От мыслей его отвлекли голоса за дверью, заискивание секретарши. Какая-то неразбериха. Юрист поднялся, готовый выйти. Но в эту минуту дверь распахнулась и в конференц-зал вошла эффектная блондинка. Деловой костюм, строгое каре, броский макияж и цепкий взгляд. Кирилл замер, встретившись с ее пронзительными синими глазами хищницы. Юрист напрягся, но остался стоять. Она улыбнулась всем сразу, кивнула Михаилу Модестовичу и прошла к единственному свободному месту в зале — креслу гендиректора.
Погодин не верил собственным глазам. Прямо перед ним сидела та самая сумасшедшая из парка. Он ощутил, как волна желания растеклась по венам и пульс зашкалил до запредельных цифр.
Леди смерила его насмешливым взглядом и больше не смотрела на него, словно он враз стал пустым местом.
— Добрый день, дамы и господа, — заговорила низким, с сильным французским акцентом, голосом. По коже Кирилла рассыпались мурашки. Он передернул плечами. — Меня зовут Катрина де Лакруа. С этого дня я представляю интересы месье Крутова в этой компании.
Легким движением она положила на стол перед юристом папку с документами. Михаил Модестович углубился в чтение, а Кирилл не сводил глаз с блондинки. Катрина, значит. Красивое имя. Сладкое. Он усмехнулся, поймав себя на мысли, что представляет ее голой, пьющей утренний кофе на его кухне после жаркой бессонной ночи. Стало жарко. Кирилл слегка ослабил галстук. А Катрина тем временем раздавала указания начальникам отделов, с легкостью и профессионализмом отвечала на все вопросы. Была вежлива, холодна и цинична. Потому что в один момент уволила всех, кто посмел сказать слово против, сняла с ведущих должностей прежних сотрудников, заменив своими кадрами. И все это — Кирилл глянул на часы — за сорок две минуты ее присутствия в компании. Лихо, однако. Завораживающе. И ему вдруг захотелось оценить, как она поведет себя с ним наедине. Он хотел ее. Но не банально трахнуть, а разгадать ее, узнать ее секреты, таящиеся в небесно-синих глазах. И это пугало и возбуждало одновременно.
— Что-то еще, месье Погодин?
Значит, и о нем справки навела, потому что Кирилл не помнил, чтобы их знакомили. Подготовилась, значит. Это хорошо. Понимает, кто он. И наверняка подозревает, чего может захотеть. Переманить ее на свою сторону, конечно, дело хорошее, но не первостепенное.
— Месье Погодин? — она развернулась к нему. Верхняя пуговка блузки расстегнута, открывая тонкую цепочку, золотом стекающую в ложбинку между грудей. Захотелось увидеть, что же там прячется. Что носит на шее эта француженка. Грудь красивая, небольшая, а кожа белоснежная. На алых губах полуулыбка. В глазах интерес и шальной блеск. Ох, Кирилл чувствовал, что эта Катрина до добра не доведет. Слишком неоднозначные чувства она вызывала в нем.
— Что вас связывает с Артемом Крутовым?
Она в удивлении приподняла бровь, откинулась на спинку кресла. Белые волосы слегка разметались, и Кирилл заметил тонкие шрамы ниже скулы, тщательно затонированые гримом, но все же заметные, если внимательно смотреть. Она перехватила его взгляд и поспешно поправила волосы, скрывая шрамы. На запястье снова белесые шрамы, как от ожога. Странно, что он их не заметил сразу. В затылке заныло старой болью. Он понимал, что значат эти шрамы. Сам такие носил. Когда мать отдавала пятилетнего Кирилла отчиму на «воспитание». Он мог делать с ним все, что угодно. Бить, тушить сигареты и даже насиловать. А мать закрывала глаза на «невинные шалости» отчима. Пока в один прекрасный день он не зарезал собственную мать. Отчима посадили, а Кирилла отправили в детдом. Вот только и там ничего не изменилось…
Воспоминания так некстати всплыли в памяти, что Кирилл сжал кулаки.
«Кто же ты такая, леди, что заставила всплыть наружу все это дерьмо?» — так и рвалось с языка. Но Катрина опередила его.
— Хотите пригласить на свидание? — и на вопрос не ответила. Впрочем, и неважно. Она читала его мысли и совпадала с ним во всем, даже в похожем прошлом.
— Хочу, — хрипло ответил Кирилл и откашлялся.
Она усмехнулась, смерив его внимательным взглядом.
— И почему я должна согласиться? — она придвинулась ближе. Она играла с ним — Кирилл видел, как загорелись ее глаза после его ответа.
Терпкий аромат дурманил, не давал нормально дышать. И что странно, но Кириллу это нравилось. Как и ее неидеальное, с маленьким шрамом над бровью, лицом. Погодин медленно провел по нему подушечкой большого пальца. Она резко отпрянула, закусив губу. Встала. А Кирилл вдруг все про нее понял. Про деспота-отчима, которому нравилось избивать маленькую хрупкую падчерицу, добиваясь послушания. И про мать, закрывающую глаза на страдания дочери. И ее слезы в синих глазах, ее боль, исказившая лицо, лишь подтверждали его правоту.
Он подошел к ней, нежно обняв за плечи. Она вздрогнула, но не отступила. Ее дыхание сбилось. Кирилл слышал, как она пытается сдержать слезы.
— Так почему же, месье Погодин? — повторила она чуть слышно.
— Потому что я могу убить того, кто с тобой сделал это, — прошептал он, втянув носом ее аромат.
Она резко обернулась. Ее глаза потемнели. А губы оказались так близко, что Погодин с трудом сдержался, чтобы не коснуться их.
— Послезавтра в восемь в «Ампире», — выдохнула она и вернулась обратно в кресло. И не взглянула больше. — Приятного вечера, месье Погодин, — добавила, когда Кирилл открыл дверь.
— Боюсь, без тебя это неосуществимо, леди, — улыбнулся он на прощание…
…И вот Кирилл сидит в отделанном под старину ресторане, потягивает вино и ждет, когда Катрина закончит прихорашиваться. Он крутит в пальцах бокал с темным, почти черным вином, вдыхает его сладкий аромат солнца и винограда и наслаждается моментом. Бокал Катрины пуст, а салат на тарелке не тронут. Она много пила и мало говорила. Но между ними нет напряжения. Кириллу с ней хорошо даже молчать. И любоваться ее тонкими чертами лица. Сегодня она почти без макияжа. И шрамы на лице заметнее, она почти не скрывает их. По крайней мере, от него. Уже ни к чему. Он и так все о ней знает — навел справки. Он все правильно понял про ее детство, про отчима. Узнал про модельный бизнес и наркотики. Она очень сильная женщина, раз сумела выбраться из того дерьма, в какое засунула ее жизнь. И Кирилл благодарил судьбу, сведшую их в том парке. Одного он не знал — почему она с Артемом? Надеялся, его сюрприз поможет ей немного расслабиться. Он отпивает глоток вина. Он все хорошо продумал — и терпкий вкус напитка запросто перебил вкус его сюрприза. А учитывая, сколько она выпила — ждать осталось недолго.
— Идем, — томный голос отвлекает от приятных мыслей. Тонкие пальчики сплетаются с его. Но в голосе слышится нетерпение, дыхание сбито, а в потемневших глазах шальной блеск. Похоже, его сюрприз уже действует. Не так, как ожидал Погодин, но тоже неплохо. Ни к чему им в романтику играть — не дети уже.
Кирилл следует за Катриной. За рулем она сосредоточена, напряжена. Спина натянута, как струна, черты заострены, глаза прищурены. А по запястью рассыпаются мурашки, когда Кирилл касается ее ладони. Возбуждена. Грудь тяжело вздымается, а через темно-зеленый шелк платья видны бугорки сосков. Кирилл не сдерживается, проводит кончиками пальцев по шее, опускается к заветной ложбинке, сжимает грудь.
Катрина шипит, резко вывернув руль. Бросает на него рассерженный взгляд. Но Погодин не убирает руку. Ему нравится дразнить ее. И ощущать, как она дрожит от его прикосновений. От возбуждения к нему. Его пальцы очерчивают твердый сосок, теребят его. Катрина закусывает нижнюю губу, крепче сжимает руль. Кирилл видит, что стрелка спидометра приблизилась к сотне. На трассе никого, а до города еще далеко. Он хрипло смеется, наслаждаясь эйфорией. Безрассудством женщины рядом.
— Ты — фаталистка, — он чувствует. В ней нет страха, только неистовая страсть и почти животное желание. И не только секса. Она такая же, как он. И это возбуждает похлеще принуждения и насилия. — Я хочу тебя, — он поднимает подол платья, гладя ее бедро и глубже. Рычит от удовольствия, облизывает пальцы, пробуя ее на вкус. — Сладкая, — протягивает, не отрывая взгляд от Катрины. Она улыбается. И есть в ее улыбке что-то…странное, как будто она где-то не здесь. Но он не успевает додумать.
Катрина одним движением выкручивает руль, машину резко разворачивает на трассе. Кирилл смеется. Кровь бурлит адреналином. Катрина сворачивает с трассы. Свет фар выхватывает очертания деревьев и озера. Катрина бьет по тормозам. Машина замирает на скалистом берегу.
Катрина молчит, но смотрит так, что все внутри закипает. Выходит из машины. Ненадолго замирает над темной гладью озера. Ветер тормошит ее волосы, играет тонкими серьгами, запутывается в подоле платья. Кирилл смотрит, как зачарованный. Впервые не зная, как вести себя. Она красива и не похожа на других, с кем спал Погодин. Ни на мужчин, ни на женщин. Она — другая. Сильная, страстная, отчаянная. И он до сумасшествия хочет ее.
Она угадывает его желание, легким движением открывает дверцу и увлекает Кирилла за собой. Но едва тот оказывается снаружи — впивается в его губы жадным поцелуем. Прижимает к холодному металлу, ногой обвивает его, прильнув всем телом. Ее ноготки запутываются в его волосах. Кирилл обхватывает ее за талию, вдавливает в себя, чтобы почувствовать каждый изгиб ее тела. Чтобы она ощутила его возбужденный член. Тихий стон слетает с ее губ. Она разворачивается в его руках, трется попой о его пах и ловко выскальзывает из объятий. Кирилл не сдерживает вздох разочарования.
А Катрина лукаво подмигивает и смеется. И от ее эротичного, дразнящего смеха у Кирилла сносит крышу. Он грубо хватает ее за руку и валит на капот. Рвет платье. Хруст шелка оглушает и доводит до исступления. Она подается ему, выгибается как кошка. И смеется, запрокинув голову. Белокурая Катрина на черном капоте — прекрасное зрелище. Как и ее тело, расписанное алым узором. Кирилл заворожен. Проводит кончиками пальцев по нитям татуировки: от бедра к талии и выше на спину. Что скрывает этот рисунок? Какие тайны ее непростого прошлого?
— Где она заканчивается? — спрашивает и не узнает собственный голос. От неожиданно нахлынувшей злости на того ублюдка, что посмел издеваться над ней. И от того, что Кирилл не может лично его убить.
Но Катрина не спешит раскрывать тайну. Медленно стягивает с плеч шелк разорванного платья. Ткань соскальзывает на землю. Катрина оказывается слишком близко. Ее маленькая грудь в ажурном лифе тяжело вздымается. Кирилл касается бретелек, рвет. Но Катрина вновь ускользает, оказывается за его спиной. Адреналин в крови зашкаливает. Сердце гулко стучит в висках. Ему нравится, как она играет с ним.
— Расслабься, — шепот у самого уха. — Тебе понравится, я обещаю.
И игриво приглашает его на капот. Кирилл сдается, запрыгнув на капот. Ложится, затылком ощущая прохладу лобового стекла, и отдается во власть незнакомых ранее ощущений. Шелковая веревка обвивает его запястье. Затем второе, распиная на капоте. Кирилл дрожит от возбуждения. Ее дыхание опаляет, а запах сводит с ума. А она искусно перетягивает его руки веревкой. Привязывает к боковым зеркалам.
Раздевает. Медленно. Пуговица за пуговицей. Царапает кожу. Стягивает брюки. Шелковая веревка скользит по лодыжкам, опутывает яички, стягивается бантом на головке члена.
— Что ты?..
— Тшшш… — она прикладывает палец к его губам. И исчезает.
Кирилл начинает нервничать. Ветер холодит кожу, шелестит листвой, ласкает. Катрина появляется спустя несколько ударов сердца. Одетая в джинсы и куртку. Волосы стянуты в хвост. В руках конверт. Кирилл дергается в путах.
— Что за черт? — рычит он. — Ты что творишь, сучка?! — срывается на крик. Голос эхом прокатывается над озером.
— Лучше не дергайся, — усмехается она. — Чем больше двигаешься, тем туже узлы. Боюсь, твой «дружок», — она кивает на член, — не выдержит такой пытки.
— Ты… — Кирилл бессильно падает на капот.
— Я, — хмыкает Катрина. Достает из конверта карточки и демонстрирует Кириллу, подсвечивая фонариком, чтобы тот мог видеть. Это фотографии. Какие-то бумаги. Кирилл ничего не понимает.
— Что это?
— Это снимки с камер наблюдения в доме Артема Крутова, — говорит она холодно и без тени акцента. И ее голос кажется Кириллу знакомым. — В тот день ты приехал к нему, чтобы подписать «липовую» доверенность на владения его долей компании. Вот здесь, — она подносит к его лицу снимок, — отчетливо видно, как ты входишь в дом с бутылкой водки. А здесь, — она переводит внимание на бумагу в файле, — заключение экспертов о наличии твоих отпечатков на бутылке и быстродействующем яде в ней. Плюс запись твоих откровений в спальне Крутова.
— Впечатляет, — присвистывает Кирилл. — Ну и чего же ты хочешь?
— Денег, — не задумываясь, отвечает Катрина. — Хочу единолично владеть компанией.
— То есть ты хочешь мою долю?