1 ЯНВАРЯ 2015 ГОДА
Глава 23
— С Новым годом меня, — сказала Лотти, поднимая жалюзи на кухне.
На улице было темно, и Лотти уставилась на свое лицо в синяках, отражавшееся в окне. Она провела руками по волосам, подумав, что надо бы их постричь и покрасить. Каштановый оттенок тускнел, уступая место тоненькой полосе седых волос. Но у нее были и другие заботы помимо того, как бы не стать похожей на барсука. Черт, она выглядела так, будто билась десять раундов с олимпийским боксером Рагмуллина.
Проверив телефон, она прочла сообщение, пришедшее поздно ночью от отца Джо Бёрка, но не ответила ему. Так даже к лучшему. «Он подозреваемый», — подумала она.
Заняв себя уборкой по кухне, она расплющила пустые бутылки из-под «Кока-Колы» и сложила коробки из-под пиццы в мусорный ящик. Два вечера подряд ее дети ели еду на вынос, что совсем не хорошо. Нужно было сходить в супермаркет, и Лотти надеялась, что «Теско» будет открыт, несмотря на новогоднее утро и всю эту праздничную чепуху. Она открыла шкафы, мысленно составляя список нужных продуктов, а затем вспомнила, что у нее не было ни кошелька, ни банковских карт — ничего.
Высыпав в тарелку две последние упаковки сухого зернового завтрака, Лотти села за стол и задумалась о нападавшем. «Мог ли это быть убийца Салливан и Брауна? Пытался ли он убить ее?» Она отмела эту мысль. Нужно было позаботиться о своих детях.
Ее детях: Хлоя испытывала давление в школе; Кэти боролась с нескончаемыми заданиями в колледже и мысленно замкнулась в себе после смерти Адама; Шон целыми днями играл в приставку. Лотти отчаялась. Как она могла справиться и с ними, и со своей работой? Может, стоило попросить маму приглядывать за ними? Но воспоминания об их последней ссоре были еще свежи.
Вздохнув, Лотти налила кофе в чашку и молоко в тарелку со злаками. Молоко плюхнулось в тарелку плотными сгустками. Подавив позыв рвоты, вызванный кислым запахом, Лотти сделала глоток кофе. «Сигаретка бы не помешала», — подумала она, когда головная боль начала усиливаться. Лотти поискала в ящике болеутоляющие, нашла «Ксанакс» и проглотила таблетку. Обняв свое ноющее тело, она мысленно прогоняла боль прочь.
Вероятно, ее детки проспят до обеда. На следующей неделе их снова ожидали утренние подъемы — обратно в школу.
А ей — на работу.
***
К тому времени, как Лотти доехала до участка, настроение ее было холоднее ледяного ветра, дувшего ей в лицо всю дорогу.
— Кирби, Линч, — скомандовала она, снимая куртку и входя в тесный кабинет.
Названные двое повернулись к ней в своих креслах, посмотрели друг на друга, затем снова на Лотти.
— В мой офис!
«Черт, это же теперь и есть мой офис», — подумала она.
Бойд сидел за своим столом, болтая по телефону. Он посмотрел на Лотти, затем на Кирби и Линч, смирно стоявших перед ней. Кирби барабанил пальцами по карману в жажде закурить, что было запрещено делать в помещениях; выглядел он так, словно голова его раскалывалась от похмелья. Линч собрала волосы в строгий хвост. Лотти кивнула Бойду исчезнуть. Он поспешно завершил телефонный звонок.
— Боже, что с тобой случилось? — спросил он.
— Ничего. — Лотти бросила куртку на спинку стула, избегая его настойчивого взгляда.
— А на мой взгляд, это не выглядит как «ничего». Столкнулась с парочкой стремянок в коридоре?
— Позже расскажу.
— Не хотел бы я увидеть того второго.
— Отстань, Бойд. Это был какой-то мелкий воришка в промышленном квартале, недалеко от старого зернового магазина. Возможно, какой-то наркоман, один из тех, что снуют по железнодорожным путям, хотел поживиться. Он забрал у меня сумку.
— Ты в порядке? Ты сообщила об этом в участок? — спросил Бойд. — Что-то я сомневаюсь.
— Не из-за чего волноваться.
— Расскажи мне точно, где это произошло, и я попрошу кого-нибудь съездить поискать твою сумку. — Бойд сел на край стола.
Лотти смягчилась.
— Прошлой ночью я ходила к дому Сьюзен Салливан, чтобы еще раз там осмотреться. Это привело к кое-чему, что я хотела бы обсудить с этими двумя. На меня напали, когда я шла пешком домой через промышленный квартал.
— Почему ты не сообщила об этом в полицию?
— Этим я и занимаюсь сейчас.
Она рассказала Бойду все, что могла вспомнить, в мельчайших деталях, дала ему номер телефона таксиста, чтобы выяснили, известно ли ему что-либо еще.
— И опросите офицеров, охранявших дом Сьюзен Салливан, на случай, не заметили ли они кого-нибудь в округе вчера.
— Вернусь через минуту, — сказал Бойд, подбирая куртку.
Рядом ныл ксерокс, оставленный без внимания и извергавший бумагу, с опасной быстротой собиравшуюся в груду. Лотти выключила его и вернулась к Марии Линч и Ларри Кирби.
— Порезы выглядят неважно. Вы уверены, что в порядке? — спросила Линч с беспокойством в глазах.
— Я в норме. — Лотти сложила руки, стоя прямо перед ними. — Как хорошо вы обыскали дом Сьюзен Салливан?
— Тщательно, — ответили двое детективов в унисон.
Лотти переводила взгляд с одного на другого.
— Недостаточно тщательно. Кто проверял морозильную камеру холодильника?
— Я, — вызвался Кирби.
На лбу его пролегла морщинка волнения, и от вчерашнего виски просачивались капельки пота. От него доносился такой плохой запах при дыхании, что Лотти сделала шаг назад.
Плечи Линч опустились, а губы натянулись в тонкую линию.
— Угадайте, что? Хотя нет, даже не пытайтесь, — сказала Лотти, как только Кирби открыл было рот. — Я нашла связку с деньгами, довольно много, кстати сказать, замороженными в морозильной камере. Что вы скажете на этот счет?
— Наверное, кто-то положил их туда после нашего обыска, — сказал Кирби, защищаясь. — Все, что я там увидел, так только мороженое.
— А вы смотрели за мороженым? Вы вынимали его из холодильника?
— Нет.
Кирби прочертил на полу невидимую линию своим грязным кожаным ботинком.
— Я разочарована в вас, — сказала Лотти. — В вас обоих.
Ребра пронзила острая боль, вынудив ее сесть. Гнев Лотти утихал. Ей было слишком больно, чтобы продолжать злиться.
— Чтобы такое больше никогда не повторялось. Мне не нужно вам говорить, насколько неприемлемы неудачные обыски.
— Так точно, инспектор, — сказала Линч. Она покусывала губу, но глаза горели от злости.
Лотти знала, что детектив Линч не захочет снова замарать свою безупречную репутацию. Подобное могло вызвать проблемы в карьере. Но Лотти была их прямым начальником, а это включало и выговоры сотрудникам за выполненную ненадлежащим образом работу. Тут происходили куда более важные вещи, нежели амбиции Марии Линч.
Кирби ничего не ответил, лишь пристыжено свесил голову. Лотти вдруг поняла, как могла запасть на него девчонка двадцати с хвостиком лет — видимо, из жалости к нему.
Лотти отпустила обоих, и они скрылись из виду.
Бойд вернулся и бросил ей на стол бумажный пакет из аптеки.
— Не принимай все сразу, — сказал он. — Тебе повезло, что «Бутс» открыта сегодня. — Включив ксерокс, он сел на свое место.
— Ты мой спаситель. — Лотти проглотила три таблетки болеутоляющего. — У тебя разве нет работы? — спросила она, включая свой компьютер.
— Да, есть, — ответил Бойд и начал громко постукивать по клавиатуре.
Опустив подбородок на руку, Лотти сидела и смотрела на Бойда, слушая мерную работу ксерокса в необычно тихом офисе. Ей вдруг остро захотелось, чтобы ее обняли, прижали крепко к груди и избавили от боли. Она чуть было не потянулась к Бойду, но не сделала этого.
Глава 24
Слухи в городке Рагмуллин распространялись быстро, но Кэхал Мороуни, журналист с национального телеканала «РТИ», не мог найти ничего, достойного публикации. Он жаждал свежих новостей по делу об убийстве и предполагаемом самоубийстве, но в результате пролистывал пустой блокнот.
Он пообщался с некоторыми коллегами жертв, но им ничего не было известно. Ему хотелось по-настоящему интересной истории такой, что взбодрила бы его уставшую аудиторию. Он хотел поймать удачу за хвост, написать историю, которая прославит его.
Кэхал не переставал задавать себе вопросы, мучившие всех вокруг: «Были ли эти смерти связаны с Отделом планирования в Окружном Совете? Был ли Браун убит? Если оба случая окажутся убийством, то дело ли это рук серийного убийцы, терроризирующего городок, расположенный в центре графства?» От одной этой мысли Кэхал покрылся испариной. В таком случае это была бы не просто история, а целая история с половиной.
Сидя в «Макдональдс» и согревая руки о чашку утреннего кофе, Кэхал прислушивался к слухам вокруг. У каждого было свое мнение, и все несли чушь.
Он заметил кучку офицеров, собравшихся вокруг столика в углу, рядом с уборной. Все знали Кэхала Мороуни, но эта группка людей была настолько поглощена своей беседой, что не замечала его. Он проскользнул ближе к ним, встал в тусклом уголке, потягивая свой кофе, слушая. И он услышал. Кое-что новое. Возможно, это и была его долгожданная история. Ему лишь нужен был официальный комментарий.
Кэхал достал телефон и набрал номер своего источника.
***
Лотти подняла ноги на стол и зажала голову руками. Таблетки ослабили боль в ребрах, а на порез на носу она наложила пластырь.
Предварительный технический отчет особой надежды не дал. Рядом с телом Салливан была обнаружена ДНК множество образцов на коже и в волосах. Информация по всем имелась в базе, нужно было лишь сопоставить, а затем ждать неделями, если и будет какой-то результат.
Заключение судебно-медицинской экспертизы Джеймса Брауна еще не было готово, так что Лотти обратила свое внимание на предварительное заключение патологоанатома. «Может быть, Браун и правда убил себя сам, подумала Лотти, подавляя зевок. Но как же расцарапанные пальцы и ушиб на затылке?»
Челюсть ныла, а колени ослабли от боли, поэтому Лотти спустила ноги на пол и встала, пытаясь потянуться. Ей хотелось есть. Может, попросить Кирби принести ей «Хэппи мил»? Лотти посмотрела на угрюмого детектива, сидевшего за столом в другом конце комнаты. Может, и не стоит.
Зазвонил телефон.
Инспектор?
Да, Дон, ответила Лотти сержанту с регистратуры.
Приехал Кэхал Мороуни с канала «РТИ», хочет получить официальное заявление. Суперинтендант Корриган задерживается, но просил передать, чтобы вы с ним побеседовали. Он согласовал это с пресс-службой. Я оставил Мороуни в переговорной комнате. Вы поговорите с ним?
«Нет, не стану», хотелось ей ответить.
Сейчас буду. Лотти вздохнула и направилась вниз по лестнице.
Инспектор! Мороуни сверкнул своей улыбкой телеведущего. Рад, что вы смогли уделить мне минутку своего драгоценного времени.
У меня лишь несколько минут, мистер Мороуни.
Зовите меня Кэхал, сказал он, взяв ее за руку, тем самым принудив Лотти к контакту, которого она не предлагала.
Оператор, стоявший за Мороуни, поправил объектив и направил его на Лотти.
Чем могу вам помочь? Лотти убрала свою руку настолько быстро, насколько позволяла вежливость.
Она едва сдержалась, чтобы не вытереть руку о штаны. Несмотря на его обезоруживающую улыбку и образ «рубаха-парень», в Мороуни однозначно было что-то неприятное, нечто. Лотти не могла точно указать, что именно, но чувствовала нутром.
— Инспектор Паркер, что вы можете сообщить о слухах о том, что Джеймс Браун был активным педофилом?
Ошарашенная, Лотти смотрела на него в замешательстве:
Я… О чем это вы говорите?
О том, что он занимался ритуальной, садистской психосексуальной…
Достаточно, отрезала Лотти. Выключите камеру. Сейчас же.
А как вы прокомментируете большую сумму денег, найденную в…
Выключите немедленно. Это приказ.
Хорошо. Мужчина опустил камеру.
Не знаю, какую игру вы ведете, мистер Мороуни. Лотти ткнула пальцем в самодовольное лицо Мороуни. Но отныне, как и все, ждите официального заявления полиции.
Лотти развернулась и направилась к двери.
О, инспектор?
Открыв было дверь, Лотти замерла:
Что?
Ваше лицо скажете что-нибудь по этому поводу?
Да. Лотти повернулась к нему. Вы не скоро захотите его снова увидеть. Уж поверьте мне.
Она вышла из комнаты и поспешила по коридору, злясь на себя, Корригана, Мороуни и каждого вокруг. Хотя информация Мороуни была искажена и совершенно недостоверна, кто-то проговорился о том, о чем не стоило. «Крот, подумала Лотти, огромный. У них завелся крот, черт возьми».
Глава 25
Когда Лотти вошла в комнату для ведения расследований, там стоял гул громких и ругающихся голосов. После отмены всех отпусков казалось, что все вдруг разом принялись за дело.
Некоторые детективы что-то спешно бормотали по телефону, в то время как другие болтали без умолку, не подозревая, что нарушают чужое пространство. Они все оказались личностями посреди хаоса. Это была ее команда, работающая ради общей цели, собирая информацию в поисках зацепки, хоть чего-нибудь полезного. С таким количеством людей сложно было избежать того, что пустая болтовня могла привести к раскрытию запретной информации, которая, в свою очередь, могла дойти до прессы. Лотти провела собравшимся небольшую лекцию на тему того, как важно держать рот строго на замке.
— Есть что-нибудь по наличным? — спросила она Кирби.
— Сейчас деньги у криминалистов. Две с половиной сотни. В чёртовом морозильнике!
— Нам нужны банковские выписки Салливан и Брауна. Речь может идти о большей сумме, чем эти наличные.
— У меня документы, которые мы нашли в домах обеих жертв, — сказала Мария Линч, доставая папку и пролистывая ее. — Вот банковская выписка Джеймса Брауна. Подождите минутку. — Она достала еще одну папку, в воздухе мелькнул очередной листок. — И выписка Сьюзен Салливан. — Линч положила обе папки Лотти на стол.
— Один и тот же банк, — прокомментировала Лотти, листая бумаги.
Бойд взглянул и сказал:
— Позвоню Майку О’Брайену из банка, он мой знакомый. Он управляющий местного отделения банка.
— Хорошо, — ответила Лотти. — Кирби, изучи еще раз телефон Джеймса Брауна, найди другие случаи, когда он звонил застройщику, Тому Рикарду. Не нравится мне этот тщеславный ублюдок. И где ордер на записи телефонных разговоров Рикарда?
— Нам нужны веские основания для получения такого ордера.
— Браун звонил ему перед предполагаемым самоубийством. На мой взгляд, достаточно веское основание.
— Хорошо, — ответил Кирби с долей сомнения.
— Рикард по горло вляпался во что-то, сказала Лотти, и если это не убийство, то, гарантирую, он явно заварил нехорошую кашу, и я остановлю его.
— Что, съешь кулинарную книгу?
Лотти проигнорировала его и спросила Линч:
— Есть что-нибудь по татуировкам?
— Я сканировала изображения по базе данных и в интернете. Пока ничего нет. Завтра, когда откроются магазины, попробую найти тату-салон в городе.
— А ноутбук Джеймса Брауна?
— Порно-сайты, — вставил Кирби. — Никаких улик о педофилии. Мы документируем его электронные письма. Пока никаких следов ноутбука и телефона Сьюзен Салливан. Они могут быть хоть на дне канала. Это все, что у нас есть на данный момент.
— Продолжайте поиски, — велела Лотти.
Она бросила взгляд на Бойда:
— Что в аптеке сказали о докторе Сьюзен?
— Займусь этим вопросом сейчас же, — ответил он, выругавшись себе под нос.
— Мне нужно знать, причем тут вся эта наличность.
— Мы завалены бумажной работой, понимаешь? — пробормотал Бойд.
— Да, понимаю. Как и то, что у нас ничего нет, — ответила Лотти. — Ничего.
Она нахмурилась, глядя на троих сотрудников, затем направилась на выход. Ей нужно было найти уголок, чтобы выпустить пар. Чертов Кэхал Мороуни и его желтая пресса. Возможно, она была слегка несправедлива, но это был ее городок, а она понятия не имела, что там происходило.
Лотти стояла на ступенях при входе в участок, вдыхая морозный воздух января. Через заснеженную дорогу стоял величественный собор, некогда открытый для всех и вся, а сейчас огороженный желтой лентой. Сделав еще один глубокий вдох, тем самым лишь причиняя боль ребрам, Лотти вернулась в офис, стряхивая с плеч вместе со снегом и усталость.
Ей нужен был кофе.
Глава 26
Дом епископа, построенный восемь лет назад на краю озера Лейдистаун, в шести километрах от Рагмуллина, не поддавался никакой логике. Как вообще священнослужитель получил разрешение на строительство дома в такой живописной местности?
Лотти изучала картину, висевшую над белым мраморным камином и казавшуюся ей подлинником творчества Пикассо. Денег куры не клевали. Только вот чьи это были деньги?
После нетерпеливого десятиминутного ожидания Лотти последовала за молодым священником по коридору, отделанному мрамором, к двери с золотой ручкой. Лотти открыла ее и ступила на шерстяной ковер с густым ворсом кремового цвета. Священник закрыл за ней дверь.
Инспектор Паркер, не так ли? заговорил епископ Коннор, не поднимая головы, покрытой короткими темными вьющимися волосами. Сидя за своим столом, он писал на листе бумаги, сжимая в пальцах золотую ручку. «Он что, красил волосы?» задалась вопросом Лотти. Она предположила, что епископу было около шестидесяти пяти, при этом она отметила, что выглядел он отлично и был в хорошей форме.
Да. Лотти стояла, сложив руки в карманах. Епископ продолжал писать.
Можете присесть, велел он. Освобожусь через минуту.
Лотти села и, пытаясь держать себя в руках, вонзала короткие ногти в ладони.
Епископ поставил размашистую подпись на письме, после чего посмотрел на Лотти исподлобья.
Я знаю вашу мать. Милая женщина. Он перевернул страницу и положил сверху ручку.
Лотти ни на минуту не сомневалась в его словах. Все знали Роуз Фитцпатрик.
Это несчастье, что несколько лет назад ваш отец покончил с собой…
Да, это так, прервала его Лотти.
Стало ли известно, почему он…
Нет.
А ваш брат? Есть какие-то новости о нем?
Вы хотели видеть меня? Лотти игнорировала его попытки завести любезную беседу. Ее неблагополучная семья была не его заботой.
— Я играю в гольф с Майлзом, суперинтендантом Корриганом. Когда погода позволяет.
Лотти молчала. Неужели он пытался завести разговор?
— Спасибо, что приехали так быстро, — сказал он.
— Суперинтендант Корриган сказал, что это срочно. Чем могу вам помочь?
— Боюсь, отец Ангелотти пропал. — Его лицо стало необыкновенно серьезным.
— Кто?
— Выездной священник.
— Выездной? Откуда?
— Из Рима. Он прибыл в декабре.
— И он пропал?
— Да, инспектор. — Епископ откинулся назад, сложив руки на груди. — Пропал.
— Можете рассказать об обстоятельствах его исчезновения, пожалуйста?
— Особо нечего рассказывать. Здесь его больше нет, и в Рим он не вернулся.
— Когда вы поняли, что он пропал? — Задаваясь вопросом, к чему всё это, Лотти достала блокнот из глубин своей куртки, но не смогла найти ручку.
— Я не видел его с кануна Рождества.
Лотти удивленно повела бровью:
— И вы только сейчас сообщаете об этом?
— Я не знал, что он пропал. Один из наших священников забеспокоился после того, как нигде не смог его найти, и взял на себя ответственность сообщить в полицию. Возможно, я бы не стал этого делать. Но что сделано, то сделано.
— У вас пропал священник, а вы не собирались сообщать об этом в полицию?
— Исчезновение отца Ангелотти стало для меня сильным ударом.
— Не знаю, какую приоритетность могу дать пропавшему без вести человеку. На данный момент мы очень заняты. — Лотти отчаянно размышляла над ситуацией.
— Майлз побеспокоится о том, чтобы это дело получило соответствующую приоритетность, — подчеркнул епископ.
— Сделаю всё, что в моих силах.
— Уверен, так и будет. Я очень ценю это. Благодарю вас, инспектор. — Кивнув в сторону двери, епископ дал Лотти понять, что она свободна.
Однако Лотти не намеревалась уходить. Взяв со стола ручку, она написала в блокноте имя пропавшего священника.
— Мне нужно задать вам пару вопросов, — сказала она.
— Задавайте.
— Вы знали Сьюзен Салливан?
— Кого?
— Женщину, которая была убита в соборе.
Замолчав, епископ Коннор поднял на Лотти глаза холодного зелёного цвета:
— Какая трагедия, — сказал он. — Бедная женщина. Нет, инспектор, я не знал ее. Я управляю большой епархией. Приход Рагмуллина, как вы, без сомнения, знаете, насчитывает более пятнадцати тысяч человек. Я знаю только некоторых из них.
«Некоторых? К примеру, товарищей по гольфу?» — подумала Лотти.
— Я подумала… может, она тоже играла в гольф или что-то вроде того? — пояснила она.
— Правда? Вы вздумали умничать со мной?
— Конечно же нет, — солгала Лотти. — Мне трудно найти людей, которые знали бы ее. Она была убита в вашем соборе и, поскольку у вас теперь пропал священник, мне вдруг пришло в голову, что, возможно, между ними есть какая-то связь.
— Нет ни малейшей идеи, какая может быть связь между этим убийством и пропавшим священником.
— Расскажите мне об отце Ангелотти. С какой целью он приехал?
— Его отправили из Рима сюда в творческий отпуск. У него были проблемы личного характера.
— Проблемы?
— Кризис, связанный с нахождением самого себя, насколько я знаю. Подробности мне неизвестны.
— До этого он был как-то связан или знаком с Рагмуллином? — Лотти постукивала ручкой по столу.
«С таким именем — вряд ли», — подумала она.
— Я не знаю, инспектор.
— Зачем тогда отправлять его именно сюда?
— Может, Папа воткнул булавку в первое попавшееся место на карте?
Лотти пристально смотрела на епископа, опустив подбородок и округлив глаза.
— Прошу прощения, — сказал епископ. — В этом не было необходимости. Отца Ангелотти вверили мне, а теперь я не могу его найти.
— Мне нужны его личные данные, я посмотрю, что можно сделать.
— Ему тридцать семь лет. Ирландского происхождения, проживает в Риме, учится в докторантуре в Ирландском колледже. Видимо, последние месяцы он начал сомневаться в своем призвании, в своей сексуальности. Что-то наподобие этого. Его настоятели решили, что ему нужно было время, чтобы разобраться в себе, и отправили его сюда.
Лотти быстро делала заметки в своей манере, затем подняла взгляд на епископа:
— Когда он приехал?
— Пятнадцатого декабря.
— В каком настроении он был?
— Он говорил мало. Большую часть времени проводил в своей комнате, как я понимаю.
— Можно взглянуть?
— На что?
— На его комнату.
— Какая от этого польза? — Епископ смотрел на Лотти настороженно и хмуро.
— Это стандартная процедура при расследовании дела об исчезновении человека. — Лотти отметила изменившееся выражение его лица.
— Вам необходимо сделать это сейчас?
— Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? — ответила Лотти.
Епископ взял трубку телефона и нажал одну кнопку. Вошел молодой священник.
— Отец Оуэн, проводите инспектора Паркер в комнату отца Ангелотти.
— Спасибо, — сказала Лотти, вставая.
— Можете ли вы относиться к этому расследованию с максимальной осторожностью? — спросил епископ Коннор.
— Я всегда отношусь к своей работе профессионально. Вам не о чем беспокоиться.
«За исключением случаев, когда Кэхал Мороуни застаёт меня врасплох», — мысленно упрекнула себя Лотти.
Епископ поднял и спешно пожал ей руку.
— Буду с нетерпением ждать новостей.
— Как только мне станет известно о чем-то, уверена, вы тоже об этом узнаете, — сказала Лотти, вложив в свои слова огромную долю сарказма.
***
Комната отца Ангеллоти оказалась скромной, но функциональной; стены были окрашены в бежевый цвет, а под картиной, висевшей на стене, горела красная лампа. Хмурый Иисус с горящим сердцем.
Лотти достала латексные перчатки и начала изучать комнату. Одна кровать, застеленная простым коричневым покрывалом; шкаф и туалетный столик, ванная комната; сумочка из-под бритвы, бритва, зубная щетка и паста, гель для душа, шампунь и расческа. В шкафу она обнаружила одну куртку, пять черных рубашек, два свитера и две пары брюк. «Он не собирался оставаться тут надолго», — подумала инспектор. В ящиках туалетного стола она нашла нижнее белье, простое и невзрачное. В воздухе витал едва уловимый запах сигаретного дыма. На столе лежал ноутбук, выключенный.
Молодой священник стоял в дверях, Лотти чувствовала, как он следил за каждым ее движением.
— Отец Оуэн?
— Да.
— Вы знали отца Ангелотти? — спросила она, упаковывая расческу — может понадобиться анализ на ДНК. Учитывая обстоятельства, нельзя ничего исключать.
— Не особо. Он был неразговорчив, замкнут в себе. Большую часть времени проводил у себя в комнате.
— У него был мобильный телефон?
— Да.
— Тут его нет. Когда вы последний раз видели отца Ангелотти?
— Не уверен. Он был освобожден от обязанностей. Мы были заняты подготовкой к рождественским церемониям, поэтому я редко имел с ним дело.
— И вы понятия не имеете, где он может быть? — настаивала Лотти.
— Ни малейшего.
— Это вы сообщили о его исчезновении?
Молодой священник слегка покраснел.
— Мне это показалось странным, — ответил он, — вот и всё. Я упомянул об этом епископу Коннору. Он не казался обеспокоенным.
— Почему забеспокоились вы?
— После смерти той женщины, Сьюзен Салливан… Я просто подумал, где же он, — сказал священник, открывая дверь. — Вы закончили? У меня ещё много дел.
— Думаю, есть что-то, о чем вы хотели бы мне сказать.
— Я тревожился о нём. Вот и всё.
Лотти подняла со стола ноутбук:
— Я могу взять это?
— Конечно, — ответил молодой священник и выпроводил Лотти за дверь.
Глава 27
В участке Лотти приказала провести полное обследование ноутбука священника и отправила расческу на анализ ДНК. На всякий случай, даже самый плохой.
Сидя за своим столом, Лотти открыла верхний ящик и достала из-под бумажных завалов потрепанную, пожелтевшую папку. Глубоко вздохнув, она открыла ее и внимательно всмотрелась в выцветшую фотографию — ямочка на подбородке, слишком широко открытые глаза и уложенные волосы, торчащие на макушке. Каждый раз, смотря на эту фотографию, Лотти ловила себя на мысли, что мальчику не помешало бы постричься. Школьное фото, сделанное в один из тех дней, когда он ходил в школу.
— На что ты смотришь? — спросил Бойд, ставя чашку кофе ей на стол.
Лотти захлопнула папку, поставив сверху чашку.
— Ты не ответила на мой вопрос. — Бойд уселся на край ее стола.
Две ручки упали на пол. Лотти вернула папку на старое место, захлопнула ящик и отпила кофе.
Бойд поднял ручки и аккуратно положил их рядом с клавиатурой.
— У тебя и без того много работы, нечего шпионить за мной.
— У тебя тоже хватает дел, незачем возвращаться к старым делам. Откуда такая зацикленность?
—Не твое дело, — ответила Лотти, разбрасывая по столу ручки. Она отметила, что одна из них принадлежала епископу.
— Этому файлу место в музее на реставрации, безнадежное дело, брось ты это.
— Исчезни. — Лотти бросила на него раздраженный взгляд.
Бойд поплелся к своему аккуратному и чистому столу. Лотти поспешно привела и свой в порядок, собирая в кучу документы и бросая смятые листы в мусорную корзину. Она напечатала отчет о встрече с епископом Коннором и подготовила дело по расследованию исчезновения человека на отца Ангелотти. Она скопировала это дело в базу данных по убийству Салливан. Они могут быть связаны. Нельзя оставлять такое на волю случая. Затем рассказала Бойду об отце Ангелотти.
— Думаешь, он как-то связан с жертвами? — спросил он.
— Нам стоит это выяснить, — ответила Лотти, и она знала кое-кого, кто мог обладать нужной информацией.
— Забыл сказать, — добавил Бойд, — офицер О’Донохью нашел это. — Он протянул Лотти ее потертую кожаную сумку.
— Где? — она схватила сумку и начала рыться в ней.
— Ее бросили в туннеле, чуть дальше склада по переработке шин. Недалеко от того места, где на тебя напали, — сказал Бойд. — Твои кошелек и банковские карты на месте, хотя, думаю, он забрал наличку.
— У меня ее не было.
— И почему я не удивлён?
— Ты слишком хорошо меня знаешь. — Лотти закатила глаза.
Схватив куртку, она вышла, не сказав Бойду, куда направилась.
***
Сидя рядом с отцом Джо в креслах у пылающего камина, Лотти немного расслабилась.
— Я нечасто видел отца Ангелотти. Он был любезным, с хорошим английским. Надеюсь, с ним все в порядке. Он казался очень потерянным в себе, — сказал отец Джо.
— А теперь он и правда пропал, если верить епископу Коннору.
— Почему вы так говорите?
— За те несколько минут, проведенные с ним, я успела составить мнение о вашем епископе. Возможно, я ошибаюсь, но не думаю, что он мне нравится.
— В его защиту скажу, что для того, чтобы получить высокие должности, некоторым людям приходится прокладывать путь в мире, где человек человеку волк. А это разрушает их человечность. — Отец Джо замолчал, пристально смотря на Лотти. — Я тоже не высокого мнения о нём.
— Разве это не основополагающая богохульства? — рассмеялась Лотти.
— Нечто подобное, да. Но я склонен высказывать своё мнение. — Он смахнул прядь волос со лба. — Насколько мне известно, отец Ангелотти был сослан сюда, чтобы «найти себя». Другими словами, разобраться, хочет ли он оставаться священником или нет. Я прохожу через это каждый день, так что не могу понять, почему его отправили сюда. Разве что тому была ещё какая-то причина.
— Какие ещё могли быть причины?
— Я не знаю. — Пламя огня отражалось в его голубых глазах. — Я мог бы попытаться выяснить.
— Правда?
— Церковь слишком хорошо защищена, так что я не могу ничего обещать.
— Пожалуйста, попытайтесь, — попросила Лотти.
Отец Джо заговорщицки улыбнулся:
— Вы не обязаны рассказывать мне, если не хотите.
— Что рассказать?
— Ваше лицо?
— Вчера меня ограбили, такое случается.
— Полагаю, что так, — сказал отец Джо. — Вы очень интересная женщина, инспектор Паркер. Надеюсь, вы не возражаете, что я так говорю, но синяки придают вам загадочности.
Нежелательный румянец прокрался на щеках Лотти.
— Вы предупреждали, что говорите то, что думаете, — ответила она с улыбкой.
Зазвонил её телефон. Корриган. Улыбка быстро сошла с её лица.
Черт, черт, черт.
— Мне нужно идти, — сказала она.
— И вы не ответите на звонок?
— Поверьте, я знаю, о чем он.
***
— Вы идиотка, вы понимаете это?
Суперинтендант Корриган не кричал. Он говорил мягким и спокойным голосом. Это и беспокоило больше всего.
— Кэхал Мороуни исказил информацию, — сказала Лотти.
— И откуда он получил информацию, которую мог потом исказить? Ответьте мне на это.
— Имея такую большую команду, сложно предотвратить утечку, будь то преднамеренную или случайную.
— Жалкие отговорки, инспектор.
— Да, сэр.
— Это ваша, черт возьми, команда. Кто источник Мороуни?
— Я выясню это.
— Уж постарайтесь.
— Так точно, сэр. Я несу полную ответственность за свою команду, но мы работаем под большим давлением.
— Мы все под давлением, но в такие времена, как сейчас, нам нужно быть на высоте.
— Так точно, сэр. Нет нужды напоминать мне об этом. Я понимаю, что могла всё испортить.
— Этого мало. Вам нужно собраться. Нам нужно, чтобы СМИ были на нашей стороне. Мы используем их, мы диктуем, как и когда. Не дайте Мороуни снова загнать вас в ловушку. На будущее, все вопросы с прессой решать через меня.
— Ни в коем случае, сэр, — сказала Лотти. — То есть так точно, сэр.
Она не понимала, что говорила. Ей было бы легче, если бы Корриган отчитал ее криками и бранью. Его спокойствие заставляло нервничать сильнее.
А Лотти Паркер не любила, когда её заставляли нервничать.
Она задавалась вопросом, кто же мог быть кротом. В мыслях мелькнула Мария Линч. Она отругала Кирби за допущенную им оплошность при осмотре дома Сьюзен Салливан, и Линч это ничуть не понравилось. Может, она метила на её место?
***
Прежде чем отправиться домой, Лотти заглянула в комнату для ведения расследований.
— Ноутбук хорошо подчистили, — сказал Кирби.
— Какой ноутбук? — спросила Лотти.
— Который принадлежал пропавшему священнику. Полная зачистка.
— И вы так быстро узнали об этом?
— Один из техников взглянул на него. Сказал, что там ничего нет, даже оперативной системы. Сказал, что кто-то, должно быть, скачал одно из этих незаконных приложений. На этом ноутбуке шиш с маслом, ноль, пусто, ничегошеньки… — сказал Кирби, ломая голову над нужным словом.
— Я поняла, — ответила ему Лотти.
— Интересно, почему ноутбук пуст?
— Отец Ангелотти исчез, а его компьютер пуст. Может, найдем его и решим эту загадку.
— Это как-то связано со Сьюзен Салливан и Джеймсом Брауном? — спросил Кирби.
— Не знаю. — Лотти на мгновение задумалась. — Но, думаю, что все, у кого был доступ к этому ноутбуку, проживают в доме епископа, и мне это отнюдь не нравится.
— Мне допросить их?
— Пока не нужно. — Лотти повернулась было, чтобы уйти, затем резко развернулась. — Кирби?
— Да, босс?
— Спасибо за это.
— Без проблем.
— Уже начало восьмого, я измотана, поеду домой. Вам бы тоже пора.
Лотти ушла, оставив Кирби стоять, задумчиво почесывая голову в растерянности. Она знала, что он чувствовал.
Глава 28
Вечеринка была в полном разгаре, хотя был ещё ранний вечер. Тела сплетались в объятиях, в воздухе витал запах травки. Кэти Паркер провела языком по татуированной шее Джейсона. Она пропустила все предновогодние вечеринки, так что на этой собиралась всё наверстать.
«Я влюблена», подумала она, когда он запрокинул ей голову и вложил между губ самокрутку из марихуаны. Она вдохнула. Затем Джейсон поднес косяк к своим губам и тоже затянулся. Кэти казалось, будто они плавают в объятиях друг друга, не обращая внимания на игравшую группу, сочиняя собственную музыку.
Приедешь позже ко мне? спросил Джейсон.
Кэти смотрела на него сквозь задымленную пелену.
Мне нужно домой. На мою мать вчера напали, она будет переживать за меня.
Ну пожалуйста?
Ну ладно, как хочешь, Кэти рассмеялась. Ей было так хорошо в тот момент, что она готова была послать мать к черту.
***
Наконец сев в кресло с чашкой горячего чая в руках, Лотти закрыла глаза, чтобы не видеть гору немытой посуды, захламлявшей стол. Тут же зазвонил её телефон.
Лотти?
Я дома, Бойд. Чего ты хочешь?
Угадай, что?
Я устала.
Я выяснил, кем был доктор Сьюзен Салливан.
Как? Кто?
Я позвонил в аптеку, название которой было указано в рецепте.
Вовремя.
Ни за что не угадаешь.
Говори.
Ну давай, угадай.
Я сейчас повешу трубку, Бойд.
Вот брюзга.
Кладу трубку…
Доктор Аннабель О’Шей.
Лотти поставила чашку на пол. Аннабель. Её подруга.
Ты ещё тут, Лотти? Хочешь поговорить…
… с ней? А ты как думаешь?
Оставлю это тебе. Доброй ночи.
Бойд?
Да?
Спасибо.
Завершив телефонный разговор, Лотти посмотрела на настенные часы. Восемь часов сорок пять минут вечера. Не очень поздно.
***
Доктор Аннабель О’Шей сидела в углу бара в отеле «Брук», попивая красное вино. Она выглядела такой естественной, что Лотти почувствовала себя невероятно старой. Не в силах подавить приступ зависти, что выдавал румянец на щеках, она сняла куртку, надеясь, что её футболка чистая. Лотти тихонько застонала. На ней была та самая футболка, которую она постирала вместе с чёрными джинсами Шона.
Что с тобой случилось? спросила Аннабель удивлённо, повернувшись к Лотти.
Да пустяки. Какой-то хулиган прыгнул на меня. Лотти повесила куртку на рядом стоявший стул. Спасибо, что согласилась встретиться.
Извини, что пропустила твой звонок вчера. Аннабель говорила голосом, так хорошо сочетавшимся с её образом резким и лаконичным. Что будешь пить?
Минеральную воду. Ты выглядишь шикарно, как всегда.
Аннабель подала знак бармену.
Её темно-синий брючный костюм плотно прилегал к белой шелковой рубашке, а на шее висел привлекательный серебряный кулон. Скрестив ноги, обутые в нелепую пару ботинок «Джимми Чу», в лодыжках, Аннабель была похожа на модель. Светлые волосы, туго завязанные на макушке, выглядели натуральными, хотя Лотти знала, что это не так.
Мудрая ты задница, сказала Аннабель. Выглядишь ужасно.
Спасибо. Ты знаешь, почему я захотела с тобой встретиться? Ей принесли воду, и Лотти отпила глоток.
Почувствовала вину за то, что динамила меня последние месяцы? пошутила Аннабель.
Сложно найти время для всех.
Как дети?
Они в порядке. А как близнецы? Лотти ненавидела такую пустую болтовню.
Они провели Рождество, пересматривая свои сертификаты об окончании младшей средней школы.
Лотти вздохнула. Как так получается, что у всех дети добросовестные и умные, а её постоянно бездельничают, слушая музыку и играя в приставку?
Полагаю, супер-папа такой же потрясающий и способный? Лотти знала, что Киан О’Шей был мужем, за которого любая женщина отдала бы жизнь. Хотя ей казалось, что Аннабель не разделяла это мнение.
Всё тот же старый Киан, Божий дар, ответила Аннабель с немалой долей сарказма.
Да ладно тебе. Без него, работающего из дома и справляющегося с домашними делами, ты бы пропала.
В этом-то и проблема. Он всё время дома. У меня нет ни минуты покоя. Я не могу даже взять выходной и посидеть дома, он то и дело взбивает подушки и всюду пылесосит. А когда не убирается, то сидит за компьютером, разрабатывая Бог знает какие игры, надев шумоподавляющие наушники и напевая песни во весь голос.
Лотти улыбнулась. Она бы очень хотела услышать голос Адама, хоть на минуту.
Но хватит обо мне и моей семейке. Как ты поживаешь? спросила Аннабель многозначительно.
Было бы куда легче, если бы мне прописали успокоительные пилюли.
Лотти, пора встретиться с реальностью лицом к лицу.
Кровь прилила к лицу Лотти. Она не хотела слушать нотации.
Хочу поговорить о Сьюзен Салливан.
Ещё рано, сказала Аннабель, повернувшись на стуле к Лотти.
Я сейчас слишком занята для этого, парировала Лотти.
Твое настроение сказывается на работе? не отставала Аннабель.
Нет.
Думаю, правильный ответ «да».
Давай спросим зрителей, предложила Лотти, но её дерзкая шутка не сработала. Честно, не знаю, добавила она.
Я говорила тебе и раньше тебе нужно ходить к психотерапевту.
Отстань, сказала Лотти полушутя.
Не хочешь думать о себе, подумай о своих детях. Тебе нужно находиться в правильном расположении духа, чтобы совладать с их проблемами.
Они в порядке, подчеркнула Лотти. Какие проблемы? Она закрыла глаза на мгновение. Нет, не в порядке. И я тоже, и мой дом, и ещё я поссорилась с матерью.
Аннабель рассмеялась:
Снова? Хорошо. Я всегда называла её Безумным шляпником8, которого лишили чаепития.
Эй, не будь такой жестокой.
Она контролирует тебя, и всегда так делала.
Теперь у меня есть преимущество. Она не разговаривает со мной уже несколько месяцев.
Может быть, ты и взяла верх сейчас, но надолго ли?
Не хочу о ней говорить.
Она похоронила в прошлом и твоего отца, и брата…
Мы встретились, чтобы поговорить о Сьюзен Салливан, перебила её Лотти. Она не хотела идти этим протоптанным тайным путём.
С тех пор, как Адам умер, ты в плохих отношениях с…
… с головой?
С эмоциями, закончила Аннабель и сделала глоток вина.
Лотти опустила бокал. Затем снова его взяла.
Так, значит, я в депрессии?
В горе. Оно омрачает твое суждение как о живых, так и о мёртвых. Тебе нужен перерыв.
Прошло уже три года. Все думают, что я пережила смерть Адама.
А это так? Аннабель в удивлении подняла бровь. Ты никогда не переживёшь это в полной мере, но научишься справляться и будешь в состоянии отдаваться работе на сто процентов. Сейчас ты так можешь?
Я могу отдаваться работе на сто десять процентов, даже стоя на пороге ада.
Аннабель вздохнула:
Ну хорошо, я выпишу тебе рецепт. Заберёшь его из моего офиса на неделе. Но сделаю это только при условии, что ты пройдешь полное медицинское обследование и бросишь наркотики.
Добавь в рецепт пару снотворных. Лотти решила воспользоваться шансом.
Не наглей.
Когда мы раскроем это дело, тогда я и пройду обследование.
И психотерапевта?
Мне просто нужны таблетки, сказала Лотти.
Она сама решит, когда будет готова ходить к психотерапевту. Она хотела таблеток, потому что те помогали ей собраться с мыслями. День за днём, таблетка за таблеткой. Прожить очередной день, чего бы это ни стоило.
Хорошо, согласилась Аннабель.
Лотти с облегчением сменила тему разговора на предмет их встречи.
Расскажи мне о Сьюзен Салливан.
Боже, не могу поверить, что её убили. Здесь, в Рагмуллине! За что? К чему всё это?
Именно это я и пытаюсь выяснить.
Не думаю, что могу рассказать что-то полезное.
Я пытаюсь воссоздать её образ. На данной стадии я понятия не имею, что может быть полезным, а что — нет.
Поскольку она мертва, не думаю, что нарушу врачебную тайну, подметила Аннабель.
Когда ей диагностировали рак? спросила Лотти, страшась воспоминаний, которые это жуткое слово могло вызвать.
Она была моим пациентом весь прошлый год. Пришла ко мне с болью в животе, поэтому я отправила её на компьютерную томографию. Обнаружились аномалии на обоих яичниках, а биопсия выявила положительный результат на рак яичников. Прогрессирующая стадия. Я сообщила ей об этом в июне.
И как она отреагировала?
Бедняжка, она просто приняла это.
«Как и Адам», подумала Лотти, крепко сжимая бокал, стараясь скрыть дрожь в руке.
Мне было жаль её, у неё была такая тяжёлая жизнь, сказала Аннабель, делая ещё один глоток вина.
О, правда?
Я посоветовала ей обратиться к психотерапевту. Она отказалась. Тогда я убедила её поговорить со мной, и она немного открылась мне.
Расскажи мне, что она тебе говорила.
Она сказала, что у неё был ребёнок, когда она сама ещё была ребёнком. Её мать, ужасная женщина, судя по всему, заставила её отказаться от младенца. Сьюзен была одержима целью найти его. Она даже… Аннабель отвернулась на мгновение, покусывая губу.
Что? Продолжай, торопила её Лотти.
Что ж, полагаю, раз Сьюзен мертва, то я могу рассказать… Она приходила с этим к твоей матери.
Моей матери? Лотти была шокирована. Она не видела мать почти четыре месяца. В последнюю очередь она ожидала разговоров о Роуз. Какого чёрта ей делать это?
Потому что твоя мать помогла принять роды.
В полнейшем замешательстве, Лотти откинулась на спинку стула. Ну конечно. Её мать, некогда акушерка, сейчас находившаяся на пенсии, помогла принять роды у многих женщин в Рагмуллине и его окрестностях. Лотти сделала вывод, что Сьюзен выросла в Рагмуллине.
Определённо, это полезная информация, нашлась что сказать Лотти. Тебе известно, как они ладили?
Тебе лучше самой спросить маму.
Видимо, придётся, ответила Лотти. У Сьюзен были какие-то родственники?
Её мать умерла несколько лет назад. Не думаю, что у неё был кто-то ещё.
Лотти размышляла. По телевизору в баре транслировали футбольный матч, звук был выключен. Как и её разум.
Сьюзен рассказывала, как забеременела? Кто был отец ребёнка?
Аннабель молчала.
Ты ответишь на мой вопрос? осторожно спросила Лотти, отрывая кусочки от подставки для бокала, надеясь на чудо. Это может быть связано с тем, почему её убили.
Она была совсем ребёнком тогда, лет двенадцати, возможно. Она рассказала мне только, что её периодически насиловали с самого детства, это всё.
Её отец? Он мог сделать это?
Лотти, я не знаю, кто делал с это с ней. Она никогда не говорила.
Ты советовала ей сообщить об этом в полицию?
Да, но она и слышать об этом не хотела. Сказала, что это было слишком давно и что у неё и без того достаточно дел, с которыми нужно разобраться за оставшееся ей время. Я не могла переубедить её.
Мне трудно понять, как Сьюзен справлялась все эти годы.
Её не всегда звали Сьюзен Салливан, сказала Аннабель.
Что? Лотти с грохотом опустила бокал на стойку. Кто… как?
Не знаю, как её звали раньше. Я лишь могу предположить, что она сменила имя в попытке стереть прошлую жизнь. Аннабель грустно улыбнулась. Но смена имени не избавит от боли. Сьюзен жила с этой болью каждый день своей жизни. Я думаю, она приняла новость о болезни как своего рода избавление.
А потом кто-то решил ускорить её уход из жизни, продолжила за подругу Лотти. Ей вдруг стало жарко.
Действительно.
Теперь это моя задача выяснить, кто и почему. Лотти обдумывала полученную информацию.
И у тебя это получится, Нэнси Дрю9. Ты знала, что я в школе так называла тебя за твоей спиной?
Знала.
Лотти хотелось поболтать о старых временах и об имевшихся хороших воспоминаниях. Память странная вещь, способная искажать прошлое. Это Лотти поняла из собственного опыта.
Жаль, что больше ничем не могу помочь, сказала Аннабель.
Ты дала мне кое-что, с чем можно работать. Лотти поставила бокал на стойку и пристально посмотрела на подругу. Что будешь делать с Кианом?
Он заставляет меня лезть на стены.
Честно, Аннабель, почему?
Чёрт, да если бы я знала, сказала Аннабель.
Она редко ругалась, так что ей это сходило с рук. Лотти знала, что Аннабель О’Шей могло сойти с рук практически всё, что угодно.
Я бы сказала, это как-то связано с твоим тайным поклонником.
С тех пор, как я встретила… Аннабель замолчала. Я стала другим человеком с тех пор, как встретила мужчину, в которого сейчас влюблена.
Ты всегда то влюблялась, то теряла интерес. Кто он?
Ты, конечно, моя подруга, но, думаю, будет лучше, если ты не будешь ничего об этом знать.
Мне и так ничего не известно. Даже больше, чем твоему любовничку.
Глава 29
Кэти обняла Джейсона за шею и притянула его к себе.
Мне холодно.
Я согрею тебя. Потерпи немного, и мы скоро окажемся в моей постели.
Ты мерзавец, пошутила Кэти.
Джейсон обнял её крепче, и она почувствовала лёгкий трепет в животе, когда он начал покрывать поцелуями её шею. За его спиной она видела длинную очередь к такси.
Не оборачивайся. Помнишь того жуткого мужика, который пялился на нас в баре вчера?
А что?
Он стоит в этой очереди.
Это свободная страна. Джейсон повернулся и нырнул в морозный воздух. Где он?
Я же сказала, не смотри! Кэти притянула его назад. Он уже ушёл.
Невидимый человек, рассмеялся Джейсон.
Это не смешно. Он пугает меня.
Скажи мне, если увидишь его снова.
Кэти крепче прильнула к нему, и они вместе терпеливо ждали свободное такси. Почему она не чувствовала себя в безопасности?
***
Мужчина ускорил шаг и свернул за угол. Он было близко. И был уверен, что девушка заметила его. В будущем ему стоит быть осторожнее, но оно того стоило. Просто увидеть мальчишку.
***
Лотти не могла уснуть. Снова.
Она мысленно возвращалась к разговору с Аннабель, загоняя себя в тупик. Её мать. Единственная женщина, которая была способна вызвать в памяти мучительные воспоминания.
Лотти зажмурила глаза крепче, но никак не могла отделаться от образа Роуз Фитцпатрик. Завтра придётся с ней встретиться.
Облокотившись о спинку кровати, Лотти потянула электрическое одеяло, укрылась пуховым одеялом сверху и медленно погрузилась в искусственное тепло и нервный сон.
Десять минут спустя Лотти проснулась. Боль пронзала рёбра, лоб горел. Она выпила две таблетки болеутоляющего, но боль не отступала.
События прошлого дня вторгались в её ночь. Прошлое пробиралось в её настоящее.
Ей нужно было выпить. Очень.
Она нуждалась в хорошем алкогольном напитке.
Лотти свернула одеяло в клубок; она не хотела снова превращаться в человека, которым стала после смерти Адама. Не хотела возвращаться в те времена, когда прикладывалась к бутылке с вином, которое буквально зажимало её в тиски. Она переборола это год назад, но всё же порой ей хотелось окунуться в небытие. Это желание уничтожало все чувства, и Лотти изо всех сил боролась, чтобы восстановить видимость того, что она нормальная. Сейчас она снова яростно сопротивлялась, извивалась, ворочалась, но в конце концов проиграла эту битву.
Лотти спрыгнула с кровати. Натянув толстовку поверх пижамы, она сунула босые ноги в угги и спустилась вниз по лестнице. Кухонные часы показывали полвторого ночи. Она взяла ключ с крючка на задней двери и вышла на улицу, направляясь через заснеженный сад к сараю. Лотти смахнула снежные хлопья с замка, который снизу оказался замёрзшим. Может, это был знак, что лучше вернуться в постель? Лотти дыхнула на медный замок и остановилась, почти сдавшись. Попробовала ещё раз. Замок поддался и открылся. Включив свет, Лотти взяла с полки, поставила на пол ящик Адама с инструментами и открыла его. Внутри была бутылка водки. Закрыв крышку, Лотти села на холодный пол. Одним напитком такое не заканчивается. Она кусала ногти.
Несколько мучительных минут Лотти не отрывала глаз от ящика, затем снова открыла его, вытащила водку, закрыла крышку и, спрятав бутылку подмышкой, поспешила к дому, оставив дверь сарая качающейся на холодном ночном ветру.
***
1 января 1975 года
Она не могла в это поверить.
Он сидел в их кресле, обитом цветастой тканью, в их гостиной, уставившись на неё, пока её мама суетилась на кухне с фарфоровыми чашками и печеньем. Её отец громко пыхтел сигарой, густой дым заполнял всё пространство между ним и священником.
Ее глаза расширились в знак протеста. Они обсуждали её «проблему», будто её с ними не было в комнате. Чайное полотенце в её трусиках намокало от крови и слизи; она держала своего крохотного малыша на руках, не понимая, как он мог расти внутри неё, а она об этом и не знала. Девочка улыбнулась, находя малыша идеальным, хотя священник назвал его «толстым грехом с руками и ногами». Как мог он сидеть тут и говорить такое?
Она отчаянно хотела сказать им. Сказать матери, стоявшей рядом с чайником в золотой оправе, и отцу, сидевшему, словно чёртов идиот, и срезавшему перочинным ножиком хлопья с табачной плитки сказать им, что во всём был виноват священник.
Но девочка ничего не сказала. Её сердце разрывалось на мелкие кусочки. Она держала своего ребёнка, который был завернут в ни что иное, как обычное кухонное полотенце в качестве подгузника.
Она хотела рассказать той женщине, акушерке. С гладкой кожей и кудрявыми волосами, она перерезала пуповину, проверила сердцебиение младенца и прошептала её маме перестать кричать. Она ушла так же быстро, как и появилась.
А теперь они разговаривали, словно она была невидима. Ребёнок хныкал. Её крошечные груди истекали молоком, оставляя следы на футболке. Девочка заплакала, и они все уставились на неё.
Она прижала малыша к груди. Страх за себя и за своего маленького пронзал каждый нерв её юного тела.
«Санта-Анджела», сказал священник. Там её научат манерам.