— Это не приглашение. — Вэл колебалась. — Это было личное письмо. И... — «любовное письмо — не подходящее название. Какую бы эмоцию ни испытывал человек, написавший его, это определенно не любовь» — странное. И оно все обо мне... и какой-то извращенной игре.
— Не волнуйся, — попытался успокоить ее Джеймс, улыбаясь, — возможно, от какого-нибудь тайного поклонника первокурсника.
— Тайный поклонник? — В последнее время Вэл настороженно относилась ко всем секретам, особенно к тем, которые касались личности. Люди, которые что-то скрывают о себе, делают это не просто так; невинным нечего скрывать. — Джеймс, оно жуткое. И он вовсе не восхищается мной. Оно написано... — она запнулась, пытаясь вспомнить слово, которое было в ее учебнике. — Снисходительно.
— Да ладно. — Он пожал плечами. — Значит, парень не умеет писать любовные письма. Вот для чего я тебе нужен.
— Джеймс, это не шутка.
— Ну, не с таким отношением, конечно.
— Я серьезно. Письмо напомнило мне о… Гэвине.
(Я благородный охотник. Я ловлю, а не убиваю.)
Но от него ли оно? Она не могла решить. Тон казался... похожий, но не совсем правильный. С другой стороны, прошло уже три года. Три года — долгий срок для перемен.
Джеймс уставился на нее.
— Гэвин... Ты имеешь в виду чудака с последнего курса? Парень со Списком Жертв? Зачем ему это?
«Потому что он был одержим мной? Потому что хотел владеть мной?»
— Может он хочет стать приятелем по переписке, Джеймс. Сам-то как думаешь? Ты предупреждал меня держаться от него подальше. Ты знал, что он опасен, даже тогда. Так почему не сейчас? Почему бы ему не захотеть отомстить? Я чуть не отправила его в тюрьму.
Ей захотелось ударить его, когда он засмеялся.
— Месть? Господи, Вэл, ты что, насмотрелась фильмов ужасов? Я бы не стал слишком беспокоиться по этому поводу, — добавил он, как бы запоздало. — Наверное, какой-нибудь придурок решил подшутить. Помнишь все те телефонные звонки, которые ты получала?
— Я все еще их получаю.
— Ну, вот видишь.
Вэл пристально посмотрела на него. Она была раздражена тем, что Джеймс не попросил показать письмо, что она обязательно сделала бы, если бы они поменялись ролями. Неужели ему все равно, что оно от другого мальчика? Ради бога, он же ее парень! Она не склонна к одержимости, но не хотела, чтобы ее игнорировали. Кроме того, это просто не имело смысла. С чего бы Джеймсу ревновать ее к его милому маленькому братишке, но не к этому подонку? И с какой стати ему вспоминать о телефонных звонках? Он знал, как сильно она ненавидела говорить или даже просто думать о них.
(Слышал, ты любишь трахаться с опасными мужчинами?)
Она вздрогнула, массируя виски, в голове уже начинала формироваться сильная боль.
(Если ты сдашь меня копам, я перережу тебе горло)
— Если ты не получила приглашение, пойдешь со мной. Не волнуйся, уверен, что еще один человек никому не помешает.
Вэл боролась с желанием огрызнуться на него за то, что он такой эгоист. Но он явно думал о ней, иначе вообще не стал бы поднимать эту тему, хотя бы потому, что хотел пойти на какую-то дурацкую вечеринку.
— Я должна спросить родителей.
— Уверен, что они тебя отпустят. Они не хотели бы, чтобы ты мешала работе строительной бригады.
Вэл ткнула ногой в лужу, образовавшуюся у ее ног.
— Я не знаю... а вдруг им понадобится моя помощь?
— И в чем им может понадобиться твоя помощь? Ты же говорила, что весь день будешь торчать в своей комнате.
— Им может понадобиться... что-то, я не знаю. Слушай, они настороженно относятся к таким вещам. Ты же знаешь.
Джеймс был невозмутим.
— Вечеринка в большом доме на Иствуд-стрит. Нет никаких причин, по которым твои родители не отпустили бы тебя. Ты видела охрану этих домов?
«Я думала то же самое тогда, с ним».
Но пригласили друзей Вэл, но не ее? Довольно странно. Зачем Гэвину это делать? На него не похоже. Так что, возможно, это не он. Она могла бы убедить себя в этом, если бы жуткое чувство, которое она испытала в автобусе, исчезло, но оно не исчезло; оно усилилось до такой степени, что Вэл почувствовала, как невидимые глаза сверлят ее спину.
Ее письмо, приглашения ее друзей — были ли они как-то связаны?
Совпадение.
«Правда? Действительно?»
— Я не уверена, что должна идти, — запинаясь, сказала Вэл. — Это слишком странно.
— Нет, странно сидеть дома, одной.
— Мои приступы паники становятся все хуже, — прошептала она. — А что, если он случится у меня на вечеринке? Что, если я сорвусь прямо там, на глазах у всех?
— Если ты останешься дома, то считай он победил. Будь сильной, Вэл. Не позволяй ему добраться до тебя.
Как Джеймс мог говорить ей это? Будь сильной. Как будто это так просто. Как будто она должна поддерживать «потолок» своего рассудка, даже когда стены рушились вокруг нее.
— А что было в твоем письме?
— Жду тебя на вечеринке, как никого другого, — невозмутимо произнес он.
Вэл вздохнула с облегчением. Ничего похожего с ее письмом.
Тем не менее, она слышала истории о неприятностях, в которые попадали дети Иствуда на вечеринках. Неприятности, которые прикрывают их богатые семьи. Совсем не про нее.
— В котором часу?
— Э-э... — Джеймс порылся в кармане джинсов и достал слегка смятый клочок черной бумаги. Это несоответствие цветов между двумя письмами заставило Вэл почувствовать себя немного лучше. Она боялась, что он тоже будет кремовым. — Здесь сказано, что вечеринка начинается около восьми, но время окончание не указано. Хотя, наверное, чуть за полночь.
Она посмотрела на него. Ее комендантский час начинался в полночь. И точка. Никаких исключений.
— Ну же, Вэл, — взмолился он. — Это пойдет тебе на пользу.