— Давайте мы вам сделаем укол успокоительного. — начинает врач, — Юля принеси…
— Не надо, — резко прерываю его. — Можно воды.
Вдох. Выдох.
За этот час я пережила буквально все эмоции: страх за ребенка, боль от предательства, ужас от появления Глеба.
Сейчас, когда дверь за Глебом закрылась, и ко мне возвращается состояние думать, я понимаю, что совершенно не могу ему доверять. Даже стыдно, что на долю секунды я могла ему поверить! Ах, как он и его мать умело пытались обыграть всю ситуацию с Лешей.
Хотя надо признать, что вопросов к Алексею у меня тоже много. Почему он скрывал, что женат?
— Отсоедините, вот это, пожалуйста. — я протягиваю руку врачу.
Марк Антонович смотрит на меня буквально секунду, но снимает с руки манжету.
— Вы удивительная женщина, пролежать четыре дня без сознания…
— Со мной уже было подобное в детстве, после смерти мамы, — прерываю врача, — я тогда проспала три дня подряд.
— Ну с лестницы вы тогда не падали и беременны не были. А то я смотрю, вы готовы встать и уйти!
— Готова! — так же резко отвечаю я.
— Ну уж нет! Мы будем вас наблюдать, надо убедиться, что с ребенком все в порядке. Катетер пока удалять не будем. Капельницы никто не отменял. И вам нужен покой.
— О! Покой! — чуточку на грани истерики восклицаю я, — Мне кажется, что покой ждет меня где угодно, но только не у вас в больнице!
Врач, поджав губы, молча трет переносицу.
Я забираю поилку из рук медсестры и снимаю крышку. Делаю большой глоток воды.
Невольно замечаю, что руки у меня немного дрожат. Может от слабости, может от нервов.
А еще мне стыдно признаться, что я действительно устала и хочу спать.
От взгляда Марка Антоновича это не ускользает.
— Марина, давайте мы возьмем кровь на анализы и перевезем вас в другую палату. И уже точно туда никого не пустим. И вы отдохнете.
— Хорошая мысль, — со вздохом соглашаюсь я.
— Юля, принесите пробирки, — говорит он медсестре, и ты быстро выходит из помещения. — Может немного проветрим?
Я киваю, и врач приоткрывает окно пошире и замирает, уставившись вниз на улицу.
До меня доносится фраза:
— … Ты думал, что это останется неизвестным?..
Какой знакомый голос. Я приподнимаюсь на подушке. Алексей? Неужели это он? Но почему под окнами больницы?
— …Ты просто подлец, если решился на такое!..
Да это точно он!
В ответ слышится какой-то невнятный гул. И громкий визг отдаленно напоминающий голос моей свекрови.
— …Не смей! Ты не имеешь права!..
— …Права?!… - снова гремит знакомый голос.
— Что там происходит? — в волнении спрашиваю я, пытаясь опустить ноги с кровати.
— Лежите! Вам еще нельзя вставать!
— Да, да! А еще пить большими глотками, нервничать и переживать! Ой!
Ноги реально не держат, я падаю на руки врача, и он сажает меня на кровать.
— Марина! — восклицает он с укором.
— Сегодня все идет не по правилам! У всех! Помогите или не мешайте!
Марк секунду смотрит в мои наполненные решительностью глаза и говорит:
— Сидите спокойно!
Он снимает блокираторы с колес и подталкивает меня вместе с кроватью ближе к окну.
— Держитесь!
Я упираюсь руками за подоконник и осторожно подтягиваюсь, чтобы привстать. Врач поддерживает меня.
Под окнами больницы, перед крыльцом, стоит толпа народа, образуя почти ровный круг. За толпой топчутся охранники больницы, которые видимо не решаются вмешаться в противостояние нескольких человек в центре круга.
Я всматриваюсь в эти фигуры и с удивлением узнаю Глеба и Алексея. Первый нервно переступает с ноги на ногу, находясь почти за спиной квохчущей Изольды Марковны. Ну а второй, стоит совершенно спокойно, как скала. Правда почему-то за спиной Алексея, я вижу Давида Григорьевича.
— …Хоть тут веди себя как мужчина!.. … за свои поступки!
Доносится до меня обрывки слов, которые кричит мой свёкр.
— Что происходит? — задаю вопрос, совершенно не ожидая услышать что-то в ответ.
И тем больше мое удивление, когда мне отвечает Марк Антонович.
— Сдаётся мне, Леша узнал, с чьей помощью Ира пробралась в дом. Что вы на меня так смотрите, Марина? Вам предстоит еще много чего узнать. Неужели вы думаете…
— Я нечего не думаю! — прерываю я врача, — посмотрите сколько событий! У меня даже минуты нет просто подумать, и понять, что вообще происходит!
— Но согласитесь, это интереснее, чем просто лежать с закрытыми глазами, да? — улыбается Марк Антонович.
— Вы очень странный врач, — парирую я.
— Вы тоже не стандартная пациентка. Голова не кружится?
— Нет!
Я опускаю глаза вниз, и вижу, как Глеб вырывается из-за спины своей матери, и судя по жестам, начинает что-то говорить Алексею. К сожалению, я не слышу слова. Но Давид Григорьевич вырывается вперед с криком:
— Да как ты смеешь!
И в этот момент Алексей наносит точный удар в челюсть Глеба.
— Ах! — вскрикиваю я.
— О… — тянет Марк Антонович, — вы еще скажите, что вам его жаль.
— Ничуточки! — со злостью отвечаю я. — К сожалению, я не могу так сделать!
Глеб трогает свою челюсть. Алексей поворачивается спиной и начинает отходить от него, отдергивая рубашку. Глеб смотрит в спину Алексея, достает что-то из кармана пиджака и бросается на спину Леши.
С моих губ невольно срывается крик, и я высовываюсь в приоткрытое окно:
— Леша! — из-за всех сил кричу я, пытаясь высунутся в окно, — Сзади!
Впрочем, последнее мое слово тонет о общем крике негодования людей.
Крепкие руки врача держат меня.
Мне кажется, что Леша на долю секунды поднимает взгляд на мое окно, но тут же оборачивает, и встречает своего противника. Через секунду Леша стоит, а Глеб лежит на асфальте. Мой свекр отбрасывает от своего сына что-то блестящее.
— Неужели это был кастет? — задается вопросом Марк Антонович, — в пиджаке у бизнесмена? Поразительно. Хотя я не удивлен.
Я без сил сажусь на кровать. Как хорошо, что она рядом.
— Что? — бросается ко мне врач, и берет за руку, — не хорошо? Голова?
— Как много событий, — шепчу я, — но если я сейчас не узнаю все от начала до конца, моя голова точно взорвется! Что тут происходит?!