Я расскажу всю правду. Прямо сейчас. О том, что они сделали, и что я знаю об их преступлении. Я уверена, что это далеко не единственное совершенное ими убийство. Уверена, что для них норма устранять проблемы таким образом: убивая людей. Ублюдки…
— Вы обязаны меня защитить, — говорю тихо мужчине. — Я помогу посадить этого подонка и всю их банду за решётку.
А Владимир тем временем делает шаг в нашу сторону. И ещё один. В панике прижимаюсь ближе к полицейскому.
— Стой там! — кричит тот Владимиру. А дальше уже говорит тише, обращаясь ко мне: — Замечательно. Значит, именно ты мне и нужна, — и улыбается. Вижу слишком много эмоций на его лице и делаю вывод, что для него это дело — личное.
— Отпусти её, — говорит Владимир. — Она здесь ни при чём.
Конечно, ни при чём! И никто меня не держит, я сама пришла. Зачем Владимир просит меня отпустить? Что это за очередная игра?
— Медленно подойди, — приказывает полицейский моему врагу номер один, игнорируя его просьбы.
Владимир подходит не спеша, держа руки поднятыми вверх. Смотрит то на меня — с нескрываемой злостью, то на полицейского — с ненавистью.
— Стой! И повернись ко мне спиной, — говорит правоохранитель Владимиру, когда нас разделяет не более пяти метров. Как только Владимир выполняет приказ, полицейский снова тихо обращается ко мне: — А теперь, девушка, очень осторожно, не подходя вплотную, заберите у него оружие.
С удовольствием!
Подхожу к Вове, расстёгиваю осторожно кобуру. Он опускает взгляд на мои ладони, которые уверенными движениями выполняют поставленную задачу.
— Ника, — шепчет с надрывом, — я знаю, что у тебя нет причин мне доверять, но поверь, он не тот, за кого себя выдаёт. Он не защитить тебя пришёл …
— Заткнись, — рявкаю в ответ и забираю второй пистолет. Сейчас он скажет что угодно, лишь бы спасти свою задницу.
Отхожу назад и в сторону, чтобы не мешать полицейскому держать Владимира под прицелом.
— Готово! — говорю злорадствуя, держу оружие в руках и демонстрирую его полицейскому. Возвращаюсь к нему.
Блюститель порядка берет у меня пистолеты и прячет за пояс. Печально слежу за его движениями. Мне было бы спокойнее, если бы один из них остался у меня.
— Садись в автомобиль, — кивает головой в сторону своей машины полицейский.
Смотрю туда, куда показал полицейский, и делаю шаг. Замедляюсь, ведь это обычный автомобиль без опознавательных знаков. Почему так, если он мент? Тревога тихонько подкрадывается, и я допускаю мысль: а вдруг Владимир сказал правду? Сразу же эту мысль прогоняю. Он просто пытается меня запутать, посеять во мне сомнения. Останавливаюсь и оглядываюсь на полицейского.
— А что будет с ним? — спрашиваю.
— Сейчас приедет подкрепление, и он поедет к месту назначения со всем почётом, — ухмыляется, — чтобы не смог тебе навредить, — спокойно отвечает мент, и я больше не сомневаюсь в его словах. Это просто уже дурацкая привычка: никому не доверять. Но если не доверять полицейскому, пытающемуся меня защитить, кому же верить тогда?
Все складывается как нельзя лучше. Трудно поверить в то, что наконец-то всё закончится и справедливость восторжествует.
Плюхаюсь в автомобиль и с облегчением выдыхаю. Я в безопасности, а Владимир на прицеле. Они о чём-то спорят, понимаю это по движению их тел и сдержанной жестикуляции рук: у одного с оружием, а у второго — поднятых вверх. Я больше не хочу слышать и знать, о чём они разговаривают. Не хочу снова сомневаться, поэтому просто закрываю дверь и окна и включаю кондиционер в автомобиле. Мне становится жарко от всех этих событий.
Рассматриваю салон, чтобы чем-то себя занять. У полицейского в машине валяется куча хлама. Удивляюсь такой неряшливости. Я свято верила, что все служители правопорядка — щепетильные люди. Но не нужно забывать, что они все равно остаются людьми и могут иметь недостатки…
Он ещё и курит. Я тоже когда-то курила. Смотрю на пачку сигарет и чувствую непреодолимое желание снова затянуться. Это всё из-за нервов, наверное. Тянусь к сигаретам, беру пачку и кручу «убийцу лёгких» в руке. Надеюсь, их владелец не обидится, если я возьму одну. Опять перевожу взгляд в окно: они до сих пор стоят, словно мир снаружи кто-то поставил на паузу. Открываю начатую пачку и вижу, что там кроме сигарет лежит какая-то бумажка. Некрасиво копаться в чужих вещах, но я не в том положении, чтобы задумываться об общепринятых нормах морали.
Вытаскиваю бумажку и вижу там адрес. Осматриваюсь вокруг в поисках надписей на домах и понимаю, что это наш адрес — это адрес дома, в котором проживает Владимир. Вроде бы ничего такого, конечно, у полицейского должен быть записан адрес, чтобы приехать сюда. Но что-то меня настораживает, поэтому я, ещё раз взглянув на мужчин, продолжаю копаться в вещах полицейского в поисках чего-то ещё, сама не знаю, чего именно. Знаю, звучит странно, но и ощущения такие же. Я хочу убедиться, что поступила правильно.
На торпеде ничего интересного не нахожу. В бардачке ещё куча хлама. И я снова задаю себе логичный вопрос: если он полицейский, где тогда его служебный автомобиль? Ладно, допустим, что он не хотел привлекать внимания, тогда зачем он надел форму? Нестыковочка, однако. И главный вопрос вспыхивает восклицательным знаком в голове: а где его опознавательные знаки? Значок или погоны, или что там у них должно быть? Боже, неужели он действительно ненастоящий? Нет, не может этого быть. Владимир точно посеял хаос в моей голове.
Я продолжаю поиски, хотя и сама себя упрекаю за мнительность. И тут слышу вибрацию и короткий характерный сигнал оповещения на мобильном телефоне. Ха! Он оставил сотовый в авто. Тянусь к телефону. Словно я преступница, бросаю украдкой взгляд на улицу, чтобы убедиться, что меня не поймают с поличным. И встречаюсь взглядом с Владимиром… Лишь на секунду, но этого достаточно, чтобы решительным движением схватить телефон и посмотреть сообщение…
В глазах темнеет, и мне требуется не менее минуты, чтобы вернуть самообладание. В конце концов я чётко понимаю, что едва не совершила самую большую ошибку в своей жизни. Это не полицейский. А если и полицейский — то продажный. «Оборотень в погонах».
— Блять! — срывается с моих губ приглушенное ругательство, и я снова готова треснуть себя по башке за доверчивость и глупость.
Этого ряженого мента подослали, чтобы «срочно вытащить из меня информацию любым способом», а затем «ликвидировать объект». Вот только не понимаю, кто именно подослал. Вряд ли кто-то из ненавистной мне «четвёрки», так как их контактов в телефоне «оборотня» нет, либо они замаскированы под другими именами.
Владимир говорил правду. Все, что он говорил, когда мы покидали в спешке его квартиру — было правдой. Я в опасности. Он в опасности. И с минуты на минуту подкрепление действительно приедет, только не то, которое я с нетерпением ждала…
Чёрт! Нужно немедленно что-то делать!
Достаю сигарету из пачки и выхожу из автомобиля. Полицейский, не оборачиваясь, говорит:
— Я же сказал тебе сидеть в машине.
Он не говорит, а скорее приказывает. Но меня сейчас интересует не это. Я только что осознала, что якобы мент мог давно надеть наручники на Вову. А ещё он мог сам забрать у него оружие. Мог бы посадить в автомобиль. И мог бы поставить на колени… Но он ничего из вышеперечисленного не сделал. Следовательно, либо он боится Вову, либо же получил приказ его не трогать. Любой из этих вариантов меня устраивает!
— Курить хочу, аж уши вянут, — говорю, украдкой бросая взгляд на Вову. — Может, у вас найдётся зажигалка? — и подхожу к менту вплотную, поднося к губам сигарету.
Тишину разрывает рёв двигателя. В нашу сторону несётся автомобиль на бешеной скорости. Мент, сука, так и не отводит взгляда от Вовы и продолжает держать его на мушке. Другой возможности не будет, а меня просто используют и уничтожат, поэтому я со всей силы толкаю перевёртыша, целясь в его плечо.
Но этого оказывается достаточно, чтобы Вова взял инициативу в свои руки. Он в мгновение ока оказывается рядом и обезвреживает мента. Мужчина оказывается на земле, получает несколько прямых ударов в челюсть от Владимира, выпускает оружие, а удар пистолетом вдогонку выбивает из него сознание. В следующее мгновение я подхватываю один из пистолетов Вовы, упавший рядом с «полицейским», а второй уже оказывается в руках Владимира. Оружие мента остаётся на асфальте.
Мы с Вовой смотрим в глаза друг другу — и это решающий момент. Сейчас мы либо встанем друг против друга, то есть каждый сам по себе и против всех, или вместе плечом к плечу будем бороться против общего врага. Пока будет необходимо, чтобы потом снова пойти каждый своим путём: я — охотиться на него, а он — на меня. Решение принимаем мгновенно и синхронно. Пока автомобиль мчится в нашу сторону, я уже обегаю машину Вовы и прыгаю на пассажирское сиденье. Он мгновение мешкает, проверяя что-то в карманах полицейского. Я тянусь через сиденье, чтобы открыть мужчине дверь со стороны водителя.
— Вова, быстрее! — рявкаю, растянувшись на двух сиденьях. Он удивлённо смотрит на меня. Ключи-то до сих пор лежат на сиденье, и я могла уехать без него. Но я не еду. Что-то останавливает меня от побега, хоть убить Владимира мне все равно не хватает решительности. Так какой смысл быть вместе с ним? Сама себя уже не понимаю.
Господи, это длится не более нескольких секунд: и моё осознание ситуации, и стычка, и заминка Владимира — а кажется, будто целую вечность. Я за это время, видимо, поседеть успела.
К счастью, на мой крик Вова мгновенно реагирует. В то же время, пока он преодолевает несколько последних метров к своему автомобилю, я вставляю ключи в замок зажигания и завожу автомобиль. Мужчина запрыгивает в машину и, выжимая педаль газа в пол, одновременно тянется к двери, чтобы закрыть её.
Мои глаза прикипают к тому, что происходит за пределами автомобиля. В нескольких десятках метров от нас останавливается чёрный джип. Открывается окно, и оттуда выглядывает ствол… Не знаю, что это за оружие, я не настолько осведомлена, но главное, что им целятся в нас. Наш автомобиль уже набирает обороты. Вова наклоняется к ручке двери. Все, как в замедленной съёмке. Я только успеваю открыть рот, чтобы предупредить, но он уже и сам видит…
В этот момент раздаётся выстрел, а через секунду я вскрикиваю, понимая, что пуля попала в цель.