— Я собираюсь найти другое укрытие, — сказала Вэл, изо всех сил стараясь скрыть свои истинные чувства, в то время как старые страхи поднимались из ее подсознания, как монстры из глубины. — Ты можешь оставаться здесь. О, и удачи с ГМ и всем остальным. Я думаю, она тебе понадобится.
Чарли хмыкнула. Удивительно непривлекательный звук для такой симпатичной девушки. Вэл осторожно закрыла за собой дверь. Через холл находилась еще одна дверь, так что ей не пришлось бы бегать по огромному дому в поисках другого укрытия. И это определенно хорошо, поскольку Джеймс все еще искал — охотился…
Было ли это действительно развлечением, тематической вечеринкой, или ГМ на самом деле опасен? До сих пор, за исключением неловкого молчания, надменных гостей и загадочных разговоров, все казалось достаточно похожим на нормальную вечеринку. ГМ мог сойти за пресыщенного, уставшего от мира богатого мальчика. С другой стороны, поначалу и Гэвин казался таким же.
Письмо, которое она получила, было убедительной имитацией стиля Гэвина. Слишком убедительно, гораздо лучше, чем другие. Если она не знала автора, почему он посылал ей письма, в которых рассказывал, как сильно хочет поохотиться на нее? Поиграть с ней? Может быть, это была шутка — но тогда почему письмо так хорошо вписывалось в тему вечеринки?
В этом нет никакого смысла. Все это не имело никакого смысла. Она начала сомневаться в здравомыслии других гостей, не говоря уже о своем собственном. Особенно этой Чарли. Кажется, она способна на все.
Вэл достала телефон, пытаясь понять, может ли она позвонить матери и договориться о раннем возвращении. Джеймс подумал бы, что она слабачка, но она могла притвориться больной. Например, болит голова. От яркого света телефона ее глаза наполнились слезами, и она раздраженно смахнула их. «Нет сигнала?»
— Ну, здравствуй, Вэл.
Она закричала, поспешно отступая от двери. Как он оказался здесь так быстро, человек, которого она больше всего хотела избегать? Как она оказалась так близко к тому, чтобы врезаться прямо в него?
«Может быть, это он следил за мной в коридоре».
— Откуда ты взялся?
— Из-за двери, полагаю.
— Это н-не то, что я имела в виду. — Она захлопнула телефон и сунула его в карман джинсов. — Я про то, ч-что ты здесь делаешь?
— Это мой дом. Почему я не могу приходить и уходить, когда мне заблагорассудится?
Она не нашлась, что на это ответить. В его словах был смысл.
— Почему ты не прячешься? Хочешь, чтобы тебя поймали?
Вэл сделала еще один шаг назад.
— Нет.
— Интересно.
— Чарли ищет тебя, — выпалила Вэл. Он вопросительно наклонил голову, побуждая ее продолжать.
— Я думаю, она в одной из спален — в той, где стоят емкости. Может быть, тебе стоит пойти и узнать, чего она хочет.
— Я знаю, чего она хочет.
— Ты знаешь? Но ты... — И тут она в ужасе замолчала, когда загадочные замечания Чарли и ее прежняя ревность стали очевидны. O... боже.
— Подумать только. — Он сделал еще несколько шагов к комнате, прислонившись к дверному проему. Блокируя выход, она не могла этого не заметить. — Если это очевидно для тебя, то, конечно, это очевидно и для меня. В любом случае, думаю, ей придется остаться разочарованной, потому что у меня нет желания ее видеть.
Он выдержал паузу.
— Но ты ведь не об этом хотела со мной поговорить?
— Я вообще не хочу с тобой разговаривать. — Вэл поискала другой выход, но он блокировал вход, и его поза подсказывала, что он последует за ней, если она побежит.
— Мне показалось, что раньше ты очень хотела поговорить со мной.
— Я передумала. — Где все? Только не говорите, что я с ним наедине. Здесь, наверху. В темноте. — Ты что-то от нас скрываешь.
— Нам всем есть что скрывать, не так ли, Вэл?
— У тебя, должно быть, в шкафу лежат огромные скелеты, учитывая, что ты даже не хочешь назвать нам свое имя. — Она скрестила руки на груди, пытаясь снова сосредоточиться на нем самом. Чтобы отвлечь его от своей персоны. — Есть ли для этого причина, ГМ? Или я должна обращаться, гроссмейстер?
Она подумала, не слишком ли быстро разыграла свои карты. Или она вообще ошиблась. Она не знала.
— Ты молодец. — Он не выглядел обеспокоенным или сердитым (о том, что ее очевидный дискомфорт позабавил его, она вспомнит позже). — Но боюсь, тебе придется стараться лучше. — Пауза. — На этот раз.
И в тот момент, когда он прижал ее к стене, ее мир рассыпался на части.
— Это ты, — тихо проговорила она. — Это ведь ты?
Он не ответил, но уголки его рта слегка приподнялись. Ее чуть не стошнило. На мгновение она искренне поверила, что так и будет.
— Скажи мне свое имя.
— Попроси меня вежливо — ты задолжала мне такую любезность, тебе не кажется? — Он оперся рукой о стену. — Или, может быть, ты хочешь сделать еще одно безумное предположение. Я даже не буду припоминать тебе первые два.
Нет. Нет, нет, нет, нет, нет, нет.
—Т-ты сказал... ты сказал, что тебя зовут не Гэвин.
— Нет, — Он коснулся другой рукой стены рядом с ее плечом, и ее колени подогнулись. — Я этого не говорил. Если помнишь, я просто сказал, что ГМ означает что-то другое. О чем ты уже догадалась.
— Гроссмейстер. — Она произнесла это слово одними губами. Внезапно Вэл поняла, как близко его лицо оказалось к ней. Ее сердце дрогнуло, и она сказала:
— Ты шел за мной по коридору.
— Возможно.
— Нет, — прошептала она, и это «нет» значило так много для нее — и абсолютно ничего для него. Она почувствовала, как наворачиваются слезы на глазах и отвернулась, не желая смотреть на него. Не желая видеть, как он смотрит, что она плачет. — Я закричу.
— Пощади меня, дорогая. Ты не сделаешь ничего подобного. — Его пальцы прошлись по следам ее слез. Они были грубыми, теплыми — настоящими. Он приподнял ее голову. — Не заставляй делать тебе больно, — мягко сказал он. — Не вынуждай меня причинять боль твоим друзьям.
— Ты бы не стал… — Она сделала глубокий вдох. Он бы так и сделал. — Отпусти меня. Отпусти меня прямо сейчас.
Дверь позади них открылась, и по комнате пронесся луч желтого света.
— Как пожелаешь.
Прежде чем Вэл успела возразить, он небрежно толкнул ее, и она растянулась на свету. Роза в ее волосах (она забыла о ней) высвободилась и беззвучно упала на пол. Вэл не испытала такого удовольствия. Она свалилась на бок — тяжело и с громким стуком, от которого содрогнулись доски, — ощутив немедленную пульсирующую боль.