Настоятель всегда учил меня не судить о людях по их внешности, и купец оказался наилучшим тому примером.
Весь его грузный облик говорил о том, что этот человек ставит собственные интересы превыше всего на свете. Однако он не стал радоваться спасению своего мира. Толстяк зарыдал вместе со мной, и слезы потекли по его щекам.
— Бедный мальчик, — запричитал он, — мясо дикобраза не переносит золота. Это вызывает мгновенную смерть. И будто по наваждению именно золотой палочкой ты взял последний кусочек. Именно его ты и положил на тарелку своей любимой, и теперь…
— Теперь она умерла! Я убил ее! — заорал я пуще прежнего. — По моей глупости погибла моя невеста!
Я упал в обморок. Лежа на крышке гроба, я незаметно для всех открыл флакончик с эликсиром восьмидесяти зловоний, прикрепленный с другой стороны, и комнату стала наполнять жуткая вонь.
— Только подумать, мой правнук стал причиной такой ужасной трагедии! — сокрушался мастер Ли.
— Я слышал об отравлении мясом дикобраза, но, признаться, никогда не видел, как это происходит, — еле слышно произнес толстяк. — Это очень ужасно?
Солдаты и все, кто были в комнате, подошли поближе, с тревогой глядя на гроб.
— О да, — прошипел Ли Као. — Сначала она покрылась красными пятнами. Затем эти пятна позеленели.
Эликсир действовал безотказно, и ужасный смрад распространялся повсюду.
— Брррр! — Главный стражник закрыл рукой нос.
— Дальше отвратительный зеленый цвет стал черным, — не умолкал мастер Ли.
— Черным? — боязливо прошептал купец и отвернулся.
— Ну, говоря точнее, черным с зеленовато-фиолетово-желтыми пятнами по краям, — объяснил Ли Као, — а потом появился запах.
— Запах? — закашлялся главный стражник.
— Я не могу подобрать слов, чтобы описать этот отвратительный смрад, — с дрожью в голосе ответил мастер Ли. — Гости бросились врассыпную, мой же правнук набрался смелости и прикоснулся к телу невесты. О, ужас! Его пальцы вошли в ее тело, потому что ее гладкая и некогда столь прекрасная кожа превратилась в желе, из которого сочился зеленый гной. И запах… от этой жуткой вони собаки бились в агонии и даже птицы падали на землю!
Почему-то в следующую секунду таможенный двор опустел.
Вскоре мы тоже выбежали на улицу, шатаясь и закрывая руками нос.
Все остальные были здесь. Эликсир восьмидесяти зловоний вызывает дикую тошноту, и всех просто выворачивало наизнанку. В конце концов люди понемногу пришли в себя и решили выбросить нас в море вместе с гробом. Но, к счастью, Ли Као убедил их этого не делать, взывая к патриотизму, дескать, окажись этот фоб в воде, рыбу в Китае можно будет не ловить еще три тысячи лет. В итоге они согласились со стариком и, дав нам телегу, пару лопат и перепуганного до смерти монаха-слугу, наказали идти на кладбище, где хоронят прокаженных. Монах шел впереди, стуча в гонг и постоянно повторяя:
«Нечистая!», и при первой же возможности сбежал. Что, надо сказать, сделал и наш купец. Он схватил сундуки и поспешно отплыл подальше от страшного места, где люди не умеют правильно готовить дикобраза. Правда, один из его сундуков оказался нашим гробом, с которого чья-та шаловливая рука вовремя убрала траурное покрывало.
Мы же спокойно сорвали это покрывало с сундука, и я с нетерпением открыл крышку.
Внутри на холстине лежала небольшая сумочка, я высыпал ее содержимое на ладонь и в недоумении уставился на нее.
— Булавки? Мастер Ли, толстяк нанял целую армию солдат, чтобы сторожить дешевые железные булавки?
— Великий Будда, да этот малый работал не один! Он, наверное, представлял гильдию самых богатых людей Китая! — воскликнул Ли Као.
Я не понимал ничего. Старик отдернул холстину, достал оттуда странный предмет (каковых тут, как выяснилось позже, оказалось двести семьдесят штук) и начал осторожно прикреплять к нему булавки. Они в свою очередь каким-то чудодейственным образом легко прикреплялись друг к дружке: каждая следующая к концу предыдущей.
— Десять, — молил мастер Ли, — только бы десять. Если он выдержит десять булавок!
Семь… восемь… девять… десять… одиннадцать… двенадцать… тринадцать… четырнадцать!., пятнадцать!., шестнадцать!., семнадцать!!!
Восемнадцатая булавка упала на землю, и Ли Као обернулся ко мне, улыбаясь во весь рот и сияя, как звезда.
— Десятый Бык, заморские торговцы готовы продать душу ради китайских компасов, которые являются таким чистейшим магнитом, что выдерживают по десять дюймовых булавок. Здесь же сотни компасов, выдерживающих семнадцать булавок! Мой мальчик, в течение жизни мне, конечно, не раз удавалось отхватить немалый куш, но по сравнению с этим!.. Лу Юй, мы только что стали самыми богатыми людьми во всей Поднебесной! — с гордостью сказал он.
Первым делом следовало зарекомендовать себя людьми богатыми и знатными, и чего мы только ни делали, чтобы это доказать. Я лишь смутно припоминаю цветы, музыку, благовония и серебряные пояса, лодочные гонки и игры в кости, споры, званые обеды и мелькание легких женских ног. Мы плавали под парусом по лазурным озерам, видели странные пагоды, причаливали к загадочным островам, где бледные монахи в черных балахонах продавали какие-то таинственные магические предметы. Мы были богачами, да такими, что наш паланкин несли шестьдесят преданных слуг. Обнаженные танцовщицы вились вокруг нас, а мы брали пригоршни серебряных монет и бросали их толпам людей, всюду следующих за нами.
— Купите чистую одежду! — кричали мы. — И хорошего вина! Избавьтесь от этих ужасных вшей! Примите ванну!
— Долгой жизни господину Ли Као! — гудела толпа. — Долгой жизни господину Лу
Юю!
Возможно, вы подумаете, что я совсем забыл об истинной цели нашего путешествия.
Нет, это не так. Каждую ночь мне снились кошмары. Я видел бедных детей, они лежали все так же неподвижно, и смерть кружилась над ними. Меня жутко мучила совесть, и как я был рад, когда Ли Као наконец сказал, что мы уже достаточно зарекомендовали себя, и пора делать решающий ход. Старик решил, что лучшим способом привлечь внимание
Ключника-Кролика будет сжечь дотла наш дворец. Здание, разумеется, принадлежало правителю, и я как раз жарил на пепелище гуся, когда главный счетовод, учуяв неладное, заспешил к нам.
— Ох, батюшки, батюшки, — начал он, как обычно. — Правило 226, параграф Д, раздел Б: за непреднамеренное разрушение дворцов правителя…
— Преднамеренное, мне наскучил этот унылый вид из окна, — зевая, сказал мастер Ли.
— Раздел В: преднамеренное разрушение дворцов правителя. Возмещение полной стоимости дворца плюс 50 %, расходы за тушение пожара и уборку мусора, плюс тройной штраф за нарушение спокойствия, еще половина от всего за оскорбление правителя, плюс…
— Хватит скулить, болван, скажи общую сумму! — прохрипел Ли Као.
Я думал, беднягу хватит удар. Ключник-Кролик закатил розовые глазки и тонюсеньким голосом пропищал:
— Девятнадцать тысяч семьсот два ляна серебра!
Ли Као хмыкнул и показал пальцем на длинный ряд сундуков неподалеку.
— Возьми один из вон тех, синих, — безразлично ответил мастер Ли. — Вообще-то там по двадцать тысяч в каждом, но господа Ли Као и Лу Юй не станут требовать сдачу, Ключник-Кролик грохнулся в обморок. Понадобилось несколько минут, чтобы привести его в чувство, но, очнувшись, он сразу же решил не упускать шанс.
— Как жаль! Достопочтенным Ли Као и Лу Юю сегодня негде ночевать, и хотя мое скромное жилище вряд ли их устроит… видите ли, сегодня мне скорее всего придется остаться в замке считать деньги, и моя дражайшая супруга будет совсем одна. А это небезопасно, знаете ли, женщинам нужны защита, забота, внимание…
Он упал на колени и стал целовать наши сандалии.
— Жемчуг… нефрит!..
— Хочешь жареного гуся? — с улыбкой предложил мастер Ли. — Его лично приготовил господин Лу Юй, в отличном вине, с медом и абрикосами. Кстати, господин Лу Юй — ученик великого Чан Чоу, который сказал, что предпочитает собственную стряпню, но чужих жен.
— Конечно! — радостно воскликнул Кролик. — Совершенно верно!