Ноги несли её из комнаты в комнату; все было так, как она помнила. Роскошные бархатные портьеры, украшавшие каждое огромное окно, все еще чувствовали тепло её рук. Богато раскрашенные обои оживили дом. Оказавшись в библиотеке, она взяла свою любимую вазу с изящной ручной росписью. В воздухе витал пьянящий аромат лилий, которые она каждую неделю расставляла в ней. Стул, на котором Эдвард держал её, навеял воспоминания, и слезы потекли по щекам: она так одинока.
Пройдя по длинному коридору, чтобы добраться до кухни, она сильно расстроилась, когда увидела, что Альфи и кухарки там нет, чтобы приветствовать её: где все? Она ожидала увидеть их сидящими за обшарпанным сосновым кухонным столом с чашками чая в руках и грызущими свежеиспеченное печенье, которое кухарка готовила каждую неделю. Кончиками пальцев она провела по дереву, ощупывая гладкую от долгого использования поверхность. Часов, которые она провела, сидя вокруг него, за едой и сплетнями, было слишком много, чтобы сосчитать.
Дверь в посудомойную была приоткрыта, и по её спине пробежал холодок, стоило только взгляду остановиться на двери в подвал. Она боялась ужасной темноты внизу и чего-то еще, что было заперто в глубине её сознания. Энни вышла из кухни и направилась обратно в большой зал, к подножию лестницы. Почему в доме так пусто? Она чувствовала себя хозяйкой дома, но знала, что это невозможно, потому что она не леди Ханна и не горничная Элис. Она посмотрела вниз и увидела, что на ней красивое платье из бледно-голубого шелка. С её губ сорвался вздох. Проведя рукой по украшенному драгоценными камнями корсажу, она ощутила крошечные жемчужины, которые были старательно пришиты вручную. Именно такое платье носила леди Ханна.
Она поднялась по лестнице, где её встречал самый красивый молодой человек, которого она когда-либо видела.
Она посмотрела на него, а затем бросилась вверх по последним ступенькам и упала в его объятия.
Энни, в своем состоянии полуяви-полусна, пребывала в ужасе, но она была бессильна остановить это видение с собой в главной роли. Сильные руки сомкнулись вокруг её талии, когда он подхватил её и развернул. Она посмотрела в его холодные черные глаза, и её затошнило.
Он ухмыльнулся.
«Я всегда знал, что ты вернешься ко мне, — Эдвард притянул её к себе, его губы коснулись её уха. — Я вижу, как ты, Элис, притворяешься кем-то другим, хотя должен сказать, что это довольно хорошее укрытие. Определенно одно из твоих лучших, но я знаю, что ты там. Почему бы тебе не выйти поиграть?»
Энни открыла глаза и резко выпрямилась. Каждый нерв в её теле был на пределе. Голос шептал прямо ей в ухо, и это было так реалистично. Она подняла руку, чтобы пощупать ухо, и вздрогнула; оно было ледяным на ощупь. Она задрожала еще сильнее. Температура в комнате значительно упала, Энни зарылась лицом в ладони и зарыдала.
Позже, когда слезы утихли, она заметила, что огонь угасает. Заставив себя пошевелиться, она бросила в него пару поленьев и принялась ковырять. Наблюдая, как он потрескивает, не сосредотачиваясь ни на чем, кроме голубых и оранжевых огоньков, Энни находила в них некоторое утешение. Она подумала о спиритической церкви, которую посетила на прошлой неделе после того, как нашла флаер, приколотый к доске объявлений на кухонной стене: в то время это казалось хорошей идеей.
Она не могла вспомнить, когда в последний раз была в церкви, в любой церкви. Сидя в кругу, она последовала за всеми остальными и склонила голову. Ощущение, что за ней наблюдают, заставило её поднять глаза и увидеть мужчину средних лет, пристально смотрящего на неё. Она почувствовала, как покраснели её щеки, и встретилась с ним взглядом, ожидая, что он отвернется. Она непроизвольно потянулась к шапке, чтобы убедиться, что та закрывает затылок. Он не мог знать о ней, это был самый большой секрет в полицейском участке. Даже её собственная мать не знала. Снова подняв голову, она посмотрела, смотрит ли он по-прежнему, и с облегчением заметила, что его внимание переключилось на приглашенного оратора, который теперь занял свое место в передней части круга.
Потом все началось, все головы одновременно поднялись; ожидание и надежда наполняли комнату напряжением. Большинство из присутствующих были женщинами, на их лицах застыло выражение отчаяния. Говоривший был известным медиумом из Бернли, судя по информации на плакате, прикрепленном к двери. Энни улыбнулась про себя, он походил на шестидесятилетнего хиппи с самыми зелеными глазами, которые она когда-либо видела. Но это были добрые глаза, которые компенсировали его странный вкус в одежде.
Он улыбнулся Энни.
— Вы не возражаете, если я начну с вас? Это очень важно.
Её глаза расширились от страха перед тем, что он собирался сказать, но она кивнула, и он закрыл глаза. Атмосфера в комнате почти потрескивала, настолько она была полна напряжения.
— Ты притягиваешь опасность.
Энни не знала, плакать ей или смеяться. Вместо этого она заставила себя улыбнуться и посмотрела на старуху рядом с собой.
— Что-то большое на горизонте, и это изменит твою жизнь, ты никогда больше не будешь прежним человеком. — Он открыл глаза и уставился на неё. — Кровь и смерть найдут тебя. Все, что я вижу, — это холодные мертвецы. Ты стоишь посреди них, окруженная ими.
Энни резко встала, и тишину нарушил скрип стула по паркету. Одна пожилая дама ахнула от шока, Энни нагнулась, чтобы поднять свою сумку, и быстро пошла к выходу. Она знала, что все присутствующие наблюдают за ней, но ей было все равно, она ушла, позволив дверям церкви захлопнуться за её спиной. Оставшимся будет, о чем поговорить. Какая за чушь.
Холодный ночной воздух окутал её. Одинокий мерцающий уличный фонарь отбрасывал темные тени на пустую автостоянку. Подбежав к машине, Энни села и заперла за собой дверцы. Дрожащими руками она вцепилась в руль. Внезапно раздался стук в окно машины, и Энни чуть не выпрыгнула через крышу.
Медиум пожал плечами в знак извинения, и она опустила стекло вниз на дюйм.
— Я очень, очень, сожалению. Я не хотел вас расстраивать. Такого со мной еще никогда не случалось, а я занимаюсь этим уже давно. Какой бы дух ни пытался поговорить с вами, он был намного сильнее, чем я когда-либо встречал.
Энни внимательно посмотрела на него. Обычно она хорошо разбиралась в людях, но не могла решить, был ли он повернутым на всю голову или настоящим медиумом.
— Все в порядке, у меня не очень хорошая неделя, не знаю почему, но я подумала, что приезд сюда может помочь.
— Иногда мы все нуждаемся в руководстве. Послушайте, мне действительно нужно поговорить с вами, но не перед аудиторией. — Он просунул в щель маленькую смятую визитную карточку. — Можете позвонить мне по этому номеру. Если я не отвечу, оставьте сообщение. Я обещаю, что вернусь к вам. Нам нужно докопаться до сути, потому что я чувствую, что это никуда не денется просто так.
Энни смотрела, как он идет обратно в церковь и думала, неужели её жизнь может стать еще более странной?
Энни надеялась, что Дерек все еще в городе. Может быть, поговорить с ним не повредит. По крайней мере, он ей поверит. Она считала, что все это чепуха, но происходящее становилось еще более странным. Взяв ключи от машины, она направилась к бардачку, чтобы проверить, на месте ли его визитка.
Раннее вечернее солнце отбрасывало повсюду тени, поэтому она не обратила никакого внимания на ту, что была в окне сенного сарая.
Взяв в руки визитку, она почувствовала облегчение. «О, Энни, что с тобой? Что ты принимаешь? Дерек из целительных сил, серьезно?»
На кухне зазвонил телефон, и она побежала в дом, чтобы ответить.
— Пожалуйста, не могла бы ты открыть мне ворота? Я буду слишком измотан, чтобы идти оттуда пешком, — попросил Уилл. — И есть что-нибудь, что ты не любишь есть?
— Немного, единственное, чего я не переношу, — это кровяная колбаса и печень. Я оставлю ворота открытыми. Просто захлопни замок, как только проедешь.
— Господи, Энни, неужели ты думаешь, что я какой-то каннибал? Самые экзотические блюда, которые я готовлю, — это куриные энчилады.
— Звучит для меня как рай, и не забудь про пудинг. Мне строго-настрого предписано не садиться на диету, пока не заживет голова.
— Разве я стал бы лишать леди десерта? Никогда. Но он будет из коробки.
Он повесил трубку, и она улыбнулась: не все так мрачно.
В следующий час особняк и его призраки были стерты из её памяти, пока она пылесосила, как маньяк. Взяв полотенце из корзины для белья, она быстро вытерла пол и наполнила посудомоечную машину. Довольная, она побежала наверх, чтобы принять душ, по крайней мере, ей не придется тратить целую вечность на прическу. Макияж, с другой стороны, требовал некоторого времени. Сделав все, что было в её силах, она сбрызнула себя «Шанель № 5»: если достаточно хорошо для Мэрилин Монро, то хорошо и для неё. Взглянув на часы, она поняла, что еще успевает спуститься в лес, чтобы открыть ворота, и заодно выгулять Тесс.
***
Он смотрел, как она уходит, забирая с собой собаку. Он не совсем поверил в это, когда она заперла дверь кухни, но сунула ключ под крашеный камень на кухонном подоконнике. Он встал, вытянул руки и ноги, затем вышел из сарая и прислушался, не раздадутся ли шаги или какой-нибудь признак того, что глупая собака все еще где-то рядом: все было тихо. Он подошел к кухонной двери и остановился, не решаясь войти. Может быть, просто быстренько разведать, как устроен дом. Он вытащил из-под камня ключ, вставил его в замок, повернул и нажал на ручку. Дверь открылась, и он вошел.
Глубоко вздохнул. Её духи витали в воздухе, и что бы это ни было, они ей подходили. Шарф, который она носила вчера, был брошен на один из обеденных стульев. Подняв, он поднес его к носу: пахло божественно. Если она так хорошо пахла, то он не мог дождаться, когда сможет приблизиться к ней. Его так и подмывало подняться наверх и спрятаться где-нибудь, может быть, под кроватью. Он начал фантазировать о том, что он мог бы сделать с ней и шарфом, когда звук автомобильного двигателя вдалеке вернул его к реальности, и он запаниковал.
Он быстро вышел из дома, запер дверь и сунул ключ туда, откуда взял, а затем побежал в рощу перед домом, направляясь к дереву с самым толстым стволом. Он старался слиться с деревом, как только мог, не смея пошевелиться. Свет быстро угасал, и лес уже полон темных теней, и если собака не унюхает его, он должен быть в порядке.
Он затаил дыхание, когда в поле зрения появилась машина. Она сидела на пассажирском сиденье черного «БМВ», а за рулем сидел вчерашний мужчина. Гнев начал образовывать тугой узел в его груди, когда он увидел, как она запрокинула голову и рассмеялась над чем-то, сказанным водителем. Костяшки его пальцев сжались в крепкие белые кулаки. Дрожа, он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы не броситься туда и не убить их обоих: он знал, что способен на это. Он посмотрел вниз и увидел её шарф, крепко зажатый в кулаке. Поднеся его к носу, он еще раз понюхал — смакуя запах — и обернул его вокруг шеи. Он подождал, пока они войдут в дом, и побежал обратно по главной дорожке. Вытащил из кармана поводок на случай, если его кто-нибудь увидит.
Глава 13
Когда они вошли в дом, Энни остановилась, почувствовав, что что-то не так, но она не могла понять, что именно. Её внимание переключилось на Уилла, который вытряхивал содержимое своего пакета на стол. Походило на какую-то странную сцену из кулинарной программы, которую она обычно смотрела днем по телевизору до того, как поступила в полицию. Она почти ожидала, что в любую секунду войдет Эйнсли Харриот3.
Первый раз в жизни мужчина предложил приготовить для неё ужин. Майк был настолько бестолковый и ленивый в кухонных делах, что ей приходилось заваривать ему чай и оставлять его в микроволновке, когда она работала в вечерней смене. Она могла бы привыкнуть к чужой заботе. Открыв холодильник, она достала бутылку своего любимого розе.
— У меня есть розе, или могу сходить в тайник моего брата в сарае и взять хорошую бутылку красного.
— Попробую бокал той розовой девчачьей штуки, которую ты называешь вином. Я заметил, что у тебя их много.
Она улыбнулась, открыла бутылку и разлила вино в два больших бокала.
— Ты действительно нахал. Тебе кто-нибудь говорил об этом, кроме меня?