- Народ не хочет туда ехать. Калмыки там шкодят, соли на озерах не дают, быков грабежом забирают. Один мой знакомец пришел оттуда с одним кнутом. Ночью за Великокняжеской подъехали трое оружейных калмыков, быков угнали, а ему показали на горло: "Молчи, говорят, бачка, а то плохо помрешь..." Вот и поезжай туда!
- Прийдется подождать, - вздохнул Чумаков.
Со стариками Мишка кое-как договорился, но зато дома, и опять-таки из-за соли, вышел у него с Дуняшкой крупный разговор. Вообще что-то разладилось в их взаимоотношениях...
Началось это с того памятного дня, когда он в присутствии Прохора завел разговор о Григории, да так эта небольшая размолвка и не забылась. Однажды вечером Мишка за ужином сказал:
- Щи у тебя несоленые, хозяйка. Или недосол на столе, а пересол на спине.
- Пересола зараз при этой власти не будет. Ты знаешь, сколько у нас соли осталось?
- Ну?
- Две пригоршни.
- Дело плохое, - вздохнул Мишка.
- Добрые люди ишо летом на Маныч за солью съездили, а тебе все некогда было об этом подумать, - с укором сказала Дуняшка.
- На чем бы это я поехал? Тебя запрягать на первом году замужества как-то неудобно, а бычата нестоящие...
- Ты шуточки оставь до другого раза! Вот как будешь жрать несоленое тогда пошути!
- Да ты чего на меня взъелась? На самом деле, откуда я тебе этой соли возьму? Вот какой вы, бабы, народ... Хоть отрыгни, да подай вам. А ежли ее нету, этой соли, будь она трижды проклята?
- Люди на быках на Маныч ездили. У них теперь и солка будет и все, а мы будем пресное с кислым жевать...
- Как-нибудь проживем, Дуня. Вскорости должны привезти соль. Аль у нас этого добра мало?
- У вас всего много.
- У кого это, у вас?
- У красных.
- А ты какая?
- Вот такая, какую видишь. Брехали-брехали: "Всего-то у нас будет много, да все будем ровно жить да богато..." Вот оной богачество ваше: щи посолить нечем!
Мишка испуганно посмотрел на жену, побледнел:
- Что это ты, Дуняха! Как ты гутаришь? Да разве можно?
Но Дуняшка закусила удила: она тоже побледнела от негодования и злости и, уже переходя на крик, продолжала:
- А так можно? Чего ты глаза вылупил-то? А ты знаешь, председатель, что у людей уж десны пухнут без соли? Знаешь ты, что люди вместо соли едят? Землю на солонцах роют, ходят ажник за Нечаев курган да в щи кладут эту землю... Об этом ты слыхал?
- Погоди, не шуми, слыхал... Дальше что?
Дуняшка всплеснула руками:
- Куда же дальше-то?
- Переживать-то это как-нибудь надо?
- Ну, и переживай!
- Я-то переживу, а вот ты... А вот у тебя вся ваша мелеховская порода наружу выкинулась...
- Какая это порода?
- Контровая, вот какая! - глухо сказал Мишка и встал из-за стола. Он смотрел в землю, не поднимая на жену глаз; губы его мелко дрожали, когда он говорил: - Ежли ишо раз так будешь говорить - не жить нам с тобой вместе, так и знай! Твои слова - вражьи...
Дуняшка что-то хотела возразить, но Мишка скосил глаза и поднял сжатую в кулак руку.
- Молчи!.. - приглушенно сказал он.
Дуняшка без страха, с нескрываемым любопытством всмотрелась в него, спустя немного спокойно и весело сказала:
- Ну, и ладно, черт те об чем затеялись гутарить... Проживем и без соли! - Она помолчала немного и с тихой улыбкой, которую так любил Мишка, сказала: - Не серчай, Миша! На нас, на баб, ежли за все серчать, так и сердца не хватит. Мало ли чего не скажешь от дурна ума... Ты взвар будешь пить или кислого молока положить тебе?
Несмотря на молодость, Дуняшка была уже умудрена житейским опытом и знала, когда в ссоре можно упорствовать, а когда надо смириться и отступить...
Недели через две после этого от Григория пришло письмо. Он писал, что был ранен на врангелевском фронте и что после выздоровления будет, по всей вероятности, демобилизован. Дуняшка сообщила мужу о содержании письма, осторожно спросила:
- Прийдет он домой, Миша, как же тогда будем жить?
- Перейдем в мою хату. Нехай он один тут живет. Имущество поделим.
- Вместе нам нельзя. Он, по всему видать, Аксинью возьмет.
- Ежли б и можно было, все одно я жить с твоим братцем под одной крышей не стал бы, - резко заявил Мишка.
Дуняшка изумленно подняла брови:
- Почему, Миша?
- Ты же знаешь.
- Это - что он в белых служил?
- Вот-вот, это самое.
- Не любишь ты его... Вы же друзья с ним были!
- На черта он мне сдался - любить его! Были друзья, да только кончилась наша дружба.