Но никто не мешал обратиться к кому-то ещё. Например, к тому, кем Снежана дорожила не меньше подруги Чириной. К тому, кто способен был на неё повлиять. Или — Селивёрстова схватила телефон — хотя бы внести сумятицу в планы убийцы.
А время неслось. Неумолимо. Неизбежно.
Рукавица, не скрывая нервозности, раздражения и злости, дополнял указания, сообщая, что Чирина и Римская могут выглядеть совсем по-другому, а Селивёрстова слушала гудки.
Снова.
И снова.
***
Свободу Марк не ощущал. Он и во времени совсем потерялся. Сколько пробыл там, в угрюмых стенах, не зная, выпустят или нет — не знал. Съёмная квартира, где он жил до знакомства со Снежинкой, — оставил помещение, на всякий случай — встретила холодом и безразличием. Возвращаться на квартиру к любимой боялся. О бывшей жене даже не думал.
Может, и прошло совсем немного времени, однако, одиночество он вкусил в полной мере. Понял, как не хватает человеческого тепла. Женской любви. Её любви. Не жены, нет. Снежинки. Его милой запуганной девочки с кучей комплексов и тараканов.
Было желание сразу же позвонить, прокричать о чувствах, броситься к ней, заключить в объятья и не выпускать. Защитить от всех тревог и опасностей. Показать, что рядом с ним ей нечего бояться.
Марк не сомневался: психа, что убил Ангелину, поймали. Если всё же нет, идут по следу, и Снежинке не о чем беспокоиться. Верил и в то, что Михаил, этот подонок, причастен он к произошедшему или нет, подох в одном из вонючих переулков.
Но Марк не был уверен, что любимая простит. Ещё меньше — в том, что захочет быть с ним, и эти мысли каждый раз останавливали его, когда пальцы поглаживали фото Снежинки, собираясь нажать вызов.
Трус, — ругал он себя, понимая, как бывшая жена права. Он слаб, а женщины любят сильных мужчин.
Наверно, Снежинка его не простит.
Он вспоминал все дни, проведённые с любимой. Короткие ночи в постели с Ангелиной.
И ненавидел себя за то, что позволил Ангелу сломать его счастье.
Позволил он. Она не была виновата. Наконец, он это осознал.
Женщины вились вокруг него, а он хотел лишь одну.
Незнакомый номер на экране. Сердце Марка ухнуло вниз. Страх и радость сплелись тугим комом. А, вдруг, это его Снежинка? Но почему номер незнакомый?
В голове молниеносно пронеслись все самые жуткие страхи, испытанные за последнее время. Он вспомнил перепуганные глаза Снежинки, её руку с зажатым цветочным горшком. Живо представил, как тот попадает не в стену, а в его голову. Следом увидел бледную дрожащую Снежинку. Она плакала, запираясь в комнате. А в ванне, за шторками с бегемотами лежала мёртвая Ангелина.
О дочери подумал в последнюю очередь. И за это возненавидел себя ещё больше. Ведь могли звонить из больницы. Вдруг, болезнь вернулась, а везение… закончилось?
Телефон замолчал и снова ударил любимым до этой секунды роком. Сейчас мелодия отчего-то пугала.
Трус, — с отвращением подумал Марк и всё-таки взял мобильный.
— Ареев! Марк!
Голос был смутно знакомым.
— Это Селивёрстова. Александра Селивёрстова. Детектив.
Он испытал отвращение. Ему совсем не понравилось то, как следак говорил с ним на допросе. Марк решил, что все такие же и собрался отключить связь. Уж за это-то посадить не могли.
— Марк, Снежана в опасности! — закричали в трубку.
Он вмиг забыл о своём отношении к полиции и прошептал — голос внезапно охрип.
— Что с ней?
— Нет времени объяснять. Заставь её встретиться. Убеди, что тебе… не знаю… нужно что-то передать, показать. Что угодно. Придумай! Главное, чтобы ты знал, где она. И знала я.
— Хорошо. Но она навряд ли захочет меня…
Экран поблек. Марк погрузился в тишину. Осознание того, что Снежинка в беде, пришло запоздало, но попало сразу под дых, лишив возможности дышать.
Пальцы нервно коснулись фото, спустились к «трубке».
Его Снежинка в опасности. Он не мог сейчас быть трусом.
***
Виталина чувствовала нарастающую панику. Всё, слишком всё шло хорошо. Либо она гений, либо её планы скоро нарушат. Умна ли Селивёрстова? Судя по информации от её людей — да. Но и столь же самонадеянна.
Держать себя в руках. Не поддаваться. Успокоиться.
Слова, произносимые лишь в мыслях, не помогали.
Снежану она отправила в комнату собирать вещи. Ободрила, поиграла в заботливую подружку, наврала, будто есть время, а его не было. Сама заперлась в комнате, полезла в тайник, достала всё необходимое, вынесла в гостиную, тщательно заперла дверь в своё царство. Вцепилась в телефон.
Тревога не отпускала. Виталина решила сменить внешность прямо в машине. Опасалась, что с минуты на минуту сюда нагрянут. Вроде поводов так думать не было и всё же… Она не могла рисковать.
Договорившись обо всём с помощником — хорошо иметь несколько верных людей, — направилась к Снежане. Попросила взять остатки сдобы в дорогу: она вроде как забыла, а путь не из близких.
Снежана вышла из комнаты, Вита сразу потянулась к мобильнику. Не своему, «подружкиному». Выключила. На всякий случай. А затем убрала в сумочку. На собственном высветилось сообщение: «За поворотом». Чирина улыбнулась.
— Такси приехало! Идём!
Вот теперь стало спокойнее.
Намного.
***
Упаковывая сдобу, Снежана начала нервничать. Подруга сказала, дорога дальняя. Нехорошо. Снежана крикнула про что-нибудь мятное и, получив ответ, полезла в шкафчик. В пути её могло укачать. Когда они с будущим мужем ездили на дачу к его родителям, её так штормило, что потом пришлось оплачивать чистку салона в такси. Подобного конфуза повторять не хотелось. Добрая Вита разрешила взять не пару леденцов, а всю упаковку. Снежана испытывала неловкость, но рисковать не решилась.
— Готова? — спросила Вита, стоя в проходе. — Машина уже подъехала.
— Сейчас, только мобильный возьму. Ты его не видела? Я на кровати оставляла. Вроде.