— Больно? Это я делаю больно?! Ты мне врал! Я тебя совсем не знаю! И кому здесь больно?
Он ударил по стеклу. Снежана вскрикнула. Закусив губу, бросила взгляд в окно. Третий этаж: выпрыгнуть? Она вряд ли разобьётся. Можно сначала сбросить матрас, приземлиться на него, вот только… У Снежаны хватало фобий, и одной из них была высота.
— Прости. Не хотел тебя напугать.
Она молчала.
— Нет смысла отпираться. Теперь ты и так всё узнаешь. Скоро нагрянет полиция. Наверняка, у них уже есть мои отпечатки, так что…
— Так это ты? — выдохнула Снежана.
— Нет. Я не убивал, но я там был.
Сердце сделало три неуверенных удара, смолкло и заколотило по стенкам рёбер.
— Го-во-ри…
Марк чиркнул зажигалкой, пустил дым, ушёл на кухню и, вернувшись с кружкой, пояснил:
— Вместо пепельницы.
Снежана не знала: то ли ей смеяться, то ли плакать. Кружку с жирафом в трениках и дурацким облачком «Будь смайл» подарила одна из капризных клиенток. Нелепая кружка, непрактичная: тяжёлая с неудобной ручкой в форме того же жирафа. Она пылилась на верхней полке рядом с неиспользуемой яйцерезкой и ржавой четырёхгранной тёркой. Но теперь, похоже, «чудовищу» нашлось применение.
— Я спал с Ангелиной.
Воздух, словно взорвался — дышать стало трудно. Снежана прижала пальцы к шее, с трудом сглотнула.
— Это было дважды. Она меня вынудила. Грозила рассказать тебе о моём прошлом.
— И что там… в этом… прошлом? — спросила Снежана, неуверенная в том, что хочет услышать ответ. Закрыла глаза.
Спустя мучительные три минуты, отсчитываемые настенными часами, Марк ответил:
— Много всего… Но я не такой, как твой муж. Поверь мне…
— А какой ты? — прозвучало грустно. Слёзы стояли в горле.
Первое время муж тоже объяснял, что погорячился. Правда, потом, признавался — это его способы обучения.
— Снежа, ты должна уяснить: есть вещи, которые можно делать, а есть те, которые нельзя. Заигрывать с левыми мужиками — нельзя. Ты слышишь? Что молчишь? Болит щека? Ну да, будет синяк — замажешь штукатуркой. Ты слушаешь меня? Слушаешь?
— Ты слушаешь, Снежинка? Слушаешь?
Она сжала виски, сильнее зажмурилась. Головная боль накатила высокой волной, поглотив остаток эмоций.
Марк вздохнул.
— Мы с женой развелись. С дочерью я могу видеться не чаще трёх раз в месяц. Так решила Рита. Идти в суд и разбираться я не хочу.
— О чём… О чём ты говоришь?
— Три года назад я совершил ошибку, за которую расплачиваюсь до сих пор. Я всё объясню, только впусти. Что мы, как дети?
Его усталый голос состраданием отзывался в сердце Снежаны. Всё-таки Марк значил больше, чем она сама предполагала. Взялась за ручку.
— Правильно. Я уверен, что мы побеседуем, и ты всё поймёшь, — вскочил на ноги, приготовился войти, но пальцы Снежаны замерли.
— Ну давай! Снежинка, открывай!
«Побеседуем», — всего одно слово, кипятком обжигающее душу. Если бы не оно… Пальцы соскользнули вниз.
— Снежан!
Она шагнула назад, вспоминая похожую сцену из жизни с НИМ.
Снег, усиленный ветром, мёл с неистовой силой, заставляя прохожих кутаться плотнее в одежды, поднимать воротники, «кланяться» стихии. Она только вернулась из магазина, стряхнула зимний «налёт» с капюшона, сняла сапоги и вошла в гостиную. Муж сидел на диване и смотрел фильм, обложившись чипсами. Снежана насчитала десять средних пакетов: разные вкусы, разные марки.
— Снежа, ты захватила шпроты?
Она забыла.
ОН сильно разозлился.
— Иди сюда и объясни, как можно было забыть то, что я просил купить дважды?
Снежана бросилась в спальню, закрыла дверь
— Ну, давай, Снежа, открывай! Ладно, мы только побеседуем. Честно. Открывай! Что мы как дети?
Она открыла. Медленно.
И попятилась.
Муж подскочил и угрожающе завис над ней: выше на добрых пятнадцать сантиметров ОН всегда казался великаном. Она съёжилась под ЕГО взглядом и приготовилась к атаке, мысленно ругая себя и ненавидя за доверчивость.
Обычно ОН обзывал недотёпой, тупицей, шлёпал, как ребенка по попе и злился до вечера. Но в тот раз с ЕГО настроением творилось что-то неладное: муж не захотел ограничиваться шлепками. Рука нацелилась в лицо и несомненно добавила бы синевы скулам, не упади жена на колени.
— Ты чё? — взревел ОН. — Мужик появился, да? Осмелела?
Снежана вскочила на ноги и бросилась в спальню. Снова.
— Иди сюда, Снежа! Кто он? Кто он, мать твою?
Смелость — не то, что тогда управляло сознанием. Один случайно подслушанный разговор в магазине, и она решила попытаться дать отпор: не потому что вдруг стала сильной или, тем более, бесстрашной, а как раз наоборот. Её гнал страх. Страх лишиться правой руки: ОН обещал и мог выполнить угрозу. Тогда бы она лишилась возможности работать. Потеряла бы то единственное, ради чего улыбалась… иногда. Если ЕГО не было рядом.
Часто Снежана представляла, как однажды жизнь изменится. С мужем что-то случится, а на её пути встретится хороший мужчина. Полицейский. Способный защитить, уберечь. Наказать обидчика, если потребуется.