Солнце ярко светит сквозь не зашторенные окна. Вчера был такой суматошный вечер, что забыл их закрыть. Пока мы вернулись из парка, пока попрощались с Ромкой, пока все рассказали маме, успокоились, угомонили Васька, расставили все цветы по вазам…
Да, возможно идея была глупая: хотел забрать Марину со встречи с родственниками, завалить цветами, отвести в другой конец города, уже снял зал в ресторане. Хорошее место, чтобы отпраздновать ее свободу. И уже там сказать ей, что не могу и дня без нее. Ромыч предложил еще салют в конце бомбануть.
Салют нет, а вот меня вчера знатно бомбануло. Вспоминаю сцену в парке и руки непроизвольно сжимаются в кулаки. На кой черт она пошла туда! Нет, это прям не женщина, а беда! Вечно все усложняет. Зато, с ней не скучно, да.
Вчера мне показалось, что, проезжая мимо этого ресторана Марина резко побледнела, но так и не призналась, что ее встревожило.
От долгих выходных остается два дня. Ей предстоит возвращаться на работу. Марина заявила, что все равно заскочит к себе домой. Вчера предложил написать заявление в школе — обиделась. Не может бросить учеников, не доведя учебный год. Хорошо хоть выкинула из головы мысль идти к себе домой одной. Хоть тут со мной согласилась. Упрямая гордячка! А на самом деле маленькая нежная малышка. Слабая и беззащитная.
Когда вчера прижал ее к себе, так хотелось бросить все и остаться уже с ней вдвоем, наедине. Она вроде и близко ко мне, но по-прежнему далеко. Полон дом людей и вечно что-то происходит! Эта недосказанность просто выбивает почву из-под ног.
Спускаюсь на кухню за кофе. Через окно наблюдаю, как Васька носится с мячом по лужайке, на которой сидят Марина с матерью.
— Папка! — Васек бросается ко мне, когда выхожу к ним. — Что мы будем делать сегодня? Чем займемся?
— И тебе доброе утро, сын, — пасую ему мяч, — Привет, ма! Как ты, Марин? Нога, руки?
— Все отлично! Нога немного побаливает, но все скоро заживет.
— Мы тут подумали, не стоит ли написать в полицию? — начинает мама, — Так жаль украшение Марины — это же память…
— Не стоит, мам! Они все принесут. Не переживай, Марин. Я позабочусь.
— Я знаю, — улыбается она и слегка краснеет.
— Итак, — продолжаю я, — Планы на сегодня — не выезжать в город, а отдохнуть дома. Устроим шашлыки?
— Отличная идея! — соглашается мама, — правда передали, что днем может быть сильный дождь с грозами. Может просто приготовим мясо в духовке?
— Я за шашлыки! — кричит Вася, — но это вечером, а сейчас?
— Ну, мы можем прокатиться на лодке, — продолжаю озвучивать свои мысли, — как вы на это смотрите?
— Отлично! — встревает мама, — вот вы и прокатитесь с Мариной, — она поднимает на меня лукавый взгляд, — а мы с тобой, Вася, идем делать уроки, — продолжает мать.
— Ну бааа! Нет!
— Не нет, а да. Тебе написать сочинение, выучить стихотворение и математика еще.
— И еще параграф по окружающему миру, — разводит руками Марина.
— Это не честно! Вы это специально! — заводится Васька.
— Василий! Это что такое! Ты знал, что тебе на праздники задали. Пошли делать, чтобы к вечеру ты был свободен. Завтра пока соберемся, пока домой, еще стихотворение доучить, — мама мягко подгоняет Васька в дом, — вам хорошо поплавать, а мы пошли учиться!
Хорошая у меня мать. Понятливая.
— Ну что? — поворачиваюсь к Марине, — как тебе идея с лодкой? У нас там есть спуск к реке, а внизу по течению небольшое полуостров. Мы там шалаш сделали для наших ребят. Хочешь посмотреть?
— Отличная идея, но грести я не могу, — Марина показывает свои ладони.
— Ну что ты такое говоришь! Конечно я на веслах.
Просто беда с этой сильной женщиной! Никак не может расслабиться. Беру ее ладони в свои и смотрю на содранные ранки. Осторожно дую.
— Болит? — заглядываю в ее глаза.
— Немного, но уже заживает.
— Мне мама в детстве говорила, что ели поцеловать, то быстрее заживет, — осторожно касаюсь губами ее рук, оставляя невесомый поцелуй.
Румянец покрывает ее щеки. Марина прижимается ко мне и ощущаю пьянящий запах ее волос, наклоняюсь к ней, но ее ладонь упирается мне в грудь.
— А ты знаешь, — говорит она, заглядывая мне за спину, — кажется за нами наблюдают!
— Хм… неужели Васька и мама?
— Ага! За занавеской в гостиной. И Людмила тоже!
— Никакой личной жизни! Пошли на причал, — я беру Марину за руку и веду за собой.
При спуске на берег мы находим две лодки: синюю с белой полоской, и ярко-желтую.
— Запрыгивай в любую.
Марина усаживается, я спускаю лодку на воду и забираюсь к ней. Отталкиваюсь веслом подальше от берега. Ветер ударяет в лицо. Наконец мы вдвоем. Направляю лодку вниз по реке, мимо нашего поселка, в сторону пустых лесных берегов.
Она смотрит на деревья, блики на воде и улыбается. Как же ей идет улыбка! Невольно бросаю на нее взгляды.
— Какие красивые места! — произносит Марина.
Мы проплываем полуостров и решаем опуститься еще ниже по течению. Лучи солнца отражаются от глади реки и играют светом на ее волосах. Зачерпываю рукой немного воды и брызгаю ей в лицо. Она смеется и отвечает мне тем же.
Как давно я вот так не дурачился с женщиной? Как же это приятно, хоть иногда.
Где-то вдалеке раздается раскат грома. Я поворачиваю голову. На нас надвигается огромная черная туча, и видно, как ветер поднимается над лесом.
— Мы с тобой доберёмся до того полуострова, про который я говорил, и выйдем, — озвучиваю план и разворачиваю лодку, — там на поляне шалаш. Мы переждем ливень и потом вернемся домой.
— Отличный план!
Даже если она и встревожена, то совсем не подает вида.
— Не волнуйся. Мы близко! Вот за тем поворотом уже нужное нам место.
Раскаты грома раздаются уже над нашими головами. Кажется, мы чуть-чуть не успеваем по времени до безопасной точки. Ветер начинает поднимать волны, на неглубокой, но очень широкой речке. Небо вокруг делается темным, яркими вспышками мигают молнии.
Я налегаю на весла и с сожалением замечаю капли дождя на воде.
— Возможно, мы все-таки намокнем! — кричу я, перекрывая шум.
— Не страшно! Люблю грозу в начале мая! — отзывается Марина и в этот момент нас накрывает мощными потоками дождя.
Ее футболка моментально становится мокрой и прилипает к телу, подчеркивая все его изгибы. Она отбрасывает с лица непослушные пряди медных волос, запрокидывает голову назад и начинает радостно смеяться.
Неистовая, дикая, уже непохожая на скромную застенчивую учительницу, она словно растворяется в окружающей ее буре.
Прекрасная, невозможная. У меня уже нет сил любоваться ей в стороне. Я опускаю весла и притягиваю ее к себе. Она идет ко мне в объятья не сопротивляясь. Секунду смотрю в ее широко раскрытые глаза, провожу пальцем по губам, которые словно лепестки цветка открываются от моего прикосновения и уже не сдерживая себя впиваюсь в нее поцелуем. Она отвечает мне. Осторожно и немного робко. Мои пальцы погружаются в ее мокрые от дождя волосы. Марина расслабляется под моим натиском, и я чувствую, как ее ладонь скользит по моей мокрой от дождя груди.
Мы сидим на дне лодки, вокруг нас хлещет дождь, поливая своими струями, но внутри меня бушует еще больший ураган.
— Кажется дождь не прекращается. Давай доберемся до шалаша, — предлагаю, с сожалением отстраняясь от нее.
Она согласно кивает.
Волны вокруг нас становятся сильнее, но я справляюсь с ними, направляя лодку к нужному берегу.
— Вон там, у сосны, мы причалим, — кричу ей, — и надо подняться наверх по склону.
— Хорошо! — отзывается Марина.
Глухой удар снизу крушит мои планы. Пытаюсь сдвинуть лодку, но безрезультатно.
— Мы сели на мель, — объясняю ей, — но тут совсем близко! Ты сказала, что хорошо плаваешь, да?
Глаза Марины раскрываются от ужаса:
— Нет! Не говорила! Я вообще плавать не умею!