Резко давлю на тормоз и сворачиваю к обочине. Действительно, впереди на дороге темная тень. Человек? Выглядываю из окна. Уличная собака мечется перед машиной.
— Пошла! — Отгоняю собаку, махнув рукой из окна и поворачиваюсь к Марине.
Она лежит на пассажирском сиденье, ее голова откинута назад, руки безвольно свесились.
— Марина! — трогаю ее за плечо. — Марина Игоревна!
Касаюсь пальцами ямки под ее маленьким ушком — пульс есть. Видимо обморок. Так, сейчас. Беру телефон, листаю записную книжку. Ага, вот. Нажимаю на вызов и пока слушаю гудки, пытаюсь решить, как лучше поступить.
— Алло?
— Борис Маркович, вечер добрый! Арсеньев.
— Да, Алексей Васильевич, слушаю вас. Что стряслось? Василий опять что-то учудил или матушка ваша приболела? — по-деловому спрашивает наш семейный врач.
— Да нет, тут… Учительница Васи. Я ее вез, тут собака выскочила перед машиной, и сейчас она в обмороке.
— Эм… Алексей Васильевич, я же семейный врач, а не ветеринар, — медленно тянет доктор, — впрочем есть у меня коллега и по живности, сейчас найду его номерок…
— Да нет же! — начинаю злиться на свою сбивчивость. — Марина, учительница Васи, она в обмороке. — Смотрю на Марину. — В себя не приходит.
— Так, понятно — голос в трубке становится собранным. — Еще какие-то симптомы есть?
— Она ногу еще подвернула сегодня, самокатчик сбил.
— Ну от растяжения в обморок не падают, хотя испуг может накопиться. Еще потрясения были?
— Были. Она сегодня узнала об измене мужа. — Опуская подробности говорю я.
— Так-с, картина выясняется. Обморок и последующий сон, как реакция на сильный стресс. Сознание выключилось, и так сказать, ушло на перезагрузку.
— Куда нам? В больницу?
— Если внешних повреждений нет, то в больницу не обязательно. Где могу ее осмотреть? Куда подъехать? — по-деловому уточняет врач.
Куда… Кажется, Марине идти было некуда. Во всяком случае адреса подруги и родственников она не называла. Значит ко мне.
— Подъезжайте к нам в посёлок. Охрана вас знает, а Степана я предупрежу, он вам ворота откроет. — Смотрю путь на навигаторе. — Мы там будем через двадцать минут. Если она в себя придет, вы ей щиколотку осмотрите, ну а если еще не очнется — то на месте решим. Скорая туда быстро доедет, если что.
— Не переживайте, Алексей Васильевич, я думаю это обморок. У впечатлительных девушек это бывает. А тут столько событий за день. Выезжаю к вам. Скоро буду.
Заканчиваю разговор и смотрю на Марину. Она дышит ровно, похоже спит. Аккуратно давлю на газ.
Да уж! Даже не думал, что этот вечер будет настолько полон разными событиями. А хотел только к матери заехать, Ваську проведать.
Охрана поднимает шлагбаум для въезда в наш поселок едва завидев мою машину.
Еду по территории нашего закрытого поселка, впереди уже виднеется высокий каменный забор и железные ворота. Обычно паркуюсь у ворот, но сейчас подъезжаю по плиточной дорожке прямо к крыльцу. Степан быстрым шагом идет от сторожки ко мне. Из дверей выходит встревоженная Людмила, моя домработница и жена Степана.
— Людмила, гостевая на первом в хорошем состоянии?
— Обижаете, Алексей Васильевич. Как всегда, в доме все приготовлено. Хоть на первом, хоть на втором, хоть на третьем. Там правда душновато, но могу окна открыть.
— Не надо. Нам на первом подойдет.
Открываю дверь машины со стороны пассажирки и понимаю, что мне надо отсоединить ее ремень безопасности. Невольно скольжу рукой по Марининым коленям и касаюсь ее бедра. Поднимаю глаза и понимаю, что губы девушки в сантиметре от моих.
В голове моментально проносится много ярких картинок, которые тут не к месту. Останавливаю поток мыслей и аккуратно поднимаю Марину. Второй раз за сегодня. Но сейчас она ослабленно лежит у меня на руках. Людмила суетится и что-то причитает. Степан открывает входную дверь.
Переступаю порог дома, прижимаю Марину к себе. Мой пульс убыстряется. Уже второй раз за один день, она так близко ко мне. Вдыхаю запах ее волос. Смотрю на тонкую пульсирующую вену на шее.
Эти полгода я так часто думал о ней, потом заставлял себя не думать, и вот сейчас она в моих руках. А прямом смысле. Лишь бы с ней все было хорошо!
Людмила оббегает меня и открывает дверь в гостевую спальню. Кладу Марину на кровать.
— Там Борис Маркович приехал. — слышу голос Степана. — Руки моет и идет.
Отлично. Людмила вздыхает рядом. Не расспрашивает. Знает, что надо потерпеть, и сам все расскажу.
— Ну что ж, — врач заходит в комнату бодрым шагом. — Это больная? Людмила включите верхний свет и всех посторонних попрошу на выход.
Степан с Людмилой выходят. Я задерживаюсь в дверях. Марина выглядит такой хрупкой, такой беззащитной на огромной гостевой кровати в свете люстры. Вдруг отчетливо понимаю, что не хочу оставлять ее одну.
— И вы тоже, Алексей Васильевич! — продолжает врач.
— Возможно, мне лучше остаться, — неуверенно говорю я.
Борис Маркович секунду смотрит на меня и поднимает бровь:
— Вы уверены, что хотите присутствовать при осмотре посторонней женщины?