Вэл сама сказала, что не интересуется ГМ, что у нее уже есть парень, так как же, черт возьми, это называется? Лицемерная маленькая шлюха. Очевидно, она просто хотела его для себя.
Не то чтобы Чарли могла ее винить. Ну, да, могла — и делала это, — но она понимала причину. Потому что ГМ действительно был совсем другим. Она беззастенчиво смотрела на него, на его наполовину застегнутую рубашку, на спутанные темные волосы на его груди. Неужели он был таким волосатым по всему телу? Он тихо зарычал на Вэл, крепче сжимая ее горло и кусая ее губу.
Чарли могла ворваться в комнату, устроить большую сцену и вдобавок унизить Вэл. Одно это, возможно, стоило того, чтобы увидеть выражение лица этой суки. Она могла бы, но не стала. Такое поведение просто не в ее стиле.
В детстве Чарли видела родителей не часто, поэтому большую часть времени провела под присмотром своего дедушки — заядлого спортсмена, единственной целью которого, казалось, было подстрелить животное на каждом континенте. Иногда он брал с собой ее и ее брата-близнеца. Чарли наслаждалась этими прогулками, хотя ей не хотелось заходить в кабинет деда, где он хранил свои трофеи, из страха, что животные внезапно оживут, стеклянные глаза заискрятся ужасной местью и поглотят ее целиком.
Но если дед и научил ее чему-то, так это тому, что самые трудные достижения часто оказываются самыми стоящими. Тот факт, что он дополнил это лекцией об особенно свирепом сибирском тигре, которого убил в тайге, делал его не менее уместным уроком жизни.
На самом деле, если уж на то пошло, эта встреча может сделать его еще более актуальным.
Слабая улыбка появилась на ее лице, когда она представила, как хозяин этого дома опустился на корточки, как кот, ползая на коленях. Для нее. Образ оказался на удивление простым и довольно ярким. Со своей темной римской внешностью и худощавым мускулистым телосложением он напоминал ягуара. ГМ был симпатичным и высоким, но не держался неуклюже, сутулясь, как большинство мальчиков его роста. Конечно, он мог сколько угодно притворяться вежливым и любезным, но ничто в нем — даже его походка — не указывало на подобострастие.
Так почему Вэл? Может быть, эта невинность — просто представление. Может быть, ему нравилась идея о сопротивляющейся школьнице. Чарли, честно говоря, не находила в этом ничего привлекательного, если только ГМ не начинал запугивать. Что, если очаровательная сцена перед ней была каким-либо признаком его сексуальных наклонностей? Похоже на то. Правда, ГМ? Как предсказуемо.
ГМ взглянул на дверь — Чарли оставила ее открытой — и их глаза встретились. Она почувствовала, как по ней пробежала дрожь от одной только интенсивности выражения его лица. Он прервал связь и поцеловал другую девушку, долго и крепко, запустив свободную руку в ее рыжие волосы. Когда они снова встретились глазами, Чарли смогла прочитать там предупреждение. Это вывело ее из себя.
Но он все еще смотрел на нее из-под опущенных век, и мысль о том, чтобы вызвать его гнев, вызвала у нее трепет совершенно другой природы. «Прекрасно, — подумала она, пытаясь убедить себя, что ей действительно все равно. — Пусть он получит эту тупую шлюху, если это то, чего он хочет».
Она последует совету дедушки. Она подождет. Чарли почти повеселела, уходя. Она даже не заметила клочка бумаги, выпавшего из ее кармана. Подсказка гласила: «королева».
***
Как муха, внезапно попавшая в ядовитую паутину, к тому времени, когда Вэл обнаружила надвигающийся захват, было уже слишком поздно. Она забыла, насколько основательными — нет, агрессивными — были его поцелуи. Как в то время, которое теперь, казалось, другой эпохой, он однажды поцеловал ее так сильно, что она едва могла вспомнить свое собственное имя, не говоря уже о том, чтобы стоять.
В мгновение, которое он дал ей, чтобы перевести дыхание, Вэл смогла различить терпкость розы, пряность сандалового дерева и мускусный, мужской аромат, который был присущ только ему. «Мы уже играли в эту игру раньше — и я проиграла».
Вэл пришла в себя, когда он начал расстегивать ее блузку. Она вскрикнула и толкнула его в грудь, рванув колено вверх. Он повернул бедра, чтобы избежать удара, и переместился так, что ее ноги оказались зажаты его мускулистыми бедрами. Гэвин легко провел пальцами по ее обнаженной ключице.
— Не волнуйся. Я только хочу немного поиграть с тобой.
Ее живот предательски сжался. Только не это снова.
Она схватила его за горло, пытаясь обхватить пальцами цепочку. Он издал резкий звук, когда воздух резко прекратил поступать в его легкие. Схватил за руки, рухнув на нее, так как больше не удерживал свой вес на руках… Вэл захрипела, когда двести с чем-то фунтов веса Гэвина выдавили то драгоценное количество воздуха, которое осталось в ее легких. Она чувствовала каждое движение его тела, когда он пытался дышать.
Он был таким ошеломляющим, когда ей было четырнадцать. И все еще оставался. Возможно, даже больше сейчас, в этот момент, потому что теперь она знала, в какие игры играют мужчины и женщины в темноте.
Но, несмотря на все это, он все равно всего лишь человек.
Она усилила хватку, завязывая металлические звенья вокруг костяшек пальцев, чтобы еще крепче затянуть их вокруг его шеи.
Его глаза сузились, и он оторвал ее руки от цепочки с гораздо большей силой, чем это было необходимо. Она вскрикнула, когда один из ее ногтей зацепился и сломался.
— Хорошо, — прохрипел он, — мы можем играть грубо.
Он снова поцеловал ее, сильнее, стягивая рукава ее свитера вниз по рукам, чтобы заломить запястья за спину, заставляя ее тело выгнуться неестественной дугой, ближе к нему. Даже если запугивание было его первоначальным намерением, его мотивы быстро смещались в сторону секса.
Их зубы стукнулись друг о друга, когда он открыл ее рот достаточно широко, чтобы языком проникнуть внутрь, прежде чем она смогла его укусить. Она крепко прижимала свой к дну рта. Вэл почувствовала, как он улыбнулся, когда поднял ее язык вместе со своим, поглаживая чувствительную нижнюю сторону в грубой ласке.
Она напряглась, пытаясь высвободить руки. Лучшим способом, конечно, было бы извиваться взад и вперед, используя свой собственный импульс, чтобы стянуть свитер с рук. Но это движение включало бы в себя трение о него, как он, несомненно, знал. Вэл отстранилась, пытаясь освободиться, чтобы сильно укусить его, и задохнулась от смешанного ужаса и возмущения, когда почувствовала, как он аккуратно скользнул рукой в ее расстегнутую блузку.
— Ты такая теплая. Почти горячая. — Его руки были немного больше, чем у Джеймса, грубые и незнакомые на ее коже. — И твое сердце бьется, как крылья маленькой птички.
— Прекрати. Пожалуйста, остановись.
— Не думаю, что я делаю что-то не так, — сказал он грубым голосом. Его пальцы играли на покалывающей поверхности ее кожи, заставив Вэл замолчать. С довольной улыбкой он перевел взгляд с ее губ на шею. Она задрожала, когда он двинулся вниз по ее горлу, посасывая плоть достаточно сильно, чтобы сломать тонкие кровеносные сосуды, которые располагались близко к коже. Гэвин бросил на нее обжигающий, вызывающий взгляд и опустился ниже, отодвинув ткань ее блузки в сторону, чтобы заменить пальцы своим ртом. Там, где его губы коснулись, ее кожа загорелась. — Разве ты не этого хотела?
Нервные окончания зашипели, и ее мозг отключился.
— Джеймс.
Его зубы довольно сильно впились в ее плоть при звуке имени ее парня, и возникшее в результате ощущение, как стрела, пронзило ее грудь. Она дернулась под ним, как рыба, пойманная на крючок.
— Да. Джеймс когда-нибудь так прикасался к тебе, Вэл?
Она кивнула. Она бы кивнула на что угодно, если бы думала, что это заставит его отпустить ее.
В ответ он поднял голову с той же величественной грацией, что и тигр, и поцеловал в губы, позволяя своим бедрам прижаться к ее, пока она не почувствовала каждый дюйм его тела через джинсы. Теперь он дышал тяжелее, но это не помогло скрыть холодную, жестокую напряженность в его глазах.
— Лгунья, — тихо сказал он.
Она бы закричала на него, если бы не боялась, что кто-нибудь — Джеймс, о боже — может ее услышать. Вэл едва ли могла представить себе более компрометирующую ситуацию, когда они оба полуодетые, на кровати, в комнате, наполненной чем-то слишком темным и извращенным, чтобы быть просто похотью. Ее руки теряли чувствительность и гудели от онемения, которое имитировало панику в ее крови.
— Откуда тебе знать?
— Знаю, потому что ты плохая лгунья и целуешься лишь немного лучше. Он явно пока не получил тебя. И поскольку еще не научил тебя, как удовлетворять его собственные потребности, он, несомненно, даже не подумал о твоих.
— Заткнись, — она не узнала свой голос. — Ты ошибаешься.
— Я никогда не ошибаюсь. — Он сунул ей в руку что-то твердое, а затем поднялся на ноги, давая возможность освободиться. Холод ворвался, чтобы занять его место, и она неловко застегнула блузку. — Я буду ждать снаружи. Как только ты успокоишься, встретимся там.
Вэл неуверенно посмотрела на свою ладонь. Она держала в руках белого короля.
Подсказка: «жизни».
***
Содрогнувшись от отвращения, Лиза выпутала паутину из своих длинных светлых волос.
— Все, — сказал Блейк, осторожно снимая тонкую нить. — Это всего лишь паутина. Нет никакого паука.
— Как будто это имеет значение, — кисло проговорила Лиза. — Она все равно липкая, жуткая и отвратительная.
Блейк пожал плечами, позволяя паутине упасть на пол.
— Для паука это дом.