Ночь для Анатолия была длинной, поспать бы ему не удалось при всем желании, уж больно душа ныла, потому поступление тяжелого пациента после аварии он воспринял как благо. Тут уже не до копания в собственной жизни и не до жалости к себе самому. Его проблемы — мелочь, в сравнении с человеческой трагедией.
Так что ночь он провел за операционным столом, а утро встретил в реанимации, наблюдая за пациентом.
А потом все как всегда: планерка, отчет дежурного врача и рабочий день.
После обхода засел за заполнение историй болезней.
— Толь, — услышал голос Курдюмова, — может уйдешь после обеда, отдохнешь, выспишься?
— Уйду, только не спать, дело у меня есть одно. Его бы решить. Вру, два дела. Олег, ты можешь стать моим поручителем?
— Кредит берешь?
— Да. Понимаешь, Рита моя оказалась музыкантом, скрипачкой. Вот хочу инструмент ей купить.
— Толь, ты меня за наглость прости, а Рита твоя Ритой оказалась? Или, может, кем-нибудь другим?
— Неважно, Олег, кто она есть на самом деле. Она мать моего ребенка, для меня это много значит.
— Ну-ну! — Олег ухмыльнулся и погрузился в заполнение своих историй. А через несколько минут продолжил: — Я буду твоим поручителем, Толь. Всегда можешь на меня рассчитывать, в любом деле.
— Спасибо. Не ожидал, если честно, сумма-то не хилая. Но я должен купить ей эту скрипку.
— Делай как знаешь. Если уверен, то покупай. Хотя я лучше автомобиль взял бы, стоимость наверняка сопоставимая.
Договорить они не успели, так как посыпались приветы от профессора Боярчикова. Сначала перевели к ним больную с шванномой. (1) Поставили в график операций, обсудили план ведения пациентки. Как только закончили, старшая сестра терапии принесла историю Минина, поднятую из архива.
Анатолий ее читал и перечитывал. Фантастика: молодой мужчина с прекрасными антропометрическими данными, с неоконченным высшим образованием, с дефицитом массы тела, не употребляющий алкоголь и не курящий был госпитализирован с тяжелой запущенной двусторонней пневмонией и признаками обморожения обеих стоп.
Рентгеновские снимки легких в динамике в истории вклеены. Все соотвествовало тому, что написано. Да и не стал бы Боярчиков врать. Он врач старой гвардии, которые денег с пациентов не берут, а пашут как на передовой.
Жалко, что в медицинские документы фото пациентов не вклеивают. Уж больно хотелось в глаза этому человеку взглянуть. До ручки семью довел.
Анисимов проштудировал карту Минина в последний раз. Нет, ничего нового для себя не нашел. Адрес списал. Сейчас сдаст ее обратно в архив, потом в банк сходит, кредит оформит или узнает, какие бумаги для его оформления требуются, затем поедет по этому адресу. Увидит мужа своей жены собственными глазами. Про ребенка узнает. Нехорошо ж получается — девочка с матерью жить должна. Тоже проблема. Еще какая проблема. Нет, не для него, он примет ребенка и отцом ей стать постарается, дело в Рите, она не помнит дочь. А как можно забирать ребенка, если мать в таком состоянии, для нее-то девочка практически чужая.
Или помнит? Вот о чем он думал вчера после ухода Риты: не врет ли она ему? Уж больно хорошо в жизни ориентируется. И так все складно у нее получается. И парня этого из перехода она вызвонила, и об уроках договорилась. И скрипку уже присмотрела, хотя он ей ничего не говорил. Ничего. Лучше б она с таким же энтузиазмом ребенка своего искала.
И тут он понял, что просто ревнует. Его женщина ездила куда-то с совершенно чужим мужчиной — вот и вся проблема. Не станет же она ему изменять? Решил, что нет, не станет, и со спокойной душой отправился в банк.
Конечно, никакой кредит ему сразу не оформили, потребовав чертову кучу документов и справок. Но самое главное — деньги давали только под залог квартиры. Но давали, а значит, в течение ближайших нескольких дней надо все эти справки собрать и банку предоставить. Решил вечером поговорить с Ритой, может, покупку скрипки можно на год отложить. Ведь переплачивать тогда не придется. Деньги скопят, ребенок родится. Все равно ей не до скрипки будет. Чтобы музыкант был в форме — он должен постоянно заниматься, много заниматься по нескольку часов каждый день без перерывов и выходных. А в однокомнатной квартире с малышом не до занятий. Да и работы у нее пока все равно никакой нет.
Вот так погруженный в раздумья Толик подошел к дому, где раньше проживала его жена. Время после семи, Александр по его расчетам должен уже быть, дочку из садика же до пяти, ну на крайний случай до шести забрать надо.
В подъезде, видимо, никто не убирал, валялись окурки, да и грязи чуть ли не по колено. Дом, старая хрущевка, ничем от его собственного не отличался, ну кроме грязи в подъезде. На нужном этаже площадка была чистой, к перилам прикреплена баночка для окурков, пустая. Дверь в квартиру хорошая, железная, массивная такая, крашенная в темно-коричневый цвет. А вот звонка не было, пришлось стучать. Но ему никто не открыл. Толик подождал немного и постучал сильнее. Ничего.
Спустился по лестнице, посмотрел в окна. Все темные. Решил еще раз подняться и постучать к соседям. Но дверь квартиры напротив оказалась приоткрытой на цепочку, и старушечий, дребезжащий женский голос спросил:
— Что шастаешь туда-сюда, я сейчас милицию вызову, будешь знать, как шуметь!
— Да я к соседям вашим, но, похоже, не застал. А что шумлю — простите, звонка у них нет, а дверь железная гремит уж больно.
— К соседям? А почем мне знать, что ты не вор? Вон в сводках новостей про воров каждый день рассказывают. Говорят, они тоже с виду приличными людьми кажутся. Вот как ты прямо.
— Был бы я вор, вскрыл бы двери так, что вы и не услышали бы.
— Ай! Обижаешь! Я всегда все слышу!
Анатолий понимал, что бабушке просто скучно, и он в данный момент для нее невероятное приключение и возможность поговорить, а значит, это надо использовать в своих интересах.
— Так, может, и где соседи ваши знаете? И скажите, стоит мне их ждать или в другой раз прийти лучше?
— На работе, где им быть. Саша охранником в ночном клубе, он с час как на работу ушел. А жена его к маме рожать поехала. Родит, поживет там на всем готовом, оклемается, а потом уже с дитем домой к мужу вернется.
— А дочка где?
— Чья дочка? Ты что мне голову морочишь, а, милок? Первого ребеночка они ждут.
— Саша Минин — первого?!
Бабушка отступила вглубь квартиры, прикрыв дверь. Анатолий уже испугался, что больше ничего не услышит, но оказалось, что его собеседница сняла цепочку и, распахнув вход, пригласила его к себе в дом.
— Не Минин это, другой Саша, — говорила она, пока Анисимов разувался и вешал пальто на крючок. — Минин съехал давно. Давай мы с тобой, мил человек, чаек выпьем, да я на все вопросы отвечу. Вот у Минина да, дочка Женечка, пять лет ей, а может, уже шесть. Ты сам кем ему приходишься?
— Жили в одном городе, мамы наши общались. А тут думаю, дай-ка я заскочу, проведаю его.
— Золотой человек у него мама, как трагедия эта с Ольгой случилась, так приехала и порядок в доме навела, и ремонт не бог весть какой, но сделала. Квартиру неплохо они продали. А мне что, только плюс. Эти-то не шумят и не ругаются.
— Обижал, что ли, Сашка жену? И что с ней случилось?
— Он ее обижал? Скажешь тоже! Ты в чай больше двух ложек сахара не клади, врачи говорят, что вредно это. Сахар — это белая смерть. А еще от него бывает диябет, так-то такая болезнь, что врагу не пожелаешь. У Клары с третьего подъезда был этот самый диябет, ей ногу отрезали, она и слегла, недолго мучилась, померла бедная. — Бабушка достала из кармана платок и промокнула глаза. — Алевтина Никитична я, а то нехорошо, чаи распиваем, а не познакомились еще. Тебя-то как звать?
— Анатолий.
— Так вот, лентяйка была Ольга, в доме бардак, за ребенком не следила, только дергала дочку и орала. Туда не ступи, то не делай. А ребенку-то и побегать охота, и в снежки зимой поиграть, и по лужам потопать. А она ругала Женечку, чтоб не запачкалась та, а то стирать некому. Это при матери живой стирать некому! И на мужа тоже все наговаривала: и тут он не такой, и там не вышел. И не поздоровается никогда с соседями, королева же. Вначале они неплохо жили, в Турцию отдыхать летали, а потом… Клара Женечку подкармливала, если та с отцом была. А он на любую работу соглашался, и бутылки собирал, и вагоны разгружать ходил, а толку — все прахом, все. Не хозяйка она и не женщина, одно слово — королевишна. Саша-то красавец, и дочка прелесть, только от худобы светится. Вежливый парень, воспитанный, и сумки донесет, и прибить что, подсобить никогда не откажет. Довела его Ольга до ручки, но Бог сжалился и прибрал ее. Теперь, может, жить начнут они с дочкой по-человечески.
— Съехали давно они? — Анисимов расстроился. Как теперь искать? Где? Как он мог сразу не подумать тогда же, после аварии. Почему тянул до сих пор? Ведь знал, что рожала его… Поймал себя на мысли, что не может назвать ее Ритой.
— Давно так, в мае где-то или в апреле даже. Не помню я, Анатолий. Не помню. Как новые соседи въезжали — помню, а вот когда? Стара стала.
— Ни адреса, ни контактов не оставляли?
— Нет, с ними этот был, товарищ ваш, Саша его другом представил. Игорь звали. У меня память на имена хорошая. Так Игорь и поминки делал, всех соседей позвал, а пришла только я одна. Ольга ж не дружила ни с кем. А не прийти нехорошо, соседка все же. Хоронили-то из морга прямо, чтобы Женечку не травмировать.
Это был тупик. Самый настоящий тупик. Где теперь искать мужа и дочь Ольги, Анисимов не знал. По дороге домой зашел в участковый пункт полиции, но и там ему не повезло. Бывший участковый уволился, а нынешний ничего не слышал об аварии.
Анатолий не пошел сразу домой, решил пройтись, обдумать все, что услышал и принять решение. Что-то сломалось у него внутри. Только что, он понять не мог.
Почему? Почему все, кто знал его жену в прошлой жизни отзывались о ней холодно, а об ее муже тепло. То есть, о человеке, которого Толик практически ненавидел, обвинил во всех смертных грехах, говорили хорошо, считали его порядочным и несчастным. Но из памяти было не вычеркнуть ту женщину, изуродованную автомобилем, в чужой мужской куртке и без обуви. Он же ее за БОМЖиху принял, да что он, все приняли. А Рита алкоголь просто не переносит и не пьет никогда. Почему Минин этот жену содержать не мог? Как допустил, чтобы красивая молодая женщина так опустилась. Она же не просто красивая, она королева, перед ней преклоняться хочется, достойным ее быть…
Толик остановился, достал беломорину закурил, на лавочку присел, уж больно тошно на душе стало.
Вспомнил, как мать первый раз запах табака почувствовала, как лекцию о вреде курения ему второкурснику читала, а он спорил, утверждал, что пары формалина в анатомке гораздо вредней никотина. И обещал ведь не курить, а сам…
Почему именно тот скандал на ум пришел, не понял, но сердце сжалось, катастрофически стало не хватать воздуха. Выкинул в урну недокуренную папиросу. Вот с кем поговорить надо — с мамой. Она поймет и подскажет как быть. Это для других она профессор и фанатик неврологии, а для него то просто мама.
Господи, как она там одна в Москве? На что живет, как? Пальто ее старенькое в последний приезд вспомнил… Сам то чем лучше Минина? Почему позволил матери родной, уважаемому человеку в таком пальто ходить? Что люди о нем думают? Как его судят? Да сам он, сам про себя бы со стороны что сказал? Не оправдывал бы свое поведение наличием молодой, беременной жены, которой скрипку за семь тысяч баксов покупать собрался. Значит жене скрипку, а матери кукиш!
Нет, так не пойдет. Сейчас он вернется домой и поговорит с мамой, надо жить вместе, это на два города сложно, а вместе совсем другое дело, да и внук скоро родится, подумаешь, каких-то четыре месяца осталось.
Толик собрался с силами. Решение было принято. План созрел. Конечно, надо перевозить маму в Питер. Позвонить, убедить, может быть даже заставить.
Завтра же собрать документы для банка и оформить кредит, купить Рите скрипку. Мало ли что про нее кто говорит, он живет с ней сколько, жена она ему. Так кто ее лучше знает, сплетники соседи бывшие, или он сам.
Стыдно стало ему за свою слабость, за мысли, за сомнения. Свою семью защищать надо. А его семья — это мать и жена с сыном еще не родившимся. И найти дочь Риты, он должен ради самой Риты. Вот если отступит сейчас, прекратит поиски, она ему не простит.
Дом встретил темными окнами и тишиной.
На кухонном столе записка: «Толя, милый не волнуйся пожалуйста, я у Кира! Восстанавливаю навыки игры на скрипке. Буду поздно, Кирюша меня проводит. Целую, твоя Киса».
Господи, он уже и Кирюша! Мысль пролетела, не задев самолюбия Анатолия. Ни о каком флирте между беременной женщиной и молодым парнем, младше ее по возрасту лет на пять, быть не могло. Вот ездили же они скрипку смотреть, теперь он ей свою заниматься дает. Все в порядке.
Готовой еды в квартире не оказалось, то, что оставлял, было съедено, видимо вместе с Киром. Но ничего, обошелся бутербродами с килькой в томате.
Звонок телефона выдернул из дремы у включенного телевизора. Ага, это он пытался дождаться жену и не заснуть, не вышло. В трубке слышался голос матери.
— Толя, сынок, прости, что поздно и домой, я на работу звонила, Олежек сказал, что ты ушел, дела у тебя.
— Да, дела. Я думал о тебе сегодня, мама. Ты как почувствовала.
— Так мама же. Чему удивляться.
Анатолий улыбнулся. Как хотелось сейчас обнять ее, прижаться, получить свою долю покоя и любви. Того неуловимого, но прочного чувства защищенности, которое бывает только рядом с матерью.
— Мам, ты прости, что деньги не шлю. Я исправлюсь. Я… — замолчал, сказать было нечего.
— Да не надо, я справляюсь, мне хватает. Сейчас пенсию каждый месяц давать стали, вот уже второй раз вовремя. А еще я бизнесом занялась, не поверишь, сынок.
— Бизнесом? Как много я о тебе не знаю.
— Да мне предложили комнату девочке аспирантке сдать. Вот, живу не одна. И платит, и продукты приносит, хорошая девочка. Толковой ее конечно, назвать сложно, но хозяйственная. Помогает мне по дому. Так что у меня все хорошо. Расскажи о себе.
— Да я думал в Питер тебя забрать. Хватит уже жить вот так на два города. Я скучаю по тебе, волнуюсь, понимаешь.
— И я скучаю, сынок. Но до мая никуда двинуться не могу, а там видно будет.
Положив трубку на аппарат, Толик понял, что никогда не пожалуется матери. Она все, что могла для него уже сделала, теперь, он ей обязан. Только на деле не выходит. Стыдно.
Так и уснул сидя с мыслями о том, как заработать больше, только честным путем.
На ум пришли бутылки. А что, если бы негде было взять денег, то и он пошел бы собирать. А может они ему снились.
Встал с будильником, Рита спала. Когда она пришла домой он не знал, ну да ладно. Приготовил завтрак, разбудил ее и заставил поесть. Затем побежал в домовой комитет за справкой о прописке и членах семьи. Просил жену не уходить никуда, если успеет — собрать бумаги, в банке будет нужна ее подпись при оформлении квартиры в залог.
Рита проводила до дверей, поправила шарф и поцеловала на дорогу.
=====
(1) — Шваннома — доброкачественная опухоль мозга.