На этот раз Батя был в ярости. Он не бегал, не топал ногами, не кричал и не рвал на себе волосы. Все эти театральные проявления эмоций ему не подходили. Мужчина казался невероятно суровым, собранным, жестким. Но скрытый внутри гнев пугал гораздо больше обыкновенной необузданности.
Андрей Андреевич сидел за столом в собственном кабинете. Мужчина выглядел мрачнее тучи, на суровом лице застыла маска мрачной сосредоточенности. На меня демонстративно не смотрел, делая вид, что занят чрезвычайно важным делом — перекладыванием бумаг из одной стопки в другую.
Между тем, я замечал следы напряженной внутренней борьбы. Кулаки шефа то и дело сжимались, желваки ходили ходуном, губы сплюснулись в тонкую линию, брови сошлись к переносице, глаза недобро сощурились.
Он словно готов был взорваться в любой момент, но, проявляя чудеса самообладания, сдерживал себя от безумных криков.
Не могу сказать, было ли это напряжение натуральным или наигранным — но жути затянувшаяся молчаливая пауза нагоняла гораздо больше, чем тысячи слов. Босс словно давал понять, какая сущая малость отделяет меня от… от чего?
— Ну что, так и будем молчать?! — Андрей Андреевич поднял глаза, болезненно прожигая взглядом, — Нечего сказать в свое оправдание?
Я открыл было рот, чуть подумал — и захлопнул обратно. Все равно разбор полетов еще не перешел в конструктивную фазу. Что ни скажи сейчас — все зря. Надо дать человеку выкричаться, выплеснуть праведный гнев. А уж потом приводить рациональные доводы.
— Ну так что, Александр Сергеевич! Будьте добры объясниться! — грозно отчеканил Батя, переходя на «вы», — Я что, поручил вам нечто невыполнимое? Какую-то миссию на грани невозможности? Нечто, требующее сверхспособностей?
Он уставился прямиком мне в глаза, терпеливо дожидаясь ответа. Я с отчаянием понял, что дальше отмолчаться не получится.
— Я стажер… — жалкая попытка откреститься от ответственности.
— Прежде всего, ты — мужчина! — рявкнул Андрей Андреевич, — Твоя обязанность — защищать! Не только доставать с того света — тут, надо отдать должное, справился — но и предотвращать! И думать, думать! Голова тебе дана не только чтобы в нее есть! Я хочу знать, почему мой лучший оперативник погиб! А на тебе — ни царапины!
Тяжело вздохнув, понуро опустил голову. Елену Николаевну Голякову врачам удалось-таки спасти. А вот Евгений… нет его больше. Не знаю, был ли он действительно лучшим, или Батя сейчас говорил в запале… Но определенную часть вины на себе я все же ощущал. Впрочем, перебирая события того вечера, так и не смог для себя определить — где же именно допущена роковая ошибка.
— Я никогда не работал… против убийц.
— Никто не работал! — шеф в сердцах хватил кулаком по столу, да так, что все его содержимое подскочило на добрую ладонь, — Не надо мне тут рассказывать, какой ты бедный-несчастный!
— Не хватило опыта, — я угрюмо продолжал гнуть свою линию, — Вероятно, маньяк наблюдал за Голяковой весь вечер… как и я. Он догадался, что за женщиной присматривают…
— Да тут уж к гадалке не ходи!
— И не стал нападать в людном месте. Потом, когда объекты переместились в отель… натравил на меня подростков…
— Их уже опрашивают, — буркнул шеф, постепенно остывая, — Правда, без особых результатов.
— Отвлекающий маневр… я не ожидал такого… Просто не хватило опыта.
Андрей Андреевич тихонько чертыхнулся, будто выговаривая невидимому собеседнику.
— Не надо мне рассказывать про свою неопытность, — угрожающе прошипел мужчина, — Я все о тебе знаю! Понаслышан! И о твоей службе в армии! И о приключениях в Кандагаре. И про городскую вендетту — все здесь, — он похлопал ладонью по кипе бумаг, — Иначе мы вообще бы не разговаривали! Иначе и ноги бы твоей в агентстве не было!
Пришлось пристыженно замолкнуть, борясь с внутренними демонами. Хоть и постарался не подавать вида, но удивился знатно. Ибо Батя сейчас упомянул о тех эпизодах, коими я никому не хвастался. Не те это подвиги, чтобы трубить о них на каждом шагу. Вот только — откуда информация у Андрея Андреевича? Неужто по каким-то секретным каналам?
— Иногда мне кажется, что вокруг — сборище идиотов, — уже гораздо спокойнее заявил шеф, — И чтобы гарантировать результат, нужно за любую работу браться исключительно самому. Но я не могу разорваться, понимаешь? — он уставился на меня, будто главный герой какой-нибудь трагикомедии, — Не могу!
Помолчали. Батя вновь взялся за раскладывание бумаг; я все также сидел, понурив голову.
— И дело ведь не в каких-то особых навыках, а в обычной соображалке! — вновь вспыхнул Андрей Андреевич, но как-то быстро сник, — Ладно, давай пошаговый доклад. Разберем твои ошибки.
Я начал рассказ заново, будто бы не излагал его перед этим уже раз десять. И Андрей Андреевич слушал с таким вниманием, словно перед ним на столе не лежал тщательно изученный рапорт с моими донесениями. Но, надо отдать должное, теперь Батя не просто слушал — перебивал. И заставлял краснеть своими вопросами.
— Почему не заметил слежку? — резко поинтересовался он, — Это же первое, чему учат в… да где угодно!
Ответить на это мне было нечем. Про «детскую» ошибку уже Василий объяснил, да что толку теперь, задним числом. И пусть такую оплошность допускают все… но не все платят за нее жизнью напарника.
— А ты что? Уставился в одну точку, а про другое и знать позабыл? Как осел, перед носом которого морковкой помахали!
Помолчав для солидности, тихо продолжил рассказ. Но уйти далеко в повествовании не успел.
— Почему не проверил отель? — сурово перебил Батя, — А вдруг маньяк ждал бы там?
Тут он, если разобраться, не совсем прав. Нельзя объять необъятное. Бросился бы проверять номер — оставил бы парочку без присмотра в клубе. По итогу то на то бы и вышло. Разве что привлечь еще людей. Но… на тот момент дело не казалось настолько сложным. Не вдесятером же за одной дамочкой бегать?
Впрочем, говорить об этом сейчас бессмысленно. Тут уж шеф сношает больше для проформы, а не по действительной надобности. Пройди все гладко — о таких оплошностях никто бы и не заикнулся. Но не прошло…
— Почему не проводил до дверей? — не унимается босс, — Ты с Голяковой глаз не должен был спускать!
И тут Батя не совсем прав: все же нужно еще и блюсти режим скрытности. Вряд ли Елена Николаевна вела бы себя столь раскованно, если бы поняла, что за ней наблюдают. А я, как ни крути, не обладаю навыками ниндзя, чтобы оставаться незаметным, находясь прямо перед глазами.
— Дальше, — сурово чеканит Андрей Андреевич, — Что за история с нападением? Откуда взялась эта шпана? Почему не удалось избежать конфликта? Саша, ты ведь уже не мальчик, чтобы влезать в подобные разборки!
Вот тут, конечно, шеф правильно сказал. Не имел я права расслабляться, тем более — попадать в окружение уличных хулиганов. Слишком рано выключился из операции; решил, что дело уже сделано.
— Мало того, что попал в переделку, едва не стоившую самому жизни, так еще и Василия отвлек! Он был вынужден вмешаться, чтобы спасти твою шкуру от побоев!
Это правда, и крыть тут нечем. Очень глупо вышло. Если не сказать — по-детски.
— Почему ты оказался без оружия?! — яростно выкрикнул шеф, — Банальный баллончик или шокер? — он выхватили из выдвижного ящика тазер, помахал у меня перед глазами, — Неужели мозги совсем не работают?!
Электрошокер отправился обратно в стол, босс тяжело дышал, раздувая ноздри.
— В клуб не пускают с оружием… — пристыженно пробормотал я.
— Ты что, идиот?! — рявкнул Батя, — А оставить у охраны не судьба?! Для чего, по-твоему, у них оборудованы камеры хранения?
Мда… Об этом точно не подумал. Никогда не пользовался, вот и забыл, что подобный сервис вообще есть. Чертовски глупо получилось.
— И, наконец, последнее, — шеф раздраженно вытянулся в кресле, — Почему не контролировал выходы из отеля? Ты понимаешь, что мог бы схватить негодяя? Или предотвратить нападение? Хотя бы рассмотреть убийцу — и то польза была бы! А что мы имеем в итоге? Неизвестный маньяк легко проникает в номер отеля, обманув слежку; убивает тренированного детектива, пытает и едва не отправляет на тот свет женщину. И уходит. Легко и непринужденно. Так, что даже никто не заметил, откуда он появился и куда делся. Не находишь все это слегка странным?
«Слегка», пожалуй — слабо сказано. Все это очень странно. Так, что даже кажется невероятным. Убийца, с одной стороны, действует с какой-то излишней нерациональной жестокостью, будто настоящий буйнопомешанный. С другой стороны — орудует, как настоящий профессионал, знающий, что и как нужно делать. Определенно, у него должна быть весьма специфическая подготовка, чтобы провернуть несколько смертей с такой легкостью.
— Одним словом, вся операция — ошибка на ошибке! — подводит черту Батя, — Можно писать хрестоматийное пособие «как не надо делать дело»! Очень плохо, Александр. Оценка — неудовлетворительно!
Он разочарованно отвернулся, словно больше не желая разговаривать. Но у меня еще есть вопросы, поэтому терпеливо жду. Жду, пока на меня снова обратят внимание.
Минут пять шеф шуршал бумагами, делая вид что чрезвычайно занят. Я сидел, угрюмо насупившись. Смотрел исподлобья на его возню, упрямо не желая покидать кабинет. Наконец, он воздел хмурый взгляд, словно случайно вспомнил о моем существовании.
— Ну что еще?! — гаркнул Андрей Андреевич, отодвигая кипу документов.
Ничего, пусть себе бесится. Теперь все на взводе. Не каждый день гибнет коллега. Но мне нужно кое-что выяснить. Иначе так и буду себя чувствовать не в своей тарелке.
— Почему вы ничего не сказали про Василия? — спросил тихо, но вполне уверенно, — О том, что кроме меня в операции участвует кто-то еще?
Откинувшись в кресле, Батя изобразил кривую недобрую усмешку. Его руки легли на живот, пальцы скрестились в замок. Всем видом мужчина изобразил крайнее неодобрение.
— Честно говоря, я думал, что ты сам в состоянии провести простейшую операцию, — отчеканил босс, — Без серьезных ошибок! Но… поскольку уже тогда дело виделось довольно важным, я решил подстраховаться. Отрядил Василия, чтобы он проконтролировал стажера, гарантировал благоприятный исход. Да как видно — зря понадеялся! Расслабились оперативники, засиделись на кабинетной работе!
Он щелкнул пальцами, задумчиво глядя куда-то в пол. Продолжил говорить, будто рассуждая сам с собой.
— Ну ничего… Сейчас всех отправлю на внеочередную проверку. Вы у меня побегаете! Попрыгаете! Научитесь действовать безошибочно. А потом тест — приму лично! И кто не сдаст… вплоть до увольнения!
Я невольно вжал голову в плечи. Плохое начало карьеры. Выходит, мой неудачный дебют выйдет боком всей конторе. Как бы потом коллектив не начал искать виноватых…
— Василий меня спас, дважды, — тихо выдавил из себя, — Он действовал правильно…
— Хватит! — Батя отмахнулся с кислой физиономией, — Я сужу не по действиям, а по результатам! А результат у нас… плачевный! И с Василия, уж поверь, я спрошу отдельно — по всей строгости! Он, все-таки, давно уже не стажер; с него и спрос особый. Так что не переживай — воздастся всем!
Возразить тут особо нечего. Я скупо шмыгнул носом, из легких вырвался протяжный вздох.
— Пойми одно, парень, — Андрей Андреевич наклонился вперед, заговорив теперь вполне спокойным, проникновенным тоном, — Простейшая с виду операция оборачивается полнейшим провалом. Убийством. И это третья смерть в серии! Мы бессильны, полиция в полнейшем раздрае! Понимаешь, что это значит?
Честно говоря, не особенно. Но Батя и не ждал ответа. Он продолжил говорить, будто репетируя заранее заготовленную речь перед важным выступлением.
— Кто-то затеял очень серьезную игру, — мрачно продекламировал шеф, — Этот кто-то водит за нос полицию, не гнушаясь, при случае, и щелкнуть по этому носу. А нас и вовсе выставляет полнейшими идиотами! Это пощечина. Удар под дых. Вызов. И я пока не вижу, что мы можем ему противопоставить. Мы отстаем, причем серьезно — на несколько шагов. Убийца жив и здоров, он на свободе, готов к дальнейшим действиям. А мы — не знаем ни кто он, ни как выглядит. Черт возьми, мы не догадываемся даже о мотивах! Скажем так, агентство — в глубокой заднице.
Не сказать, чтобы услышанное повергло меня в глубокий шок — к чему-то подобному я, в принципе, был готов. Но и абсолютно безучастным высказывание Бати не оставило. Все-таки новая работа мне нравилась… пока что. Да и самолюбие оказалось задето. Как это так — меня обвели вокруг пальца, словно трехлетнего мальца.
Впрочем, гамма чувств внутри бушевала довольно обширная; уязвленная гордость — отнюдь не самое сильное из них. Сюда же примешивался стыд за проваленную работу. Хоть с точки зрения закона я невиновен, но, как ни крути, часть ответственности за смерть Евгения лежит и на мне. Не знаю как, но должен был предусмотреть подобный расклад. Предусмотреть — и предотвратить.
Но еще больше внутри бушевал хорошо знакомый страх. Банальный и вполне осязаемый страх за собственную жизнь. Уже понятно, что убийца действует профессионально, дерзко и безжалостно. Что ему стоит умертвить еще одного детектива? Или, к примеру, стажера? Внезапно вставшего на пути…
Я уже встречался с этим ужасом раньше. Не могу сказать, что это приятное чувство. Проснулся древнейший из инстинктов — самосохранения — и дал о себе знать по полной программе. Такой страх вяжет мышцы, делает ватными ноги, лишает движения точности и размеренности. А из головы и вовсе выгоняет все мысли, кроме одной — убежать восвояси и спрятаться так, чтобы никто никогда не нашел! Но лишь борясь с темным ужасом и побеждая его — становишься мужчиной. И больше того — человеком.
Андрей Андреевич смотрел на меня с предельным скептицизмом, поглаживая ладонью чисто выбритый подбородок. Его взгляд — строгий, оценивающий, взвешивающий — вызвал неприятную оторопь. Будто я вещица на рынке, которую осмотрели со всех сторон, взвесили, вывернули наизнанку — и теперь торговец готов вынести свой вердикт, огласить цену.
— На счет тебя… Признаться, меня гложут большие сомнения, — мрачно изрек Батя, не меняя позы, — Вроде бы всего лишь стажер… но проштрафился по полной.
Он протер лицо руками и как-то встрепенулся, видимо, приняв решение.
— Не увольняю… пока. Но и на улице тебе работать нельзя, — Андрей Андреевич выдал безапелляционный вердикт, — Посидишь в офисе, за бумагами. Пока не научишься… делать все правильно!
Я уныло скосил взгляд куда-то в сторону рабочего места.
— И что же мне делать?
— Что? — босс не задумался ни на секунду, — Возьмешь на себя составление инструкций.
— Каких еще инструкций?
— На все случаи жизни, — не терпящим возражения тоном закончил Батя.
Пришлось кивнуть и отправится восвояси с удрученным видом. До последнего надеялся, что шеф окликнет, остановит. Сменит гнев на милость. Но нет — не случилось. Наказание осталось в силе. Причем, наказание довольно бессмысленное, в стиле — копать отсюда и до обеда.
Впрочем, в моих руках вдохнуть в рутину капельку осознанности. Человек — это вообще такая животина, что любому действу придумает какой-нибудь скрытый смысл и резон. А тем более, если это в твоих же интересах.
Рабочий день едва приблизился к своей середине, в офисе царила удивительная тишина и спокойствие. Детективы-аналитики разбрелись кто куда. Некоторые, может, и вовсе еще не появлялись. Другие успели исчезнуть, чтобы не попасть под горячую руку Бати. Видимо, ни у кого не возникло желания отхватить порцию нравоучений «за компанию».
Уселся в кресло, ноги расслабленно вытянулись под столом. Ткнул в кнопку на системном блоке, комп мигнул и еле слышно загудел вентиляторами. Спустя пару секунд на экране появилась приветственная картинка.
Покопавшись в памяти, вбил в поле нужный пароль. Но прежде чем налаживать электронную жизнь, решил все же разобраться с реальностью.
С тяжелым вздохом взялся за стопку бумаг, сиротливо высившуюся на столе. Взгляд пробежался по первому листку — в сторону. Второй — в другую.
Взялся за сортировку макулатуры. Что-то прямо сейчас — подписать и в дальний ящик стола. Что-то требует более пристального внимания — изучить, сохранить, принять к сведению. И, наконец, самые неприятные экземпляры — всякого рода анкеты, опросники и прочие бланки, требующие не столько умственной работы, сколько монотонной писанины. Набралось их — из этой третьей категории — предостаточно. Штук десять, наверно.
Разделив бумаги по стопкам, взялся за самое сложное — заполнение отчетности. Хочешь не хочешь, а делать все равно придется. Так что, мой выбор — сначала самое трудное. Остальное, не слишком обременительное, оставить напоследок.
В общем, с бумагами провозился часа два. Пока все заполнил, пока разнес по нужным отделам — за печатями да подписями. Так пол дня и пролетело. Потом позволил себе неторопливый размеренный обед, не выходящий, однако, за разумные временные рамки. И только после всего вновь уселся за комп.
Здесь тоже пришлось сначала навести порядок. Какая-то часть документов нуждалась в создании электронных копий — отправил их на сканирование. Некоторые бланки вообще имелись лишь в виртуальном варианте — заполнил и разослал. Наконец, на диске рассортировал все файлы по подходящим директориям. Теперь, спроси кто, навскидку смогу назвать — где и что находится.
Только хотел немного расслабиться, как прозвучало уведомление с электронной почты. Скрипя сердце открыл — так и есть, ценные указания от начальства. А точнее — список инструкций, которые ну просто совершенно необходимо составить. Включая «Инструкцию по ведению скрытного наблюдения», «Инструкцию по скрытой видеофиксации» и «Инструкцию по технике безопасности в людных местах». В общем, список на тридцать с лишним позиций. А внизу говорящая приписка: «После составления — мне на проверку. АА.»
Глядя на список, как-то взгрустнулось. А ведь Батя вполне серьезно решил за меня взяться. Инструкции эти, думаю, ему нафиг не нужны, но вот загрузить работой, да так, чтобы мозги кипели — это да. Чтобы, так сказать, самостоятельно проделал всю работу над ошибками, да еще в письменном виде.
Переборов апатию, запустил текстовый редактор. Новый файл, заголовок… Руки поудобнее легли на клавиатуру, пальцы ударили по кнопкам.
«1. Никогда не воспринимайте задание, выданное начальником, буквально. Скорее всего, он хочет от вас совсем не то, что говорит…»