— Жизнь за жизнь, — говорит лидер банды. Он морально давит на меня, и я понимаю, что должна принять важное и одновременно самое сложное решение в своей жизни. Я должна решить, чья жизнь для меня дороже: моя или Вовы.
— Я думал, что настоящая любовь побуждает жертвовать всем, — говорит мужчина, пока я обдумываю его слова. — Получается, что любовь — все же вымысел глупцов, наивных романтиков, всего лишь подростковая фантазия…
Если кто-то думает, что отдать жизнь ради того, кого любишь — просто, то глубоко ошибается. Сделать это на уровне рефлексов, броситься на спасение в момент опасности — несложно. А вот принять решение осознанно, обдумав, проанализировав, и сказать «да», понимая все последствия — вот это настоящий подвиг. Сложно сознательно отказаться от собственной жизни в пользу другого человека, каким бы дорогим сердцу он ни был.
Кажется, Вова это решение уже принял, спасая меня. Думаю, он прекрасно знал, чем всё может закончиться для него. Точнее, знал, чем всё рано или поздно должно закончиться. Он понимал — и всё равно спасал, пытался защитить, спрятать, дать мне шанс… зная о пагубных для себя последствиях.
Но всё заканчивается так, как и должно было закончиться. Нас обоих поймали, и теперь кто-то из нас умрёт. И я должна принять решение, чья смерть станет спасением для другого. Честно — я приняла решение сразу, не сомневаясь, не колеблясь ни минуты. Единственная проблема — сказать это вслух. Ведь приходит понимание, что стоит озвучить своё решение — и пути возврата уже не будет.
А я не смерти боюсь — я боюсь разлуки. Я надеялась, что мы встретим вместе своё тёмное будущее. Будем вместе жить или же вместе умрём. Это эгоизм чистой воды, и я это понимаю. Поэтому выбрать вариант было несложно, отбросив пустые надежды на то, что мы с Вовой когда-нибудь будем вместе. Его крики добавили мне уверенности.
— Тогда ты будешь наблюдать, как он медленно умирает на твоих глазах, и жить с мыслью, что…
— Нет, — резко обрываю я главаря и встаю. Вытираю слезы, шмыгаю носом.
Две пары глаз ошарашенно пялятся на меня. Не ожидали?
— Я же вам говорил! — не удерживается Алекс от комментария. — Я говорил, что это особый случай.
Это он обо мне? О нас с Вовой?
А потом Алекс замолкает, очевидно, вспомнив о ранее полученном приказе молчать. Но главарь слишком сосредоточен на мне, поэтому не реагирует и не обращает на Алекса внимания.
— Жертва влюбилась в маньяка, а маньяк — в жертву, — медленно, вдумчиво говорит незнакомец. — Действительно удивительно. Ещё раз хочу услышать это от тебя, — он продолжает меня рассматривать заинтересованно, видя во мне уникальный подопытный экземпляр, словно я с другой планеты, — ты знаешь, кто такой Вова? Знаешь, что он убийца? Что он получает удовольствие, причиняя боль другим? Тебе известно, что твоя семья…
— Знаю! — перебиваю его, потому что мне уже осточертело слушать одно и то же. Прекрасно знаю, что я неправильная, впрочем, как и Вова. Знаю, что так быть не должно. Поэтому говорю сама, чтобы оборвать этот поток повторяющихся вопросов: — Я знаю, кто он. Я знаю, что он сделал. И всё равно я его люблю, — начинаю жестикулировать на эмоциях. А потом срываюсь на крик. — Это вы хотели услышать?! Люблю его, хоть и ненавижу. Любовь существует. Вам нужно подтверждение? Ладно! Вот вам подтверждение, — тыкаю пальцем себе в грудь. — Я отдам свою жизнь в обмен на его!
На несколько секунд наступает тишина, а в моих ушах эхом звучит собственный крик. Я озвучила своё решение, оборвав все пути для отступления. И я не изменю своего мнения.
Если подумать, смерть — это не так страшно. Все мы рано или поздно умрём. Каждого из нас ожидает одинаковый финал. Нужно с достоинством его встретить. Конечно, хочется насладиться жизнью, получить от неё максимум, прежде чем кануть в адскую бездну. Но… моя жизнь давно потеряла краски, и те несколько ярких всплесков, подаренных мне Вовой — их больше не вернуть и без него не пережить снова.
С самого начала моё тело отреагировало на мужчину так, будто принадлежит ему, а не мне. А потом и моя душа меня предала. Моя душа, моё сердце, все моё естество принадлежит Вове. Даже моя ненависть…
Я не боюсь смерти. Я боюсь жить с болью и не иметь того единственного, кто может забрать мои страдания. И так же я боюсь умирать, испытывая муки. Да, я честно в этом признаюсь: меня до чёртиков пугает боль. И я говорю не о банальных вещах, через которые каждому приходится проходить. Я имею в виду настоящую боль, ту, которую сейчас приходится испытывать Вове. Такое я не выдержу. Я буду умолять о смерти, ползать, унижаться, проклинать и просить, чтобы только это закончилось. Я не настолько сильная, как он. Я просто сломанная кукла.
Я не хочу страдать. И ему этого больше не желаю. И да, это тоже в определённой степени эгоизм. Что выбрать? Жить дальше и страдать, но все же жить, или умереть, но прекратить собственные мучения раз и навсегда? А Вова… он сильнее. Он справится с потерей. Я уверена, что он сможет жить дальше. После меня его жизнь не закончится, а вот моя без него не имеет смысла.
— Какая пылкая речь! — главарь встаёт и взрывается наигранными аплодисментами. — Хочешь сказать, что согласна умереть ради него? Какое самопожертвование! Какие чувства!
Ему весело? Нравится дёргать за ниточки? Это даёт ему возможность почувствовать себя богом?
— А если я скажу, что мне этого мало, чтобы поверить? — мало??? Сколько ещё он будет играть? Чего ему ещё надо, если я и так на всё согласна? Мужчина оглядывается на Алекса и говорит ему: — Давай ещё раз, — после чего спокойно садится на диван и смотрит на меня.
Алекс снова открывает дверь… И меня снова пронзает боль. Боль, которую сейчас испытывает Вова. Стоны разрезают тишину, сердце сбивается с ритма, душа рвётся из клетки, стремясь облегчить его боль, разделить с ним страдания, но она прочно прикована цепями. Я крепко прикована, зажата руками охранника. Сопротивляюсь, извиваюсь, визжу, но не могу вырваться из его цепких рук. Обессилев от отчаяния, свисаю в руках мужчины. Не вижу ничего. Тьма застилает глаза.
— Прекратите это, умоляю… я сделаю всё что угодно… — говорю, сложившись пополам. Моё тело до сих пор из последних сил тянется туда, где его хозяин нуждается в помощи.
— А мне нравится наблюдать, как птичка бьётся в клетке, — отвечает главарь банды. Он улыбается почти безобидно, а в зрачках бушует тьма. — Мне никогда не узнать, что такое настоящая любовь. Дай хоть посмотреть, полюбоваться твоими эмоциями.
Больной на голову ублюдок. Убить его — слишком просто. Такой заслуживает сотню медленных мучительных смертей.
— Потому что у тебя нет сердца, жестокая ты тварь! — выплёвываю слова в его сторону. Стараюсь выпрямиться, но охранник и не думает меня отпускать.
— Да, ты права, — спокойно отвечает главарь. Он поднимается, не отрывая от меня взгляда, полного жестокого равнодушия, — у меня нет сердца, — соглашается. — Закрой, — говорит Алексу, и тот закрывает дверь. Главарь снова обращается ко мне: — Что ж, я принимаю твоё условие. Твоя жизнь в обмен на его, так что успокойся и прекрати эту истерику.
Я с трудом успокаиваюсь, хотя назвать этот момент радостным язык не поворачивается. Я чувствую небольшое облегчение только потому, что совсем скоро мучения Вовы прекратятся. Но какая гарантия, что эти подонки сдержат своё слово? А никакой. Остаётся только надеяться, что такие люди… нелюди не бросают слов на ветер.
Охранник меня отпускает. Главарь неотрывно смотрит на меня, а я стою и смотрю в недоумении, как Алекс и охранник начинают передвигать мебель под стены, расчищая пространство посередине комнаты. Когда они заканчивают, психопат, имени которого я до сих пор не знаю и знать не хочу, опять садится на диван. Алекс выходит из комнаты. А я стою и жду своего смертного приговора.
Как они планируют это сделать? Пустят пулю в голову? А может, придумают что-то другое? Или заставят покончить с собой? Не знаю, смогу ли такое сделать и смогу ли терпеть пытки. Но уверена, что они найдут способ «мотивировать» меня. А пока я рисую в воображении картины собственной смерти, за дверью начинает что-то происходить.