«Накрасься. Сделай стрелки подводкой для глаз и намажь эти красивые губы красным. Он поведется на это дерьмо».
Я закатываю глаза:
— Нет, хочу быть естественной. Я чувствую себя красивее, когда у меня на лице нет всей этой боевой раскраски. Она заставляет меня потеть и чувствовать себя дешевкой! — сердито говорю я, злясь, что она решила вернуться после нашего разговора.
Прежде чем успеваю осознать, что происходит, ее рука обхватывает мою шею и сжимает. Блокирует поступление кислорода в легкие. Она на минуту задерживает там руку и наклоняется, так что мы оказываемся нос к носу.
«Делай, что я тебе говорю, Агония. Ты знаешь, какие будут последствия, если ты этого не сделаешь!»
Она отпускает свою мертвую хватку на моем горле и исчезает, когда я падаю на пол. Я втягиваю как можно больше воздуха, пытаясь вернуть в легкие жизнь.
— Ненавижу, когда ты так груба со мной, — шепчу я, надеясь, что она меня слышит.
Встав с пола, восстанавливаю самообладание, и вытираю слезы со щек. Ахаю, когда вижу свое отражение.
— Ах ты сука! Ты оставила следы на моей шее. Как, черт возьми, ты думаешь, я их спрячу?! — Кричу я. Но, как обычно, тишина. Она уже высказалась.
Гребаная идиотка!
Достаю из-под раковины старую косметичку и принимаюсь за лицо. Я подкрашиваю глаза и крашу губы, как она сказала. Изо всех сил стараюсь скрыть следы на шее, и, к счастью, мне это удается.
До этого она только дважды дотрагивалась до меня. Первый раз, когда я впервые встретила ее. Мы играли в моей комнате, и у меня была игрушка, которую она хотела, но я не дала ей ее, и она разозлилась. Она взяла одну из маминых бритв и прижала ее к моему запястью. Она сказала мне, что она главная и мне больше никогда не стоит с ней спорить.
Второй раз — как раз перед тем, как мы переехали сюда. Я познакомилась с очень милым парнем и планировала пойти с ним на свидание. Он ей не понравился, и она сказала, что он слишком слаб для нас. Что у него нет характера. Но я пошла против ее воли и все равно отправилась с ним. Излишне говорить, что та ночь закончилась тем, что он оказался в больнице, а я — с синяком под глазом и сломанным пальцем.
Стук в дверь возвращает меня к реальности, и я внезапно испытываю смешанные эмоции. Возбуждение, нервозность, тревога и страх. Знаю, что не должна бояться, но она способна на то, на что большинство людей себе даже не представляют, и всё может изменится в мгновение ока!
«Поторопись, пока он не ушел. И не испорти всё. Мне действительно нравится этот парень», — говорит она.
— Это ты их отпугиваешь. А теперь исчезни. Это мое свидание, а не твое, — заявляю я.
Монте снова стучит, и я пересекаю гостиную. Хватаю ключи с кофейного столика и сумочку с дивана. Делаю глубокий вдох, чтобы расслабиться, и на выдохе открываю дверь.
Вздох, сорвавшийся с его губ, едва слышен, но все-таки долетает до моих ушей. Этот простой звук, этот легкий порыв воздуха, заставляет мои колени ослабеть и подтверждает, что я правильно выбрала наряд. Сейчас я чувствую себя гораздо увереннее, чем когда-либо.
— Ух ты, Агония. Ты выглядишь… Э-э, ты выглядишь великолепно! — говорит Монте.
Я улыбаюсь:
— Спасибо. Ты и сам неплохо выглядишь, — игриво отвечаю я. Он смеется и протягивает руку, чтобы взять мою.
— Ты готова, красавица? — спрашивает он.
Я киваю:
— Да!
Мы более чем готовы.
Глава 5
Монте
Когда Агония открыла дверь, из моих легких словно высосали весь воздух. Я мог бы поклясться, что мое сердце на секунду остановилось. Она выглядела сногсшибательно, от нее просто захватывало дух. Короткое, но не обтягивающее платье позволяло разглядеть татуировку на ее бедре. V-образный вырез опустился так низко, что я подумал, что ее сиськи будут выскакивать при каждом вдохе. И я ждал, с нетерпением, когда это случится.
Ее некогда мягкие розовые губы теперь стали темно-красными и невероятно горячими. Все в ней один сплошной секс, и я не преувеличиваю. Могу сказать, что она приложила много усилий, чтобы одеться для нашего свидания. Я не мог не оценить этого. Приятно видеть, что кто-то нашел время приодеться для меня. Все остальные девушки, с которыми я встречался, были одеты либо слишком просто, либо как будто они собирались схватить шест для стриптиза и начать танцевать для любого, кто пожелает. Про Агонию можно было сказать и то, и другое, но при этом она выглядела в своем наряде стильно и роскошно — вот как сказал бы мой отец.
Он каждый день делал комплименты моей матери. Одевалась ли она для него или ходила в спортивных штанах с растрепанными волосами. «Всегда заставляй свою женщину чувствовать себя красивой, потому что никогда не знаешь, какой у нее день». Это был его совет мне, когда я рос. И я это делаю. Я заставляю каждую девушку, с которой я когда-либо был, чувствовать себя красивой, сексуальной или очаровательной. Все, что они хотели, все, что заставляло их чувствовать себя особенными, я давал им! Но это, пожалуй, единственное хорошее, что я вообще взял от своего отца.
Агония, впрочем, транслировала образ «Я знаю, что красивая, мне не нужно говорить об этом». И мне это нравилось. Она излучала уверенность, и это так возбуждало. Достоинство, с которым она себя вела, прямой взгляд, если только ее глаза не захватывала темная, бездушная пустота.
Я открываю перед ней дверцу машины, как джентльмен, и жду, пока она без особых усилий скользнет на пассажирское сиденье. Как только сажусь на водительское сиденье, поворачиваюсь к ней, позволяя своим глазам впиться в нее.
— Ты действительно сегодня прекрасно выглядишь. — Я поднимаю руку, чтобы погладить ее по щеке. — Спасибо, что согласилась пойти со мной.
Она улыбается, но не той мягкой улыбкой, что раньше. Берет меня за руку и крепко сжимает.
— Не за что.
Вытаскиваю руку из ее хватки и сгибаю пальцы. Совсем не удивлен, что она такая сильная. Наверное, я заставил ее чувствовать себя неловко. Прочищаю горло и завожу машину.
— Я очень рада нашему свиданию, — кокетливо говорит Агония. И точно так же она преображается снова. Мне будет трудно следить за тем, как меняется ее настроение. Могу предположить сложности с этим в скором будущем.
— Я тоже, — соглашаюсь с ней. — Надеюсь, тебе понравится ресторан, который я выбрал для нас. Он не так далеко отсюда, — пытаюсь сменить тему и поднять настроение. Я заказал нам столик в маленьком итальянском ресторанчике. Это потребовало некоторого флирта с моей стороны, но я смог забронировать одну из кабинок, которая находится в задней части, вдали от шума и суеты главного этажа.
Всю дорогу туда Агония молчала. Она просто смотрела в окно, погруженная в свои мысли, как и в кофейне. Я хотел спросить ее, о чем она думает, но, посмотрев на отражение ее лица в зеркале со стороны пассажира, решил не делать этого, потому что она не выглядела готовой к разговору.
Когда мы прибываем в «Ла Итальяно», нас встречает молодая девушка, которая сразу же проводит нас в заднюю часть ресторана. Кабинка маленькая и уютная. Освещение тусклое, и на столе стоит букет, освещенный светом свечей. Здесь тихо, так что можно услышать мягкий гул музыки, судя по звукам, я бы предположил, акустическую гитару. Романтично. Я жестом приглашаю Агонию сесть первой, так как в кабинке круглое сиденье.
Девушка вручает нам меню и говорит, что официант скоро подойдет. Я уже знаю, что выберу, поэтому решаю вместо этого посмотреть на Агонию. Она изучает меню, бездумно покусывая нижнюю губу. Я тихо стону, потому что этот маленький жест чертовски сексуален.
Я хочу прикусить эту губу. Помимо всего прочего.
— Ну что скажешь? — спрашиваю я ее.
Она оглядывается:
— Мне нравится. Очень... романтично. Buona scelta1.
— Ты знаешь итальянский? — спрашиваю я, пораженный ее произношением. Эти слова были произнесены безупречно.
— Знаю. Мой отец был итальянцем, а мать — ирландкой. Отсюда бледная кожа на заднице и темные волосы на голове. — Она смеется. Такой красивый звук. — Как насчет тебя? Твои родители — ирландцы?
Я качаю головой:
— Нет, мой отец был американцем, а мать — ирландкой. Они познакомились, когда он служил. Обрюхатил ее там, и мы переехали сюда, когда мне было семь, чтобы она могла официально быть с ним.