Энни наконец вернулась домой, когда часы в холле пробили десять. На удивление она уже совсем протрезвела. Все, чего ей сейчас хотелось, — это принять горячий душ и забраться в постель. Она сбросила туфли, заперла входную дверь и побежала наверх в ванную.
Разделась и посмотрела на себя в зеркало. Джейк хотел, чтобы она легла в больницу, но она быстро его переубедила. Это не первый синяк под ее глазом и, вероятно, не последний. Глаз отек и превратился в щелку. Темно-синий синяк начал образовывать полукруг под нижними ресницами. Она ткнула в него пальцем и поморщилась.
Включив душ, шагнула под горячую струю и оставалась там до тех пор, пока ее кожа не покраснела, и она не смогла больше выносить жар. Но она почувствовала себя чистой.
Энни вылезла и вытерлась полотенцем, затем натерла лосьоном для тела «Шанель № 5» руки и ноги, не заметив ссадины на правом колене, которая жгла. Ей нравился запах лосьона, который Уилл купил ей на день рождения.
На сердце у нее было тяжело, когда Энни думала о нем. Она ненавидела то, что между ними случилось, и глядя на его лицо она видела, что он сам пребывает в шоке и сильно переживает. Энни никогда не умела долго обижаться, прощая вспышки ярости Майка продолжительное время, но не знала, что сказать Уиллу.
Она накинула пушистый халат, еще один подарок от него, и пошла в свою временную спальню. Подошла к окну, задернуть занавески и остановилась, глядя на улицу. Возле дома был припаркован очень знакомый «БМВ», и у нее перехватило дыхание. Она могла различить одинокую фигуру Уилла, сидящего в темноте, обхватив голову руками.
Задернув шторы, Энни не знала, что еще делать. Она отдала бы все, чтобы повернуть время вспять и все изменить. Но еще она знала, что слишком упряма, чтобы уступить, поэтому сбросила халат и легла в постель. Усталость давно прошла, и она лежала, глядя в потолок.
Часы в холле громко тикали, отсчитывая минуты. Энни ворочалась с боку на бок, но заснуть не могла. Откинув одеяло, она встала и выглянула в окно. Уилл все еще сидел в машине. Бормоча себе под нос, она спустилась вниз, натянула свои потрепанные розовые конверсы и открыла входную дверь. Спустилась по ступенькам, вышла на улицу и постучала в пассажирское окно. Уилл подпрыгнул, ругаясь, но понял, что это Энни, и опустил стекло.
— И чего ты хочешь добиться, сидя у моего дома, как какой-то преследователь?
— Жду, ну, хорошо наблюдаю. Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке.
— Эм, это очень мило с твоей стороны, но у меня все хорошо, так что можешь вернуться на работу или куда там еще.
— Ладно, рад, что у тебя все отлично, я слишком нервничал, встретив тебя в участке. Не мог поверить в твой уход. Мне очень жаль, Энни, правда жаль, что я все испортил. Я обещал себе, что буду заботиться о тебе, а все, что сделал, — это причинил боль. А потом меня не было рядом, когда на тебя напали.
Вздохнув, она открыла дверцу машины и села на пассажирское сиденье. В машине было тепло, пахло кожей и лосьоном после бритья Уилла. Откинувшись назад, она закрыла глаза.
— Сегодня утром Джейк убеждал меня, что ты был настолько пьян, что не смог бы трахнуть даже порнозвезду прошлой ночью. Если Джейк заступается за тебя, то в этом должна быть доля правды, так почему же это произошло? Почему эта тощая блондинка в конце концов спала рядом с тобой почти голой?
Уилл покачал головой: — Честно говоря, не знаю. Я действительно чертовски напился. Я был так потрясен, когда проснулся и увидел ее. Это было похоже на дурной сон, действительно дурной сон. Она мне даже не нравится, просто коллега. Я услышал грохот, когда ты упала, и это разбудило меня. Думал, что лежу рядом с тобой, а когда повернулся и увидел ее, мне стало физически плохо. Я вышвырнул ее вон, а потом меня вырвало прямо на пол. Остальное ты знаешь. Тот день, когда поздно вернулся домой после выезда на труп в церкви, а ты собрала свои вещи и ушла, стал худшим днем в моей жизни.
Она точно знала, что он чувствует. — Посмотри на меня, еще одна катастрофа и еще один синяк под глазом. Думаю, мне не суждено прожить спокойную жизнь. Мне тоже жаль, Уилл, ты был лучшим, что когда-либо случалось со мной. — Она нашла его руку в темноте и крепко сжала. — И как долго ты собирался здесь сидеть?
— Не знаю, пока не буду уверен, что ты в безопасности. Возможно, всю оставшуюся жизнь.
— Что ж, можешь не переживать, думаю, что пока все в порядке. До какого времени ты работаешь?
— До восьми, уже почти закончил, когда увидел, что ты входишь в участок. Я был так потрясен, что вернулся и проверил журналы, чтобы узнать, что с тобой случилось. Ты правда в порядке?
— Да, все нормально, и мне очень жаль. Я все время порчу тебе жизнь.
Он засмеялся: — У меня нет другой жизни, ты — моя жизнь. Я так разозлился на тебя и Джейка, что в конце концов набрался не только пива, но и водки. Я больше никогда так не поступлю.
— Верю, что так и будет, но мне все равно очень больно, и сейчас я немного не в себе. Мне действительно нужно привести мысли в порядок. Может быть, все произошло слишком быстро после Майка.
Уилл почувствовал, как его желудок сжался, меньше всего ему хотелось, чтобы Энни сожалела о последних шести месяцах, проведенных вместе. Он знал, что ему нужно дать ей немного пространства. Он не будет давить на нее, но сейчас больше, чем когда-либо, понимал, как много она значит для него. На самом деле он хотел провести с ней всю оставшуюся жизнь. Он отпустил ее руку, прежде крепко сжав. — Так что ты собираешься делать с этим придурком? Если бы Кав и Джейк не отправились тебя искать... — Слово «изнасилование» повисло в воздухе, но он не мог произнести его. Одна только мысль о том, что другой мужчина прикасается к Энни, без ее разрешения, заставила кровь Уилла закипеть.
— Я не могу пойти в суд, Уилл. Да, я дала показания, но на самом деле не хочу. Если бы он успел зайти дальше, тогда конечно, но Джейк и Кав сумели надавать ему хороших тумаков, так что для меня этого будет достаточно. Он был пьян, просто удивительно, как много людей ведут себя глупо, когда они пьяны.
Уилл не стал с этим спорить, разве он сам не повел себя глупо? Она зевнула. — Думаю, мне лучше пойти и хорошенько выспаться, это вино усыпляет лучше, чем две таблетки снотворного.
— Если я тебе понадоблюсь, Энни, ты знаешь, где меня найти, я всегда буду ждать тебя. Я так люблю тебя, Энни Грэм, и я полный идиот.
— Да, так и есть. — Она вышла из машины и вернулась в дом, слезы катились по ее щекам.
28 июня 1984 года
Бет зевнула, затем встала, чтобы пойти и выключить телевизор. Она устала, но начав смотреть фильм, не успела опомниться, как часы пробили полночь. Она проверила входную дверь и поднялась наверх. С тех пор как Софи заговорила о человеке-тени, она плохо спала. Это пугало Бет, но до тех пор, пока она не поверит ни во что из этого, они будут в порядке.
Она сбежала от своего последнего парня, который был негодяем, и не собиралась позволить какому-то воображаемому мужчине, от которого пахло гнилой капустой, разрушить ее жизнь.
Из комнаты Шона доносилось тихое похрапывание, и она толкнула дверь. Он лежал, распластавшись на кровати, одеяло валялось на полу, а рука сжимала одну из пластмассовых фигурок, с которыми он никогда не расставался. Бет наклонилась и поцеловала сына в мягкую щеку, от него так хорошо пахло. Затем натянула на него одеяло и тихонько прошла в спальню Софи.
В комнате дочери продолжал гореть ночник «Мой маленький пони». Оранжевое сияние осветило лицо Софи, оно было таким бледным, а под глазами залегли темные круги. Ее девочка выглядела такой взрослой. Невинность, которая была у нее на прошлой неделе, сменилась измученным видом. Бет решила поговорить с Софи завтра и на этот раз выслушать ее. Может быть, она попросит отца Джона прийти, и они все сядут и попытаются разобраться с этим человеком-тенью.
Бет поежилась: здесь было гораздо холоднее, чем в комнате Шона. Софи забеспокоилась, начала что-то бормотать, и ее левая нога все время подпрыгивала, как будто кто-то ее щекотал. Бет наклонилась и поцеловала Софи в лоб. Ужасный запах ударил ей в ноздри, и она поморщилась, но потом он исчез. Она накрыла Софи одеялом и вышла из комнаты. Закрыв дверь, она не заметила, как одеяло, которым она только что укутала дочь, медленно стянули с кровати.
Бет прошла в ванную, почистила зубы и забралась в свою постель. Она думала об отце Джоне, слишком напуганная, чтобы думать о ком-то или о чем-то еще. С ним она чувствовала себя в безопасности, он обращался с ней лучше, чем любой другой мужчина, которого она когда-либо встречала. Жаль, что у нее никогда не может быть с ним отношений, потому что его сердце уже не свободно — оно принадлежит Богу. Теперь Бет могла жить с этим, благодарная ему за то, что он стал для нее другом.
Глаза начали закрываться, и она почти заснула, когда пронзительный крик заставил ее резко сесть. — Софи. — Она выбежала из своей комнаты. В комнате Софи она увидела дочь, съежившуюся на кровати, обхватывающую прижатые к груди колени. Софи подняла руку и указала пальцем в угол комнаты. Бет почувствовала, что ее колени дрожат и угрожают подогнуться, когда повернулась и увидела, что одеяло Софи повисло в воздухе. Под ним стоял человек. Бет вскрикнула и схватила с комода тяжелый серебряный крест. Она швырнула его в одеяло, которое кучей упало на пол.
Кто-то потянул ее за руку, и Бет снова закричала, обернувшись, чтобы увидеть, как Шон протирает глаза позади нее. Крепко держа его за руку, он подбежала к кровати. Софи так дрожала, что Бет слышала, как у дочери стучат зубы. Она схватила Софи за руку, стащила ее с кровати, сбежала с обоими детьми вниз по лестнице, отперла входную дверь и выбежала на улицу. Пинком захлопнула дверь, и звук эхом разнесся по пустынной улице. Бет побежала к пресвитерии, где колотила в дверь, пока наверху не зажегся свет.
***
Отец Джон проснулся от стука, сбежал вниз и открыл тяжелую деревянную дверь. Он был потрясен, увидев Бет и ее детей, одетых только в ночные рубашки и босых. Они прижались друг к другу, Софи смотрела в пространство, а Бет плакала.
Джон впустил их внутрь и закрыл входную дверь. Провел их в кухню, залитую теплым светом. Все они дрожали. Он включил духовку, чтобы немного нагреть помещение. Затем принялся наливать молоко в кастрюлю, чтобы приготовить всем горячего шоколада. Он не знал, что сказать, и смотрел на них по очереди. Шон, казалось, меньше всего беспокоился, он сидел и смотрел на игрушечную фигурку в своих руках. Бет выглядела так, словно увидела привидение, а бедняжка Софи выглядела травмированной.
Как только молоко закипело, он достал из буфета банку с какао-порошком и добавил несколько ложек. Все время помешивал, чтобы молоко не убежало, затем, взяв чайное полотенце и четыре кружки, он налил шоколадное молоко в каждую из них. Наполнил самую маленькую для Шона, добавив немного холодного молока, чтобы он не обжёгся. Потом отнес поднос к столу и поставил его, Бет кивнула ему, и он улыбнулся. Выражение ужаса на ее лице сказало все, и его желудок почувствовал себя так, словно кто-то заставил его проглотить камень, настолько он был тяжелым. Они дули на какао и медленно потягивали, но ни один из них не заговорил о том, что только что произошло, а Джон слишком боялся спросить.