На следующий день я приехала к Рите около девяти вечера. Экскурсия была у меня с утра, потом еще одна в обед, так что после ужина я с чистой совестью могла заняться собственными проблемами. Подруга встретила меня на пороге в черном спортивном костюме и с хвостом на голове. Я удивленно ее оглядела.
— Ты что заболела? — входя в прихожую, спросила я.
— Глупости. Я подумала, что яркая одежда привлечет внимание. А оно нам ни к чему.
— Резонно. Я вот еще перчатки надела и черную шапку прихватила. На всякий случай.
Рита рассмеялась.
— Такое ощущение, словно мы собрались ограбить банк. А нам всего-то и нужно, что влезть на крышу.
— Нам нужно найти выход, которым воспользовался стрелявший. И попытаться повторить его подвиг. Хоть у меня коленки подкашиваются при одной мысли о крыше.
— Я с тобой, так что не дрейфь. Может выпьем для храбрости? У меня виски есть, я привезла из поездки.
Я подумала и кивнула. Немного расслабиться точно не помешает.
Мы устроились на кухне. Подруга поставила стаканы, достала бутылку виски, нарезала яблоки и лимон на тарелку. Наконец, села напротив.
— За что будем пить?
— За то, чтобы нас никто не поймал за этим занятием, — я подняла свой стакан.
— Нет, давай лучше за благоприятный исход нашего мероприятия. И чтобы ты не свалилась с крыши, — произнесла подруга, но, заметив, как я побелела, быстро добавила: — Шучу.
Мы выпили и закусили. Потом Ритка разлила по второй. На этот раз пили в полнейшей тишине.
— Думаю, достаточно. Светлая голова нам не помешает. — наконец сказала Рита.
Я кивнула, нервно теребя салфетку.
— Я боюсь.
— Я тоже. Ну так ведь ты сама хотела туда пойти.
— Знаю. И все равно как-то не по себе.
— Хочешь-можем не идти.
Я мотнула головой.
— Нет. Раз решили, то пойдем. Ты узнала, закрывается вход на крышу?
— Соседка говорит, что там никогда ничего не закрывали. К тому же, если наш стрелок действительно как-то использовал выход через крышу, значит он точно открыт. Вряд ли у него был с собой ключ.
— Думаю, ты права.
— Идем?
— Идем. — я кивнула, нервно сглотнув.
Ритка весело мне подмигнула и пошла в прихожую. Я поплелась за ней. Когда мы уже стояли в дверях, она протянула мне какой-то предмет.
— Фонарики нам купила. Чтобы было не так страшно.
— А мне и в голову не пришло…
— На то я и иду с тобой, — мы заперли квартиру и вышли на лестничную площадку.
— На лифте поедем или пешком? — спросила подруга.
— Пешком, и лучше бы с первого этажа. Хочу проделать тот же путь, каким сбежал наш стрелок.
— Логично. Только вот девять этажей пешком-это капец что такое.
— Не ной. Лучше давай спустимся на лифте.
Оказавшись на первом этаже, мы внимательно огляделись в поисках случайных соседей. А Рита зачем-то смотрела вверх сквозь перила.
— Прикинь, там на половине этажей вообще нет света.
— Темнота? — проскулила я обреченно.
— Ну да, этажа эдак с шестого там везде темно. А может с пятого, мне отсюда не очень хорошо видно.
Я прижалась к стене.
— Мне страшно, Рит.
— Так что не идем?
Я задумалась. И вспомнила, что нам рассказывали о тьме в институте.
— Ведь темноты на самом деле не существует, да?
Рита кивнула.
— Правильно, молодец, что помнишь. Темнота — это просто отсутствие света. К тому же страх-это только эмоция. И ты вполне способна его контролировать.
Я сделала пару глубоких вдохов, резко выдохнула и решительно подошла к ступенькам.
— Пошли.
Мы стали подниматься. Вроде бы лестница, ничего особенного, но мы старались двигаться быстро и бесшумно, мне казалось именно так и должен передвигаться преступник. Ритка шла за мной ровно до пятого этажа. А потом показался шестой этаж без света, и мы поменялись местами. К тому же, подруга включила свой фонарик, что меня крайне вдохновило.
— Ты просто гений.
— Я об этом знаю. — пропыхтела подружка, активно шагая. — Никогда не думала, что здесь так много ступенек. Я уже задыхаюсь.
— Я тоже. Может передохнем?
— Не, давай уже на девятом сделаем перерыв.
— Хорошо.
И мы продолжили наш путь в полной тишине. В какой-то момент рядом с нами открылась дверь, мы как раз стояли в пролете между седьмым и восьмым этажами. Ритка вжалась от страха в стену, а я в Ритку, наступив ей на ногу. Но она даже слова мне не сказала. Так мы стояли и слушали, как, очевидно, некий сосед вышел на лестничную клетку покурить. Мы торчали там минут десять и боялись быть замеченными. Сама не знаю, почему нам казалось, что все решат, будто мы затеваем что-то нехорошее, раз шляемся вечерами по подъезду. Наконец, сосед исчез, оставив после себя только шум закрывшейся двери и неприятный запах сигаретного дыма.
— Блин, я себя чувствую полной идиоткой. — прошипела Ритка, отряхиваясь- мы были вжаты в стенку, а на Ритке черный костюм. — И я извозилась в побелке!
— Дома все отстирается. Главное, что нас никто не видел. Пошли, осталось совсем чуть-чуть.
Включив фонарик, я теперь шла впереди. Сама не знаю почему, но страх немного отступил. Наконец, мы остановились на девятом этаже возле лестницы, ведущей на крышу.
— Ступай осторожно, тут везде много всяких штуковин, о которые можно пораниться. — предупредила я подругу, делая шаг на железную ступеньку.
Ритка следовала за мной.
— Эта дверь? — спросила подруга, вцепившись мне в плечо.
— Постарайся не шуметь. — ответила я и подняла голову вверх.
Над нами действительно была маленькая дверца на крышу-очевидно, лестница продолжалась за ней. И замка на двери правда не оказалось. Недолго думая, Рита попыталась ее открыть. Дверь была достаточно тяжелая и мне пришлось присоединиться. Наконец, слегка попыхтев от натуги, мы смогли ее немного приподнять. Встав на самую верхнюю ступеньку, Рита что было сил толкнула дверь наверх. Та с грохотом шлепнулась на крышу, с другой стороны.
— Это называется не шуметь? — зашикала я на подружку, да что толку.
Рита включила свой фонарь. Яркий луч ударил мне в лицо с такой силой, что пришлось зажмуриться.
— Эй! Ты чего!
Рита с извиняющимся видом опустила фонарь пониже.
— Лестница ведет наверх. — сказала я вполне очевидную вещь. Просто чтобы потянуть время-желания лезть туда я не испытывала.
Подруга покачала головой и попросила меня отодвинуться в сторонку. Я пропустила ее вперед, и она решительно полезла на крышу. Через мгновение я уже видела только ее ноги в черных кроссовках и в который раз за вечер подивилась ее подготовленности. Кивнув не понятно кому, я стала пробираться вверх по ступеням вслед за Риткой. Наконец, выбравшись на крышу, где меня сразу же обдало порывом морозного воздуха, я смогла перевести дух. Рита стояла рядом с фонариком в руках и осматривалась.
— Лазить зимой по крышам-дурацкое занятие. — резюмировала я, направляя свой фонарь по сторонам.
Крыша была большая, но на ней ровным счетом не было ничего интересного. Кроме огромных снежных сугробов и пронизывающего ветра. Только черное небо нависало над нашими головами.
— Кир, смотри. Тут еще одна лестница. — услышала я голос подруги и подошла к ней поближе.
Она стояла достаточно близко к краю крыши, что меня просто ввело в ступор. Я маленько запаниковала и страх высоты обрушился на меня целиком. Я сглотнула.
— Здесь очень высоко.
— И очень холодно. У меня уже зуб на зуб не попадает.
— Надо было взять пальто.
— Ты бы мне еще шубу предложила новую надеть, чтобы по крыше таскаться. Как скажешь тоже. — возмутилась подружка, но, заметив, что я в ужасе смотрю на край крыши, взяла меня за руку. — Не бойся, я с тобой. Не так уж и высоко. Всего лишь каких-то девять этажей.
— Рита! — воскликнула я, вцепившись в ее ладонь что было сил.
— Ладно, ладно. Молчу. Иди сюда.
Мы подошли еще ближе к краю, обогнув крышу почти наполовину. Если я верно сориентировалась, то мы были где-то сбоку от входа. Если представить наш дом, то я бы сказала, что мы находились ровно посередине.
— Это пожарная лестница, вот как он ушел. — сказала я, немного подумав и посветив еще раз фонариком.
Ритка заглянула за край крыши, где был виден спуск по пожарной лестнице почти до самого низа.
— Удобно. И главное, ему почти не пришлось напрягаться.
— Все так просто. На первый взгляд. Поднялся на девятый, вылез на крышу, обошел ее и спустился по другой стороне. Но, чтобы это проделать, надо быть чуточку ловким и чуточку зрячим, ведь было гораздо более позднее время, чем сейчас. Если бы у нас не было фонариков, мы бы искали эту лестницу очень долго.
— Добавь к этому тот факт, что в темноте можно запросто свернуть себе шею либо просто свалиться вниз.
— Значит, он прекрасно ориентировался, либо у него тоже был фонарик.
— В телефоне есть фонарь. — напомнила Ритка.
Я задумалась. Какой бы простой не казалась эта задачка, очевидный факт вырисовывался только один.
— Это точно не Борис Иваныч. — сказала я. — Ему просто-напросто силенок бы не хватило, чтобы все это проделать. Мы пока поднялись, я уже устала. Так за нами никто не гнался, а тут представь: преследование, крыша, ступеньки, темнота, да еще и зима в придачу. Нет, это точно был кто-то молодой и в хорошей спортивной форме.
Рита кивнула.
— Абсолютно согласна. Считай, этот факт мы установили.
— Точно.
— Давай выбираться отсюда?
Это предложение было встречено мной с большой радостью. Мы вполне благополучно спустились вниз, освещая себе путь фонариками, закрыли за собой дверцу на крышу и потянулись к лифту почти одновременно. Желания идти пешком ни одна из нас не испытывала. В квартиру вошли тоже в полной тишине. А я в который раз подивилась, как оказывается легко можно ночами бродить по крышам в доме полном людей-никто и не заметит.
Снова оказавшись в Риткиной гостиной, я схватила с дивана плед и укуталась в него. Только теперь я отчетливо поняла, как замерзла пока мы бродили по крыше. Подружка переодевала испачканный костюмчик, а я прямо в пледе поплелась ставить чайник — горячий чай был нам просто необходим. Однако Рита, появившись в скором времени на кухне, решила, что одним чаем нам не обойтись. Снова на столе возникла початая перед подвигом бутылка виски.
— Мне необходимо снять стресс. — пояснила она. — Не каждый день я по крышам лазаю.
— Ты же вроде не боишься. — удивилась я.
— Я просто знала, что если еще и я начну бояться, то ты просто впадешь в панику. А кому-то из нас необходимо было сохранять благоразумие и холодную голову.
— Про холодную голову это в самый раз. Я ужасно вымерзла на этой крыше.
Рита налила нам виски, мы выпили. Тут и чайник поспел. Дуя на горячий напиток и чувствуя, как по венам весело побежала кровь, я улыбнулась.
— У нас прямо целое приключение сегодня было. Будет что вспомнить в старости.
— Ага, если доживем. С таким образом жизни и постоянным страхом за свою шкуру на пенсию вообще не выходят и внукам сказки не рассказывают. — хмуро заметила Ритка.
Выпив по третьему стакану, мы заметно повеселели. И наш поход уже не казался нам чем-то безумным. Наоборот. Мы ужасно гордились тем, что совершили такой сумасбродный поступок.
— Мы были с тобой как ниндзя.
— Как кто? — засмеялась Рита, недоумевая.
— Ниндзя-такие японские шпионы. Они всегда были неуловимы и прятались в темноте. — с улыбкой отозвалась я. — Кстати, у них тоже были черные костюмы, как у тебя.
— Ниндзя носили «Адидас»?
— Нет, ниндзя не носили «Адидас». Тогда еще вообще не было никаких брендов.
— Ну и зря, — Ритка ткнула в меня указательным пальцем. — Значит твои ниндзя совсем не разбираются в моде.
Мы дружно чокнулись стаканами и расхохотались. Напряжение вечера нашло выход и нам это было просто необходимо. Мы просидели так еще почти час, активно повышая уровень алкоголя в своем организме. Веселье было в самом разгаре, когда мы услышали, как трезвонит телефон.
— Это твой? — спросила я, оглядываясь.
Рита мотнула головой, указав на молчаливо лежащий на столе мобильник.
— Твой, наверное, в сумке звонит.
— А, точно. — поднявшись и слегка покачиваясь, я пошла в прихожую.
Пока я рылась в поисках телефона, звонить перестали.
— Ну вот, — я взяла, наконец, в руки трубку и вернулась на кухню.
— Кто звонил?
Я помахала телефоном, остановившись возле плиты и упираясь рукой в стол.
— А я не знаю, я не успела ответить, — тут снова ожил мой мобильный. — О!
— Кому-то ты очень понадобилась.
— Ты не очень четко выговариваешь это слово. — я хихикнула. — А это значит, что ты на-пи-лась!
Рита только снова рассмеялась.
— На звонок ответь, ты что не слышишь?
— Ой, точно.
— Кажется, кто-то еще больше напился, чем я. — заметила Ритка и снова засмеялась.
Я повертела телефон в руках и нажала кнопку «ответить».
— Служба психологической помощи слушает. — серьезным голосом произнесла я и постаралась не засмеяться. Потому что Ритка тут же покатилась со смеху. Я приложила палец к губам.
— Кира Юрьевна? — голос капитана Соболева прозвучал с большим сомнением.
Я вздрогнула, неловко повернулась и ударилась лбом о вытяжку над плитой.
— Ауууу… — пискнула я, потирая ушибленное место.
Рита уже вовсю держалась за живот. Я вытаращила на нее глаза, прикрыв трубку рукой.
— Это Соболев!
Капитан в трубке помолчал немного, потом уточнил еще раз:
— Кира Юрьевна, это вы?
— Да, да это я. Извините, спутала вас с другим человеком, — я попыталась упереться в стену, потому что начала съезжать вдоль стола. Наконец, обретя равновесие, умудрилась сосредоточиться на разговоре.
— У вас странный голос, — заметил Кирилл Сергеевич.
Ритка строила мне рожи, я пыталась не смеяться и одновременно держалась за стол. Ноги внезапно ощутили ужасную слабость-видимо, Рита была права, я изрядно выпила. Учитывая, что делаю я это крайне редко, удивляться, что меня так развезло, не пришлось.
— Вам показалось. Это просто связь плохая.
— У вас все хорошо, Кира Юрьевна?
— У меня все отлично, спасибо, Кирилл Сергеевич, — я не была уверена, что достаточно четко выговорила его имя, потому что Рита сделала большие глаза и силилась, чтобы не смеяться в голос. Подозреваю, звучало это не слишком хорошо.
— Простите, что спрашиваю, но вы что выпили?
— Да нееет, ну что вы, — я махнула рукой, словно бы Соболев был передо мной и мне нужно было его убедить. Только вот я забыла, что он меня не видит.
— А мне сдается, что да. Вы где находитесь?
Я возмущенно фыркнула.
— А с чего вы взяли, что можете задавать мне такие вопросы? Мы не у вас в кабинете.
Соболев с мгновение помолчал, затем продолжил:
— Я хотел поговорить с вами насчет мумии, и спросить, не совершаете ли вы глупых поступков в мое отсутствие.
— Нет, не совершаю. Хотя, сегодня я была на крыше. Это было так …так… — я пыталась подобрать слово, но не могла. И перевела взгляд на Ритку.
— Суперистически! — прокричала пьяная подружка и мы захохотали вдвоем уже в голос, особо не боясь, что подумает о нас капитан.
— Вот, именно так все и было! Вы слышали?
— Слышал, Кира Юрьевна, кто там с вами?
— Это Ритка. Передает вам привет.
— Ага, и ей тоже привет. Кира Юрьевна, я так и не понял, на какой крыше вы были? Вы же пьяные обе, я так полагаю.
— А что это вы нотации читаете? Вы нам между прочим никто!
Ритка стукнула по столу в знак согласия с моим мнением.
Я услышала смешок в трубке.
— Кира Юрьевна, скажите, вы дома у Маргариты?
— Так точно, товарищ капитан. — я рассмеялась. — А вы что хотите приехать в гости?
Рита закатила глаза и покрутила пальцем у виска.
— Что вы пьете, Кира Юрьевна?
— Рит, что мы пьем? — спросила я свистящим шепотом, прикрыв динамик.
— Виски. — подружка подняла вверх почти пустую бутылку.
Я вернулась к Соболеву.
— Докладываю, мы пьем виски, товарищ капитан.
— Понятно. — снова в трубке смешок. — Ждите, я скоро приеду. — только и услышала я в итоге. А потом пошли гудки.
Я в недоумении уставилась на телефон, медленно сползая по стеночке-разговор с Соболевым отнял последние силы.
— Что он сказал? — спросила Ритка.
Я закрыла рот рукой и в ужасе взглянула на свою пьяную подругу.
— Что скоро приедет.
— Зачем ты его пригласила? — Ритка взглянула на часы. — Двенадцать ночи.
— Я его не приглашала!
— А, по-моему, пригласила. Интересно, чего ему надо в такой час?
— Рита, он догадался, что мы пьяные. Если он увидит меня таком виде, я сгорю со стыда.
— Успокойся. Может он еще и не приедет. Блин, нафига он нам вообще тут нужен.
Мы огляделись. Кроме следов попойки все выглядело более чем прилично. Кроме нас самих, конечно. Я взглянула на Ритку. Она была в домашнем халате, с растрепанным хвостом, но в принципе выглядела неплохо. На мой пьяный взгляд, конечно же. А вот я.
— Нужно умыться. И накраситься.
— Спятила? Ты даже кисточкой по ресницам не попадешь. Лучше просто сходи умой лицо, приведи волосы в порядок, а я дам тебе какую-нибудь одежду посимпатичней. Нельзя встречать мужика, который тебе нравится, в таких шмотках.
— И совсем он мне не нравится. — замотала я головой.
Ритка помогла мне встать с пола и отвела в ванну.
— Конечно нет, ты просто так о нем постоянно говоришь и боишься с ним встречаться.
Я не нашлась, что ответить. И пошла следом за подругой. В ванне умыла лицо, взглянула на себя в зеркало и решительно засунула голову под холодную воду. Пока я приводила себя в чувство и мыла волосы, Ритка успела принести мне из шкафа свои джинсы и майку с весьма откровенным вырезом на груди.
— Я такое не ношу. — замотала я головой. — Соболев еще подумает, что я пытаюсь его соблазнить.
— Ой, знаю я твой стиль. — отмахнулась подруга. — Это вполне нормальная одежда, нечего тут выпендриваться. Одевайся лучше и марш сушится. А я пока тебе кофе сварю.
— А сама?
— А сама я бы еще выпила. — усмехнулась Рита и закрыла за собой дверь ванны, удалившись на кухню.
Мне только и оставалось, что вздохнуть и выполнять указания. Если бы не приезд капитана, я бы тоже еще выпила, подумала я с тоской. Ну вот, даже напиться не могу по-человечески. Вечно что-то мешает. Или кто-то.
Этот кто-то приехал почти через час. Честно, мы с подружкой уже решили, что это все нам приснилось и успели выпить еще по стакану виски, тем самым опустошив бутылку. Но тут раздался звонок в дверь, и мы даже подпрыгнули.
— Кирилл! — я вскочила со стула.
Ритка в который раз рассмеялась.
— Кирилл. — передразнила она меня. — С каких это пор он стал у нас уже просто Кириллом?
— Лучше заткнись, я и так нервничаю. Я просто оговорилась. Пошли открывать дверь.
Мы поплелись в прихожую. Натянув на лицо улыбку, Ритка распахнула дверь. На пороге стоял Соболев с пакетом в руках. Волосы припорошены снегом. При виде нас он тоже улыбнулся.
— Добрый вечер, дамы.
— Добрый. — подруга сделала приглашающий жест. — Проходите.
Капитан вошел в квартиру, снял куртку, повесил ее на крючок. Я со странным чувством наблюдала за тем, каким привычным выглядят его жесты-он неплохо ориентировался в квартире у моей подруги, и она тоже это заметила. Многозначительно мне улыбнулась, пока Соболев не видел, и взяла у него протянутый пакет.
— Что здесь?
— Я подумал, что у вас, видимо, праздник. И кое — что купил. К столу.
— Очень мило с вашей стороны. — ответила Ритка и пошла на кухню раскладывать покупки.
Мы с Соболевым остались вдвоем. Снова мне показалось, что в прихожей у моей подружки ужасно тесно. Или это капитан так на меня действовал. Я старательно избегала его взгляда. А он смотрел, переминался с ноги на ногу и усмехался.
— Как ваши дела, Кира Юрьевна? — наконец произнес Кирилл Сергеевич.
— Спасибо, хорошо. — я шумно вдохнула. — А ваши?
— Отлично.
Я не знала, что еще спросить и пошла на кухню к Рите. Соболев последовал за мной.
— Кирилл Сергеевич привез виски. И разной еды. — сказала подруга, указывая на выставленные на столе покупки.
— У вас праздник или вы с горя пьете? — усевшись за стол, спросил капитан.
Я натянуто улыбнулась.
— Празднуем Риткино возвращение.
Соболев понимающе кивнул. Мы с Ритой стали накрывать на стол, периодически сталкиваясь в небольшой кухне. Неловкость так и витала в атмосфере этого помещения. Наконец, когда я едва не разбила тарелку, Ритка разозлилась.
— Сядь и не путайся под ногами. — шикнула на меня подруга, и мне не оставалось ничего иного, кроме как выполнить ее указ.
— Что-то случилось, Кирилл Сергеевич? — спросила я прямо, потому что меня уже бесила эта недосказанность.
Он лишь покачал головой.
— Ничего. Просто подумал, что вам нужна компания на вашем празднике жизни. Ошибся?
За меня ответила Ритка, ставя перед Соболевым тарелку и стакан.
— Абсолютно верно вы подумали, Кирилл Сергеевич. Тем более с вами нам всегда приятно встретится.
Я удивленно уставилась на подругу, которая не далее, как вчера еще поносила Соболева последними словами и не называла его иначе как «этот капитанишка». А тут нате вам, сама любезность. Чудеса, да и только.
— Ну так это взаимно. — отозвался тот.
Наконец, мы все сидели за столом, капитан разлил виски, мы подняли бокалы.
— За встречу? — предложил Кирилл Сергеевич.
— И за прекрасный вечер. — закончила за него Ритка.
Я промолчала, мы чокнулись и молча выпили. Стали неспешно закусывать, Рита завела какую-то тему, рассказывая про обычаи немцев за столом и свою конференцию. Постепенно рассказ дошел до Фридриха, и она стала описывать нам все его плюсы и минусы. Соболев ее охотно слушал. Повествование переминалось выпивкой, и в скором времени мы с подругой были изрядно пьяны. Впрочем, капитан не отставал. Он хохотал над Риткиным рассказом про ее нового ухажера, кстати, рассказ был сдобрен весьма пикантными подробностями-стеснительностью моя подружка особо не страдала. Я почти не говорила, больше пила и слушала. Ну и смеялась, конечно, вместе с ними. Периодически мы сталкивались взглядом с капитаном, и тогда мне казалось, что его сегодня прямо-таки синие глаза мне улыбаются. Однажды он мне даже подмигнул, от чего я едва не закашлялась-в этот момент как раз делала очередной глоток. Словом, хоть выпито было немало, и обстановка была замечательная, я все равно ерзала. И гадала о истинной причине ночного визита Кирилла Сергеевича. Наконец, ближе к двум часам, Соболев задал нам вопрос, который мигом меня отрезвил.
— Кира Юрьевна, по телефону вы сказали, что сегодня лазили на крышу. Что вы имели в виду?
Ритка улыбнулась во весь рот.
— Ой, да это просто Кирюха решила в сыщиков поиграть. В этих, как их… — она повернулась ко мне. — Как ты говорила называются те шпионы в черных костюмах?
Я сглотнула.
— Ниндзя, Рит, они называются ниндзя.
— Точно! Вот, ими мы сегодня и были. Представляете, сами залезли на крышу и нас никто не заметил. Даже пришлось прятаться от соседей. — на этом месте Ритка покатилась со смеху, и поведала, как мы торчали на грязной лестнице в подъезде.
Соболев, однако шутку не оценил. Лицо его вдруг стало серьезным, он подозрительно на меня поглядывал.
— Объясните подробнее, пожалуйста. На какой крыше вы были? Какие ниндзя?
Я зло пнула Ритку ногой под столом, едва не задев Соболевское колено. Подруга подняла на меня глаза, заметила мой гневный взгляд и прикусила язык. Да только было поздно. Я знала, что если Соболев что-то заподозрил, то все, можно смело признаваться во всех грехах-все равно расколет. На то и мент, в конце концов.
— Мы провели эксперимент. И теперь точно знаем, что Борис Иваныч не покушался на мою жизнь. Пусть пистолет и принадлежит ему, но стрелял не он. Да он просто физически не способен на такой подвиг. — произнесла я, пытаясь смотреть Соболеву в глаза. Это было довольно сложно. На его лице ясно читалось мнение о нашей затее.
— И кто же тогда на вас покушался, как думаете?
— Не знаю. Думаю, это был кто-то из окружения Борис Иваныча, кто-то молодой и в прекрасной физической форме. Он пробежал девять пролетов, выбрался на крышу, а вниз спустился по пожарной лестнице — такое проделать не каждому под силу. Ну и думаю, что он знаком с Синицким, потому что знал, что у того есть пистолет. И просто его подставил.
Рита кивнула, как бы подтверждая мои слова.
— Именно так, товарищ капитан. Так что мы сегодня сделали за вас вашу работу. Вы должны быть нам благодарны.
Она рассмеялась, но Соболев не разделял ее веселости. Он серьезно посмотрел на меня и покачал головой.
— Вы же мне обещали. Никуда не лезть без моего ведома. Зимой, на крыше, в темноте….
— У нас был фонарь, — попыталась я оправдаться, но, поняв, как нелепо это звучит, замолчала и стала смотреть на свои руки.
Соболев при желании умел сделать так, чтобы я чувствовала себя виноватой.
— Если вам так не терпелось забраться на крышу, почему вы не позвонили мне?
— А вы бы меня поддержали? — я с сомнением взглянула на нашего позднего гостя.
— Нет, конечно. Но я обязательно попытался бы вас отговорить. Если бы пришлось, то приковал бы наручниками к батарее, чтобы только вы никуда не совали свой любопытный нос.
Это было достаточно грубо. Я даже обиделась.
— Я что о каждом своем шаге должна вам докладывать?
— Пока я веду это дело, ваша безопасность касается меня напрямую. Неужели так сложно это понять? — Соболев порядком злился, я это ощущала и по отрывистым ответам, и по его нежеланию смотреть на нас с подругой.
Впрочем, на Ритку он особо и не злился. Весь его гнев по какой-то удивительной причине был направлен в мою сторону. Чем я заслужила такую привилегию, понятия не имею. Приятного было мало, а обидного выше крыши.
— Кирилл Сергеевич, я взрослый человек, и за свои поступки отвечаю сама. Спасибо вам за беспокойство, но оно уже просто переходит все границы. Есть вещи, которые вас не касаются.
— Обычно я сам решаю, что меня касается, а что нет. — оборвал меня Соболев. — Взрослый человек, а ведете себя, как неразумный подросток.
Мы сверлили друг друга взглядом, я вся просто кипела от его наглости, подозреваю, что он тоже был очень зол на меня за упрямство. В полнейшей тишине, он налил себе виски, выпил залпом и стал усердно жевать, чем довел меня едва ли не до состояния тихого бешенства.
Тут, наконец, Ритка заметила, что атмосфера за столом накалилась до предела и поспешила исправить положение.
— Слушайте, а я рассказывала вам, как мы с Фридрихом ездили кататься на лыжах? Это очень смешная история…
— Уверена, что так и есть. — перебила я и резко встала со стула. — Извините, но уже поздно. Мне пора домой.
Не оглядываясь, я пошла в прихожую. Ритка выскочила за мной. Капитан так и остался сидеть на месте.
— Куда ты собралась? — зашикала мне в ухо подруга, когда я уже натягивала пальто.
— Рита, он считает, что может контролировать каждый мой шаг. Он что пуп земли? Почему я должна отчитываться перед каким-то мерзким капитанишкой! Я его даже не знаю, в конце концов!
— Кирюша, ну не говори глупостей. — зашла подруга с другой стороны. — Ты просто много выпила, вот тебе и кажется, что он тебя обидел. А он всего-навсего проявляет заботу.
— Вот и пускай заботится о ком-нибудь другом. А я справлюсь сама. У него есть Настя, пусть о ней и волнуется. Кстати, спроси, что она думает по поводу его ночных визитов к подозреваемым! — Это я уже сказала довольно громко, чтобы Соболев мог меня услышать.
Мне очень хотелось ему нагрубить, что я и сделала. Надеюсь, у меня получилось его задеть. А, впрочем, это уже было не важно, потому что я успела одеться и выскочить на лестничную площадку. Рита вышла за мной, схватила за руку, но я только отмахнулась.
— Куда ты идешь?
— Домой, разумеется! Не волнуйся, все в полном порядке, просто я не хочу находится с ним в одном помещении. Извини. — ответила я, поцеловала Риту в щеку и быстро стала спускаться по ступенькам.
Улица встретила меня порывом такого морозного ветра, что в первые секунды мне даже стало трудно дышать. Но спустя пару минут дыхание восстановилось, и я смогла оглядеться. Снегу за ночь намело по колено, я с трудом протиснулась от подъезда до дороги. Темнота была хоть глаз выколи, и звенящая тишина кругом. Она просто оглушала, и с мгновение я стояла столбом, наслаждаясь ею. После шума квартиры она казалась чем-то нереально прекрасным. Нервы мои были взвинчены, голова гудела, к тому же выяснилось, что я забыла шарф и перчатки. Долго так стоять я не смогла бы при всем своем желании, ведь декабрь в этом году был очень холодным. Вжав голову в плечи и подняв ворот пальто повыше, я сунула руки в карманы и медленно пошла по ночной улице. На стоянке возле подъезда как всегда горел фонарь, рисуя на искрящемся снегу причудливые узоры. Мне совсем не кстати вспомнилось, что именно здесь я впервые увидела Соболева. Чертыхнувшись при воспоминании, я зашагала быстрее.
Зима довольно скоро остудила мой пыл, и теперь, отчаянно замерзая, я силилась понять, что такое на меня нашло. Обычно я весьма сдержанно себя веду. Наверное, все-таки алкоголь сделал свое дело. И вот результат. Я нахамила капитану. Впрочем, нужно признать, он в долгу не остался. Так со мной уже давно никто не разговаривал. Отчитывать меня могла только мамуля, но я старалась избегать ее нотаций. А тут Соболев со своими советами. Мне давно не пять лет, чтобы опекать меня со всех сторон. В конце концов, я действительно способна сама о себе позаботится.
Убеждая себе в таком духе, я сначала не обратила внимания на некий шум сзади. Но, подходя к арке, мне отчётливо удалось разобрать приближающиеся шаги. Кто-то быстро шел вслед за мной по дороге. Сердце мое в испуге сделало стремительный скачок. Я обернулась.
— Хорошо, что вы не успели далеко уйти, — передо мной стоял запыхавшийся капитан Соболев. Куртка нараспашку, шарф намотан кое-как, выражения его лица я не разобрала- было слишком темно.
Если честно, я была обескуражена. Даже и не думала, что ему придет в голову пойти за мной. Но тут же признала, что мне это нравится, пусть и неприятный разговор в квартире Ритки еще имел свой осадок. Но показать ему этого я просто не могла. Поэтому молча стояла и рассматривала снег у себя под ногами.
— Что вам нужно?
Кирилл Сергеевич немного помолчал, очевидно подбирая нужные слова, и, в конце концов, произнес:
— Думаю, мы оба вели себя глупо. Мне не стоило говорить вам то, что я сказал. Простите меня.
Он извинялся, но совсем не выглядел жалким. Он вел себя более чем достойно. Как нормальный взрослый мужчина. Он просто констатировал факт, признал свою вину и пришел сказать об этом. Даже самой себе я никогда бы не призналась, насколько по душе мне пришелся этот поступок.
— Я тоже наговорила вам…всего. — мне с трудом удалось подыскать слова. Я изрядно нервничала и пыталась сообразить, стоит ли мне сказать, что нелестное замечание о лейтенанте Макеевой я ляпнула сгоряча. Но я сомневалась, а вдруг он его не слышал, тогда я поставлю себя в дурацкое положение. А оно и так было не самым лучшим в данный момент. И я решила сделать вид, будто ничего и не было. Так будет лучше.
— Извините. — наконец, выдавила я, подняв глаза от земли.
Он смотрел на меня и улыбался. А я, кажется, впервые заметила, какая чудесная у него улыбка. И едва сумела подавить в себе желание застегнуть Соболеву куртку и замотать покрепче шарф. Вместо этого я махнула рукой и сказала:
— Мы оба погорячились, так что давайте забудем об этом и дело с концом.
— Согласен.
Он, наконец, вспомнил, что на улице зима и поежился. И стал застегиваться. Я наблюдала за его движениями, ощущая невыносимое желание коснуться его руки. Это было ужасное чувство, я пыталась избавиться от него, разглядывая небо. Больше всего в жизни я боялась влюбиться не в того человека. Это было бы равносильно концу света. Моего так точно. Потому что я не была готова к такому чувству. И прекрасно это осознавала. И человек этот явно не для меня. Да только сердцу не прикажешь. Я мотнула головой, как бы споря с самой собой. А я прикажу. У меня получится. Не нужен мне никакой мужчина и никакие чувства. Мне и одной хорошо. Тем более, что этот мужчина занят. И мне это доподлинно известно.
— Вы домой, Кира Юрьевна? — вопрос Соболева вывел меня из ступора.
— Что вы сказали?
— Говорю, вы домой направляетесь?
Я неопределенно мотнула головой.
— Так шла просто…Решила немного прогуляться.
— Ну да, ночь, зима, холодный ветер — самое время для прогулок. — со смехом заметил капитан.
Я тоже улыбнулась.
— Помнится вы сами совсем недавно говорили, что часто не спите по ночам. Вот и я решила пройтись. Людей нет — красота.
— Тут вы правы, днем такого не увидишь.
Он огляделся по сторонам, заметил вдалеке кружок света и снова повернулся ко мне, указав в том направлении.
— Забавно, именно там мы с вами впервые и встретились. Помните?
«Странно, что вы об этом помните» — едва не ляпнула я, кивая.
Мы молчали. Холод уже пробирал до костей, я усиленно прятала голову в воротник, но это не спасало. Соболев тоже ежился, но никто из нас не решался сказать, что давно пора разойтись по домам. Впрочем, меня дома все равно никто не ждал. Разве что мой кот. А вот интересно, ждал ли кто-нибудь Кирилла Сергеевича. Этот вопрос я не задала бы даже под дулом пистолета.
— Кира Юрьевна, раз уж вы решили не спать сегодня, да и меня мучает бессонница, может выпьем кофе?
— Сейчас? — я вытаращилась на Соболева.
— Тут недалеко есть круглосуточное кафе, я там раньше частенько засиживался допоздна.
— Почему же?
— Работа такая, бывает насмотришься всякого, а потом мучаешься без сна.
— Вы вроде давно в полиции… — заметила я, с сомнением поглядывая в его сторону.
— К тому же я мужчина. — продолжил за меня капитан, посмеиваясь. — Все равно, иной раз бывает весьма паршиво от нашего мира. А ночью он выглядит иначе.
— Тут вы правы. — согласилась я.
— Ну так как, идем греться в кафе?
— В тепло? — Я подула на свои замерзающие руки. — Скорее показывайте дорогу.
Через каких-то минут двадцать мы уже сидели в ночной кафешке. Мы были здесь совершенно одни. Только официантка иногда сновала по залу. Место было очень уютное, я это сразу оценила. Небольшое помещение, столики в центре. Света совсем мало, только кое-где горели маленькие лампочки от новогодней гирлянды. Мы выбрали высокую стойку, что тянулась вдоль огромного окна, выходившего на проспект. Было приятно видеть, как тих ночной город без людей. Редко мимо окна проезжали машины. Мы с капитаном провожали их взглядом. На столе у нас горела небольшая белая свечка, я водила ладонью над огнем, чтобы быстрее согреться и старалась не обжечься. Соболев наблюдал за мной, но предпочитал молчаливую улыбку каким бы то ни было словам. Если честно, то я в них и не нуждалась. Было очень комфортно сидеть в тепле, рядом с ним и смотреть на огонь. Молчание нарушил Кирилл Сергеевич, когда нам принесли по чашке дымящегося кофе. Он сделал большой глоток и ошпарил язык. Скривился от боли. И чертыхнулся. А я улыбнулась.
— Ну что же вы. Осторожней надо.
Иногда мужчины ведут себя совсем как дети.
— Впредь постараюсь. — отозвался капитан. И стал дуть на свой кофе.
Я положила ложку сахару себе в чашку и тоже подула на горячий напиток.
— Очень уютно здесь. Даже не знала об этом кафе.
Он кивнул.
— Да. Главное людей совсем нет.
Из этой фразы я сделала вывод, что Соболев не любитель шумных мест и вечеринок. Однако, тут же на ум пришла наша встреча в караоке-баре, где он прекрасно проводил время со своей девушкой, нисколько не беспокоясь о количестве народа вокруг. И я задумалась: где же настоящий Кирилл Сергеевич? Ответ пока не нашелся.
Я молча пила свой кофе, чувствуя, как тепло разливается по телу, как приятно покалывают коленки, как отогреваются руки. Спать не хотелось ни капельки. Давно мне не было так хорошо и спокойно. Словно все события остались за дверями этого тихого местечка. Я перевела взгляд на Соболева, держащего в руках чашку, и наткнулась на блеск синих глаз. Он вдруг улыбнулся и, поставив чашку на блюдце, спросил:
— Кира Юрьевна, могу я задать вам вопрос?
— Задавайте.
— Глупо, конечно…
— Что вы хотите знать? — я снова улыбнулась.
Он немного подумал, провел рукой по волосам и, наконец, произнес:
— Что вы делали тогда под фонарем? Ну помните, ночью, когда мы первый раз встретились. Вы стояли там достаточно долго, я видел, просто стояли и смотрели на небо. Странное было зрелище, скажу я вам.
Я даже вздрогнула.
— Вы наблюдали за мной?
Капитан немного смешался, но потом кивнул.
— Не каждый день мне приходится сталкиваться с молодыми особами, которые разгуливают по ночам и пялятся на фонарный столб. Извините, конечно.
— Мне тоже. — я рассмеялась, чтобы как-то разбавить неловкость, возникшую от этого замечания.
В словах Соболева я в который раз увидела себя со стороны. Когда на тебя смотрят другими глазами это всегда как-то отрезвляет, и ты начинаешь задумываться. По крайней мере я мысленно представила картину, которую видел капитан в тот день и поняла всю нелепость своего торчания под тем фонарем. Но как могла я сказать Кириллу Сергеевичу, что у меня на душе кошки скребли, вот я и вышла в поисках хоть какого-то развлечения. Он и так считает меня странной, сам постоянно об этом говорит. А тут точно решит, что я спятила.
— Вы молчите. Я вторгся туда, куда не следовало?
Ну вот умеет же этот человек задать вопрос по существу. Как будто видит все, что меня волнует. Словно все мои чувства у меня на лице написаны. Впрочем, возможно так оно и есть.
— Понимаете, иногда просто необходимо побыть наедине со своими мыслями. Ну, чтобы понять, что тебе действительно надо и чего ты ждешь от этой жизни.
— Разобраться в себе вы хотите сказать?
Я кивнула.
— Именно.
— А плакали почему?
— Когда?
— В тот день, когда мне руку прострелили.
Тут уж я вздохнула и опустила глаза в чашку. Сделала глоток, размышляя над тем, могу ли посвятить этого человека в дебри своей непонятной души. Я давно ни с кем не разговаривала вот так просто. Да и не привыкла я делиться такими вещами. И совсем не важно, что передо мной сидит капитан милиции, который ведет мое дело. Он и так ведь думает, что я не от мира сего, так что вряд ли мои откровения сильно его поразят. Скорее он окончательно сможет убедиться в том, что я чокнутая. Ну так это ему и так известно.
Я допила кофе, заказала еще чашку и посмотрела в окно. Проводила взглядом проезжавшую мимо машину. Заметила, как на улице снова хлопья падают на асфальт.
— Снег пошел. — произнесла я словно бы самой себе.
Земля опять погружалась в белоснежную негу. Свечка мирно подрагивала на столе. Мир словно бы вымер. И в этой ночной тишине я, наконец, повернулась лицом к Соболеву. А он вдруг сделал то, чего я никак не ожидала — положил ладонь на мою руку и осторожно погладил, словно обещал, что мне нечего бояться, что рядом с ним я могу говорить, о чем угодно. И я начала рассказывать. Про родителей, с которыми добрые, но какие-то отстраненные отношения, про Даню, который плюнул на мои чувства или просто не думает, что они есть. Про Антона. Когда речь зашла о бывшем парне, Соболев будто невзначай свою ладонь убрал, я же подняла на него взгляд и увидела в этих глазах словно бы потухший блеск. Говорила я весьма эмоционально, а он все слушал и слушал, молча. Я же почувствовала себя вдруг легко, словно переложила груз со своей души на его плечи, а он вроде бы был и не против. Около двух часов ночи я поняла, что устала, а от кофе болит голова. Или это виски выветрился, и я поняла — пора баиньки.
— Я вас провожу, — сказал Кирилл Сергеевич, помогая мне одеться.
Согласно кивнула, повернувшись к капитану, наблюдала, как он застегивает свою куртку и берет в руки шарф. Сама не знаю, как так вышло, но я вдруг выхватила у него теплую зеленую ткань и стала заботливо оборачивать вокруг его шеи.
— Спасибо, — сказал Кирилл Сергеевич, неожиданно перехватив мою ладонь. А потом осторожно приблизился, погладил меня по щеке и поцеловал. Я и не заметила, как обвила руками его спину, прижимаясь сильнее, будто боялась, что он меня отпустит. Только капитан и не думал этого делать. Наши губы то и дело встречались, нежность, с которой Соболев меня целовал, вызывала электрический разряд во всем теле, пробуждала давно забытые чувства. Когда я уже совсем потеряла голову, Кирилл меня отпустил, но совсем ненадолго. Пригладил мои волосы, чмокнул в нос и обнял за талию.
— Пойдем, тебе пора спать.