— В музее представлены более 400 экспонатов, которые в последние годы найдены археологами и антропологами на территории нашей республики. Самый уникальный экспонат- это череп человека, жившего в бронзовом веке.
На основе изучения антропологических находок сотрудники института смогли дать описание физического типа древнего человека, который проживал на нашей территории.
Я стояла в зале с редкими находками, ведя экскурсию для одиннадцатого класса. Их было пятнадцать человек, вопросов задавали много, так что я изрядно вымоталась. Но зал с костями был уже пройден, зал с анатомическими экспонатами тоже остался позади, хоть и произвел сильное впечатление. Я рассказывала про самую главную находку нашего музея, когда заметила среди высоких голов знакомую физиономию. Кирилл Сергеевич, наконец, пришел ко мне на экскурсию, как мы и договаривались. Он помахал мне рукой в знак приветствия. Я лишь слегка улыбнулась, хоть внутри все так и подпрыгнуло, однако продолжила, обращаясь к группе подростков:
— Физический тип современного человека мало чем отличается от древнего, только скелет у древнего человека был более массивным. При этом ученые установили, что на протяжении веков у человека шел процесс утончения костей скелета, уменьшение мышечной массы и увеличение жировой. В результате исследования костей древних людей установлено, что они болели практически теми же заболеваниями, что и современное население — туберкулезом, анемией, венерическими заболеваниями, кариесом, воспалительными заболеваниями. В заключение скажу, что, в отличие от соседних стран, на территории нашей страны сохранилось не очень много останков древних людей. Это объясняется тем, что мы позже остальных славянских народов полностью отказались от языческого обряда сожжения трупов после смерти — только в 11-м веке.
Мы прошли в соседний зал и спустя минут пятнадцать я, наконец, освободилась, предоставив детишкам самим разглядывать ценные экспонаты и побродить по музею в свое удовольствие.
— Занятная у вас работа, Кира Юрьевна. Вы очень интересно рассказываете. — ко мне приблизился Соболев с улыбкой от уха до уха.
— Вы все-таки пришли. Это радует.
— Я же обещал.
Я тоже улыбнулась. С момента нашего посещения ночного кафе прошло несколько дней. Мы не обсуждали наш поцелуй в кафе, я так и не перешла на ты, что побудило Соболева так же вернуться к первому варианту нашего общения. В тот вечер он действительно проводил меня до дома, и когда я все же задала один единственный вопрос — зачем — он лишь улыбнулся почти по-отцовски и ответил:
— Вам это было нужно.
Услышать такое от мужчины, который тебе нравится, было не очень приятно. Получалось, что он сделал это словно по принуждению, а такой расклад мне совсем не подходил. Так что я поблагодарила капитана за все виды помощи, оказанные мне за эти сутки и поспешила скрыться в своей квартире, чтобы не сгореть со стыда. И до этого утра мы не виделись.
Соболев был занят работой, я экскурсиями и нам совсем не удавалось пообщаться. А новостей хватало. Теперь я чувствовала себя в обществе капитана вполне спокойно, если убрать моменты, связанные с поцелуем. Между нами установилось некое доверие и почти приятельские отношения. Во избежание дурацких ситуаций, мы договорились вести наше расследование вместе. И теперь Кирилл Сергеевич рассказывал мне обо всем, что ему удавалось узнать по своим каналам, а я снабжала его информацией об атмосфере в институте и музее.
— Я посмотрела в журнале — Ольга сегодня здесь. Можем ее навестить. — заговорила я шепотом, отведя капитана в сторонку.
Он лишь кивнул.
— Было бы неплохо. Кстати, — он огляделся, проверяя, не подслушивает ли нас кто, — есть у меня знакомый антиквар, я думаю, нам стоит к нему наведаться. Если кто-то хотя бы пытался сбыть саркофаг или ценные останки-мы будем знать об этом уже сегодня.
Я кивнула, соглашаясь.
— У меня как раз эта экскурсия последняя. Найдем Ольгу, а потом к вашему антиквару. Только вот я сомневаюсь, захочет ли Ольга говорить при мне…
— Вы то ей что сделали?
— Водила за нос, притворяясь Риткой- думаете мало? Учитывая, что Риту она терпеть не может уже очень давно.
Соболев почесал затылок.
— Попробуем все же ее разговорить. Мне интересно, какое вы произведёте на нее впечатление.
— Неизгладимое. Даже не сомневайтесь.
Я скрылась в подсобке, причесалась, переобулась и вернулась к Соболеву.
— Ольга должна быть на шестом этаже. Идемте?
— Идем.
Мы двинулись к лифту. Кстати, их в музее было два-один пассажирский, другой грузовой. В грузовом ездить я немного опасалась-за свое недолгое пребывание в музее я умудрилась однажды там застрять. И теперь старалась избегать поездок на нем. Но, как назло, пришел именно грузовой лифт, Соболев вошел в кабину, мне не оставалось ничего, кроме как последовать за ним и надеяться, что мы благополучно доедем. Соболев изучал кнопки с таким видом, словно видел их впервые.
— Сколько этажей в вашем музее?
— Считая цокольный-семь. Огромное здание, огромные ценности.
— А на цокольном какой зал?
Я задумалась.
— Я спускалась всего один раз, но, по-моему, там нет зала. Кажется, Рита говорила, что там складские помещения и зал реставраций.
— Как интересно. — протянул Соболев.
Не очень понимая, что именно его привлекло, я с чувством облегчения вышла из лифта — мы были на месте. Кабинет Ольги находился в конце коридора. Мы неспешно двинулись по длинному красному ковру, устланному вдоль всего этажа. Кабинеты располагались по обе стороны от нас. Тут повсюду было высокое начальство. А у меня сложилось впечатление, что я в дорогой гостинице.
Остановившись перед кабинетом с надписью Синицкая О.В., я указала капитану на дверь и предложила первому войти в кабинет. Он покачал головой, постучал и вошел внутрь. Я протиснулась за ним. При виде нас жена Бориса Ивановича подняла голову от компьютера.
— Вам кого?
— Здравствуйте, Ольга Владимировна. — Соболев достал удостоверение из кармана и показал его удивленной женщине. — Капитан Соболев. Мне необходимо задать вам несколько вопросов.
Тут Ольга заметила меня и нахмурилась. Проследив за ее взглядом, Кирилл Сергеевич сказал:
— Кира Юрьевна любезно проводила меня в ваш кабинет. Иначе сам бы я точно потерялся. Надеюсь, вы не будете против, если она поприсутствует при нашем разговоре?
Это было сказано таким тоном, что у Ольги просто не было других вариантов, и она согласно кивнула. Не станет же она отказывать полицейскому в таком звании. Ольга предложила нам присесть, сама осталась за столом. Мы с Соболевым заняли два стула по другую сторону и как по команде растянули губы в улыбке. Ольга даже дернулась. И вообще мне показалось, что она изрядно нервничает. Хотя причин для беспокойства я не видела. Но она почему-то избегала встречаться со мной взглядом. И явно ерзала на своем стуле. Мне было интересно, заметил ли Соболев ее беспокойство, но он, словно бы нарочно, старался этого не видеть. А может так оно и было. Наконец, Кирилл Сергеевич заговорил.
— Ольга Владимировна, скажите, как давно вы работаете в музее?
— Почти восемь лет. А что? — Соболев не спешил ответить на вопрос женщины, и она стала нервничать еще больше.
Я с удивлением наблюдала как разные оттенки сменяются на ее лице. Зачем так волноваться, мне было невдомек.
— А с Маргаритой Лапиной вы когда познакомились впервые?
Ольга метнула в мою сторону гневный взгляд.
— Когда эта пришла и сказала, что она и есть Маргарита. Раньше я о ней только слышала.
— И что же вы о ней слышали?
— Много хорошего. — кривая ухмылка озарила лицо Ольги. — Вам, наверняка, известно, что Лапина раньше была замужем за моим мужем. Сами подумайте, какие чувства я могу питать к такой женщине. Она мне никогда не нравилась.
— Почему же? Подумаешь, бывшая жена. Сколько таких же в нашем городе…
— Эта Маргарита самая настоящая стерва.
Я сжала руки в кулаки, пытаясь сдержать свой гнев. Да как она смеет. Вот наглая бабенка.
— Можно с этого места поподробнее? — попросил Соболев с милой улыбкой.
— Вы не против, если я закурю? — спросила Ольга.
— Пожалуйста.
Она достала из стола сигареты и зажигалку. Потом приподнялась, открыла окно. Морозный воздух ворвался в кабинет, Ольга пустила пару клубов дыма и, наконец, заговорила.
— С тех пор как мы поженились, эта Маргарита всегда строила ему козни. Потому что он не захотел жить с идиоткой, которая ничего не смыслит ни в истории, ни в искусстве. Просто красивая морда-вот и все, чем может гордиться эта ваша Лапина. За какие заслуги ее терпит начальство-сами догадайтесь. Вот поэтому она и получает все высокие посты, ей достаются важные командировки. А мой Борис Иванович сидит на кафедре уже больше десяти лет, а он ведь ученый. И все из-за этой стервы. — тут Ольга заметила хмурый взгляд с моей стороны. — Она, конечно, может кое-что и умеет, но большинство приписанных ей заслуг она добыла совсем не научным путем.
— Вы хотите сказать, что Маргарита состоит с кем-то из начальства в любовной связи? — я в первый момент даже не узнала свой голос. Меня так взбесила эта женщина со своей клеветой на Ритку, что я не сдержалась.
Соболев удивленно на меня взглянул.
— Задайте этот вопрос своей подруге. — ответила Ольга, выбросив окурок в окно и закрывая его.
— Ну, а сами вы как думаете, Ольга Владимировна? — настаивал Соболев.
Ольга снова села за стол и усмехнулась. Весьма неприятно, должна сказать.
— Я уверена, что в наше время таких высот в столь короткий промежуток можно добиться только одним путем. Через постель.
— Да как вы смеете! — я вскочила, не в силах больше сдерживаться. — Рита порядочный человек!
Ольга рассмеялась. Соболев резко поднялся.
— Спасибо вам, Ольга Владимировна, за содержательную беседу. Всего доброго.
— И вам. И передайте своей подружке, чтобы близко к моему мужу не подходила.
— Да сдался ей ваш старый хрыч! — прокричала я уже с порога- Соболев схватил меня за локоть и силой вывел из кабинета.
Только в лифте, куда меня весьма нелюбезно впихнул капитан, я смогла, наконец, отдышаться и немного прийти в себя.
— Пустите. — я дернула локтем. — Вот уж дрянь! Как она могла только сказать такое о Ритке. — возмущалась я, когда лифт остановился на третьем этаже, мы вышли и направлялись в подсобку.
— Зачем вы стали ее провоцировать? Разве мы за этим туда пришли? — накинулся на меня капитан.
Я вытаращила на него глаза.
— Я что должна была сидеть и слушать, как она поливает грязью мою подругу?
— Вы там были не для этого. Если бы я знал, что вы не способны держать себя в руках, никогда бы не взял вас с собой.
Я остолбенела.
— Вы что серьезно?
— Более чем. — Соболев провел рукой по волосам, вздохнув. — Кира Юрьевна, допрос должен проходить в спокойной атмосфере, иначе это балаган какой-то получается. А мы с вами расследуем серьезное дело. Тут эмоции ни к чему. В ваших же интересах мне помогать, а не устраивать истерики на пустом месте.
Я вошла в подсобку, и села на маленький диван. Соболев остался стоять у окна.
— Простите меня. Из-за моей глупости, мы так ничего и не узнали у Ольги. — я смотрела на спину Соболева. Он глядел в окно, я видела лишь его сжатые в замок руки.
Наконец, он повернулся ко мне. И улыбнулся.
— Ну, кое-что мы все-таки узнали.
— Что же?
— Что Ольга ненавидит вашу Ритку, возможно, даже больше, чем ее бывший муж. А это уже называется мотив.
— Думаете, Ольга причастна ко всему, что у нас тут твориться? — я с сомнением покусала губы. — Не кажется ли вам, что Ольга мелковата для такого серьезного преступления?
Соболев задумался.
— В том-то и дело, что кажется. И именно по тому, что все не сходится, я и злюсь. Ощущение, что мы с вами бродим в темном лесу, в поисках дорожки. А ее как будто никогда там и не было.
— Сложная метафора. Но общей смысл мне понятен.
Мы помолчали. В моей голове роилась куча мыслей, я не была способна остановиться на чем-то одном, о чем размышлял Соболев мне было не известно.
— Кстати, вы заметили, как она нервничала в нашем присутствии? — спросила я.
Соболев кивнул.
— Это мне тоже кажется немного странным. Чего так переживать? Подумаешь, допрос. Я же ее не в отделение пригласил. Просто побеседовали. Нет, что-то здесь не чисто. Знать бы что.
Снова наступило молчание.
Спустя какое-то время, Кирилл Сергеевич вновь обратился ко мне:
— Если вы здесь закончили, то можем ехать.
— Куда?
— К антиквару, вы что забыли?
Я открыла рот от удивления.
— Вы все еще хотите, чтобы я поехала с вами? После того, как я испортила вам разговор с Ольгой? Вы уверены?
Капитан улыбнулся.
— Вы теперь вроде как мой напарник. Будем считать, что первый блин комом. Но впредь очень надеюсь на ваше благоразумие.
Я торжественно подняла руку.
— Обещаю.
Когда спустя сорок минут мы подъехали к антикварному салону, было уже достаточно темно. Зимой всегда темнеет рано, но сегодня прямо какая-то чернота окутала улицу. Старенький джип Соболева погряз в снегу, пришлось изрядно расчистить его, прежде чем войти в лавку, иначе назад бы мы точно не уехали.
Наконец, оказались внутри салона. Там было очень много всяких незнакомых мне вещиц. Драгоценности были выставлены на прилавках, оружие и именные сабли висели на стенах. Старинные камни в высоких стеллажах до самого потолка. Свет в салоне был приглушенный, а на входе зазвенел колокольчик, стоило нам войти. За большой стойкой никого не было, но на звон колокольчика вдруг появился невысокий мужчина с длинной белой бородой и в очках. Ну прямо Мерлин из мультика про волшебника, подумала я. Откуда он взялся я так и не поняла. Никаких дверей за его спиной не отыскалось. Он просто в одно мгновение возник — и все тут. Я уставилась на Соболева в недоумении.
— Не пытайтесь разгадать эту тайну, Кира Юрьевна. Я сам уж сколько раз сюда приезжаю, все удивляюсь, откуда он появляется. — шепотом сказал мне капитан.
Я кивнула и пошла вслед за своим напарником.
— Кирилл Сергеевич, дорогой. — буквально пропел старик за прилавком, раскинув руки в приветственном жесте.
— Здравствуйте, Альберт Эммануилович. — они обнялись и расцеловались.
Я наблюдала с большим интересом. Занятно, сколько еще у Соболева таких необычных знакомых.
Тем временем Альберт Эммануилович заметил меня.
— Вы привели даму. Очень рад за вас. — странный антиквар взял мою руку и поцеловал, приведя меня в состояние некого недоумения. Я даже не помню, целовали ли мне когда-нибудь раньше руки. — Как вас зовут, милая барышня?
Милая барышня от изумления даже забыла собственное имя. Только хлопала глазами.
— Это Кира Юрьевна. — ответил за меня Соболев, со смехом поглядывая в мою сторону. Видимо, выглядела я весьма растерянной.
— Замечательное имя. — снова заговорил странный старик. — И девушка очаровательная. Ваша невеста, Кирилл Сергеевич?
Я смешалась, покраснела под взглядом антиквара и вытащила свою руку, наконец, из его цепких пальцев. Соболев тоже немного растерялся. Но лишь на мгновение.
— Это моя напарница, мы расследуем дело о краже. И нам нужна ваша консультация. Если, конечно, это возможно.
Старик улыбнулся, качая головой.
— Для вас, дорогой мой, все, что пожелаете.
Он уселся на стул, что стоял возле стойки, предложил мне занять соседний, только Соболев остался стоять.
— Что именно вас интересует?
— Альберт Эммануилович, мне нужно знать, не слышали ли вы о продаже саркофага или мумии Хаемуаса? Я знаю, вы в курсе всего, что происходит на рынке сбыта драгоценных вещей.
Антиквар согласно закивал, с интересом поглядывая на Соболева.
— Вы говорите о той мумии, что исчезла из Национального музея истории не так давно? — уточнил старик.
Я по-новому взглянула на странного человека. Похоже, Соболев прав-если кто-то и сможет нам помочь, то это он. Если, конечно, будет что рассказать. В чем я сильно сомневалась.
— Да, принц Хаемуас исчез. Точнее его мумия. Вот я и хотел бы узнать, ходят ли какие-нибудь слухи об этом среди ваших коллег? Сами понимаете такая находка и вдруг пропала.
Альберт Эммануилович согласно закивал.
— Вы верно подметили, Кирилл Сергеевич. Такая находка. Я скажу вам то, что мне известно. Никто не пытается продать останки мумии, да и странно это было бы, если честно.
— Почему? Может быть драгоценности с саркофага где-то всплывали? — не сдавался Соболев.
Альберт Эммануилович лишь усмехнулся.
— Сразу видно, дорогой мой, что вы совсем не разбираетесь в искусстве.
— Что вы хотите сказать?
Старик хитро прищурился.
— Есть вещи, ценность которых не измеряется в евро или каратах. Их ценность в ни с чем не сравнимом прикосновении к истории.
Я в очередной раз уважительно посмотрела на старого антиквара. Он был абсолютно прав. Соболеву это было бы сложно понять, но действительно, ценность Хаемуаса для истории была безграничной. И деньги тут были совершенно ни при чем.
— Это все лирика. Кто-то осмелился нарушить видение прекрасного, и решил заработать денег. Немалые, кстати, бабки дают за такую ценную мумию. — сказал Кирилл Сергеевич, облокотившись о стеклянную стойку.
Я покачала головой, а Альберт Эммануилович откровенно рассмеялся.
— Мальчик мой, вы совершеннейший профан в этом, вот вам и кажется, что все так просто. Украл-продал-заработал денег.
— А разве это не так? — начал злиться Соболев, задетый тем, что его назвали профаном.
Я улыбнулась, стараясь, чтобы капитан не заметил.
— Это как украсть «Тайную вечерю». — сказала я, обращаясь скорее к старому антиквару, чем к своему напарнику.
— О, я вижу девушка разбирается. — оценил мою реплику Альберт Эммануилович.
Я кивнула ему. Соболев переводил взгляд с одного на другого, и явно тяготился тем, что его как бы не пускали в наш кружок по интересам.
Наконец, антиквар решил сжалиться над своим давним другом и объяснил:
— Вещь уникальная, но кому ее предложишь? Сразу станет понятно, что она краденая.
— Ааа… — протянул Соболев, кажется начиная понимать, что мы хотели сказать. — Альберт Эммануилович, а вы уверены в этом? Я вам, конечно, доверяю, но, сами понимаете, моя работа вернуть мумию в музей.
— Конечно, я понимаю. И я абсолютно уверен в том, что говорю. Не стоит искать такую драгоценность на черном рынке. Ее там нет. Лучше подумайте, кому выгодно было бы ее исчезновение.
Простившись с необычным антикваром, мы с Соболевым покинули салон. На улице уже возле машины капитан остановился.
— Вы согласны с ним, да?
Я тоже остановилась и взглянула на мужчину.
— Скорее всего он прав. Маленький процент вероятности того, что кто-то все же похитил Хаемуаса с целью обогатиться, конечно существует. Но я сильно в этом сомневаюсь.
— Это очень плохо.
— Почему?
— Потому что возвращает нас к начальной точке. Знаете, обычно говорят «ищи, кому выгодно». В данном случае, видимо, речь идет не о деньгах.
— Может нам и стоит искать, кому выгодно, но не с точки зрения именно денег. — предложила я, размышляя. — Возможно, тут что-то еще, о чем нам пока не известно.
Соболев немного подумал, видимо, ничего не решил и направился к машине. Оказавшись в тепле салона, я спросила:
— Какие планы на завтра?
— Пока не знаю. Думаю, надо получше присмотреться к Синицкому.
— Так за ним же ведут наблюдение ваши сотрудники или нет?
— Ведут. Но пока безрезультатно. Ладно, на сегодня хватит с нас, как думаете?
— Полностью поддерживаю.
— Давайте по домам. Утро вечера…
Я кивнула, и мы тронулись. В полнейшей тишине размышлять было очень удобно, но мой мозг уже просто сбивался от количества мыслей. Я даже ощущала небольшую головную боль в висках. Я перевела взгляд на своего спутника. Он тоже выглядел уставшим. Да, он абсолютно прав, нам просто необходим отдых.
Тут у меня зазвонил мобильный. Взглянув на дисплей я с удивлением ляпнула:
— Андрюша? — мне показалось, что тихо, но Соболев услышал и повернулся в мою сторону.
— Это кто такой?
— Друг, помните, я вас знакомила в баре. — пролепетала я, отвечая на звонок. — Алло.
— Здравствуй, Кира.
— Здравствуй.
— Как поживаешь?
— Спасибо, все хорошо. А ты?
— У меня тоже все благополучно. Кир, я подумал, мы с тобой так хорошо провели тогда вечер, может встретимся еще раз?
Я задумалась, гадая, слышит ли капитан наш разговор. Его вроде бы совсем не волновало, с кем я говорю по телефону, он смотрел прямо на дорогу. О чем думал он в тот момент, было мне неведомо. Мне показалось, что ему абсолютно наплевать, кто мне звонит и зачем.
— Да, мне тоже понравилось наше свидание. — сказала я довольно громко, чтобы Соболев слышал. — С удовольствием его повторю.
Мы договорились о следующей встрече, и я закончила разговор. Соболев не произнес ни слова. Молча довез меня до дома, высадил у подъезда и, кивнув на прощание, развернулся и уехал. Недоумевая, я отправилась спать.
КИРИЛЛ
Я долго сидел в машине возле дома Макеевой. Было еще совсем не поздно повернуть назад и уехать. Но я убеждал себя, что нужно подняться наверх. В последнее время мы часто ругались с Настей, она ревновала меня буквально к каждому столбу. Такое не всякий вынесет. Особенно ее злило, что я общаюсь с Кирой Юрьевной. Она названивала мне по сто раз на дню, если мы не сидели вместе в отделе. И всегда хотела знать, где я нахожусь и с кем. Я пытался с этим бороться, объяснял Насте, что нет у меня с Брусникиной никаких отношений, но тщетно. Она не хотела верить, чем приводила себя и меня в состояние постоянного ожидания новой ссоры. И это было просто невыносимо. Сегодня мы договорились, что я приеду к ней после встречи с антикваром. Я вынужден был скрывать свои посещения музея, свои переговоры по телефону с Кирой Юрьевной, про вечер в квартире Лапиной я вообще старался не думать. Как и про поцелуй, который позволил себе под действием алкоголя и глаз Брусникиной.
В тот день мы ужасно повздорили с Макеевой, я ушел от нее прямо среди ночи. И подумал тогда о Брусникиной. Оказалось, она еще более странная, чем я ожидал. И слава богу, что я вовремя выяснил, на какие подвиги она способна ради себя и своей Ритки. Теперь она была у меня под присмотром и не станет делать глупости. Я очень на это рассчитывал. Впрочем, пока что мы вполне мирно играли в напарников. Я старался относиться к ней, как к младшей сестре, которую нужно опекать. В каком-то смысле так оно и было. Кира Юрьевна казалась мне эдаким тепличным растением, которое требовало особого ухода. Некой трепетной заботы что ли. Впрочем, я и сам с трудом мог бы описать свое отношение к ней. В идеале, чтобы я вообще о ней не думал. Ни в каком смысле. Мне тогда было бы куда проще жить.
Я вспомнил ее сегодняшний разговор по телефону. Она согласилась пойти на встречу с этим Андреем. Снова. Значит, он ей нравился. К тому же, я напомнил себе о том, что мне было известно. Кира Юрьевна, очевидно, до сих пор была влюблена в своего Антона, хоть и не отдавала себе в этом отчета. По крайней мере ее рассказ об этом, когда мы сидели в кафе, был весьма эмоциональным. Столь же эмоциональным, как и ее ответ на мой поцелуй. Черт, сотри эти мысли, Кирилл!
Тут у меня зазвонил мобильный. Я взглянул на дисплей и вздохнул. Настя.
— Привет, а ты где? — спросила она, едва я успел поздороваться.
— Вот подъехал к твоему дому.
— Поднимайся, я тебя жду.
— Уже иду.
Я вышел из машины. Да, мне определенно стоит наладить отношения с Настей и постараться относиться к Кире Юрьевне более отстраненно. Так всем будет лучше. Я вошел в подъезд.
Макеева ждала меня с накрытым на столе ужином. Вполне мирно встретила, поцеловала, помогла раздеться, усадила за стол. Достала бутылку виски из шкафа.
— Выпьешь или тебе еще за руль?
Вопрос с подвохом. Означал, останешься ли ты на ночь или поедешь к себе. И вот так всегда. Нет бы просто спросить, прямо, безо всяких уловок. Но нет, Настя так, видимо, не умела. Я протянул ей свой стакан.
— Пожалуй выпью. День был хлопотный.
— Расскажи.
— Был в музее, говорил с женой Синицкого Ольгой. Весьма странная особа.
— Был в музее? — повторила Макеева. Я прямо кожей ощутил, как она напряглась при этих словах.
— Ну да. Она же там работает. — я постарался ответить, как можно спокойнее.
— С кем еще беседовал?
— Насть, если тебя интересует видел ли я Брусникину, так и скажи.
— Да мне все равно. Я так спросила, разговор поддержать. — хмыкнула она, разливая виски в стаканы. Один протянула мне.
— Отлично. — я сделал большой глоток. — Был у Альберта Эммануиловича, ты помнишь, антиквар, он нам помог в деле Косого пару лет назад.
— Помню, конечно. Занятный старичок.
— Точно. Ну так вот, он утверждает, что вряд ли похититель мумии украл ее с целью наживы. Продать ее практически невозможно. А геморроя с ней не оберешься. Так что совсем не понятно, куда двигаться дальше. В общем, я зашел в тупик. А ты чем порадуешь?
Настя только развела руками.
— У нас тоже глухо. Мы с Сашкой полдня проторчали возле дома этого Синицкого, ничего особенного не заметили. Опросили его соседей, все говорят, что он отличный мужик, уважаемый и так далее. И жена его прекрасная женщина. Так что глухо, как в танке.
— Завтра сам буду за ним следить. Если ничего интересного не замечу, снимаем наблюдение. Надоело. Столько времени на него потратили.
— Пожалуй. Кстати, мы просмотрели всех молодых воришек, что есть у нас в базе, никто из них не подходит под описание человека, прострелившего тебе руку. И явно не один из этих ребят не способен спуститься с крыши девятиэтажного дома. Тут нужна особая подготовка, ты так не думаешь?
— Альпинист что ли ты хочешь сказать?
Настя кивнула.
— Как вариант. Это было бы логично, ты не находишь?
— Думаю, ты права. Но не можем же мы объехать все альпинистские клубы в городе с фотороботом человека в профиль, при чем весьма сомнительным.
— Не можем.
Мы помолчали.
— Что еще новенького в музее?
— Да ничего. Экскурсии оказывается бывают весьма занятные.
Настя многозначительно взглянула на меня сквозь стакан.
— Раньше ты терпеть не мог музеи. — заметила она.
— Я и сейчас их не очень люблю. — подавив в себе желание сказать что-нибудь грубое, ответил я. — Дело не в музеях, а в гиде, который ведет экскурсию.
— Значит, Брусникина покорила тебя своим талантом рассказчика? Ну-ну.
Я залпом выпил свое виски и поставил стакан на стол. Макеева явно была настроена на очередную ссору. Меня это уже в конец достало.
— Настя, при чем тут Брусникина? Я тебе уже сто раз говорил, что у меня с ней ничего нет, и не было.
— А не будет — не сказал. Неужели это только вопрос времени?
Я взорвался. Вскочил со стула, сунул руки в карманы, сделал несколько стремительных шагов по комнате, призывая себя к спокойствию.
— Тебе не надоело выдумывать несуществующие романы? Ты меня уже скоро станешь к Сашке ревновать. Или, вон, к Махову. В конце концов, это просто нелепо. Ты сама разве не видишь?
— Я вижу, Соболев, что ты от меня постоянно что-то скрываешь. Ты стал меня избегать, мы вдвоем не были уже так давно, что я и не вспомню дату. И после этого ты говоришь, что я выдумываю?
— Ты сама виновата. Ты контролируешь каждый мой шаг. Мы сидим с тобой в отделе по восемнадцать часов в сутки, а тебе все кажется, что стоит мне уйти, как я тут же помчусь налево. Разве я давал тебе повод? Мне кажется, нам пора разобраться в этой ситуации.
— Да, давай разберемся. Сколько мы так с тобой уже? Почти два года? Раньше все было замечательно. До появления этой Брусникиной.
— Ты права, все действительно стало иначе. Только Брусникина здесь ни при чем.
Тут Настя тоже вскочила.
— Так что же изменилось, Кирилл? Я люблю тебя по-прежнему, я всегда рядом с тобой.
Я посмотрел в ее умоляющие глаза. Никогда не думал, что этот взгляд когда-то сможет меня раздражать.
— Ты сама сказала: что-то изменилось.
Настя схватила меня за полы пиджака и нервно спросила:
— Ты меня любишь?
— Насть…
— Просто ответь на вопрос!
— Ты давишь на меня, Настя. — я расцепил ее пальцы и отошел к столу. Налил себе виски, снова залпом осушил стакан. Макеева стояла посреди комнаты с опущенным руками. Мне было ее так жалко, что я просто не находил никаких слов.
— Я давлю. — наконец, произнесла она. И расхохоталась. Она смеялась так громко, что я уже подумал, что у нее началась истерика. Но вдруг она замолчала и вновь посмотрела на меня: — А как мне не давить, если ты так поступаешь?
— Я не знаю, что тебе сказать.
— А ты уже все сказал. Просто признайся, и мы, наконец, поставим все точки над i.
— Да в чем я должен признаться? — устало спросил я.
Этот разговор меня просто добил.
— Ты боишься, Соболев. Ты всегда боишься перемен. Потому и ведешь себя, как полный придурок.
Я поднялся.
— Думаю, мне лучше уйти. Иначе ты сейчас наговоришь такого, о чем потом будешь жалеть.
Я подошел к Насте и обнял ее. Она вцепилась в меня так крепко, словно боялась, что я сбегу.
— Останься. Я так люблю тебя, я так скучаю.
Я расцепил ее объятие, затем наклонился и поцеловал в висок.
— Завтра поговорим.
Она не пошла провожать меня до двери, как делала раньше. И я подумал о том, что Настя в чем-то права: все и правда изменилось. И теперь уже ничего не будет, как раньше. Хорошо это или плохо, я пока и сам не знал. Я действительно не любил перемены. Она и тут оказалась права. Я усмехнулся, подивившись тому, насколько хорошо знает меня эта женщина. Но, видимо, одного этого знания было недостаточно.
Оказавшись в машине, я услышал, как разрывается мобильник в моем кармане. Но не успел ответить. Достав телефон, обнаружил три пропущенных от Брусникиной. Надо же, мы так ругались, что я не услышал звонка. Сейчас был не самый подходящий момент для разговора с этой женщиной, но я все же набрал номер. Думаю, она не стала бы звонить так поздно по пустякам.
Трубку Кира Юрьевна взяла практически сразу.
— Ну наконец-то! — это было первое, что я услышал. — Я вам уже три раза звонила!
Голос взволнованный. Я насторожился.
— Что-то случилось?
— Мне только что звонили.
— Кто?
— Не знаю. Он не представился. У него такой голос…просто жуть. Я до сих пор трясусь от страха.
— Кира Юрьевна, успокойтесь. И расскажите все по порядку.
Она громко вздохнула, очевидно пытаясь справиться с эмоциями. Наконец, ей это удалось, и она продолжила уже более спокойным тоном.
— Он позвонил полчаса назад.
— Номер высветился?
— Не определен.
— Ясно. Продолжайте.
— Он позвонил, я взяла трубку, а он и говорит: «Не будешь лезть не в свое дело — останешься жить.» И сразу пошли гудки. Ну я испугалась и вам позвонила. Все.
Я присвистнул.
— Забегали. Очень интересно.
— Да что вам интересно? Мне угрожали, я боюсь, черт возьми. — воскликнула Брусникина. Я услышал едва ли не всхлип.
— Кира Юрьевна, не надо бояться. Сомневаюсь, что кто-то взаправду собрался вас убить. Один раз уже пытались-не вышло.
— А если попытаются еще раз?
— Нет смысла впадать в истерику. Просто, видимо, кому-то не понравился наш интерес. А это значит, что мы затронули кого-то, кто имеет прямое отношение к нашей мумии. И это просто отлично. Раз пугают вас, значит напуганы сами. Значит нужно ждать развития событий.
Я услышал, как в трубке Брусникина чертыхнулась. И улыбнулся.
— Ну хотите, я пришлю вам полицейский наряд, они будут ходить за вами день и ночь.
— Хочу! — воскликнула Кира Юрьевна скорее просто из вредности. — Ладно, простите меня, не нужно никакой наряд. Я просто перенервничала.
— Ну попросите Риту к вам приехать.
— У нее свидание с немцем.
Я усмехнулся.
— Тогда отправляйтесь-ка спать. Закройтесь на все замки, никому не открывайте и трубки с незнакомых номеров не поднимайте. Я позвоню вам завтра.
— Хорошо. Извините, что так поздно вас побеспокоила. Просто я не знала, к кому еще обратиться.
— Вы правильно поступили, не волнуйтесь. Отправляйтесь спать.
— До свидания.
Простившись с ней, я побарабанил пальцами по рулю. Несмотря на то, что я так легко успокаивал Брусникину, самому мне было совсем не смешно. Кого же мы задели, что он пошёл на такие грубые меры. Звонки по телефону, угрозы — боевик какой-то. Ладно, завтра будет видно, что к чему. Я завел мотор и отправился домой.