шаг в моем развитии энергета. Ребята поглядывали с завистью, особенно Данила, но все же злобы от них я не чувствовал. Скорее мотивацию и стремление к собственному развитию. Оно, конечно, обидно, когда кто-то, едва начав заниматься, догоняет тебя и перегоняет, несмотря на то что ты пять лет уже корячишься, стараясь стать лучше. Но с другой стороны, это же заставляет искать новые пути, пробовать разные методы и сосредотачиваться на тренировках. Тем более что по просьбе Выгорского я начал учить ребят входить в сатори.
Не знаю, правда, на что тренер надеялся, если бы я сам понимал, как оно работает, но надо так надо. И мы начали с обычной медитации. Вообще очищать сознание от лишних мыслей Юниоров учат в самом начале. Без этого просто не получится нормально выполнить ту самую гимнастику, которая и стимулирует энергетическое тело, помогая ему развиваться. Многие так и начинают с медитаций, постепенно переходя к движениям. Но мне нужно было, чтобы ребята сосредоточились не на движении энергии в теле, как при обычной тренировке, а нырнули в глубины своего разума.
Просто насколько я понимал, сатори, это состояние, когда мозг использует свои возможности на все сто процентов. От этого я и плясал, заставляя ребят не просто выбросить все из головы, а сосредоточиться на какой-то практически нерешимой задаче. Крутить ее в мыслях, полностью на ней сосредоточившись, и пытаться найти решение. Хоть какое-нибудь, пусть не верное, но главное, чтобы мозг работал.
Понятное дело, я не сам это придумал. Проблемами погружения в сатори в Союзе занимались целые лаборатории при серьезных институтах, и мои размышления совпали с выводами группы ученых. Просто одно дело пытаться наобум, а другое – когда перед глазами живой пример. И действительно, хоть раньше ребята тоже пытались проводить подобные занятия, сейчас они прямо загорелись энтузиазмом, глядя на моим успехи. Так что Выгорскому пришлось даже продлить тренировку еще на полчаса.
А я заодно и в себя пришел, потому что в стремлении помочь ребята и девчата отбили мне все что могли, и под спортивной формой я напоминал тигра, но не черно-желтого, а в сине-красную полоску. Хорошо еще, что после занятий с Анастасией я настолько привык к боли, что практически не замечал ударов. Точнее не обращал на них внимания, но стимул к развитию они давали потрясающий. А самое интересное, что беспокоить такими пустяками Анастасию я не стал.
Новый ранг развития не только дал мне новые способности, но и улучшил регенерацию. Так что пару дней, и я буду как новенький, но сейчас мне больше всего хотелось пожрать и завалиться спать. Все же вымотала меня тренировка полностью, и я чувствовал себя выжатым лимоном. Дважды причем. Поэтому махнул всем рукой и сразу рванул домой. Мама обещала бефстроганов сделать и гороховый суп с копчушками; от одной мысли об этом рот наполнялся слюной, а в животе начинался ураган. Пожрать я всегда был не дурак, но теперь прям стал каким-то всеядным монстром. Хотя маме нравилось глядеть, как я уминаю все, что она приготовит. Вот и порадуем родительницу.