― Он сделал тебе что-то еще?
― Он был здесь.
Я закрываю лицо руками.
― Да, ты упоминала, что он преследует тебя.
― Знаю, но я действительно имею в виду, что он был здесь, прямо в этой комнате. Он пришел навестить меня в последний визит. В тот день, когда я ждала тебя.
Качаю головой.
― Почему ты не пришла?
Я так увлеклась построением планов, что забыла задать ей этот важный вопрос.
― Не понимаю. О чем ты? ― она прикасается к моей руке. ― Я приходила с визитом. Я была здесь, а они сказали мне, что тебе не разрешено иметь посетителей.
Она заправляет прядь волос за ухо.
― Я так переживала.
― О, Боже мой.
Когда все встает на свои места, мой мир начинает сходить с орбиты.
― Он подстроил это, Хизер. Уверена, что он заставил своих людей отправить тебя восвояси, чтобы самому нанести мне визит.
― Это сумасшествие, ― Хизер зарывается обеими руками в волосы. ― Что он тебе сказал?
― Он был недолго. Думаю, он просто хотел помучить меня. Но хорошо, что он пришел. Я кое-что заметила.
Я рассказываю ей, что видела на верхней губе Трэвиса, и о своих подозрениях.
― Это все меняет, ― отвечает она, напряжение уходит с ее лица.
В свете последних новостей, очевидно, что ей стало легче поверить, что Трэвис на самом деле преследует меня.
После ухода Хизер, я чувствую себя намного лучше, до того, как Престон звонит мне, чтобы спросить, передумала ли я насчет того, чтобы он представлял мои интересы. Он заверяет меня, что он готов сделать все, что в его силах, чтобы доказать мою невиновность.
Я говорю ему, что не передумала, но проходит несколько часов, в течение которых я погружена в мысли, и я начинаю сомневаться, что он работает на Трэвиса. Если бы он работал на него, зачем бы он хотел вытащить меня, когда так усердно трудился, чтобы меня посадили?
К концу дня ничего не меняется. Я все еще в смятении.
Глава 15
Я пячусь назад, когда Козлиная бородка врывается в нашу камеру в сопровождении охранника. Пока они переворачивают матрасы и обыскивают наши вещи на предмет контрабанды, нас отводят ждать в комнату отдыха.
Хоть обыски проводят часто, и мне нечего скрывать, у меня колотится сердце, и неважно, сколько глубоких вдохов я делаю, чтобы успокоиться, оно никак не успокаивается. Я не сразу привыкла, что нарушают мое личное пространство.
Пока другие заключенные разговаривают, ожидая, когда нас позовут назад, я смотрю на пустой телевизионный экран.
― Ты выглядишь дерьмово. Ты в порядке?
Саншайн опускается на стул рядом со мной.
― Мне и правда нужно отвечать на этот вопрос?
Она наклоняется вперед.
― Ты же ничего не прячешь, так?
Я бросаю на нее взгляд.
― О чем ты? О контрабанде?
Саншайн пожимает плечами.
― Просто спрашиваю.
― Почему ты вообще об этом подумала?
Она поднимает руки.
― Не психуй, тигрица. Это просто вопрос. Я здесь на твоей стороне.
― Ну, ответ на твой вопрос нет, ― вина гложет меня изнутри, и я качаю головой. ― Прости, что наехала на тебя. Просто у меня выдался плохой день.
― Не у тебя одной. Я ненавижу обыски. Никогда не знаешь, что они могут…
Она не успевает закончить предложение, как дверь комнаты отдыха распахивается, и внутрь врывается Козлиная бородка. Как только я замечаю, что он несется в мою сторону, у меня в жилах стынет кровь.
― Откуда ты это взяла?
Он подносит маленький, прямоугольный пакет так близко к моему лицу, что мне трудно разглядеть, что это.
― Мы нашли эти таблетки снотворного в твоей подушке. Откуда ты их взяла?
Я с усилием сглатываю, жар поднимается вверх по моей шее.
― Они не мои.
Откуда я могла их взять? И зачем бы стала прятать в камере? Я бы никогда не стала рисковать быть пойманной на контрабанде, в особенности, потому что я знаю, что моим наказанием станет ужасающая яма. После того, что я там пережила, я больше не хочу, чтобы меня там запирали.
― Мы нашли их в твоей подушке, ― повторяет он, приближая свое лицо к моему. Его теплое дыхание пахнет беконом. Он недавно позавтракал.
― Я клянусь, что они не мои. Не знаю, кто подложил их туда.