Окончив «Семейное счастие», Толстой сразу же прочитал повесть Боткину, и тот нашел, что «все это исполнено какого-то холодного блеска, и ничто не трогает ни мысли, ни сердца». Но он советовал ее печатать, так как в ней чувствуется «присутствие большого таланта» (Переписка, т. 1, с. 244). Прочитав корректуру второй части, Боткин изменил свое мнение (там же, с. 246–247).