Я мучительно отрываю взгляд от еды.
― Что ты планируешь со мной делать?
― Как я уже говорил, я хочу, чтобы мы вместе немного повеселились. Если ты понимаешь, о чем я. Обещаю, что тебе понравится так же, как и мне.
― Никогда, ― выпаливаю я. ― Я не позволю тебе прикоснуться ко мне.
― Посмотрим. Многое может измениться за двадцать четыре часа, ― он делает паузу. ― Просто расслабься и поешь. Я предлагаю тебе то, что ты еще очень долго не получишь… если вообще получишь. Почему не воспользоваться шансом? Твои дни сочтены. Наслаждайся каждой секундой.
Его слова бьют меня, как удар молнии.
― Ты убьешь меня?
Сжимаю руки в кулаки.
― Ты действительно думаешь, что убийство сойдет тебе с рук во второй раз?
― После того, как я вышиб мозги Уинстону, я кое-что пообещал ему, ― Трэвис потягивает руки за спиной. ― Я пообещал ему, что повеселюсь с тобой, а затем отправлю тебя на тот свет к нему. Я человек, который выполняет обещания.
― Ты не… тебе это не сойдет с рук. Ты заслуживаешь место в аду и однажды туда попадешь.
― Да, ладно, Дженна, зачем все усложнять? Я на самом деле оказываю тебе здесь услугу. Убив, я освобождаю тебя. Или ты предпочтешь гнить в тюрьме?
Я не знаю, как он собирается убить меня и выйти сухим из воды. Но опять же, он член одного из самых смертоносных клубов, о которых я слышала. Ему сойдет с рук, что угодно.
Он встает с койки и подходит ко мне. Я сжимаюсь в комок, стараясь быть от него как можно дальше. Он берет коробку с едой и открывает ее. Возвращается к койке и вынимает из упаковки пластиковую вилку, а затем подходит и садится рядом со мной на корточки.
У меня текут слюнки, когда он подхватывает, аппетитно выглядящую, лапшу и подносит ее к моему рту, едва касается ей моих губ. Запах сводит меня с ума от голода. Так сильно сводит с ума, что мой язык высовывается изо рта и облизывает кисло-сладкий соус с моих губ.
Я ненавижу себя за слабость, но уже выхватываю из его рук вилку.
― Хорошая девочка.
Он встает и возвращается к койке, берет в руки вторую коробку.
― Я разрешаю тебе наслаждаться каждым кусочком.
Я слишком занята набиванием рта лапшой и курицей, чтобы отвечать. Я ем быстро, чтобы он не передумал и не отобрал еду. Если я застряла здесь с ним на двадцать четыре часа, мне нужно топливо. Пока я ем, стараюсь не встречаться глазами с монстром.
Только, когда еда заканчивается, я открываю бутылку «Спрайта» и делаю большие глотки прохладного, сладкого напитка. Он такой вкусный, что мне хочется плакать.
― Надеюсь, ты насладилась пищей. Я купил ее в одном из самых дорогих китайских ресторанчиков в городе.
Трэвис опускает свою коробку на пол вместе с сумкой.
― А теперь время десерта.
Я обнимаю ноги руками и кладу подбородок на колени, будто смогу так защититься. Еда, которую я только что съела, грозится вернуться обратно, но я подавляю спазм.
Он встает с койки и подходит ко мне с протянутой рукой. Когда я не принимаю ее, он садится рядом со мной. Я пытаюсь отодвинуться, но он кладет руку мне на бедро, чтобы удержать меня на месте.
― Ты не хочешь этого делать. Но это произойдет. Лучшее, что ты можешь сделать, смириться.
Он переплетает свои пальцы с моими, пока я дрожу от страха. Как я смогу сбежать от него? Но как я могу не пытаться?
Я вырываю свою руку и пытаюсь встать на ноги, но моя голова кажется одурманенной, а зрение начинает плыть. Я чувствую себя так, будто вот-вот упаду в обморок.
― Работает, ― говорит он, на его лице расплывается больная улыбка.
― Что? ― спрашиваю я, пот начинает застилать мне глаза.
Что-то не так. Когда его улыбка становится шире, на задворках моего сознания появляется тревожная мысль.
― Что ты сделал?
Мой язык распух у меня во рту, я, пошатываясь, иду к койке. Мне очень хочется прилечь.
Как я могла быть такой глупой? Ублюдок накачал меня наркотиками.
― Я сделал то, что должен был, чтобы расслабить тебя.
Он встает и подходит к койке.
― Нет, ― произношу я, когда он начинает расстегивать мою кофту. Но я так слаба, что не могу с ним бороться. Я пытаюсь оттолкнуть его, но моя рука продолжает раз за разом опадать.
Пользуясь моей слабостью, он запускает руку мне в волосы и прикладывается своими губами к моим, его язык скользит мне в рот, движется напротив моего. Я не могу отстраниться, не могу ничего сделать. Я не контролирую собственное тело.
― Я обещаю, что тебе будет хорошо.
Он не спеша снимает с меня кофту, отбрасывает в сторону все, что стоит между нами.
Мой разум встревожен, кричит ему остановиться, но мое тело не способно сопротивляться. Теперь его руки повсюду на мне, как и его губы.
― Скоро ты будешь моей, ― произносит он после каждого ядовитого поцелуя на моей коже.
С моих губ срывается полузадушенный звук, но ни одного слова.
Теперь он тянет мои штаны вниз, чтобы забрать то, что он думает, принадлежит ему, а я слишком одурманена, чтобы что-то сделать по этому поводу.
― Скоро все кончится, ― шепчет он мне в ухо, а затем прикусывает мою мочку.
Я слышу звук молнии. Когда он опускает мои штаны ниже, во мне что-то меняется. Я больше не чувствую себя плохо. Теперь я чувствую себя так, будто лечу, плыву. Что бы он не дал мне, оно вдруг делает меня живой, но в очень странном ключе.
Что, черт возьми, он дал мне? Почему его прикосновения больше не вызывают во мне отвращения? Почему его поцелуи от моего пупка и до моей шеи ощущаются, до странного, приятными? Почему я держусь за него вместо того, чтобы отталкивать его?
Я дрожу от желания, когда он проходится поцелуями вниз по моему телу.