Звезды мерцали над головой, а под нами с безумной скоростью проплывали знакомые картины — соляная пустыня, Пещера Колоколов. И вдруг Ли Као захохотал: внизу показался каменный столб с привязанным к нему молотом и гонгом. Старец Гор стоял у входа в свою берлогу и пристально смотрел вверх. Его глаза сияли радостью, а в руках блестели маленькие алмазы.
— Холодные… — мурлыкал старец, — холодные-прехолодные…
Затем он повернулся и шаркающей походкой побрел назад в пещеру.
Снова реки, снова холмы, снова люди, показывающие пальцем в небо. И вдруг мы посмотрели вниз и разом закричали:
— А как же они! Неужели они не заслужили прошения?
Мы пролетали над Озером Мертвых, и призраки-русалки все так же кружили в холодной воде. Сокол повернул голову.
— При жизни они совершили страшную ошибку, но после смерти доказали свою преданность и доброту. Сейчас великий Яо-ван решает их судьбу. Не волнуйтесь.
Внезапно призраки пропали, и мы с Ли Као почувствовали небывалую радость, когда души Снежинки, Малютки Пин и Осенней Луны пролетели мимо нас навстречу своей госпоже.
Вскоре огромная птица стала плавно снижаться. Я открыл глаза и почувствовал, как мое сердце радостно застучало. Вдалеке угадывались знакомые очертания Перины
Дракона!
Во дворе уже собралась вся деревня, и монахи били в колокола, приветствуя нас. Сокол сделал круг и мягко опустился на землю.
Мы с Ли Као почтительно поклонились птице.
— Я не прощаюсь, — спокойно сказал царь-сокол. — Ворон сказал, что мы еще увидимся, когда настанет время сразиться с Белым Змеем, живущим в Пещере Ветров. А Ворон никогда не ошибается. — Он взмахнул крыльями и быстро исчез в облаках.
Настоятель бежал нам навстречу.
— Мы нашли корень! — закричал я и бросился к монастырю. — Мы нашли Королеву Женьшеня, и она согласилась помочь! Скорее!
Мастер Ли стал быстро готовить эликсир, а я бегал от кроватки к кроватке и громко называл имена детей. Не знаю, зачем я это делал, но, помня рассказ Хо, полагал, что лучше, если Королева Женьшеня узнает всех по именам. Они потерялись, как бедная Нефритовая Жемчужинка, и теперь им следовало найти дорогу домой.
— Маленький Хун из деревни Куфу, Олененок оценщика Фана… — я дошел до окна, как вдруг сильный аромат женьшеня наполнил лазарет. Он был настолько крепким и целебным, что мать Хо выбросила костыль и с тех пор больше никогда не хромала.
Наступил решающий миг.
По три капли на язык…
С первого же раза дети сладко потянулись, на щечках заиграл румянец, они сели и принялись играть в привычные жмурки-прыгалки. Второй обход… Все замолчали и, напряженно глядя на Башню Дракона, прочитали заветный стишок. И наконец — финал…
Три раза по три капли.
Дети замолчали и тихо опустили глаза. Все затаили дыхание.
Наступила такая тишина, что я слышал, как бьется сердце. И тут не выдержал большой Хун. Он подбежал к сынишке, стал трясти его и кричать.
Ничего.
Большой Хун упал на колени и громко зарыдал.
И тут…
Мастер Ли считает, что то, что произошло с нами, слишком драматично для дворцовых евнухов и прочих писак, и невероятное событие, произошедшее в седьмой день седьмого лунного месяца 3338 года дракона* [29], скорее всего, либо совсем исчезнет из истории, либо будет объяснено как-то иначе. Возможно, люди придумают какую-нибудь легенду, дабы объяснить этот праздник. Но для нас этот день навсегда останется днем великого исцеления. Королева Женьшеня собрала все свои силы, и смертоносный яд ку ослабил хищную хватку. Маленький Хун зашевелился и открыл глаза.
— Почему ты плачешь, папа? — раздался тихий голосок. Один за другим дети очнулись, но были еще слишком слабы, чтобы до конца побороть болезнь.
— На улицу! — скомандовал мастер Ли. — Вынесите их на улицу!
Длинный ряд кроваток заполнил двор, и детишки в изумлении уставились на ослепительное сияние, идущее из-за Перины Дракона. И тут мы увидели мост. Он поднимался из-за высокой башни, и ослепительное пятнышко следовало по нему все выше и выше к звездам. Отовсюду неслось дивное пение, в воздухе пахло зеленью, и яд ку отступил. Он, словно змей, скорчился и трусливо уполз прочь. Дети были спасены.
В воздухе заиграли радуги, Звездный Пастух бросил свой багор и, забыв обо всем на свете, помчался по волнам навстречу восходящей на Небо богине. Засияли тысячи звезд, божества застучали в барабаны, и небесная мелодия пролилась на землю. Дети повскакивали с кроваток и стали танцевать вместе со счастливыми родителями, монахи зазвонили в колокола, и старый Ли Као радостно запрыгал вокруг меня, потому что момент наступил. Царица Птиц поднялась на Небо и упала в объятия своему любимому звездному принцу!
Я складываю руки на груди и кланяюсь четырем сторонам света.
Пусть ваши деревни никогда не узнают беды и несчастий, пусть ваши сыновья будут сильными и отважными, а дочери прекрасными и счастливыми, и пусть и вас коснется вечная бессмертная КРАСОТА.
До свиданья!
«Ча цзин», написан в VII в. от Р. X. Действие романа происходит в начале династии Тан в годы правления императора Тайцзуна (6I8-649 гг. от Р. X.). Таким образом, автор трактата и главный герой романа являются практически современниками.
Здесь и далее приводятся образы и принципы фэншуй — древней науки, описывающей законы и методы гармоничного вписывания творений человека и природный ландшафт.
Чан чен, так китайцы называют Великую китайскую стену.
Таким именем называют второго сына.
Обезьяна в Китае — символ хитрости и ума.
Небесная Река (Тяньхэ) — Млечный Путь.
Триграмма, или гуа — космогонический символ, состоящий из трех черт — сплошных или прерванных посередине — в различных сочетаниях. Всего таких сочетаний восемь. Учение о багуа — восьми триграммах — легло в основу Книги Перемен — важнейшего гадательного трактата Древнего Китая.
639 г. н. э.
Один чи равен примерно трети метра.
Этот день — полнолуние, праздник середины осени, когда бывает самая яркая в году луна. Дождь в эту пору — редкое явление.
Классический трактат тибетской медицины.
Для конспирации наши герои переставили имена и фамилии.
Здесь и далее поэтические названия любовных позиций
То есть спереди.
Примерно 250 кг.