Снова взял себя в руки.
— А может вы предпочитаете необычные? ВРАЧ, однозначно, привлечёт внимание к малышу. Как думаете?
— Плохая мысль, — окончательно успокоился Андре.
— Вы правы. Имя должно вызывать эмоции. Как Виталина.
И снова лицо на долю секунды изменилось.
— Виталик?
Ухмылка скользнула по лицу всего на мгновение, но этого ничтожного времени хватило, чтобы детектив сделала свои выводы.
— Конечно вы с ВРАЧОМ оказались намного умнее полиции.
— Селивёрстова! — Рукавица кольнул её сначала интонацией, а затем и взглядом.
— В убийствах замешана женщина. Я понимаю, кто это, — продолжила Александра, — не понимаю другого. Почему вы её защищаете? Чурина вам что-то обещала?
— Чурина? Вы ошибаетесь. — Теперь ухмылка явно сияла на губах. Глаза отчётливо смеялись.
Александра мысленно пыталась разобраться в происходящем. Андре её путает, или она действительно ошиблась? Но, если это не Чурина, как объяснить его реакцию?
— Вы думаете, что всё знаете, но ошибаетесь. Вы ни черта не знаете. Пока я сижу здесь, ОНА выполняет свой план.
— Вы подтверждаете, что это она.
— Она. Но сколько таких «она» может быть, а, детектив? ОНА и до вас доберётся, не волнуйтесь. Планам свойственно меняться в угоду высшей цели.
— Высшая цель — это убийство? Хорошо же понятие морали у НЕЁ. А где же совесть, сочувствие, в конце концов?
— Справедливость — это главное. Убитые стоили того, чтобы… — замолчал.
— Чтобы… — Селивёрстова поднялась с места и грозно нависла над Андре. — Чтобы что? Не усугубляйте своё положение. Начали говорить, говорите.
— Зачем? — в его позе, мимике появилась наглость. Словно, до этого была игра в забитого зверя.
Александра с ужасом осознавала: она ошибалась всё это время. И не только в личности убийцы, но и в том, что Андре расколется. Нет. Чурина его слишком сильно держала. Но чем?
— Значит, вы не собираетесь облегчать собственную участь, — сделала вывод Александра, присаживаясь обратно. — Что ж. Ваш выбор, ваше право. Сын придётся расти без отца, но он не станет первым ребёнком из неполной семьи. Подумаешь, одним больше, другим меньше. Верно?
— Верно. Жена родит, и мы разведёмся. Я уеду. Вместе с НЕЙ. ОНА обещала.
— Любовь. Странно слышать это от человека, лишившего жизни четырёх женщин.
— Я их не убивал. Моя задача — высылать картинки и мешать вам, тараканам.
— Тараканы. Любимое выражение Чуриной. Да у вас полная идилия! Одно слово на двоих!
— Мы всю жизнь искали друг друга и будем вместе.
— В тюрьме.
— На свободе. Ловите вашу Чурину. А мы с НЕЙ уедем. А кто вы: тараканы, муравьи неважно. Вы насекомые.
— У нас есть твоё признание, подонок, — вставил Рукавица. — И за смерть Маши ты ответишь по полной.
Андре молчал. Самодовольно. Нагло.
— Андрей Владимирович, выйдем, — попросила детектив.
Рукавица поднялся.
Александра, обернувшись у двери, бросила задержанному:
— Андре, пока нас не будет, подумайте, что вам дороже: срок за организацию преступлений, взлом компьютерной системы плюс, конечно, помощь полиции и в итоге светлое будущее с НЕЙ после досрочного освобождения? Мы поможем. Или приговор за пять убийств, совершённых лично вами, а также попытку убить меня, известного детектива, никаких поблажек и письмо, где вы разрываете связь с вашей любимой?
— Я никого не убивал, и ты мне на хрен не сдалась!
— И тем не менее, вы пытались меня убрать. Или… — она широко улыбнулась, — не пытались? Выбор за вами.
Дверь захлопнулась. Андре ещё что-то кричал, но его полностью игнорировали.
— Ты что задумала? — хмурился Рукавица. В допросной бесновался Андре. — У нас есть все основания задержать Чурину и посадить их обоих!
— У нас нет признания. Он сказал, что не знает Чурину и разрешил её поймать. А ОНА — это кто угодно, любая женщина.
— Но её выражение?
— Тараканы? Не доказательство. Я понимаю, как вы хотите упрятать мерзавца за решётку, но вы также, как и я прекрасно понимаете, сейчас задержать Андре мы можем только на тех же условиях, что и Ареева.
— Селивёрстова, мы надавим и докажем, что…
— Не докажем, если Андре запоёт другую песню. А он это сделает. Роль за ролью. Ожидать можно чего угодно. Мы его придавим, но другим способом. Он должен сам всё рассказать. Должен испугаться. Понять, что у него есть будущее с НЕЙ только в том случае, если он нам поможет.
— Ничего не понимаю. Так кто же эта ОНА?
— Продуманная дрянь, способная на всё. Я позвоню Чуриной, поболтаю. А вы возвращайтесь в допросную и убедите его в том, что без содействия ему кранты. И да, скажите, что за НЕЙ уже выехали. Пусть понервничает.
— За Чуриной?
— За НЕЙ. Поиграем на его поле. Никаких имён, фамилий. Только местоимения. Только мнимая уверенность. Сможете?
— Саша, ты забываешься.
Она улыбнулась.