— Да-да! Что и требовалось доказать! — зло произносит Давид Григорьевич. — Я уверен, что прав.
Но смотрит он не на меня, а на Изольду Марковну. Улыбка сначала застывает, а потом сползает с ее ухоженного лица.
— Ну с чего ты это взял, Давид, успокойся! И говори потише. На нас смотрят.
— А я тебе говорю, что он принялся за старое! И если он думает, что я забыл или шутил, когда поставил ему условие, ну так вот, он ошибается.
Я перевожу взгляд со злого Давида Григорьевича на краснеющую Изольду Марковну и не понимаю, что происходит. Это явно отголоски какого-то важного спора, окончание которого я сейчас наблюдаю. Что ж, просто постараюсь придать лицу невозмутимый вид.
— Может Марина сейчас нам все объяснит, — цедит моя свекровь, — Мариночка, а где Глеб? И почему вы пришли не вместе?
Сейчас или не сейчас? Нет, пока у меня мало информации об их предыдущем разговоре. Надо найти правильный момент. Глупо это делать без Глеба, хочу посмотреть, как он будет выкручиваться.
— Он немного задержался по делам. Будет к семи, видимо.
Всей кожей ощущаю цепкий, пристальный взгляд свекра.
Ай да Давид Григорьевич… Он расставил ловушку, и я в нее попала. Получается мне он сказал одно время, а Глебу другое. Поэтому-то Глеб и назвал мне время на полчаса минут позже. Но зачем? Какой в этом смысл? Я не понимаю. И вообще, почему я так уверена, что это ловушка для меня? Возможно, идет какая-то игра, а я ней просто пешка. Ну что ж… наберусь терпения и подожду.
— Ты восхитительно выглядишь, дорогая, — улыбается Изольда Марковна, — у тебя новое платье, и ты такая в нем… — она пытается подобрать слово, — красивая.
Она окидывает взглядом мои открытые плечи и грудь. Да, я раньше носила более закрытые платья. А Глеб никогда не говорил, что я красивая. Милая, симпатичная, прелестная, но не красивая. И ах, да! Мое ласковое домашнее имя было «мышонок». Ну что ж. Оно явно мне не соответствует сегодня.
— Это правда птичка, ты прекрасна. — Давид по-отечески берет меня за руку. — Впрочем, как и всегда! Поверь старику.
Он бросает взгляд на супругу. За столом снова возникает тишина. Кажется, он хочет со мной поговорить, но без своей жены рядом. Изольда поджимает губы и старается незаметно взглянуть на часы. Пауза за столом затягивается.
— Ой, — вдруг восклицает моя свекровь, глядя на свой бокал, — я, кажется, совсем стерла помаду. Извини дорогой, я в дамскую комнату. Милая, составь мне компанию, — голосом, не терпящим возражения, говорит мне она.
Я следую за ней и стоило нам остаться вдвоем у зеркала, как она тут же кидается ко мне:
— Какого черта у вас там происходит? Почему ты явилась без Глеба?
О, как это интересно! За четыре года, что я знаю свою свекровь, еще ни разу я не видела ее в таком состоянии. Что происходит?
— Я же сказала, Глеб задерживается по работе. — самым спокойным тоном отвечаю я и выдерживаю ее взгляд. Мое лицо остается невозмутимым, и Изольда Марковна, кажется, успокаивается.
— Хорошо, — выдыхает она. — а то Давид себе уже нафантазировал невесть что.
— Например? — равнодушно уточняю я.
— Ой, мой муж выдумал глупость, что ты ушла от Глебушки. — нервно продолжает свекровь и достает свою красную помаду, — Представляешь! Ну и чушь! Как ему в голову пришло такое, что ты можешь уйти от Глеба7
— Почему чушь? — невозмутимо спрашиваю я.
Брови моей свекрови ползут вверх, искажая ее лицо.
— Потому что надо быть полной дурой и тупой овцой, чтобы уйти от моего сына.
С каждой минутой нашего разговора мне делается интереснее. В чем же дело? Раньше Изольда Марковна себе никогда такого не позволяла.
— Особенно в твоем случае, — бросает она фразу, растягивает рот перед зеркалом и начинает елозить по губам помадой.
— А чем же мой случай такой уникальный? — продолжаю играть дурочку я.
— Марин, ну не зли меня, хоть ты, а? Хватит проделок этого старого интригана. Что ты хочешь, чтобы я тебе сказала? Что я считаю, что ты вытащила счастливый билетик в виде Глеба? Да, это так. Кому ты была нужна после своего ПТУ.
— Института, — поправляю я.
— ПедИнститута, дорогая — ну это же… — она делает жест рукой. — Марин, опирается она на раковину и смотрит на меня. — Я ни разу за все эти годы не говорила тебе, но видимо должна наконец сказать — я никогда не была рада, что Глеб выбрал тебя. Да, ты милая, очаровательная простушка из рабочей семьи с трогательной историей. Сиротка, все дела. Но ты никогда не была ровней Глебу. Да и не станешь. Сколько ты получаешь в своей школе? Двадцать — тридцать тысяч в месяц? Ты знаешь сколько стоит это платье? Конечно нет! Это платье не могут себе позволить такие девушки как ты! И выглядишь ты сегодня так, только благодаря Глебу. И в этом ресторане ты можешь ужинать, только благодаря нам. И твоя основная задача быть благодарной моему сыну и улучшать его быт, отвечать на его просьбы и рожать детей. С последнем, кстати, ты так и не в состоянии справиться.
Я пытаюсь открыть рот, но она меня тут же перебивает.
— И молчать, Марин! Молчать и радоваться, что у тебя есть Глеб! И закрывать глаза, ели у него появиться шалости, ты поняла? — ее голос делается стальным, — и никому никогда об этом не говорить.
— Маленькие шалости — это любовницы? — уточняю я и начинаю всерьез думать о капельках от Елизаветы Ивановны. Но не для Глеба.
— Даже в слух не смей произносить это слово! Счастье Глеба — залог твоего хорошего существования! Вот этого, Марин! — она пытается ухватить меня за платье. — И да, ты будешь закрывать глаза, если он захочет себе устроить маленькое приключение.
Она приближается ко мне и глаза ее просто сверкают от ярости:
— И даже, если это является правдой, ты никогда не откроешь свой рот, чтобы это озвучить. Тем более моему мужу! Ты поняла?
Да что происходит-то?! К чему эти разговоры и ее нервное поведение. Даже если Глеб изменяет мне, а это так и есть, то к чему это все? Не я первая, увы и не последняя женщина, которой изменяют. Возможно, я даже не первая, кому изменяет Глеб… Я ведь почти нечего не знаю о его жизни до меня.
Но что-то еще прячется за ее словами. Что это? Это не ненависть ко мне, нет… Она пытается оскорбить меня, но что скрывается внутри нее? Я смотрю, как Изольда Марковна пытается накрасить губы и у нее дрожат руки. Дрожат руки, как от страха.
Это страх! Она боится? Но чего?
Да, меня так и подмывает все ей высказать в лицо. Я хочу увидеть, как полезут на лоб эти нарисованные бровки, но пока я просто молчу. Какая интересная картина вырисовывается. Кажется, я не все знаю о семье моего мужа. Совсем не все. Ну что ж, видимо у меня в рукаве появился еще один козырь, осталось понять, как его разыграть поэффектнее. Ну а в том, что я это сделаю, я уже вообще не сомневаюсь.
И тут еще одна мысль приходит ко мне, и я ели сдерживаюсь, чтобы не засмеяться.
А с каким выражением лица она будет бегать от нашего столика до дамской комнаты? Добавить ей двадцать капель или все же тридцать? Хорошо иметь тайное оружие, даже если не будешь им пользоваться.
Мы возвращаемся за стол как раз вовремя. Я едва опускаюсь на стул, как вижу, что Глеб заходит в зал.
Представление начинается!