— Она сильная, — утешал отец, — ты же знаешь. Вспомни, скольких она подонков помогла поймать? Скольких мерзавцев раскусила? Да ей ещё пахать и пахать в этой вашей полиции! Так что нет, Ванька, она не умрёт. Ей совесть не позволит.
— И мечта, — улыбнулся Иван. — Она мечтает сразиться интеллектом с выдающимся преступником.
— Мечта — это хорошо. Мечты помогают жить. Принести тебе кофе или ещё чего из автомата?
— Нет. Просто, — тяжело вздохнул, — посиди со мной рядом.
Гольцев стоял у окна, общался с мамой. О брате ничего не сказал. Соврал, будто встретится с другом и теперь выслушивал по телефону недовольство: он солгал, и она это прекрасно знала.
— Мы должны быть честными друг с другом. Слышишь?
— Да, мам. Но моё отсутствие и правда никак не касается нашей семьи. Тут… несчастье с коллегой.
— Он хоть выжил? — забеспокоилась женщина.
— Выживет. Она сильная.
— Андрюша, а это случайно не детективша?
— Она. Да всё будет в порядке! Не волнуйся.
— Детективша очень нашей Машеньке нравилась. Она всем о ней рассказывала. Такая смелая, решительная. Отчаянная. Машенька хотела быть такой же. Не бояться. Она же… всё-всё-всё собирала. Даже сплетни у твоих коллег. Да простит меня, моя доченька за то, что её секреты выдаю. Машенька… — послышались всхлипы.
— Подожди, мам. Ты сейчас о чём? У каких коллег?
— А приходил какой-то. Они у дома встречались. Он на машине приезжал, таксист ваш, вроде. Любезный такой. Помог мне с сумками.
— Мама!
— Что мама? А что я такого сделала?
— У меня нет коллег-таксистов!
— Не кричи. А что случилось-то?
Андрей уже догадался, кем был таксист.
— Всё нормально. Прости. Скоро буду. Не волнуйся. — Повесил трубку и сразу набрал Рукавицу.
— Знаю, — сказал тот, услышав Гольцева, — Содин выведал про мост у Маши, а она, конечно, знала о расставании с Соколовым. Об этом знали и в Управлении, и у нас.
— И я знал.
— Вот-вот. Да тот же Резников рассказывал о расставании на мосту, виня Соколова в страданиях Саши. Содин сказал: план Чириной с самого начала касался её. Всплакнул.
— Совесть? — недоверчиво уточнил Гольцев.
— Какая совесть, Андрей? У таких отморозков её быть не может! Страдалец переломался чуток при падении, пуля в плечо навылет, и грозится теперь нас засудить. Из-за своей судьбы страдает. Он же бедный, Чирина его соблазнила, а потом купила. А он пожить нормально захотел. Бред, короче. И мы у него виноваты. Общество, в смысле.
— Как обычно.
— А таким, как он ничего и не остаётся, — в трубке хмыкнули. — И, кстати, Содин и Римскую собирался убить. Но не сразу, обещал Чириной её помучить.
— Обломались, — хмыкнул Гольцев.
— И слава богу.
— Я только не понимаю одного, Владимир Андреевич, если Чирина всё продумала заранее…
— Не заранее. Запасной план.
— Откуда ей было знать, что Саша займётся делом ВРАЧА?
— Одноклассница, Васильева. Первая жертва. Наша Саша не прошла бы мимо такого дела. А придуманный маньяк ВРАЧ с отвлекающими рунами только подогрел интерес. Кто не знает, как Селивёрстова обожает головоломки?
Гольцев тоже выругался, вынужденно соглашаясь. Подцепить детектива на крючок было, к сожалению, довольно просто.
— И ведь тоже гримировался, гнида… Чирина научила. Талант года, чтоб её… — прошипел Рукавица. — Поэтому и найти его не могли. Ещё и прятался под фамилией матери. Продуманный… тварь. — Замолчал. Было слышно, как закурил. Совсем иным тоном прозвучало:
— Как она?
— Неизвестно, — тихо ответил Гольцев.
— Будем надеяться.
— Будем надеяться.
***
Спустя пару часов.
Дима уходил. Александра изо всех сил пыталась его догнать. Казалось, сейчас она протянет руку, и коснётся его плеча, почувствует тепло. Но стоило ей в это поверить, как он удалялся. То ли по волшебству, то ли по воле злого рока. То ли… по собственному желанию.
Он не хотел быть с ней.
Горькое осознание саднило душу, ядом растекалось по сердцу, заставляя его работать всё быстрее и быстрее, словно торопясь куда-то, словно, Саша могла что-то не успеть.
Дима уходил. Его силуэт расплывался, расплывался бесформенной кляксой, а затем начал исчезать.
Она желала ему счастья. Пусть он будет не с ней — с другой, но лучше так. Главное… пусть будет живой.
Горечь пропала. Сердцу стало тепло. Сначала ему, а затем и телу. Александра почувствовала прикосновение к руке и обернулась.
— Мне сказали, тебя можно навестить. Поговорить. И вот… я здесь. Остальные ждут в коридоре, волнуются за тебя, а ты всё лежишь. — Вздох. — Саша… Саша, я обещаю баловать тебя тортами еженедельно. Слышишь? Нет. Ежедневно. Если хочешь. И буду твоим самым лучшим помощником, учеником. Называй, как нравится.
Она открыла глаза и поймала тень на потолке. Или муху? В больнице всегда есть мухи.