Владимир приказывает мне опуститься на колени и с усилием нажимает на мои плечи. Он хочет, чтобы я ему отсосала?! Совсем охренел?
Но я вынуждена подчиниться, когда его руки нажимают сильнее. И ещё потому, что у меня есть цель. Я практически падаю на колени. Стою перед ним, слабая и беззащитная. Смотрю испуганными глазами на мужчину.
— Но я даже имени твоего не знаю, а ты хочешь, чтобы я сделала тебе минет?
Мужчина внезапно взрывается смехом. Звонким и искренним. Так, что притворно застенчивая улыбка расползается и по моим губам. Он запускает руку в мои волосы и нежно поглаживает затылок. Понимаю, что от этих невинных ласк мои веки медленно опускаются, лениво, словно у кота в сладкой полудрёме.
— Вова, — говорит он, насмеявшись вволю. Одну руку до сих пор держит в моих волосах, нежно сжимая их. Второй же расстёгивает свои штаны, выпуская пружинистый член. — Теперь ты знаешь моё имя, так что… приступай, — и улыбается коварно.
— Нет, — пытаюсь увильнуть, но рука, которая ещё мгновение назад небрежно перебирала пряди, теперь крепко сжимается в моих волосах.
— Да, — цедит сквозь зубы, приказывая. Улыбка исчезает с его лица. В глазах бесконечная арктическая пустыня. — Или рассказывай.
— Но мне…
Не даёт мне договорить. Резко наклоняется ко мне. Сжимает пальцы в волосах ещё сильнее, рванув мою голову назад, и сжимает подбородок второй рукой. Дышит мне в лицо. Рычит недовольно. А я…
Страх и возбуждение смешались в одно взрывоопасное целое. У меня такая реакция, словно Владимир не запугивает меня, а играет в особенную игру, прелюдию к слиянию, чтобы секс был горячее. На его лице одна эмоция и, полагаю, это гнев. Но мои губы всё равно открываются в предвкушении, пока я растерянно хлопаю ресницами.
— Хватит играть в эти дурацкие игры и изображать из себя невинную овечку, — выдыхает мне в лицо. Уверена, что еле сдерживает ярость и желание прихлопнуть меня прямо здесь и сейчас. — Ты пришла с оружием, прекрасно понимая, куда именно ты шла. И я в твои сказки, что это для самозащиты, не верю. У тебя есть два пути. Первый — ты сама расскажешь мне правду. Второй — я всё равно узнаю, кто ты и откуда взялась. Только в первом случае я буду лояльным, а во втором — ты превратишься в игрушку. И когда я наиграюсь с тобой вволю, отдам то, что от тебя останется, остальным зверям на потеху. Отдам, чтобы они растерзали твои несчастные, измученные, мной же искалеченные тело и душу.
На последней фразе его лицо искажается. Я вижу кровожадного монстра, способного на всё. Я вижу того, кого ненавижу всем сердцем. Тварь, которая убивает, глазом не моргнув. Чудовище, которое насилует и унижает, лишь бы потешить собственное ущемлённое самолюбие.
Больной ублюдок.
Но своё отвращение к нему мне придётся засунуть куда подальше. Я должна выпустить на волю притяжение, которое странным образом вспыхнуло во мне по отношению к этому мужчине. И я буду и дальше изображать глупую дурёху. Нужно играть до конца, что бы ни случилось.
— Пожалуйста, не отдавай меня им, — молю. Влага собирается в уголках моих испуганных глаз. Смотрю на него умоляющим и покорным взглядом. — Я сделаю все, что прикажешь.
Я зазывно облизываю губы, покорно раскрываю рот и тянусь к его члену. Мужчина недовольно вздыхает. Он убирает руку, которой сжимал мой подбородок. Рука на затылке, напротив, мягко нажимает, притягивая меня ближе.
Я не девственница. У меня были парни, и я знаю, что нужно делать. Но вряд ли я смогу превзойти проституток, которых он трахал. Поэтому мне остаётся приложить максимум усилий и надеяться, что ему понравится. Я действительно не хочу, чтобы он пустил меня по кругу. Лучше уж один, хоть и монстр, но приятный мне как женщине.
Я раскрывает рот пошире и, примеряясь, стараюсь полностью взять его член в рот. Почти получается, но к сожалению, не до конца. Слишком уж он большой. Но как только я собираюсь сделать движение назад, его твёрдая рука резко нажимает на мой затылок, заставляя проглотить член до самого конца, пока он не упирается в моё горло. На глазах выступают настоящие слезы. Я кашляю, задыхаюсь и в панике пытаюсь освободиться. Но рука Владимира мёртвой хваткой держит меня.
— Не сопротивляйся. Расслабься, — в отличие от мёртвой хватки его руки, голос мужчины звучит мягко и почти ласково, хоть я и понимаю, что это не просьба, а приказ.
Пытаюсь сделать так, как он говорит, что на деле не так уж и просто. Но как только я прекращаю сопротивляться, он расслабляет руку. Он не держит меня силой, а скорее направляет. Мягко давит на затылок, помогая, подсказывая, как нужно делать правильно. Я подчиняюсь его движениям. Расслабляюсь, как он и приказал, и действительно становится значительно проще.
Мне начинает нравиться то, что сейчас происходит.
И я удивляюсь сама себе.
Не думала, что член можно вобрать настолько глубоко. Открыв в себе новый «талант», я стараюсь изо всех сил. Я хочу, чтобы ему понравилось. Я хочу остаться с ним. Если я не смогу убить всех, то, по крайней мере, получу шанс избавиться от своего главного врага.
Владимир поставил меня перед выбором: либо я рассказываю правду, либо последует наказание. Я стану вещью, игрушкой в руках монстров. Но что если представить, что я говорю правду? Что, если мне действительно нечего рассказывать? Что бы я делала? Что бы делала любая другая девушка на моем месте? Делала всё, чтобы угодить мужчине и её не превратили в секс-рабыню.
Поэтому я выбираю третий вариант. Всегда есть третий вариант. Я буду притворяться, что мне нечего рассказывать. Что я уже сказала всю правду. И что я боюсь его и готова на всё, лишь бы мужчина не причинил мне вреда.
Я старательно работаю с его членом. Его рука уже не давит, только нежно ласкает мои волосы. Я делаю все сама, то наращивая, то сбавляя темп. Играю с головкой, нежно ласкаю её языком, сжимаю губами его ствол. Затем подставляю язык, словно на приёме у врача, и глубоко заглатываю член. Он упирается максимально глубоко, горло першит, но я не обращаю на это внимания. Глаза продолжают слезиться. Дышу носом, но мне не хватает воздуха.
Член становится ещё толще и пульсирует у меня во рту. Владимир на пределе. Он рычит. Громко дышит. Опять сжимает мои волосы и рывком насаживает меня до предела, удерживая. Горячая жидкость заполняет рот, стекает внутрь, попадает в гортань, мне нечем дышать. Я с трудом сдерживаю рвотный рефлекс, но не потому, что мне противен этот процесс, а просто от неожиданности.
Владимир удерживает меня, пока я не глотаю всё до последней капли. Только после этого отпускает. Нежно поглаживает мои волосы. Он застёгивает штаны, поднимает меня и усаживает к себе на колени. Неожиданно нежно обнимает и прячет лицо в моих волосах. Вдыхает мой запах.
— Нет. Я тебя не отдам. Пока что, — вдруг заявляет и крепче прижимает меня к себе, почти до боли. А после добавляет все тем же своим ледяным голосом: — Но это не значит, что я не заставлю тебя рассказать мне правду.
Он нежно прикасается кончиками пальцев к моему лицу и разворачивает меня к себе. Смотрит в глаза. Ведёт большим пальцем по моим пересохшим, покрасневшим губам. А потом вдруг накрывает мои губы поцелуем. Сдержанным, осторожным поцелуем, словно я могу рассыпаться от слишком настойчивых прикосновений. И это чертовски приятно. Как он может быть настолько разным? Или он тоже со мной играет, как и я с ним?
Мужчина отстраняется от меня и смотрит пристально в глаза.
— Ты мне расскажешь, кто тебя к нам подослал? — шепчет нежно, лаская своим низким голосом мой слух и поглаживая пальцами моё лицо.
Но я понимаю, что в этом кроется подвох, и стоит мне отказать ему…
— Но я говорю правду, — слезы снова собираются в уголках моих широко распахнутых глаз. — Меня никто не подсылал. Пожалуйста, не делай мне больно, — сама себе верю и мысленно улыбаюсь. Сама себя жалею. Я несчастная жертва, обиженная девушка, которая волею обстоятельств оказалась не в том месте и не в то время.
Его пальцы замирают на моем лице. Владимир заставляет меня смотреть ему в глаза. А мне не хочется. Его взгляд похож на ночь, в сумерках которой скрываются опасные звери в ожидании удобного случая, чтобы разорвать меня на части. Уверена, его сейчас гложут сомнения. Малейшая ошибка — и я буду жалеть о своём поступке всю оставшуюся жизнь. Очень короткую оставшуюся жизнь. Поэтому мне нельзя ошибаться. Не сейчас.
Я дрожу всем телом. Начинаю хватать воздух и всхлипывать. Слезы застилают глаза. Ведь мне должно быть страшно. И мне действительно страшно. Неожиданный порыв — и я подаюсь навстречу его руке, скольжу по ней щекой, трусь, словно кошка, которая пытается выпросить прощения у рассерженного хозяина.
Владимир хмурит брови и пристально на меня смотрит. Уверена, что он считывает каждую мою эмоцию. Он читает меня как открытую книгу. Но я умею играть, умею изображать эмоции. Даже в моих глазах ему не прочесть, что я чувствую на самом деле. Как и в его взгляде читается только холод и пустота…
Я научилась притворяться. Благодаря ему. Благодаря всем им. И никто не догадается, что я не чувствую на самом деле абсолютно ничего…
Закрываю глаза, демонстрируя полное доверие и подчинение. Поднимаю руки и внезапным порывом обнимаю Владимира за шею, хватаюсь за него, словно за спасательный круг, прижимаюсь и прячу лицо на плече мужчины.
— Умоляю тебя, не отдавай меня им, — шепчу, целуя его шею. Словно я паникую, в то время как он — мой единственный выход, единственный шанс на спасение.
По сути, так оно и есть. Если Владимир отдаст меня, мне придётся нелегко. И моя месть может накрыться медным тазом. А так… Да! Я могу использовать его. Возможно, есть маленький шанс, мизерный, но шанс, что Вова станет инструментом, орудием, с помощью которого я смогу поквитаться с остальными. А потом придёт и его черед. Я убью его. Обязательно убью его. А может, с него и начну.
Обстоятельства подскажут.
Я не вижу его реакции, только слышу тяжёлое дыхание. Чувствую напряжённое тело, как высоко поднимается его грудь вместе со мной, крепко прижатой к мужчине. Внезапно Владимир обнимает меня в ответ. Замыкает в кольце рук, словно и сам не хочет меня отдавать никому. Зацепила? Вот и хорошо. Я бы даже сказала — идеально! Это уже больше похоже на план.
Тихонько хнычу на его плече. Прижимаюсь, обнимаю, словно он любовь всей моей жизни, которую я боюсь потерять. Владимир поднимается вместе со мной на руках. Идёт к кровати и бережно опускает меня. Укрывает одеялом и ложится рядом, опираясь на локоть. Он смотрит на меня и молчит. Я успокаиваюсь. Прекращаю эту сопливую игру. Нужно знать предел и понимать, что излишнее нытье может, наоборот, разозлить мужчину.
— Спасибо, — говорю на всякий случай и беру его большую ладонь в свою руку. А он вдруг сплетает свои пальцы с моими. Хмыкает, будто подумал о чём-то, что его удивило. Несколько секунд он молчит, рассматривая наши сплетённые пальцы.
— Не нужно благодарности. Я не откажусь от своих слов, моё мнение не изменилось. Ты должна рассказать мне правду. И я бы очень хотел, чтобы ты это сделала сама. Добровольно. Тогда, возможно, я о тебе позабочусь.
Конечно, позаботится он обо мне…
Я молчу. Не хочу ничего говорить и ещё раз повторять одно и то же. А добавить мне нечего.
Владимир высвобождает руку. Гладит моё лицо, не прерывая зрительного контакта. Целует меня в лоб. Встаёт и поправляет одежду на своём безупречном теле. Я наблюдаю. Со страхом и интересом жду, что же будет дальше? Изменилось ли его отношение ко мне? Заработала я себе бонус? Надеюсь, не зря старалась, и он смягчился.
— Я должен уйти, — говорит Владимир. Стоит, заложив руки в карманы, и смотрит на меня. — Ты можешь свободно перемещаться по квартире. Можешь приготовить себе что-нибудь поесть, посмотреть телевизор. Другими словами, можешь делать всё что хочешь. Но из квартиры ты выйти не сможешь, даже не пытайся. И криков о помощи твоих никто не услышит. Я хочу, чтобы ты подумала и проанализировала, хочешь ты быть рядом со мной или подо мной. Хорошо обдумай, какое отношение тебе больше по душе. А вечером поговорим. Надеюсь, я насчёт тебя не ошибся.
После мужчина выходит из комнаты. Слышу его шаги, и как спустя пару минут открывается и закрывается входная дверь. Он оставил меня одну? Закрыл, но не приковал, как в прошлый раз. Мои губы изгибаются в коварной улыбке. Получилось! Я смогла усыпить его бдительность, хотя бы временно. А сейчас самое время исследовать владения Владимира…