— Повеселилась?
И вдруг Вэл все поняла. Краткий проблеск озарения, но она обо все догадалась. И сделала выпад. Руки Джейсона все еще были в карманах, хотя он инстинктивно попытался вытащить их, чтобы защититься, но она уже ударила его ладонью по лицу с тошнотворным треском, который эхом разнесся по пустому коридору. Тяжело дыша, она отдернула руку. Рука горела.
Шок длился всего несколько секунд, прежде чем его сменил гнев.
— Сука.
Желание бежать появилось снова, еще сильнее, и она попыталась прислушаться к нему, но он был слишком быстр. Вэл ударилась о стену, отчего над ее головой задребезжала рамка с изображением соснового леса. Она съежилась.
— О, я не собираюсь тебя бить. Я не бью девушек.
Интересно, слышит ли он, как колотится ее сердце?
— Легко говорить, когда Гэвин делает за тебя грязную работу.
— Гэвин? — повторил Джейсон. — О, это его настоящее имя?
Вэл втянула в себя воздух. Дерьмо.
— Я понял, что вы знакомы. Хмм. Интересно, что бы сказал по этому поводу Джеймс?
— Он тебе не поверит.
— Думаю, поверит. Он ревнивый тип.
— Если ты скажешь Джеймсу, я скажу Лизе. Я ей все расскажу.
— И тогда она поймет, что ты та самая крыса, которая ее продала. И я все равно расскажу Джеймсу, что ты позволила Гэвину трахнуть тебя пальцем наверху, — запугивал он. — Посмотри правде в глаза, Вэл, ты проиграла.
Вэл почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Она сердито сморгнула их.
— Чего ты хочешь от меня?
Джейсон моргнул, словно удивленный вопросом.
— Ничего.
— Ничего?
— Ничего, — согласился Джейсон и сделал паузу, прежде чем добавить:
— От тебя.
***
Джеймс вернулся по лестнице, пытаясь найти место, где они с Вэл расстались. В коридоре было тихо, и он нахмурился — это конечно большой дом, но он все равно должен был на кого-то наткнуться. Но нет. В просторных комнатах и узких коридорах было тихо, как в могиле. Он раздраженно прорычал. Что за пустая трата времени.
Поднялся по лестнице, изучая картины на стенах, но на самом деле не видя их. Ни одна из фотографий не была семейной, что придавало атмосфере холодное, безличное ощущение. Большая часть мебели была в аварийном состоянии, выглядела так, как будто ею давно не пользовались...
Одна картина привлекла его внимание. На ней были изображены король и королева, оба в безукоризненно белых одеждах. Большинство цветов были холодными — много синего, белого и серого. Единственным цветным пятном были огненно-рыжие волосы женщины. Он нахмурился. Ее поза свидетельствовала о беспомощности, возможно, вызванной травмой. Напротив, поза мужчины была агрессивной. В его пальцах был устрашающий, слегка изогнутый клинок. Джеймс вздрогнул. Перспектива была немного не правильной, неестественной, как сцены погони в фильме-слэшере. Ему казалось, что он уже где-то видел это изображение — но где? Сам того не желая, он остановился и уставился на нее.
За ним захлопнулась дверь. Джеймс обернулся, но там было так много дверей — открытых и закрытых, — что невозможно было определить, из какой из них доносился звук.
— Кто здесь?
Тишина высмеяла его вопрос.
— Это не смешно, — добавил он предупреждающе, как раз в тот момент, когда еще один хлопок — на этот раз ближе — раздался из-за одной из закрытых дверей. — Я спрашиваю, кто здесь?
Хлопок.
На этот раз звук возник прямо у него за спиной. Джеймс автоматически повернулся в этом направлении, смущенный тем, что снова оказался перед пустым коридором — с одной небольшой разницей. К одной из теперь уже безмолвных дверей был прикреплен маленький листок бумаги. Он подошел, повернув голову, чтобы осмотреть обе стороны коридора, прежде чем полностью сократить расстояние и взять записку.
Он не узнал почерк. Буквы были написаны так грубо, что в некоторых местах большие промежутки разделяли отдельные штрихи, в то время как другие были покрыты чернилами.
«МАТ».
Глава 18
«Освобождающая жертва»
Освобождающая жертва в шахматах производится с целью перевода фигуры на лучшее место. Обычно для такого манёвра не требуется жертвовать значительным материалом.
Джеймс отступил на шаг. Бумага выпала из его рук и беззвучно упала на пол. Он едва заметил. Мат? Он мало что знал о шахматах — как и большинство вещей за пределами компьютеров и оценок, он считал это бессмысленной и пустой тратой времени, — но разве мат не означал проигрышный ход? Конец игры?
А потом он услышал:
— Привет, Джеймс, — легко произнесенные у него за спиной.
Что?
Удар был настолько неожиданным, что его нервы не сразу отреагировали. Боль пришла внезапно и яростно, как взрыв. Он видел звезды; горячие, белые вспышки света на периферии сознания. Что-то твердое ударило его по коленям, и он понял, что это пол. Последнее, что он услышал, был слабый звон, а затем все погрузилось во тьму.
***
Доски громко скрипели под ее ногами. Вэл почти не замечала этого и не обращала внимания.
Она в отчаянии посмотрела на свои ноги и с удивлением увидела записку, приклеенную к подошве ее туфли. Откуда это взялось?
Нахмурившись, она оторвала бумагу от подошвы и разгладила ее. Единственное слово («МАТ»), написанное уродливыми заглавными буквами, маршировало по листу сверкающими кроваво-красными чернилами. Неровности букв и размазанные чернильные кляксы наводили на мысль, что рука, выводившая его, дрожала от какого-то сильного чувства. Но для кого? И почему?
Вэл не могла придумать ответа. Она не была уверена, что хочет его знать. Но, о, она могла догадаться.
Именно тогда она услышала голоса. Они все еще были слабыми, но становились все ближе, и она сразу узнала раздражающий рев Джейсона. Голос Чарли было так же легко узнать. Вэл сунула записку в джинсы и завернула за угол, держась одной рукой за дверную ручку на случай, если они подойдут ближе.
— ...Я не думаю, что общение с ГМ поможет твоей ситуации…