— Зачем? — недоумевала я.
— О Боже! — разозлилась Муся. — Ну, Евдоша, пораскинь своими мозгами! И не надо меня злить.
— Ты что хочешь сказать что …? — указывая рукой на котят.
— Да-да-да! — обрадовалась подруга, что я так быстро догадалась. — Это тебе супермощное оружие против этих маленьких террористов.
— И ты думаешь, серьги им не помешают это делать?
— Ну, меня же они не беспокоили этой ночью! — торжествовала Муся, указывая на свои серьги.
Мы пошли на кухню, а за нами — стая голодных тигров. Накормив котят, мы сами позавтракали жареными яйцами с кофе.
— А твой папа завтракать не будет? — спросила я.
— Да он уже давным-давно на работе, — ответила Муся.
— Интересно, где ты их мамочку подевала? — спросила я, показывая на зверушек.
Муся застыла на месте, словно мертвая и ничего мне не ответив, побежала куда-то. Я услышала, как входная дверь открылась и затем встревоженный Мусин голос:
— Кис-кис-кис! Кошечка! Ау! Ты где, моя кисочка?
Потом голос ее прервался и дверь закрылась.
— Ой, Евдоша, беда! — простонала Муся, входя на кухню.
— Что случилось? — встревожилась я. — Ты совсем не своя.
— Тигрица пропала, — ответила она тревожно.
— Кошка? Их мать?
— Да.
— Фу, — вздохнула я. — Ну, ты, Муся, меня и перепугала. Я думала, что-то страшное случилось. А ты так из-за кошки.
— Я вчера ее выпустила гулять и забыла обратно впустить.
— Ничего с твоей кошкой не случиться. Погуляет деньков два, три и вернется. Надоело бедной кошке дома сидеть и за малышами присматривать. Вот она и загуляла.
— Ты хочешь сказать, что через пять месяцев у нас будет пополнение?
От этой новости ей стало еще хуже. Как-то мне удалось ее успокоить, я сама не знаю как, но через полчаса мы уже были готовы ехать на похороны нашего бывшего однокурсника. Кого именно я не знала. Муся не хотела об этом говорить.
— Сама все увидишь, — только и сказала она мне, не желая выдавать тайну до последнего. Зачем была такая секретность? Я не могла никак понять.
6
Оделись мы, как подобало тому — во все черное. Мой прикид был простенький — черные брюки и черная кофточка. Хотя если следить не только за модой, а и за погодой, то мне следовало надеть черную майку и шорты. Ведь жара сегодня должна была быть еще сильнее, чем вчера. А вот Муся выглядела сногсшибательно! Черное платье от Кристиан Диор, которое подарила ей моя мама, туфли на «иголках». Так я называла туфли на высоких каблучищах. И в придачу черная шляпка с вуалью. Я как увидела ее, то так и села на стул, разинув рот так широко, что туда могла не только муха залететь, но и целый воробей. Никогда не угадаете, что она мне ответила на мой вопросительный взгляд.
— Ты что думаешь, я пойду на похороны в таком лохмотье, как ты?! — молвила Муся, всматриваясь в большое зеркало. — Нетушки! Я хочу, чтобы он в последний раз запомнил меня такой, как я есть.
— Ты что, Муся? Совсем рехнулась? — спросила я. — Да ему точно будет не до твоего сногсшибательного прикида! Ведь он же умер давно. Или ты считаешь, что он будет на тебя смотреть из облачка и оттуда тобой любоваться?
Но Мусю еще никому не удавалось переспорить. Так что она осталась при своем мнении, что когда покойник ее увидит, то перевернется в гробу от ее изумительной внешности. Правда, как он это сделает, будучи мертвым?! Для меня сей факт — так и остался загадкой.
Это было еще не самое худшее, что мне стоило ожидать. Моя подруга попросила мою маму, чтобы ее шофер на мерседесе черного цвета отвез нас на похороны. А моя мамочка ей никогда не могла ни в чем отказать. Вы можете себе представить, как были шокированы люди на кладбище, когда увидели такую дамочку на такой шикарной машине? Да еще шофер открыл нам дверцу! Для меня это был позор. Я стала красная, как свекла. Но Муся, — я поразилась ее выдержке, — она, как ни в чем не бывало, как будто не ведая, какой фурор произвела на присутствующих, подошла прямо к какой-то женщине, которая была во всем черном. Даже лицо было закрыто черной вуалью. Она ей что-то сказала и в ту же секунду та женщина взбесилась. Она накинулась на Мусю, сорвала с нее шляпку и, если бы не люди, которые схватили беснующуюся женщину, то она бы придушила мою бедную подругу своими ручищами. Я забрала Мусю быстренько оттуда, усадив ту в машину. Шофер нас быстренько увез с кладбища.
В машине я узнала страшную новость. Человек в гробу был Коля Булдыгин. А та женщина в черном одеянии — Лариса Ивановна, его мать. Это сообщение повергло мое тело в оцепенение. В голове промчались все годы нашей дружбы. Как Муся могла со мной такое учудить?! Как она могла мне не сообщить, что мы едем на похороны Коли, которого больше нету в этом мире?! Я ей такое точно не прощу. Вот когда я пожалела, что “не тусуюсь в интернете”. То есть, у меня нету страницы ни в инстаграме, ни в твитере, ни на фейсбуке. Там об этом все точно уже знают, кроме меня. Я почувствовала себя страшно отсталой.
Но как я не узнала маму Коли, когда увидела женщину, которая пыталась вырвать все волосы на голове Муси?
«Поделом ей! — решила я. — Она мне такое не сообщила. Заслужила это!»
Наверное, я не узнала Ларису Ивановну из-за того, что просто не ожидала ее здесь увидеть. Ну, разве я могла себе представить, одеваясь утром на эти похороны, что покойником, с которым мы собрались проститься — будет Коля?! Да если бы мне этим утром кто-то такое предрек, то я бы точно в такое не поверила.
Я никак не могла поверить в это, но оказывается, это было правдой, все то, о чем мне твердила Муся. Лариса Ивановна почему-то считала, что ее сын покончил с собой из-за девушки, то есть из-за Муси. А было это так.
Мы учились с Мусей в военной академии. Там же учился и Коля. Он влюбился в Мусю еще на первом курсе, но девушка ему взаимностью не отвечала. Не знаю, как у него вышло, весь наш курс удивлялся. Может, к ведьме сходил за приворотным зельем?! Но на третьем курсе Муся влюбилась в него по уши. И у них начался жгучий роман, который длился два года. Потом начались летние каникулы, и мы с Мусей поехали на море загорать. Там она встретила мужчину своей мечты, как она сказала мне, старше от нее на десять лет, если не больше. У них закрутился бешеный роман. Муся все ночи проводила с ним, поэтому я дрыхла в постели в полнейшем одиночестве, и даже в день я скучала, загорая на пляже одна. От этого, приехав домой, я стала похожа на мулатку, меня даже собственные родители не узнали. Однако выглядели мы с Мусей, как кофе с молоком. Мой отец даже по этому поводу пошутил:
— Дошенька, почему ты Мусе все солнце загораживала? — смеялся он. — Посмотри на нее. Из-за тебя она словно в Тайге загорала, а не на Мальте.
Эту разницу увидел и Коля, конечно. У него появились подозрения и наконец-то через месяц в октябре они расстались. Коля не ел, не пил и все время за Мусей ходил. Но она его разлюбила, и это было окончательно. Бедный парень сам на себя не был похож. Весь истощал, в мятой одежде ходил, не причесывался и не брился. Даже как-то в присутствии Ларисы Ивановны пригрозил Мусе, что он выпрыгнет с балкона, если она не вернется к нему. Муся только посмеялась над этим и забыла. Через месяц после этого Коля вдруг изменился. Стал опять веселым, опрятным, в общем, сиял, как звездочка в небе. Было видно, что он успокоился и забыл Мусю. Потом мы окончили академию и все разошлись, разъехались кто куда. И вот теперь еще месяц не прошел, а Коля выпрыгнул с крыши своего дома, как он и обещал Мусе. Вот поэтому Муся была в не себе от горя. Она винила во всем себя.
7
— Боже мой! Боже мой! — тряслась Муся в истерике, сидя на мягком сиденье мерседеса. — Я его убила. Я убила человека. Колинька! Бедненький!
— Муся, успокойся, — успокаивала я ее, хотя самой было не легче. — Ты никого не убивала. Он сам прыгнул с крыши. Ты в этом не виновата.
— Это он сделал из-за меня, — продолжала подруга, рыдая. — Он говорил мне, если я его брошу, то он выпрыгнет с балкона. Но я ему не верила. Думала, он шутит.
Муся продолжала биться в истерике. Мои слова ее не успокаивали. Ну и пусть себе ревет, если ей так хочется чувствовать себя виноватой.
Вдруг я вспомнила о ночном звонке. И теперь мне стало ясно, что тогда звонила Лариса Ивановна. Она тоже считает Мусю виновной в смерти ее сына. О Господи! Эта женщина угрожала моей подруге! Надо обратиться к Сергею Петровичу. Он обязательно разберется.
Муся поехала к Людмиле Леонидовне, а меня они высадили у метро. Моя мамочка и Муся были подругами, несмотря на большую разницу в возрасте. Сейчас она, наверное, утешает Мусеньку, а та горько плачет на ее плече. А потом они поедут по бутикам и магазинам. Там они скупят все новинки, которые появились за последнюю неделю. Несмотря на то, что шкафы у них еще месяц назад не запирались. Ничего в этом страшного, конечно, нет. Они купят еще несколько шкафов, чтобы впихнуть туда свои новые наряды.
Наконец-то, я добралась до места работы Сергея Петровича. Он был на месте. Мне сказали, что он занят, поэтому принять меня не может. Но я сказала дежурному, пусть позвонит ему и назовет мое имя. И это сработало. Парень даже удивился и стал более вежливым со мной. Он пристально на меня посмотрел. Казалось, он думал: «Что это за птица такая, которую полковник немедленно принял, несмотря на строгий приказ: никого к нему не пускать?» И в этом не было ничего странного, потому что он даже свою Мусичку не принимал в рабочее время. А меня он всегда был рад видеть!
— Дошенька, плоходи! — услышала я голос отца Муси. — Лад видеть лазумное лицо. А то все эти лентяи и лежебоки меня уже достали!
— Спасибо, дядя Сережа, — наконец-то я вставила слово.
— Когда же ты, Дошенька, к нам лаботать плидешь?