Суббота ничего нового в плане расследования не принесла: весь день мы провели в ожидании хоть каких-нибудь вестей от Лехи, но с его стороны было тихо. Сил и настроения к кому-то ехать и о чем-то выспрашивать абсолютно не было, так что визит к взбунтовавшейся против тихой семейной жизни Рынде Нине Степановне и нечистому на руку адвокату в тот день не состоялся. После обеда Егору позвонил мой лечащий врач, тот самый, что отек снимает заваркой и чистит кастрюли с помощью лимонада, и пригласил на осмотр. Вот что значит преданность делу — даже по выходным на службе!
Доктор, которого я до этого момента в глаза не видела ввиду отсутствия сознания во время нашей последней встречи, оказался смешливым дядечкой за сорок с короткой шеей и намечающейся лысиной. Движения его были до того суетливы и, на мой взгляд, излишни, что я предпочла смотреть в стену, дабы не перегружать свой так до конца и не отошедший от вечерних излишеств мозг. К сожалению, помогла сия хитрость мало: шутки-прибаутки вместе со смешками вылетали из его рта бесперебойным потоком, как патроны из пулемета. Уверена, то, что он делал, было легкой степенью нейролингвистического программирования, и эскулап об этом прекрасно знал.
На бейдже, наспех прикрепленном к белому халату, печатными буквами было выведено: "Архипов Григорий Иванович, к.м.н., врач высшей категории". Я специально пробежала текс глазами еще раз, но надписи: "специалист по нетрадиционным методам лечения и просто народным приемчикам" не обнаружила.
Надо будет потом не забыть уточнить у Егора, действительно ли он мной дорожит, или решил с помощью этого мужичка невзначай от невесты избавиться. Так сказать, лечение синяков с летальным исходом. А дядечке материала и на докторскую хватит.
Принимал нас суетливый светило в каком-то стерильном на вид кабинете: пустой рабочий стол с придвинутым к нему стулом, специальная кушетка, застланная одноразовой простынею до того ровно, что горничные лучших домов Европы обзавидовались бы, увидев это проявление высшего пилота, весь инструмент убран в шкафы с идеально прозрачными стеклянными дверцами, даже занавески при нас ни разу не колыхнулись. Врач высшей категории осмотрел мое лицо и шов на затылке, поцокал с довольным видом и, хлопнув в ладоши, предложил снять швы. Хорошо хоть не поздравил с прекрасно текущим процессом восстановления, тогда уж я бы точно смолчать не смогла и высказала бы все, что накопилось с понедельника, начиная с мнения о мази, от которой мое лицо превратилось в шар с узкими прорезями для глаз, и заканчивая предположениями о "Кока-Коле".
Снимать швы доктор взялся самолично, хотя, насколько мне известно, — это обязанность простой медсестры, а не кандидата медицинских наук. Видимо, таким образом дядечка решил выказать наивысшую степень уважения к Соболеву, ну и ко мне, как к его протеже. Процедура по ощущениям, скажу я вам, так себе. Особенно, когда не видишь, что там происходит. Мне даже кровь сдавать легче, когда я смотрю не в сторону, а прямо на иглу и руки в медицинских перчатках.
Вооружившись железяками, доктор посадил меня спиной к себе, закрепил волосы по сторонам с помощью зажимов, оголив покрывшуюся колючим ежиком лысину и принялся там копошиться. По пути домой Егор признался, что наблюдать за выражением моего лица в тот момент — было бесценно. Мне же тогда казалось, что я прямо-таки каждой клеточкой, каждым нервом чувствую, как из кожи на моем затылке медленно и нудно вытягивают жилы. Б-р-р.
Перед тем, как мы покинули лечебное заведение, этот смешливый эскулап умудрился дать мне напутствие: "Беречь впредь голову". От чего я пришла к мнению, что в этом городе мне срочно нужно заводить собственные связи — ясно же, что Соболевские никуда не годятся!
А когда мы очутились дома, и я с облегчением переоделась в удобные штаны и майку, Егор с покаянным видом сообщил, что этим вечером нас ждет ужин с его отцом. Ну и Мариной, конечно же, куда мы без нее…
— Может ты один сходишь? — заныла я. — У меня сегодня и так тяжелый день: знаешь, как ужасно снимать швы, еще и слушать шуточки этого Григория и вежливо смеяться.
— Нет уж, дорогая. Но обещаю, что ты не пожалеешь. — как-то хитро посмотрел на меня Соболев, а я в свою очередь подумала, что не пожалею только в том случае, если Марина придет лысой, как Гоша Куценко, и скажет, что она его фанатка. — Да и какой семейный ужин без невесты?
— А какая я тебе невеста, если ты даже предложение мне не сделал? — принялась я вредничать.
— Не сделал? — округлил глаза Соболев, как будто подобный факт мог легко вылететь из головы.
— Неа, не сделал. А когда сделаешь, я возьму три дня на раздумья. — сложила я руки на груди, чтобы так называемый жених даже не рассчитывал на быструю капитуляцию.
— Ах, три дня, значит? — Егор прищурился, а его серые глаза без слов говорили, что брошенный мной вызов принят. Затем одним резким движением он подхватил меня на руки, заставив завизжать от неожиданности.
В общем, за несколько часов он умудрился уговорить меня и на ужин пойти, и замуж… И даже от трех дней, которые приличные девушки берут, чтобы подумать, я беспечно отказалась. А по истечении этих часов на моем безымянном пальце заискрилось множеством граней кольцо с одним, но внушительным камнем. Помолвочное, видимо.
Так что в ресторан я ехала в отличном расположении духа и абсолютно довольная жизнью. Но Соболев и тут умудрился выпендриться: заведение находилось аж на пятьдесят первом этаже бизнес-центра. В нашем городе, насколько я знаю, таких высоких зданий на данный момент нет, не то что ресторанов.
Столик у нас был заказан в общем зале, глядя на который, я могла только порадоваться, что Егор не выбрал вип-кабинку. Все помещение словно было наполнено воздухом: немыслимое количество квадратных метров, абсолютно белый интерьер с хрустальными люстрами, как будто перебрасывающимися огоньками с белым сверкающим полом, был разбавлен черными кожаными креслами, черными рамами панорамных окон, позволяющих любоваться городом с высоты птичьего полета, а по центру жемчужиной зала стоял белоснежный рояль с россыпью черных клавиш.
В ресторан мы явились вперед отца Егора, но не успели как следует углубиться в меню, как внимание всего зала привлекла вошедшая пара, не заметить которую было просто невозможно: высокий, статный мужчина средних лет в классическом костюме, излучавший уверенность в себе, вел под руку даму в блестящем аквамариновом платье в пол с высоким вырезом у бедра, женщина смеялась и была явно довольна жизнью, присутствующих в зале посетителей они не удостоили и взглядом, полностью сосредоточившись друг на друге.
Ясно теперь в кого Егор такой самоуверенный и даже наглый: когда перед лицом пример знающего себе цену отца, тяжело вырасти мямлей.
Соболев-старший лично отодвинул спутнице стул, и Марина царственно опустила обтянутый сверкающей материей зад на мягкое сиденье, а затем нас ждал сюрприз:
— Машенька, — свысока обратилась ко мне блондинка. — Вы скорее всего не знакомы, это моя дочь, Вероника. — представила она светловолосую девушку, которую я поначалу и не заметила, уж слишком вошедшая пара была яркой.
Так вот кого она так явно прочит в жены Егору. Что ж, следует признать, девушка весьма миловидна: светлые, длиной до лопаток волосы уложены волнами, идеальная кожа, пухлые губы и аккуратный носик. Коктейльное платье насыщенного цвета бордо успешно подчеркивает достоинства ладной, надо сказать, фигурки. В общем, кабы не мое присутствие, у девушки действительно были все шансы охомутать Соболева. Конечно, в том случае, если бы он задался целью во что бы то ни стало обзавестись невестой.
Впрочем, скорее всего этим она и будет занята весь вечер по наставлению мамочки. Вот только шансов против меня у девушки никаких: разве ж по силам кому бы то ни было тягаться с окрыленной любовью женщиной, которой всего пару часов назад сделали предложение, подкрепив слова и намерения действием. Если у Вероники глаза блестели из-за мерцающих теней, щедро нанесенных на веки, то шальной блеск моих глаз, как и естественный румянец на щеках, был вызван присутствием невероятного мужчины рядом и мыслями обо всех волнительных моментах, виновником которых он стал. И даже скромное по сравнению с агрессивными одеяниями пришедших дам светло-персиковое платье свободного кроя, что прекрасно сидело на мне, ничуть меня не расстроило. Сегодня я чувствовала себя самой великолепной и счастливой не то что в этом зале, а на всей планете.
Марина глядела на меня через стол, как на врага народа: сошедшие синяки и надежно скрытая прической лысина настроения ей явно не прибавили. А выражение лица, когда она увидела кольцо на моем еще не привыкшем к тяжелому украшению пальце явнее явного говорило, что дамочка с превеликой радостью объявила бы меня ведьмой и сожгла в свое удовольствие на костре.
Но, повторюсь, мне все это было, что слону дробина: пусть пыжится на здоровье.
Когда официант принес первые блюда, Егор взял слово, поднял бокал и сделал небольшое заявление:
— Отец, Марина, Ника, сегодня я бы хотел поделиться с вами радостью и объявить, что мы с Марией официально помолвлены. — поднял он мою руку с кольцом и продемонстрировал булыжник присутствующим. Никак матримониальные планы отцовской спутницы Егору тоже порядком поднадоели. Я украдкой взглянула на жениха, но ничего, кроме неподдельного блаженства от нашей помолвки, на его лице обнаружить не смогла.
— Поздравляем. — кисло отозвались дамы, хотя мне показалось, что на лице Вероники на долю секунды даже проскользнуло облегчение.
— Наконец-то, сын! Прими мои поздравления. — в отличие от спутниц Соболев-старший говорил искренне и даже поднялся со стула, чтобы обнять сына и пожать тому руку. Меня, как будущую родственницу, объятиями тоже оделил. Вот только не могу понять, искренними ли?
— Когда же само событие? — спросил мужчина, вернувшись на свое место.
— Это мы еще не успели обсудить. — увильнул от ответа Соболев, а я, конечно же, покраснела, воскресив в уме причину, что нас отвлекла.
Вообще, Соболев-старший во мне вызывал скорее положительный отклик: открытый, приятный в общении, интересный человек. Но, глядя на Егора, оно и не удивительно. Вечер, не смотря на скрытые подколки Марины и старания ее дочери привлечь внимание моего жениха, проходил очень даже здорово: невероятный вид на расцвеченный вечерними огнями город завораживал и вышибал дух одновременно, и даже примирял с незначительными неудобствами, которые я решила воспринимать как неизбежность. А блюда высокой кухни буквально отправляли на небеса, хотя мы и так находились под самыми облаками. Это вам не под вино вечерком стряпать.
Единственная колкость, которую я себе позволила в адрес Марины, состояла в том, что я с ехидной улыбочкой спросила не желает ли та родить Егорчику брата, ведь она еще может. И, сама того не ведая, попала прямо в цель: судя по сжатым губам и полыхнувшему огнем взгляду, родить Соболеву-старшему наследника было еще одной заветной мечтой дамочки. Более в тот вечер она меня не беспокоила.
— Ты знаешь, что Машков оказывается при смерти? — улучил момент Егор, чтобы, пусть и косвенно, поговорить о деле.
— Виктор? — переспросил отец. — Откуда сведения?
— Тот сам признался, а Леха подтвердил.
— Жаль. — покачал головой Соболев-старший. — Сына он, конечно, натаскал, но не факт, что тот все удержит. У него же не только завод. Интересно, кому он теневой бизнес передаст.
— А у него и такой есть? — заинтересовался ценной информацией Егор.
— Парочка цехов ювелирные подделки лепит, а продает под известными брендами. Не у нас в городе, естественно. — поделился сведениями мужчина, а мне стало понятно, откуда у дедульки замашки барона и тяга к роскоши — походу он себя кем-то вроде местного Аль Капоне возомнил.
— Хорошо скрывается, видать, раз Петров раскопать не смог.
— Может просто не очень-то интересовался.
— А у тебя-то откуда сведения, пап?
— Бывалые разведчики секретов не выдают. — усмехнулся Соболев-старший и дал понять, что тема закрыта.
В ресторане мы просидели часов до двенадцати — уйти пораньше не позволила прекрасная живая музыка, а я-то поначалу решила, что рояль у них для красоты стоит.
Воскресенье запомнилось тем, что прямо во время тихого семейного обеда у Соболева зазвонил телефон, внося суматоху в безмятежную идиллию, и Леха так громко говорил в трубку, что я могла слышать весь разговор.
— Так, срочная проверенная информация: в течение ближайшего часа к нашему Рынде собирается пожаловать женушка в компании адвоката, так что советую вам, ребята, придумать достойный повод и дуть к этому коллекционеру, чтобы раз и навсегда разобраться, что там у них происходит. А заодно и выяснить, имеют ли эти ребята хоть какое-то отношение к нашей картине. Ну и на адвокатишку полюбуетесь, вдруг он и есть наш разодетый болван с камер наблюдения.
— А ты что сам не можешь? — почесал лоб Егор — куда-то ехать в сонный воскресный полдень тому было явно лень.
— А я с любимой супругой ванную для дачи выбираю. — по тону Лехи было заметно, что уж вот он-то точно бы лучше к Рынде поехал, выяснять, кто прав, кто виноват. — Кстати, не знаешь, какая лучше: акриловая или мраморная? Или может вообще чугун взять?
Егор в ответ загоготал во всю глотку:
— Бери купель из кедра, раз уж семейный долг зовет.
— Тебя тоже совсем скоро позовет, не ссы. — обиделся Леха и отключился.
— Ну что, к Рынде поедем? — спросила я, ковыряясь в остатках жаркого и стараясь не рассмеяться от Лехиной реплики.
— Ты можешь остаться. — нахмурился Егор.
— С чего бы это? — не поняла я. — Лицо у меня уже вроде в порядке…
— Не нравится мне адвокат этот и баба там какая-то мутная.
— Да ладно тебе, ну что такого случиться может? — заныла я.
— Хорошо, поедем вместе, скажем, что ты сережку в тот раз потеряла. Но ты как мышь себя ведешь: это значит сидишь тихо и незаметно. — пригрозил Соболев, как будто я в любой ситуации первым делом грудью на амбразуру лезу.
— Ага. — буркнула я и, отодвинув не совсем еще пустую тарелку, отправилась одеваться.
"Мышь — так мышь" — решила я, натягивая серые штаны, больше похожие на лосины, и легкий джемпер. Краситься не стала, убрала лишь волосы в пучок и вздохнула по тем временам, когда свободно могла носить косу, хвостик или вообще оставлять копну распущенной. Теперь же я лишний раз почесать голову боялась, дабы не обнажить невзначай лишнего.
Черные кроссовки и кожаная куртка цвета "мокрый асфальт" завершили образ.
— Прямо Лара Крофт, только косички не хватает. — улыбнулся Соболев, похоже он так и не понял, по какому поводу я разоделась во все оттенки серого.
— Поехали уже. — буркнула я.
Егор, проходя мимо, щелкнул меня по носу, влез в джинсы и черную водолазку и скомандовал, сгребая с комода телефон, кошелек и ключи от машины:
— Поехали!
Я запихнула телефон в карман куртки и проследовала на выход.
Так как день стоял ясный — в родном городе Егора бабье лето было действительно бабьим летом, а не одним названием, — мы с ним, не договариваясь, натянули солнечные очки, и я тут же представила, как мы смотримся в черном тонированном внедорожнике.
— Тебе не кажется, что сейчас мы сильно смахиваем на агентов ФБР из какого-нибудь американского блокбастера? — повернулась я к Егору и сложила пальцы пистолетом.
— Ага, ты главное патроны береги. — кивнул он на импровизированную пушку.
— Не беспокойся, Смит, у меня с собой всегда припасена парочка запасных обойм. Кстати, мы за пончиками заедем или как? — прогнусавила я голосом того самого переводчика со старых видеокассет, и мы рассмеялись.
В прекрасном настроении мы двигались по направлению к выезду из города и наслаждались погожим осенним деньком. Я любовалась начавшими покрываться золотом деревьями, обещающими вскоре превратить весь город, пусть и ненадолго, в царство пурпура и янтаря.
От погружающего в безмятежность созерцания меня отвлек телефон, неожиданно завибрировавший в кармане, а изображение маминой фотографии, означающей, что откладывать трудный разговор больше не получится, вышибло из головы любые мысли о расследовании.
— Привет, мам. — пискнула я в трубку, становясь настолько далекой от образа секретного агента, насколько это вообще возможно.
— По голосу слышу, что все же чувствуешь за собой вину. — на том конце провода почему-то оказался папа. — А значит, дочь, ты не безнадежна, хоть и забросила родителей…
— О, привет, пап, как у вас дела? — обрадовалась я. Общаться с папой всегда было гораздо проще.
— У нас-то хорошо. А вот тебя где носит?
— Ммм. — принялась я ковырять пальцем штанину. — Ну я с Егором…
— Та-а-ак. — протянул отец. — А где ты с Егором?
— В его городе. — вздохнула я и мысленно хлопнула себя по лбу: ну как можно было забыть рассказать родителям о поездке! Оправдывала себя я тем, что решение уехать было абсолютно спонтанным, да и вернуться я планировала к понедельнику, кто ж знал, что в итоге я задержусь здесь так надолго, да еще и эта круговерть с картиной начнется.
— Дочь. — тихо вздохнул папа. — А родителям сказать? Да, Жень, она к Егору усвистала. — произнес он в сторону, после чего послышались восклицания, звук борьбы, и трубкой завладела мама.
— Маша! Я, конечно, все понимаю: и то, что ты уже взрослая, и что самостоятельная, но родителей-то надо в известность ставить, я не говорю разрешения спрашивать! Или я по-твоему не права? — но ответить права или нет мама мне шанса даже не дала, а продолжила: — Мы с отцом решаем навестить дочку, приезжаем в гости, и что в итоге? Мало того, что тебя нет дома, так ты еще и в другом городе!
Мамина обличительная речь растянулась минут на пять, и, хотя на заднем фоне то и дело слышались робкие попытки отца присмирить жену, результата они не возымели. Родительница не останавливалась до тех пор, пока все не высказала. Егор поглядывал на меня со смесью ехидства и сочувствия, причем первое преобладало. Я же смиренно опустила глаза в пол и молча выслушивала заслуженный нагоняй.
— Приглашай их в гости. — шепнул Соболев, и я, не особо думая, ляпнула:
— А приезжайте в гости, мы тут жениться собрались. — а потом сама же от своих слов и обалдела.
Послышался звонкий шлепок — это Егор ударил себя ладонью по лбу и с усмешкой покачал головой.
Известие повергло маму в глубинный шок — она замолчала как минимум на минуту, а папа на заднем фоне устал выпытывать, что же случилось, поэтому просто отобрал у жены трубку.
— Машуня, научи меня, что такого сказать надо, чтоб Женя дара речи лишилась?
— Я в гости вас пригласила, ну и сказала, что мы с Егором женимся… — второй раз говорить о свадьбе оказалось гораздо труднее, особенно, когда отдаешь себе отчет в том, что говоришь.
— Все ясно. — хохотнул отец и со словами "ладно, подумаем" отсоединился.
— Чего-то я дала маху, маму аж застопорило. — повернулась я к Егору.
— Умеешь ты новости преподносить…
За городом осень чувствовалась еще сильнее: все меньше зелени оставалось в округе и все больше золота отвоевывало позиции. Никогда не понимала почему чем дальше от центра, тем раньше наступают зима и осень, причем весны и лета это дело не касается.
К Рынде мы приехали как раз вовремя: гости, ради которых мы так ретиво примчались к коллекционеру, еще не подъехали, но судя по бегающему взгляду хозяина и нервным, суетливым движениям становилось понятно: взбрыкнувшая жена с адвокатом должны явиться с минуты на минуту, и нашему визиту хозяин коттеджа вовсе не рад.
— Добрый день, Олег Игнатьевич. — оттеснил того плечом Соболев и без приглашения проследовал на кухню, я с невозмутимым видом прошла за женихом, а Рында, опомнившись, засеменил следом. — Мария Аркадьевна в прошлый раз где-то тут сережку обронила, вы не находили? — Егор сделал вид, что изучает помещение на предмет пропавшего аксессуара.
— Я нет, но могу у экономки спросить. — растерянно ответил Рында, в полном недоумении разглядывая мои уши, украшенные, конечно же, полным комплектом сережек. Я равнодушно пожала плечами — мол, понимай, как знаешь. — Если что-то найдется, я обязательно с вами свяжусь. — коллекционер не терял надежды избавиться от нежеланных гостей до прихода женушки. К несчастью для него у нас были абсолютно противоположные цели и несравнимо разные темпераменты.
Егор, не побрезговав, опустился на колени и полез исследовать пространство под столом.
— Не стесняйтесь, Мария Аркадьевна, присоединяйтесь. — донеслось ехидно снизу.
Я, дабы не оплошать в глазах жениха, поспешно стала двигать тяжелые дубовые стулья со словами "Кажется я сидела где-то здесь…" и заглядывать под каждый, Рында поначалу хлопотал вокруг нас в надежде достучаться и все-таки уговорить убраться вовремя восвояси, а поняв, что затея бесполезна, принялся нам помогать. Кряхтя, как видавшая лучшие деньки тахта, тот встал на четвереньки и отогнул край ковра, что с непонятным для меня предназначением лежал по центру помещения, немного сбоку от стола, и стал шарить там рукой, словно сантехник в канализации — даже рукава не первой свежести рубашки засучил. А я изо всех сил молилась, чтобы эти дурацкие гости явились пораньше, и нам не пришлось бесконечно строить из себя идиотов — потому что много ли мест на кухне, где можно достаточно долго искать украшение?
До чего не пунктуальные люди! Я уже дошла до того, что двигала пальмы, расставленные в коричневых кадках у окна, к которому в прошлый раз даже и не подходила, и, куда еще можно будет заглянуть, чтобы растянуть эти нелепые поиски, понятия совершенно не имела! Не кухонные же шкафчики шерстить! Егор методично заглядывал во все углы, проводил ладонью за батареями, а Рында встал и принялся чесать затылок — видимо идеи, где можно еще поискать сережку, а еще лучше — как вернее всего нас спровадить, у него тоже закончились. Потрудился дядька на славу — даже немного вспотел, о чем свидетельствовали пятна по центру спины и повлажневшие волосы, склеившиеся местами в сосульки.
Наконец, когда в моем распоряжении оставалась всего одна кадка, а хозяин дома вот-вот бы придумал достойный предлог, чтобы выгнать незваных гостей, раздался благословенный звонок. Рында понуро поплелся открывать, а мы с Егором не без облегчения переглянулись и синхронно отряхнули руки.
— Добрый день, добрый день! — раздался из коридора мужской голос, довольными интонациями намекающий, что у его обладателя в жизни все в порядке.
— Привет. — тихо произнесла скорее всего жена Рынды.
— Проходите. — безжизненно отозвался тот и провел гостей на кухню, видимо рассчитывая на то, что мы тактично свалим, как только увидим, что хозяину не до нас.
Он уже было раскрыл рот, чтобы извиниться перед нами и распрощаться, как Соболев проворно подскочил к адвокатишке и энергично затряс тому руку, не побрезговав.
Адвокат, которого Леха нам описывал, как известного сердцееда, собственному описанию очень даже соответствовал. По крайней мере, внешне: перед нами предстал жгучий брюнет с ярко-голубыми глазами, ямкой на подбородке, подтянутой фигурой и одетый с иголочки — в идеально подогнанный по фигуре темно-синий костюм. Мой дед, увидев бы такого, обязательно обозвал прощелыгой. Хорошо, что у меня выработан пожизненный иммунитет благодаря Егору, который по всем статьям превосходит любого журнального красавчика, не то, чего доброго, и я бы по лощеному брюнету вздыхать начала.
— Добрый день, позвольте представиться, Егор Станиславович, адвокат Олега Игнатьевича. А это, — махнул он рукой в мою сторону, — Мария Аркадьевна, моя помощница. Надеемся, что мы не разочаруем друг друга.
По-моему, с той же многозначительной улыбкой, которой Соболев одарил оппонента, гадюка бросается на жертву, а гиена изо всех сил вцепляется в добычу.
— Изюмов Павел Сергеевич. — представился брюнет, не дрогнув, хотя встретить кого-то помимо мягкотелого Рынды он здесь явно не ожидал.
Дабы помочь жениху и не позволить Рынде сказать и слова, — а по его лицу было очень даже заметно, что тот собирается возражать изо всех сил, — я поспешила к коллекционеру и с предупреждающей улыбкой вцепилась в того мертвой хваткой.
— Идемте, Олег Игнатьевич. — сопроводила я "клиента" за стол, запоздало подумав о том, что на адвокатов мы походим, как лабрадор на дамскую собачку.
— Прошу. — жестом пригласил гостей присоединиться к нам Егор.
Жена Рынды растерянно топталась у входа в кухню и прошла к столу только после одобрительного кивка "прощелыги". Выглядела она весьма несовременно и, на мой взгляд, подходила Рынде идеально: долговязая, скорее тощая фигура, плечи выдвинуты вперед и вниз в попытке хоть как-то уменьшить высокий рост, кожа бледная, почти прозрачная, какие-то безжизненные, пегие волосы убраны назад, одета дама была в застегнутую на все пуговицы синюю блузу и темно-коричневую юбку ниже колен. Я так и представила ее в школе, идущей по коридору с классным журналом в обнимку. Хотя сейчас вроде везде электронные журналы, так что моя фантазия не актуальна.
На "прощелыгу" женщина смотрела глазами влюбленной, на все готовой ради взаимности, женщины. Что, в общем-то, и не удивительно: стоило только сравнить ее адвоката с Рындой. Внутренний мир — внутренним миром, но перед внешностью Изюмова сложно устоять, тем более явно не избалованной мужским вниманием женщине. Хотя вели себя эти двое безупречно, и кроме взглядов, полных обожания, со стороны женщины, "ничего такого" себе не позволяли. Но это скорее всего было вызвано пунктом брачного договора об изменах.
— Итак, хотелось бы выслушать суть ваших претензий к нашему клиенту. — начал Егор, когда мы все сели за "стол переговоров": с одной стороны — мы и надежно зажатый между коллекционер, а напротив — жена, требующая развода и ее красавчик-адвокат.
— С нашей стороны мы предлагаем сделать все возможное, чтобы господин Рында и его супруга развелись как можно быстрее, по обоюдному согласию и, конечно же, без передачи дела в суд. Для этого всего лишь нужно согласие вашего клиента, так как совместных детей у пары нет, а так же — урегулировать вопрос о справедливом разделе имущества.
— А справедливо — это по-вашему, как? — нехорошо прищурился Соболев: похоже адвокатик ему не пришелся по душе.
— Мы предлагаем разделить все имущество пополам. — не моргнув глазом, обнаглел дамский защитник.
— Да с какой это, интересно, стати! — умудрился возмущенно подпрыгнуть Рында, хотя мы постарались сесть как можно теснее.
— Спокойно. — усадил того Егор обратно на стул. — Мы разберемся. Итак, — обратился он к парочке, — на каких основаниях вы предлагаете делить все имущество пары пополам? Насколько нам известно, вступал в брак наш клиент с весьма приличным имуществом, о чем предельно ясно сказано в брачном договоре. — постучал Егор по папке, которую откуда-то взял и положил на стол для антуража. — Еще там сказано, что при разводе по обоюдному согласию пополам делится имущество, совместно нажитое — сделал он акцент на последних словах.
— И все же мы настаиваем на том, чтобы делить ВСЕ имущество пары. — с гаденькой улыбочкой "прощелыга" похлопал ладонью по кожаному портфелю, что лежал у него на коленях, очевидно на что-то намекая. — Поверьте, это целиком и полностью в интересах вашего клиента.
— А ну пошли все вон! — взревел коллекционер: поведение Изюмова все-таки вывело дядьку из себя. — Увидимся в суде, мерзавец!
Рында вскочил из-за стола, опрокинув стул, и указал пухлым пальцем на выход, а все его лицо побагровело от ярости.
— Думаю, сейчас вам лучше уйти. — вмешался Егор.
— Всего доброго. — поднялся адвокат и оправил пиджак. — Идемте, Нина Степановна. — повел он женщину в сторону двери.
— Спасибо за помощь. — поблагодарил нас Рында, когда его жена в сопровождении адвоката скрылась в темном коридоре, даже не поинтересовавшись, откуда у нас столь интересные сведения касательно его ситуации. Я списала это на стресс. — Далее я справлюсь сам, и если вдруг найду сережку, обязательно дам вам знать.
Мы не стали и дальше трепать нервы мужчине и покинули его жилище.