— Там дорогу размыло, грязи по колено.
И правда, ноги мальчишки были перепачканы, брюки промокли.
Накинув на голову капюшон и взяв мальчишку за холодную ладошку, Алиса вышла под дождь.
По дороге она расспрашивала мальчишку об аварии. Раз за разом, повторяя вопросы. Сквозь раскаты грома вслушиваясь в сбивчивые ответы. Что-то странное было в его словах. Что-то неправильное.
— Постой, — перебила она на полуслове и остановилась. Порыв ветра сорвал капюшон. Дождь хлестал по лицу, скатывался по волосам. — Откуда ты знал, что в доме кто-то есть? И что я врач?
Мальчишка растерянно пожал плечами, оглянулся и попытался потянуть Алису за собой, но та не поддалась.
— Кто тебе сказал, что я врач? — схватив мальчишку за руку, почти прокричала она. Странное чувство засвербило в затылке. Незнакомое, жуткое.
— Это все знают, — прохныкал мальчишка. Но Алиса не верила его слезам. Он был хорошим актером, хоть и маленьким. Никто не знал, что она врач. Никто. Да, бывали случаи, она сталкивалась с деревенскими рыбаками или охотниками. Возможно, кто-то и знал, что она бывает в доме лесника. Но кто она и уж тем более кем работает — неизвестно никому. Значит, мальчишка врет. Зачем?
— Кто тебя прислал? — сильнее сжав тонкое запястье, прорычала она. Мальчишка сжался и затряс головой, не желая отвечать. — Ну же, отвечай! — она тряхнула его за плечи. Но мальчишка вдруг разрыдался, растирая слезы грязной ладошкой.
Она выпустила его руку и рванула назад. Мальчик попытался ее остановить, цепляясь за куртку и крича, что ей туда нельзя. Но Алиса оттолкнула его, краем глаза заметив, как мальчишка шмякнулся в грязь.
Алиса бежала так быстро, как не бегала никогда. Сумка мешала, и она выбросила ее по пути. Чувство опасности подстегивало ее. Дыхание сбивалось. Ноги горели огнем, и она часто спотыкалась и оскальзывалась. Дважды упала, грязь забилась в рот и нос, налипла на руки. Но ей было плевать. Она не могла бросить Асю. Она обещала Игнату.
На ходу достала мобильник, набрала номер. Ответили сразу, словно ждали.
— Не смей ее трогать, слышишь! — прохрипела она в трубку.
— Аля? — голос сонный, или ей показалось?
— Я сделала все, как ты просил, слышишь! Ты все получил! Не трогай ее!
— Аля, я не понимаю…
— Только тронь… — Алиса задыхалась. — Я сдам тебя…
Впереди показался дом. Рыжее пламя осторожно лизало фундамент, карабкалось выше.
— Нет! — прокричала она, отшвырнув трубку.
Дверь распахнулась легко, словно она не запирала ее перед уходом. Внутри было тихо. Алиса влетела в комнату, где оставила Асю, и замерла. У кровати стояли двое. Первый, лысый здоровяк в черной водолазке то и дело поглядывал в окно, за которым набирало силу пламя. А второй, коренастый брюнет с тростью не сводил глаз со спящей Аси. И второго Алиса знала. Опасность разжала тиски, и Алиса прислонилась к двери. Выдохнула.
— Нужно уходить, — прохрипела она. — Дом горит.
Мужчины не обратили на нее внимания.
— И Игнат? Он тоже приехал?
Что-то было не так. Лысый подошел к ней, улыбнулся.
— Девушка права, — голос мягкий, как бархат. — Нужно уходить.
Брюнет кивнул, наклонился над Асей. Одну руку завел под голову, другой накрыл лицо. Алиса услышала, как хрустнули кости.
— Что… — она рванула было к кровати, но лысый перехватил ее, заломив руки. Она смотрела на поднявшегося брюнета и не верила собственным глазам. Как? Зачем? Он же любил Асю. Такую красивую историю любви рассказывал ей в больнице. И Игнат…
Видимо, последнее она произнесла вслух, потому что брюнет усмехнулся.
— Не нужно было возвращаться, — произнес он тихо, словно сожалея. Может, почудилось?
— Ты всех обманул, — выдохнула она. — Не было никакого маньяка. Это все ты.
Брюнет не ответил, кивнул своему подельнику.
— Игнат все равно до тебя доберется, — прорычала, когда на затылок легло что-то холодное.
Алиса дернулась. Но через мгновение острая боль прошила шею, горячая кровь затопила горло. И все исчезло.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. МОЯ.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Сентябрь, 2014 год.
Суббота. Утро.
Светает. По комнате плывет туман, каплями оседая на раскрытой балконной двери. Кирилл Погодин втягивает носом прохладный воздух и потягивается. Тело отзывается ноющей болью, напомнив о бессонной ночи. Улыбнувшись, переворачивается на бок. Рядом, скрутившись клубком и обняв подушку, спит Даня. По юному телу рассыпались капли пота, омывая багровые полосы — следы ночных утех. Кирилл проводит ладонью по перевитым мышцами плечам, пальцем чертит линию вдоль цепочки позвонков. Тихий стон слетает с губ любовника. Хороший мальчик, чувственный. Погодину нравится, как Даня мгновенно отзывается на его ласки. Как краснеет, губами припадая к его набухшему члену. И как из невинного мальчишки превращается в похотливое животное, стоит только оттрахать его сладенький ротик. Рука его скользит ниже, стискивает ягодицу, покрытую узором белесых шрамов. Даня вздыхает и придвигается поближе. Трется о пах Кирилла, возбуждая. Напрашивается, шалун, — усмехается Погодин, вжимаясь членом в упругий зад любовника. Мальчик подается назад, одним движением насаживаясь на член Кирилла.
От неожиданности Погодин охает — не ожидал от мальчишки такой прыти после ночи бурного секса. А тот уже начал двигать задницей, трахая себя и рукой поигрывая со своим членом.
Погодин прикрывает глаза, чувствуя, что еще немного и кончит. Но он не может позволить мальчишке взять верх над собой. Одной рукой сжимает длинные темные волосы, запрокидывает голову Дани и впивается в его губы. Другой перехватывает член мальчишки у основания, не давая получить удовольствие.
— Плохой мальчик, — выдыхает в ухо, прервав поцелуй. Кусает за мочку, целует шею, оставляет след от зубов на плече.
Даня стонет, выгибаясь навстречу Кириллу. Тот усмехается и тремя резкими толчками изливается в любовника. Дрожь прокатывается по телу мальчика. Он стонет, протягивает руку к члену, но Кирилл шлепает его по заднице.
— Не смей! — рычит.
Тот хнычет, подставляет зад под удары, пока кожа не алеет.
— Да…еще…накажи меня…о да… — хрипит Даня.
— Хочешь наказания? — насмешливо спрашивает Кирилл, ощущая, как возбуждение горячей волной растекается по телу, скручивается узлом в паху.
— Да…пожалуйста…
Погодин поднимается с кровати. Даня перекатывается на спину, ласкает себя.
— Выпорю, — рыкает Кирилл.