Ночь перед Рождеством, пусть и католическим, выдалась весьма холодная. Поймав такси и забравшись внутрь, я усиленно терла руки. Они ужасно закоченели, пока я тщетно пыталась вызвать машину по телефону. В субботу ночью весь город активно тусовался, и с такси была напряженка. Наконец, мне повезло. Водитель авто даже пожалел меня и включил печку-за что я была ему очень признательна. Он поглядывал на меня с интересом — я сидела рядом с ним на переднем сиденье. Наверное, гадал, почему девушка в таких дорогих тряпках, вышедшая из шикарного ресторана, ездит на обычном такси. Да к тому же, ждет машину на улице, а не внутри заведения. Эту ошибку я осознала не сразу, а только, когда не смогла дозвониться диспетчеру с третьей попытки. Пришлось стоять и мерзнуть возле ресторана, но назад меня не загнали бы даже силой. Мороз был предпочтительней.
И вот теперь я усиленно отогревалась, кутаясь в шубу, и грея руки, но сделать это оказалось непросто-на мне было слишком легкое платье и осенние сапоги. Никто ведь не собирался торчать на холоде в такой одежде. Но, как говорится, человек предполагает, а бог располагает.
В такси играл какой-то шансон, я его просто терпеть не могу.
— Можно включить что-нибудь другое? Если вы не против, конечно. — попросила я, повернувшись к водителю.
Он улыбнулся.
— Кто же откажет такой красивой девушке. — отозвался он, щелкая кнопки. — Русское радио, подойдет?
Я кивнула. Какая разница под что предаваться самобичеванию. Ну, кроме шансона, конечно. Я перевела взгляд на свои запястья. Еще немного красные, но вроде синяков не должно остаться. Тут я вспомнила свой позорный танец полчаса назад и передернулась. А может снова от холода.
Я горестно покачала головой. Как можно было так попасться. Ну глупость несусветная. Обычно таких мужиков, которые ищут женщину на одну ночь, я вижу издалека. А тут. Наверное, все дело в том, что он друг Риткиного жениха. И я решила, что раз Фридрих приличный человек, то и товарищи у него соответствуют. И не ждала ничего подобного. Вот уж глупая баба, честное слово. Так радовалась, что не пришлось торчать за одним столом с Яной и Андрюшей. А теперь, мысленно промотав все еще раз, я поняла, что лучше бы тихонечко посидела дома, в семейном террариуме, немного потерпела, зато не пришлось бы чувствовать себя девушкой по вызову. Одно радовало — за вызов готовы были прилично заплатить.
Я усмехнулась. Ну и идеи лезут в голову. И тут же вспомнился Ярослав, корчившийся от боли в очень важном месте. Так ему и надо. Хотя, не ожидала я от самой себя такой прыти. Обычно я боюсь спорить с людьми. И ненавижу конфликты. Я человек мирный, правда, до поры до времени. Но этот мужчина просто вывел меня из себя. Улыбаясь, я припомнила, как в начальной школе меня очень доставала одна девчонка — ну не нравилась я ей и точка. Она ходила вокруг меня, говорила гадости, могла даже пихнуть, якобы случайно. Я все молчала, терпела, а потом в один прекрасный день, взяла, да и залепила ей звонкую пощечину. При всем классе. Ее ошеломленное лицо и красную щеку запомнила надолго. Больше она ко мне не приставала. Вот также сегодня и Ярослав получил заслуженно, и я ни капельки не жалела о своем поступке. Нет. Я даже гордилась собой.
Посильнее запахнув шубу, я сжала руки в замок и засунула их между коленей, стараясь быстрее согреться. Да и мысли мои потекли уже совсем в ином направлении. Ну почему у меня всегда все не как у людей. Даже на свидание не могу нормально сходить, все время попадается такое, что лучше бы дома сидела. Может, это вселенная дает мне знак, что не стоит и пытаться завести какие-то отношения? Ну может не гожусь я для такой жизни. Может быть, мое призвание водить экскурсии и растить котов? Невеселая картина, впрочем, за последнее время у меня вообще веселого мало.
Я ощутила вдруг просто вселенскую усталость. Мне захотелось скинуть все эти дорогущие тряпки, закинуть подальше эту шубу, смыть косметику и забыться беспробудным сном. Суток на двое как минимум. И чтобы все оставили меня в покое. Но это было невозможно. Наверное, я настолько бесполезное существо, что всем кажется, будто меня надо срочно спасать. Мама тянет меня в одну сторону, Ритка в другую, Даня вообще считает, что я съехала с катушек. Но никому не интересно, о чем грезит девушка Кира, что ей на самом деле нужно. «Может я и пень, конечно, но не понимаю, почему всем так хочется сделать из меня Буратино» — говорила героиня одного небезызвестного фильма. И я полностью разделяла ее мысли. Именно так я себя и чувствовала. Пнем, из которого каждый стругает, что ему вздумается.
Я вздохнула. Да просто я ничего не хочу, потому позволяю и маме, и Ритке, и кому угодно строить мою жизнь за меня. Но хватит. Мне это надоело. Пора уже, наконец, взяться за ум. И перестать себя жалеть. Все. Поймаю вора, верну в музей мумию, уеду в жаркие страны и там, наконец, разберусь в себе. И начну новую жизнь.
Я прислонилась лбом к холодному стеклу и смотрела на заснеженный город за окном. Было странное ощущение, словно бы машина-это маленький домик на колесиках, который движется в одиночестве, а все вокруг застыло в немом ожидании. Я подивилась своим странным мыслям и тут слух уловил знакомые аккорды. Я даже повернула голову и уставилась на старенькую магнитолу, из которой лились звуки.
— Что опять переключить? — заметив мой взгляд спросил таксист.
Я лишь усмехнулась и отрицательно покачала головой. Эта мелодия словно преследовала меня в самые неподходящие моменты. Но сейчас я с какой-то особой ностальгией погрузилась в знакомые слова. Передо мной мелькали картины ночного города, движущиеся словно специально в такт музыке. Я снова прислонилась к окну и закрыла глаза. Музыка продолжала звучать у меня в ушах, и я ощутила солоноватый привкус на губах. И поняла, что из глаз моих медленно катятся непрошенные слезы. Я думала о Соболеве. И о том, что он оказался тем единственным человеком, к которому меня потянуло за последние несколько лет. Именно потянуло, чего не было очень давно. Мне редко кто-то нравится в моей еще совсем недолгой жизни, я с большим трудом влюбляюсь в противоположный пол. И ничего хорошего из этого обычно не выходит. Вот и тут явно все плохо. Как можно увлечься мужчиной, который принадлежит другой женщине? На такое способны только беспринципные стервы, я же совсем не из их числа. Но тут же приходила другая мысль — а с чего тогда он полез целоваться? Якобы мне это было нужно, ну ок, но ему-то зачем? Ведь у него есть Настя…Меня мучили угрызения совести уже просто от того, что мне даже в голову приходят подобные мысли. Сомневаюсь, что в моем окружении найдется человек, способный понять такие терзания. Ритка бы сказала, что это пустяк. Для нее и жена никогда не была помехой. Для меня же все иначе. Однако, весьма непросто изображать безразличие. Но, кажется, у меня получалось — Соболеву вроде бы и в голову не могло прийти ничего подобного. Так что стоит выкинуть все это из головы, помочь ему с расследованием, и улететь за тысячу километров. Главным образом, от него подальше. Да, так будет лучше всего.
— Вы что плачете? — прервал мои мысли таксист.
Я запоздало сообразила, где я и поспешила улыбнуться ему, вытирая глаза.
— Соринка в глаз попала.
Он покачал головой, глядя на дорогу.
— Знаю я ваши соринки. Небось с мужиком своим поругалась?
— Не совсем. — ответила я, не желая вдаваться в подробности и жалея, что позволила себе киснуть при постороннем.
— Ты девка видная, такими не бросаются. Помиритесь. Милые бранятся-только тешатся.
Я рассмеялась и зашмыгала носом. Мой водитель с улыбкой полез в карман и достал оттуда носовой платок. Я в изумлении взяла его-не припоминаю, чтобы в наше время я видела у кого-то еще носовые платки в карманах. Разве что у маленьких детей. Я с благодарностью высморкалась, насухо вытерла глаза. Почему-то на душе стало гораздо легче.
— Спасибо вам. — сказала я.
— Да не за что. А слезы лить не надо. Если любит, значит придет прощения просить.
— А если не виноват? — улыбнулась я, слушая с большим интересом.
Он повернулся ко мне и тоже улыбнулся.
— Коли любит — все равно придет. Когда любишь, то не важно, кто виноват. Важно — всегда быть вместе. Вот я на своем веку частенько извинялся, хоть и не всегда был виноват.
— Боюсь, что многие с вами не согласятся.
Он снова полез в карман. На этот раз на свет появилась маленькая фотография, которую водитель протянул мне.
— А что мне до многих? Мне главное, чтобы семья моя была счастливая. Тогда и мне счастье. Вот, жена моя и сорванцы. Сейчас дочку ждем.
Я посмотрела на слегка потрепанный снимок-симпатичная женщина, трое мальчишек разных возрастов.
— Замечательные они у вас. — сказала я, возвращая снимок хозяину.
— И у тебя будут. Главное, не грусти.
— Не буду. — я снова улыбнулась.
Остаток пути прошел в очень приятной беседе. Я успела согреться, мой очаровательный водитель рассказывал мне историю своего знакомства с будущей женой. Говорил, в основном, таксист, а я слушала, иногда посмеивалась и как-то забыла о своих собственных проблемах.
Возле подъезда я простилась с хорошим человеком, пожелала ему попутчиков повеселее и даже помахала вслед отъезжающей машине. Повернулась к дому и стала доставать ключи из сумки. Они завалились за подкладку-там была небольшая дырка- и застряли. Выходя из машины, лишь слегка накинула на плечи шубу, и сейчас порыв ветра пытался скинуть ее в сугроб, пока я рылась в своих вещах. Дернув плечом, я постаралась не потерять Риткино дорогущее приобретение.
Ключи, наконец, появились на свет божий. Я победно зазвенела ими, чувствуя, как от холода стынут руки — перчатки я тоже не надевала, до дома рукой подать. Я быстро шагала к подъезду, вглядываясь в темноту, как раз и свет зажегся на крыльце при моем приближении. Я уже распахнула тяжелую дверь, как вдруг ощутила нечто странное — словно чей-то взгляд жег мне затылок. Быстро обернулась, но никого не обнаружила.
— Глюки. Пора завязывать с алкоголем, — буркнула себе под нос, однако входить в подъезд не торопилась.
Мелькнула шальная мысль позвонить Соболеву, но я тут же ее отбросила, как негодную. Если при каждом шорохе звонить капитану, он точно решит, что я спятила и приставит ходить за мной полицейских в форме. Этого только мне и не хватает для полного счастья.
Но все же было не спокойно. Громко насвистывая веселенький мотивчик, я бодро зашагала в подъезд, силясь поминутно не оглядываться. Оказавшись у лифта, сперва нажала на кнопку, но потом мне почудилась тень в окошке домофонной двери, и я бросилась со всех ног вверх по лестнице. Этаж у меня был пятый, но я взлетела на него за считанные секунды. Тяжело дыша, вставила ключ в замок. Но открыть его смогла лишь со второй попытки, едва не выронив ключи из рук. Трясясь, вбежала в свою квартиру, плотно закрыв за собой дверь. Этого мне показалось мало, и я засунула ключ в верхний замок — так его невозможно было открыть с другой стороны. И, наконец, перевела дыхание. Свет не включала, не разуваясь пошла в комнату. Шубу кинула на диван. Осторожно приоткрыв жалюзи, выглянула во двор — там по-прежнему было пусто. Горел фонарь, машины на стоянке мирно покрывались свежим слоем снега. Но никаких подозрительных личностей не наблюдалось.
— Вот трусиха. — сказала я вслух, досадуя на собственную глупость. С таким успехом, я скоро стану шарахаться собственной тени. Бред, да и только.
Стоило мне вздохнуть с облегчением, как раздался звонок в дверь. Я ойкнула и задрожала от страха. Слух уловил как кто-то топчется возле моей двери. Когда позвонили во второй раз, я нерешительно направилась в прихожую. На цыпочках. Очень осторожно заглянула в глазок. И вот тут уже от души чертыхнулась. И поспешила открыть дверь.
— Вы меня до смерти напугали! — это было первое, что я сказала своему позднему гостю.
На моем пороге стоял капитан Соболев собственной персоной.
— Вы с такой скоростью вошли в подъезд, что я не успел вас даже окликнуть, — ответил он мне, улыбаясь. — За вами что черти гнались?
— Черт. Один. Но очень настырный.
— Да?
— Ага. А теперь стоит на моем пороге и лыбится.
— Простите, что напугал, — наконец сказал Соболев, переминаясь с ноги на ногу.
— Вы всегда ходите в гости ночью? — не переставала я злиться.
Он задумался.
— Кто ходит в гости по ночам — тот поступает мудро, — попытался пропеть ночной посетитель, улыбаясь во весь рот.
Я тоже усмехнулась.
— Мне кажется, в той песне было утро. И вы совсем не похожи на Винни Пуха. На Пяточка, кстати, тоже.
— А на кого похож?
— На оборзевшего мента, которого мне придется поить чаем, — сказала я, впуская его, наконец, в квартиру. — Проходите.
— Как неприлично, Кира Юрьевна, — заметил он, входя и шутливо качая головой.
Я закрыла за ним дверь, повернулась к своему гостю. И тут до меня дошло, что я забыла зажечь свет. Мы стояли в темной прихожей, и я видела только блеск глаз капитана. У меня пересохло в горле от странной интимности этой обстановки.
— Оригинальный у вас прием гостей. — заметил капитан очень тихо, словно мы прятались.
Желая поскорее избавиться от ненужных мыслей на его счет, я щелкнула выключателем у себя за спиной. Но вместо света раздался щелчок и что-то легонько бабахнуло.
— Ой. — я вздрогнула от неожиданности. Мне показалось, что в нас снова стреляют.
Соболев рассмеялся.
— Не бойтесь. Просто у вас лампочка перегорела. Я поменяю, если найдете новую.
— Надо поискать.
Тут я поняла всю комичность данной ситуации.
— Я включу свет в комнате, вы раздевайтесь пока, — протараторила я, скидывая сапоги на ходу и топая в единственную комнату. Иногда я именовала ее залом. Схватив с дивана шубу, отнесла ее в прихожую, едва не столкнувшись с разувающимся капитаном лбами. Я рассмеялась, и вернулась в зал. Зажгла две настольные лампы у дивана по бокам. Сразу стало комфортно. По вечерам я не любила яркий свет. Мне нравился полумрак. На мой голос появился кот, я даже не заметила, откуда он вылез.
— Привет, дружок. — я погладила его, но на руки не брала, помня, что на мне дорогое Риткино платье. К тому же оно было черного цвета, а у моего британца светлая шерсть.
— У вас очень уютно. — в комнату прошел капитан, с интересом оглядываясь по сторонам.
Я обернулась.
— Вы шутите? — после роскошной квартиры подружки назвать мое жилище уютным просто язык не поворачивался.
— Нет.
— Вы как-то сказали, что Риткина квартира мне не подходит. — напомнила я зачем-то.
Соболев кивнул.
— Так и есть. А тут все очень похоже на вас. Мне нравится.
Я слушала и не знала, как должна реагировать на подобные замечания. Поэтому, почла за лучшее тему эту не развивать и промолчала. Тем временем Кирилл Сергеевич уселся на диван и стал гладить моего кота. Тот, кстати, был этому весьма рад и проявлял к Соболеву повышенное внимание.
— Узнал меня? — спросил у него капитан, чем в очередной раз привел меня в недоумение. Никогда бы не подумала, что такой человек может разговаривать с животным. Тот ему, разумеется, не ответил, но сам факт меня удивил.
Тут капитан, наконец, перевел взгляд в мою сторону. Учитывая, что я стояла, а он сидел, у него была возможность охватить взором меня всю. Я даже на миг перестала дышать, думая, какой меня увидит Кирилл Сергеевич. Ведь я была с новой прической и в платье с открытыми спиной и плечами. Я чувствовала себя привлекательной женщиной, но еще больше мне хотелось, чтобы это заметил Соболев. И он заметил, я поняла это по напрягшейся жилке на шее, где пульсировала кровь и застывшему взгляду.
— Вы сегодня очень красивы, Кира Юрьевна. — наконец тихо произнес он, не отрывая от меня глаз. Голос звучал так, словно он произносил слова на выдохе. — Как будто были на шикарном приеме.
Он усмехнулся, а я, наконец, смогла ответить:
— Угадали. Я была в ресторане.
— Понравилось?
— Не очень, если честно. Рита познакомила меня с другом Фридриха.
Соболев встал с дивана, подошел к окну, взял фото в рамке с подоконника. На нем были запечатлены я и Даниил.
— Ну и как?
— Что как? — не поняла я.
— Друг.
— А. — я махнула рукой. — Не очень.
Мы помолчали. Капитан пялился на фото, я на спину капитана. Наконец, мне это надоело.
— Это мой брат, Даня. — я забрала фото у него из рук и поставила назад на подоконник. — Хотите чаю? — предложила я.
Он улыбнулся.
— Пожалуй.
Я с облегчением отправилась на кухню. Включила чайник, достала вазочку с печеньем и две чашки. В голове вертелась куча вопросов, которые я не могла задать Соболеву. Например, зачем он притащился так поздно. Почему ведет себя так странно. Что об этом думает его Анастасия. Но, если честно, интуиция подсказывала, что спрашивать обо всем об этом не стоит. Я просто была рада тому, что он сейчас здесь, со мной. Что смотрит почти с восхищением. Остальное было за дверью, и поэтому как бы не имело особого смысла. Я понимала, что все это глупости влюбленной бабы, живущей со своим котом, но ничего не могла с собой поделать.
— Вам черный или зеленый? — громко спросила я, надеясь, что он услышит.
— Черный.
Спустя десять минут, с подносом в руках я направилась в зал. И едва не столкнулась с Кириллом Сергеевичем в прихожей.
— Простите, я подумал, может вам надо помочь. — он хотел взять у меня из рук поднос с горячими чашками, но получилось, что случайно положил свои ладони на мои руки.
Я дернулась от неожиданности. Поднос в руках закачался. Спасая его от падения, Соболев сжал мои пальцы. Сложилось впечатление, словно наши руки приросли к этому дурацкому подносу. Я сглотнула и посмотрела на капитана. Его лицо было так близко, что мне стало не по себе. Я могла разглядеть морщинки у его глаз и чуть потрескавшиеся на морозе губы. Смотря в голубые глаза, я подалась вперед. Соболев до боли сжал мои пальцы, впиваясь взглядом в мое лицо.
«Еще чуть-чуть, и он меня поцелует!» — панически пронеслось у меня в голове.
И я тут же отпрянула в сторону от Кирилла Сергеевича. Он вынужден был разжать пальцы. Я сунула ему в руки поднос, а сама поспешила назад на кухню.
— Совсем забыла про лампочку. — крикнула я оттуда, грохоча шкафчиками.
Не знаю, с чего я решила, что банки с крупой идеальное место для хранения лампочек.
— Не торопитесь. Меня развлекает ваш кот. — отозвался капитан.
Я прислонилась лбом к вытяжке, слушая, как бешено стучит сердце. Немного успокоившись, пошла к Соболеву в комнату. Мой британец примостился с ним рядом. На меня даже не взглянул, что было весьма обидно. Кирилл Сергеевич листал книгу, что лежала у меня на столике возле дивана.
— «Жажда жизни. Ван Гог.» — прочел он вслух и улыбнулся. — Интересуетесь искусством?
— Скорее историей знаменитых людей. — Ответила я.
— Уже узнали, зачем он отрезал себе ухо?
— Еще нет, к сожалению, — покачала я головой и развела руками. — У меня нет запасных лампочек.
Взяла стул и уселась напротив капитана. Сидеть с ним на одном диване было бы слишком тесно. Не знаю, как ему, но мне-то уж точно. Я вообще старательно избегала смотреть в его сторону, пила чай, и мечтала, чтобы он поскорее ушел. Чем были заняты мысли Соболева, понятия не имею, но мне показалось, что ему тоже не очень уютно в моем присутствии. Тут мне вспомнился его взгляд всего несколько минут назад, и я почувствовала, что краснею. Подняла глаза на мужчину.
Кажется, лучше бы не поднимала. Соболев поднялся и в два шага оказался рядом. Потянул за руку, заставляя подняться и тут же впился в губы страстным поцелуем. У меня голова пошла кругом и все уже было не так важно. Остались лишь он и я. Кирилл Сергеевич прижал меня к себе, уткнувшись в волосы, покрывая поцелуями шею, изучая мою кожу горячими губами. А потом мы оказались на диване и нас накрыло облако безумной страсти, которой давно не ощущало мое тело. В ту минуту мне стало все равно, что будет дальше, главное было здесь и сейчас.
— Вы ждали меня у подъезда… — нарушила я тишину, — случилось что-то важное?
Мы все еще лежали на диване, моя голова покоилась на плече у капитана, но почему-то теперь я испытывала неловкость и даже забыла, что в свете новых обстоятельств имеет смысл обращаться на «ты».
Кирилл Сергеевич почему-то вздохнул и ответил:
— Мне показалось, что ты уезжала вчера не в очень хорошем настроении. Подумал, может нужен кто-то… — тут он склонился и посмотрел на меня в упор, — с кем можно было бы поговорить.
Я нервно облизала губы, и поспешно опустила глаза — это освобождало хоть на краткий миг от пристального взора капитана. Да уж, зашел называется узнать, как дела. Узнал так узнал, теперь вот как из всего этого выпутываться я понятия не имела. Поэтому отодвинулась подальше и стала неспешно одеваться, стараясь избегать смотреть на Кирилла Сергеевича.
— Не стоило беспокоиться — ответила в итоге, — Я уже пришла в себя. С нетерпением жду допроса Синицкого. Он ведь будет завтра?
Соболев кивнул, сев на диване. Потом решительно откинул одеяло и тоже стал одеваться. Друг на друга мы не смотрели.
— Хотите поприсутствовать на допросе? — он снова перешел на «вы».
— Я бы задала ему парочку вопросов.
— Только если пообещаете держать себя в руках.
— Боитесь, что я его ударю? Признаюсь, такое желание у меня есть.
— Придется вам потерпеть. Иначе он может заявить, что его показания были добыты силой — а они недействительны в суде.
— Как у вас все сложно. Даже по морде гаду нельзя дать — сразу попадешь под какую-нибудь статью. — я театрально вздохнула и рассмеялась.
Соболев тоже улыбнулся и это вроде бы немного разбавило ситуацию.
— Думаю, что ему все равно не избежать рукоприкладства, когда до него доберется ваша подруга.
— Вы о Ритке? Это уж точно, мало Борис Иванычу не покажется. Главное, чтобы вернул Хаемуаса, если, конечно, это он его украл.
— А вы до сих пор сомневаетесь?
— В том, что он причастен к стрелку — нет. А вот насчет кражи у меня большие сомнения. Впрочем, вам о них прекрасно известно.
— Что ж, будем надеяться, что завтрашний допрос прольет свет на все наши загадки.
— Во сколько нужно быть в отделе?
— К десяти подъезжайте. Думаю, раньше мы не начнем.
Тут я задумалась.
— Скажите, а ваши сотрудники не станут возражать против моего присутствия?
Соболев с мгновение помолчал, внимательно поглядывая в мою сторону.
— С чего бы это?
— С того, что я человек посторонний…
И с того, что там находится твоя Настя, а ты только что спал со мной, капитан. Оказывается, не такой уж ты и моралист.
— Вы — потерпевшая. Этого достаточно, — ответил Соболев.
— Как скажите.
Кирилл Сергеевич надел свитер, звякнула пряжка на джинсах. Посмотрев на поднос с давно остывшим чаем, мужчина немного пожевал губами.
— Мне пора. Спасибо за…чай.
Я сглотнула ком в горле.
— Я провожу вас.
Соболев направился в тонувшую во мраке прихожую. Я следовала за ним. Пока он шнуровал ботинки, я сняла с вешалки его куртку и шарф. Выпрямившись, капитан кивнул, принимая у меня свои вещи. На какой-то краткий миг наши пальцы вновь соприкоснулись. Мне даже показалось, что Кирилл Сергеевич погладил мою руку. Но это было лишь мгновение, так что мне вполне могло померещиться.
— Не забудьте поменять лампочку, — сказал капитан, застегивая молнию.
— Постараюсь.
Я повернулась к нему спиной, распахнула дверь, радуясь, что еще миг — и я останусь одна. Но не тут-то было. В следующую секунду Соболев схватил меня за локоть, рывком развернул к себе и поцеловал. Я ударилась спиной о дверь, она с грохотом захлопнулась, но никто из нас даже не обратил на это внимания. Обхватив капитана за шею, я прильнула к нему всем телом. Бешеной страсти от обычно такого сдержанного Кирилла Сергеевича я теперь ожидала, и это было приятно вдвойне. Мы утопали в объятиях друг друга ровно до того момента, пока я снова не вспомнила про Анастасию. И отпрянула от него, как ошпаренная.
— Кира… — Соболев тяжело дышал, все еще сжимая мою руку.
Я поспешно ее выдернула, прижав к груди.
— Простите…
— Это ты меня прости… — я подняла на него глаза. — То есть, простите…
— Вам лучше уйти, — пролепетала я, отвернувшись в сторону.
Он не произнес ни слова, тихо вышел в коридор и был таков. Я закрыла за ним дверь и пошла в комнату. Забралась на диван, поджав под себя ноги. Рядом лежал кот. Я обняла его покрепче и закрыла глаза. В голове стоял какой-то шум, сколько я так пролежала, понятия не имею. Помню только, что, приоткрыв веки, я наткнулась взглядом на поднос с двумя чашками, стоявшими на нем. Тяжело вздохнула и отвернулась к стене.