У отца Джона впереди был трудный день: ему предстояло отслужить пару похорон и крестины. Кроме того, он должен навестить больного прихожанина, которому нужно поговорить с ним о чем-то, что он не хотел обсуждать ни с кем другим. Но первым делом он побрел на кухню в пижаме с Губкой Бобом и пушистых тапочках. Ему нужен кофе. Не просто ложка из банки с растворимым кофе, а настоящий.
Он редко тратил деньги на себя, но единственное, в чем он в конце концов не смог отказать себе, стала кофе-машина, которая вполне могла бы стоять в местных кофейнях «Коста». На самом деле о капучино отца Джона ходили легенды. Если бы его сделали святым, то он стал бы отцом Джоном – Покровителем любителей кофе.
Он готовил кофе для представительниц женского комитета, которые собирались раз в неделю за большим кухонным столом с тарелкой домашнего печенья, после чего грациозно кланялся и оставлял их наедине. Впервые в истории у них был список желающих присоединиться к комитету, и он знал, что это потому, что за напитки отвечал он.
Перемолов зерна, он принялся варить кофе, сунув в тостер два ломтика хлеба из муки грубого помола. Как только позавтракает и прочтет ежедневную газету, он примет душ, наденет свой греховный костюм, как он ласково называл свою сутану, и приступит к работе.
Джон уже допивал вторую чашку и читал утреннюю прессу, когда снаружи раздался оглушительный крик. Он вскочил, отбросив газету в сторону, и подбежал к окну, чтобы посмотреть, что, черт возьми, случилось. Выглянув наружу, он увидел согбенную фигуру миссис Хиггинс, которая неслась через церковный двор в палисадник. Для старухи она двигалась очень быстро! Он бросился к входной двери и открыл ее для женщины, которая теперь стояла там, тяжело дыша и указывая на церковный двор. Она не могла говорить, поэтому Джон надел ботинки и побежал в том направлении, куда она указывала.
Он ничего не нашел и огляделся, ожидая увидеть какую-нибудь молодую пару, занимающуюся сексом, или какого-нибудь пьяного бездомного парня, но никого не заметил. Снова посмотрел на миссис Хиггинс и пожал плечами. Она подняла дрожащую руку и указала на стену. На этот раз он медленно повернулся, глядя на могилы, а потом увидел ее. Ему пришлось моргнуть, чтобы убедиться, что глаза его не обманывают.
Девушка лежала на одной из старых могил и выглядела так, будто спала, только Джон знал, что ее состояние гораздо хуже, чем просто сон. Он кивнул миссис Хиггинс и направился к могиле, не желая идти дальше, но понимая, что обязан позаботиться об этой бедной девушке. Он встал перед ней и перекрестился, быстро прочитав молитву, затем наклонился и приложил два пальца к ее шее, чтобы проверить пульс. Он знал, что его не будет, но должен был попытаться.
Вернувшись в дом, он позвонил в полицию. «Боже милостивый, куда катится этот мир».
***
Уилл с трудом выбрался из постели и направился в душ. Он не мог весь день валяться, купаясь в жалости к себе, и прятаться от мира, но лучше разобраться с этим беспорядком сейчас. Похмелье и мысли о том, какую сильную боль он причинил Энни, вызывали у него дрожь. Уилл был уверен, что на самом деле не занимался сексом с Лорой. Даже мертвецки пьяный, но он помнил, как сказал ей, что любит Энни. Так как же она оказалась голой рядом с ним? По прошлому опыту он знал, что когда напьется, то не сможет трахнуть даже Дженнифер Энистон, так что с Лорой у него ничего не было.
Горячая вода очистила его кожу, но Уилл все еще чувствовал себя грязным, гнилым обманщиком внутри. Он растер лимонный гель для душа, который купила Энни, моля бога, чтобы ему удалось объясниться с ней, потому что последние шесть месяцев стали лучшими в его жизни. Он даже подумывал о том, чтобы сделать Энни предложение. До встречи с ней, он по-настоящему не верил, что когда-нибудь захочет связать свою жизнь с одной женщиной.
Телефон Уилла трезвонил, но только когда выключил душ и начал вытираться, он услышал звонок. Его сердце пропустило удар, и он скрестил пальцы, в надежде, что это Энни. Бросившись голым в спальню, чтобы дотянуться до телефона, он поднял его и увидел, что номер не определен, и понял, что это с работы.
— Уилл, слушаю.
Оператор диспетчерской сообщил ему, что на кладбище Святой Марии найдено тело, и оно выглядит подозрительно, поэтому Уиллу необходимо присутствовать. — Да, буду через десять минут. — Уилл закончил разговор, злясь что теперь, черт возьми, пройдет еще несколько часов, прежде чем он сможет поговорить с Энни.
Уилл предпочел бы разговаривать не по телефону, но у него нет выбора, поэтому он набрал ее номер. Она не ответила, да он и не ожидал этого, поэтому оставил сообщение. — Энни, это не то, что ты думаешь. Клянусь богом, я не знаю, как она там оказалась. Я был так пьян, что не смог бы... Ну, ты понимаешь, что я имею в виду. Я так тебя люблю. Мне нужно идти, на кладбище Святой Марии подозрительная смерть, и, возможно, пройдет несколько часов, прежде чем я смогу добраться к тебе. Пожалуйста, Энни, я люблю тебя всем сердцем, позволь мне все объяснить.
Он закончил разговор и рухнул на кровать — сегодня будет долгий день.
***
Энни бесцельно колесила по городу несколько часов, пока в какой-то момент не оказалась на острове Уолни.
Припарковав машину на берегу, со слезами, катившимися по щекам, она наблюдала, как волны разбиваются о берег. Наконец она решила, что пора ехать домой, и остановила машину возле своего дома. Ее телефон вибрировал на сиденье рядом с ней, но она никак не могла найти в себе силы ответить. Ей было невыносимо слышать сейчас голос Уилла, он причинил ей такую боль, но она не удивилась. Она знала, что слишком увлеклась им после Майка.
Она посмотрела на свой дом, в котором не появлялась уже больше месяца. Вывеску «Продается», раскачивающуюся на ветру, скоро придется снять, другого выхода нет. Похоже, она все-таки вернется, она не сможет остаться у Джейка, он задушит ее любовью. А в последний раз, когда она жила у брата, это вызвало бесконечную душевную боль у всех. Она сбежала туда, чтобы спрятаться от Майка после того, как он ударил ее бутылкой по голове и чуть не убил. Именно там она узнала о своей новой способности видеть призраков, когда заглянула в старинный особняк с привидениями в лесу. О, и еще ей удалось привлечь внимание мужчины по имени Генри, который оказался серийным убийцей.
Телефон Энни запищал, прогоняя воспоминания, наполнявшие ее разум ужасом. Единственной хорошей вещью, которая вышла из случившегося, стала ее любовь к Уиллу. Он превратился для нее в рыцаря в сверкающих доспехах, но сегодняшнее утро положило конец всему. Телефон снова пискнул, сообщая, что пришло голосовое сообщение, поэтому она открыла бардачок и бросила туда телефон, захлопнув его. Ей нужно какое-то время побыть одной, подумать, а это место казалось не хуже любого другого.
Она вышла из машины и поднялась по трем ступенькам к входной двери. Открыв ее и оказавшись внутри, она подождала пару минут, чтобы посмотреть, что произойдет. Боясь, что вернутся воспоминания о тех побоях, которые ей наносил Майк, но этого не произошло. На самом деле она ничего не почувствовала. Энни вошла в свою гостиную, которая когда-то была полна разномастной старинной крашеной мебели. Теперь это только пустая оболочка. Все было упаковано и хранилось в одном из амбаров ее брата на ферме в аббатстве Вуд.
Единственным утешением был ковер, который она постелила как раз перед тем, как Майк попытался ее убить, он все еще пах свежестью. Энни прошла на кухню и проверила шкафы. Там были пара кружек, тарелка, две вилки и ложка – по крайней мере, необходимая часть столовых приборов имеется. Она навела в тазу мыльную воду, чтобы замочить посуду. Стоило сходить за продуктами. На самом деле ей нужно купить совсем немного, ведь она собиралась дождаться, пока Уилл уйдет на работу, и вернуться за всеми своими вещами. Придется это сделать, потому что у нее не так много свободных денег.
Повернувшись, чтобы посмотреть на дверь кухни, в которой Майк решил разбить ее затылок, Энни ожидала, что будет расстроена. Но единственное, что она почувствовала, это облегчение от того, что все еще жива, даже если ее жизнь один гребаный бардак. Она вбежала вверх по лестнице, чтобы проверить спальни и включить отопление, чтобы нагреть дом. Сегодняшняя погода совсем не походила на летнюю. Она даже не заглянула в хозяйскую спальню, вместо этого сразу прошла в гораздо меньшую гостевую комнату, которая выходила на обсаженную деревьями улицу. Этот дом определенно не был таким красивым, как у Уилла, но все же это ее дом, и пришло время вернуться обратно.
Слезы наполнили ее глаза, но она сморгнула их. Энни мечтала провести остаток своей жизни с Уиллом, но она не позволит ему обращаться с ней как с дурой. Она сняла простыню, встряхнула все покрывала и наволочки, а затем снова надела. Ими никто не пользовался, так что стирать смысла нет, она просто проверяла, нет ли пауков и пыли.
Энни повернулась, чтобы выглянуть в окно, и увидела маленькую девочку, стоявшую на ступеньке у ее входной двери. На ней было длинное белое хлопчатобумажное платье, а платиновые светлые волосы были разделены пробором посередине и заплетены в две косы. Энни не узнала в девочке ни одного из соседских детей. Бедняжка, должно быть, замерзла, потому что сегодня дул сильный ветер. И тут Энни заметила, что мусор на улице в бешенстве носится по асфальту, а волосы и платье девочки совсем не шевелятся.
Энни оглядела улицу, проверяя, нет ли поблизости других людей, но единственным был пожилой мужчина через дорогу, который держался за свою потрепанную старую фетровую шляпу, чтобы ее не сдуло ветром. Ее сердце бешено заколотилось, а ладони стали влажными. Девочка не двинулась с места, продолжая смотреть на нее. Энни прижалась лицом к стеклу и открыла рот, чтобы заговорить с ней, но девочка приложила палец к губам, заставив ее замолчать. Затем она повернулась и спустилась по первым двум ступенькам... К тому времени, как девочка должна была коснуться третьей ступеньки, она совсем исчезла.
Сбежав вниз по лестнице, Энни открыла дверь. Девочки нигде не было. Энни вышла из дома и спустилась по ступенькам, чтобы проверить улицу. Оказавшись на нижней ступеньке, она услышала хруст под своим ботинком, остановившись, наклонилась и подняла сломанную игрушечную фигурку. Это оказалась голова и тело без рук и ног. Довольно жуткая игрушка, потому что, кого бы она не изображала, персонаж выглядел слишком старым, его волосы были седыми. Энни оглядела пустынную улицу, потом повернулась и пошла обратно в дом. Она прошла на кухню, открыла один из пустых ящиков и бросила туда фигурку. Ей было не по себе, но она чувствовала, что это может быть важно. Возможно, девочка играла с фигуркой, когда была жива.
Как бы Энни не хотелось признавать это, она знала, что девочка мертва, нормальные дети не исчезают в воздухе. Если бы Джейк оказался здесь, у него бы точно случился припадок.
***
Снаружи просигналил автомобильный гудок, и Уилл встал с кровати. Спустился вниз и поднял перевернутую фотографию. Он поцеловал палец и прижал его к губам Энни — «Прости, детка».
В коридоре все еще пахло несвежей рвотой, и желудок снова скрутило. Он открыл входную дверь и вдохнул свежий воздух, подняв руку, чтобы помахать офицеру, ожидавшему его в патрульной машине. Захлопнув дверь, он спустился по ступенькам и открыл дверцу машины. — Как жизнь, Шон?
— О, ты же знаешь, как это бывает, Уилл, одно и тоже дерьмо изо дня в день и все такое.
Уилл кивнул. Он точно знал, что Шон имел в виду. — Ну так что произошло?
— Я не был на месте преступления, но слышал, как по рации передали, что какая-то старуха нашла на церковном дворе мертвую женщину. С тех пор все будто сошли с ума.
— Господи. Можно подумать нам нужны еще какие-то убийства. Я так понимаю, надеяться на смерть по естественной причине не приходится?
— Нет, судя по тому, что я слышал по рации. Они кричали о том, чтобы криминалисты поставили там палатку, чтобы прикрыть тело. Я говорил со Смити, который охраняет место преступления, он сказал, что она была совершенно голая.
— Плохо, Шон, очень плохо.
Вдали виднелась колокольня церкви, и Уилл подумал, что отдал бы все на свете, лишь бы оказаться где-нибудь в другом месте. Но он отодвинет свои проблемы на задний план и сделает все возможное для тех, кто нуждался в его помощи. Они уже не могли задаваться вопросом, что же с ними случилось — в отличие от него.
27 июня 1984 года
Отец Джон хотел поговорить с Софи без Бет, но это было невозможно. Бет видела, что что-то происходит, но не хотела признавать этого. Он проснулся ночью после ужасного сна, в котором играл в перетягивание каната. Он был с одной стороны, а человек-тень с другой — Софи была веревкой. Когда он открыл глаза, его волосы прилипли к голове от пота. В комнате стоял ужасный запах гниющих овощей. Он сел и потянулся, чтобы включить прикроватную лампу, принюхался, потом вскочил с кровати и включил основной свет, потому что лампа отбрасывала слишком много теней.
Прошло много лет с тех пор, как он сталкивался с этим специфическим запахом, и он чувствовал себя неуютно. Человек-тень был здесь — в его комнате. Джон знал, что бы это ни было, оно не сможет прикоснуться к нему в доме, который принадлежит Богу, но его пугало, что оно все еще верит, что может идти, куда захочет. Чем скорее отец Роберт вернется из Манчестера, тем лучше, потому что в этот самый момент Джон чувствовал себя оскверненным в божьем доме.
Он опустился на колени у кровати и начал читать молитву, которой не пользовался с детства. Помолчал, уверенный, что слышит глубокий голос, повторяющий каждое слово, и каждый волосок на его затылке встал дыбом. Резко повернув голову, он поискал тень, притаившуюся в углу, но в комнате кроме него никого не было. Он закончил молитву и встал.
— Я тебя больше не боюсь. Не знаю, почему ты здесь, но думаю, тебе пора уходить, потому что, если ты этого не сделаешь, я отправлю тебя обратно в ту адскую дыру, откуда ты пришел, и ты никогда больше не увидишь дневного света. — С этими словами Джон вышел из спальни, спустился вниз и вышел через парадную дверь, чтобы проверить Бет и ее детей.
Дом Бет был погружен в темноту, что конечно хороший знак, они, должно быть, все спали. Встревоженный, он вернулся в дом священника и взял ключ от церкви с большого оловянного блюда, стоявшего на буфете в прихожей. Ему нужно оказаться ближе к Богу, поэтому он направился к церкви, которая была окутана тьмой.
Прожекторы, освещавшие здание церкви каждый вечер, погасли. Они работали по таймеру, чтобы сэкономить деньги, но Джон не боялся. Это место было его жизнью, и он верил в Бога и силу добра. Но еще это означало, что он верил в зло, и почему-то ночью было гораздо легче поверить, что зло скрывается в тени.
Шагая по влажной траве, он почувствовал, что кто-то идет за ним, но отмахнулся от этого, посчитав плодом своего воображения. Только дойдя до маленького кладбища, где кончалась трава и начинался гравий, он услышал за спиной отчетливые шаги. Он не стал поворачиваться, чтобы посмотреть, а продолжил идти в направлении церкви. Подойдя к огромной дубовой двери, он вставил ключ в замок и открыл ее.
Его сердце бешено колотилось в груди, но он не хотел показывать свой страх, потому что знал, что это будет признаком его слабости. Войдя внутрь, он ощупал стену слева от себя в поисках выключателя. Когда его пальцы нащупали выключатель, и он смог включить свет, облегчение, нахлынувшее на него, казалось ошеломляющим, так как вход залило великолепным светом. Джон стоял, прислонившись к закрытой двери, пока его дыхание не замедлилось и не пришло в норму. Дверь, казалось, слегка вибрировала. Он не замечал этого раньше, но ведь у него никогда не имелось причины приходить сюда посреди ночи после плохого сна. Никогда раньше его не преследовал человек, который не принадлежал этому миру.
Внутреннее святилище церкви все еще было погружено во тьму. Впервые в своей жизни в качестве священника Джон почувствовал страх перед этой тьмой и тем, что могло ждать его там. «Возьми себя в руки, Джон, ты в доме Господнем. Бог ни за что не допустит, чтобы подобное зло вошло в его дом. Это место безопасности и любви». — Он подошел к стеклянной двери и распахнул ее, если бы этот отвратительный запах проник в его ноздри сейчас, он бы закричал, но этого не случилось. В церкви пахло так же, как и всегда, — немного сыростью, с затяжным ароматом свечного воска и запахом свежих цветов, которые комитет матерей приносил и расставлял каждую неделю. На этой неделе это были лаванда, розы и лилии, и они пахли потрясающе.
Он перекрестился.
«Спасибо Господи, я рад, что ты выполнил свою часть сделки, мне нужна вся помощь, которую я могу получить. Я все еще новичок во всех этих вещах. Пожалуйста, не оставляй меня разбираться с этим в одиночку, потому что я не знаю, смогу ли». — Он включил свет, и тени исчезли.
Джон почувствовал, как его нервы начинают успокаиваться, а стук сердца возвращается к более равномерному ритму. Он решил зажечь свечи и разложить книги гимнов в аккуратные стопки. Сделав это, он подошел к алтарю и опустился на колени, чтобы молиться усерднее, чем когда-либо в жизни.