Он смотрел на меня глазами полными страха, и мне пришлось отвести взгляд. Я не позволю ей вернуться, пока все не закончится.
Я пошла на кухню и схватила ножницы и самый острый нож, который смогла найти. Возвратившись к куче дерьма передо мной, наклонилась и проговорила:
— Ладно, Чарльз, ты готов повеселиться? Потому что я да!
Взяла ножницы и начала разрезать его брюки. Он извивается, заставляя меня царапать его ноги всякий раз, когда я раздвигала ножницы, чтобы резать.
— Если ты будешь сидеть спокойно, это будет не так больно! — Я лгу.
Он просто рыдал, с заклеенным ртом. Хорошо! Ублюдок должен бояться!
Я встала и, схватив его за лодыжки, потянула вниз, пока он не оказался на спине. Взяла ножницы и срезала с него трусы.
Если он и не знал, что его ждет, то теперь понял! От приглушенных криков и воплей у меня закружилась голова.
Бедный маленький Чарльз попытался перевернуться, но я поставила ногу ему на живот и надавила. Качая головой, проговорила:
— Нет, нет, Чарльз. Ты должен заплатить за свои грехи! Ты поступил с нами неправильно. Ты только что УБИЛ СЬЕРРУ, и устроился на диване как будто ничего не произошло! Теперь твоя очередь почувствовать то, что мы испытали за десять лет на этой земле!
Он начинает дрожать, когда я беру и кладу нож к основанию его члена.
— Это будет больно, очень больно!
Тремя движениями ножа легко отрезаю его член. Его приглушенные крики боли раздражали мое чувство радости. Я срываю скотч с его рта и хватаю за лицо.
— Заткнись, — говорю сквозь стиснутые зубы. Поднимаю его отрезанный член, чтобы он мог его видеть, и он давится. — Ты больше никогда никого этим не тронешь! — С силой открываю ему рот и толкаю его член в горло, пока он больше не может вдохнуть жизнь в свои легкие. Откинувшись на спинку стула, я смотрела, как он пытается дышать, истекая кровью.
Это было так прекрасно.
Когда мать Агонии вернулась домой, начался настоящий ад. Я спряталась, чтобы невинная Агония могла очаровать копов. Конечно, я подсказала ей, что нужно сказать, потому что она не помнила ничего, что произошло после того, как он избил ее сестру. Я сказала ей, чтобы она сказала им, что он убил Сьерру, а потом пришел за ней, поэтому она защищалась.
Нас отправили на экспертизу, потому что копы сказали, что то, что случилось с Чарльзом, было не просто самозащитой, а пыткой.
Психолог, с которым мы встречались, заявил, что у Агонии биполярное и диссоциативное расстройства личности. Можете в это поверить? Они сказали, что она психически больна. Мы, душевнобольные!
Гребаные придурки!
К сожалению, мне пришлось прятаться, пока Агонии не исполнилось восемнадцать. Во всяком случае, по большей части. Разговаривать с ней, я могла только когда мы оставались одни. Держала рот на замке, когда врачи задавали дурацкие вопросы или, когда другие психи говорили ей что-то, что мне не нравилось. Нас отпустили, когда нам исполнилось восемнадцать.
К счастью, мы получили известие, что ее мать, Клэр, скончалась от почечной недостаточности. Мне не нужно было возвращаться и заканчивать то, что я начала. Мы могли исчезнуть и начать все сначала. Именно это мы и сделали.
Мы уехали и переезжали из штата в штат, пока не добрались сюда. Агония уговорила меня отпустить ее в колледж, чтобы у нее была нормальная жизнь. Что бы это ни значило. Наша жизнь нормальна. Нормально для нас, и это все. Пока у меня есть Агония, мы будем в порядке. Я могу защитить нас, уберечь.
Она моя. И я никому не позволю отнять ее у меня!
Она МОЯ!
Глава 9
Агония
— Что ты сделала? Какого хрена ты натворила? — кричу я, снимая одеяло с дивана и прижимая его к лицу Монте. Не знаю точно, куда давить, потому что кровь везде.
— Отвечай, черт возьми! — Я кричу, боль пронзает мою голову, но я игнорирую ее. Пытаюсь ухаживать за Монте.
«Мне не понравилось, как он прикасался к нам!»
— Ты что, издеваешься? Не то чтобы я этого не хотела! — бегу на кухню, хватаю полотенце и мочу его. Затем хватаю из-под раковины аптечку. Я совсем не хотела, чтобы случилось что-то подобное. Слезы текут по моему лицу, и я не могу дышать. Соскальзываю вниз, на пол, держась за грудь. Как я собираюсь это исправить?
«Вставай и перестань быть маленькой сучкой. Ты видела и похуже».
— Нет, ТЫ видела и похуже! Только не я! — кричу в ответ.
Встаю с пола и откидываю волосы с лица. Когда опускаю руки, чтобы схватить полотенце и аптечку, вижу, что мои руки покрыты кровью. Я вытираю лицо тыльной стороной ладони и, конечно же, кровь... на моем лице! Не знаю, моя она или Монте, но меня тошнит от вида крови.
Я склоняюсь над раковиной.
У меня болит все тело. Все болит. Всякий раз, когда она вот так овладевает моим телом, жестокая боль от перемены всегда вызывает у меня тошноту. Но добавьте еще вид крови, и готово, я не могу сдержать то, что находится в моем желудке.
Как только мой желудок успокаивается, я умываюсь и возвращаюсь в гостиную, чтобы заняться Монте. Понятия не имею, что собираюсь делать. Не могу позволить ему уйти, потому что он вызовет полицию, но и держать его здесь я тоже не могу. Может быть, попробовать просто сбежать. Переехать в другой город. Или штат. Или гребаную страну!
Слезы снова начинают течь, когда я вижу обмякшее тело Монте на диване. Как же я ненавижу ее! Она все портит.
«Приведи его в порядок и оттащи в спальню».
— Что? Нет! Я собираюсь привести его в порядок, а потом мы уйдем, — отвечаю ей.
«Нет, ты отволочёшь его в спальню, пока я не решу, что с ним делать».
— Да пошла ты! — кричу и мгновенно жалею об этом, когда она дает мне пощечину, заставляя меня отшатнуться.
«Делай то, что я тебе говорю, Агония, не заставляй меня делать всё самой. Ты страдаешь больше, когда я полностью выхожу. Я ничего не чувствую».
— Пошла. Ты! — шепчу я.
Она качает головой:
«Как хочешь».
***
Все в жизни было бы намного проще, если бы Агония просто слушала меня. Я ненавижу быть такой грубой с ней, но иногда это необходимо. Прежде чем прикоснуться к ублюдку на диване, я вытираюсь и переодеваюсь в спортивные штаны и майку. Собираю волосы в пучок и решаю, что могу заварить себе чаю, прежде чем начну.
Думаю, что ударила его достаточно сильно, чтобы он оставался без сознания, пока не закончу, хотя я не должна слишком долго тянуть, потому что Агония хорошо справляется со мной, когда хочет.
Я ставлю чайник и иду к дивану.