Дышать тобой - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 4

Мы часами сидим в тишине, Логан время от времени возвращается на кухню, чтобы налить мне еще чаю и, возможно, проверить, как там Куэйд, в то время как Картер никогда не отходит от меня. Как только полуденная жара начинает усиливаться, я говорю им, что на сегодня с меня достаточно солнца, и возвращаюсь обратно в дом.

Первое, что я замечаю, это то, что Куэйда больше нет на кухне. Мои брови хмурятся, и я обхожу весь дом в поисках его. Я не проверяю гостиную, поскольку его там точно нет. Пот стекает у меня по затылку, когда я слышу шуршание бумаг, доносящееся из коридора. Я сухо сглатываю и делаю неуверенный шаг в сторону звука. Когда я подхожу к двери кабинета моего отца, я останавливаюсь на пороге, наблюдая, как Куэйд осторожно рассматривает проекты моего отца. У него слезы на глазах, когда он смотрит на определенный рисунок.

— Куэйд? Что ты делаешь? — Спрашиваю я, заставляя его поднять голову в моем направлении.

Он вытирает слезы тыльной стороной ладони. Он пытается стоять прямо, но у него плохо получается, тяжесть горя давит на его плечи. Я подхожу к нему, чтобы посмотреть, что его так расстроило, и у меня перехватывает дыхание. Это эскиз дома, в котором я однажды сказала папе, что хотела бы когда-нибудь жить. Дом, в котором Куэйд, Логан, Картер и я могли бы состариться вместе, пока мой отец играл со своими внуками на нашем переднем дворе и рассказывал им о том, как мы все появились на свет. Это был глупый сон, рассказанный увлеченным звездами подростком, но моему отцу так понравился дом мечты, что он, без моего ведома, нарисовал его. Я понятия не имела, что Куэйд знал о его существовании, но опять же, их связь была такой же сильной, как и моя.

— Я всегда мечтала, что это будет близко к воде, — бормочу я.

— Я знаю, — отвечает Куэйд. — Он добавил кое-что сюда. Видишь?

Я смотрю на полоску реки, стекающую с задней части дома, и улыбаюсь, честное слово, искренней улыбкой.

— Значит, это поле прямо здесь, твоих рук дело, да?

— Детям нужно пространство, чтобы играть, — тихо произносит Куэйд, обводя пальцем обширный двор перед домом, заполненный качелями и большими деревьями, на которые можно залезть.

— Мне это нравится. Это идеально, — тихо шепчу я, кладя голову ему на плечо.

Логан и Картер подходят к нам ближе, их собственное любопытство расцветает. Логан хихикает, когда видит игровую комнату.

— Он знал, что тебе понадобится мужская пещера, в которую можно время от времени уединяться, — отвечаю я на его безмолвный вопрос, а затем указываю на другое отделение дома. — И он знал, что тебе понадобится достаточно большая темная комната и студия для работы, — объясняю я, указывая на разделение, которое мой отец разработал для Картера.

У меня болит сердце, когда я смотрю на грандиозный дизайн дома, которого у меня никогда не будет, по крайней мере, такого, как этот. В каждом штрихе я вижу отпечаток моего отца, и ни в одном другом доме такого не могло быть, кроме этого. Он должен был разделить мою жизнь со мной и мальчиками, и теперь… Теперь этого никогда не произойдет.

Кислород начинает покидать мои легкие, и я борюсь за вдох.

— Я ... я не могу. — Я начинаю заикаться. — Я просто не могу.

Я выбегаю из комнаты и поднимаюсь по лестнице в свою спальню и свое убежище. Логан, Картер и Куэйд входят в мою комнату взволнованные, боль искажает их прекрасные черты.

— Валентина, что случилось? — Картер подбегает, обхватывая мое лицо своими сильными руками.

— Я не могу дышать. Я просто не могу! — Говорю я в панике, чувствуя, как весь мир рушится вокруг меня.

У меня истерика и мне больно, и я не вижу конца темного туннеля, как бы я ни старалась. Мою грудь начинает сжимать, а легкие отказываются работать.

— Я не могу дышать. Я не могу дышать.

Моя паническая атака почти достигла апогея, когда Картер прижимается своими губами к моим, оглушая меня тишиной.

— Дыши мной, — шепчет он мне в рот.

Когда он видит, что его поцелуй способен уменьшить боль моего разбитого сердца, он идет за другим. Этот поцелуй кажется более величественным, чем все те, что он дарил мне раньше. Это молитва и прошение вернуться к нему, ко всем им. Пока мои глаза сканируют его красивое лицо, Картер поворачивает меня к Логану, который наклоняется, чтобы подарить свой собственный трансцендентный поцелуй.

— Дыши нами, Вэл. Дыши нами, — шепчет Логан, прикусывая мою нижнюю губу, прежде чем его язык полностью овладевает моим.

Я затаила дыхание и не в себе, когда Логан передает меня в дрожащие руки Куэйда. Он ничего не говорит, но его слезы и душевная боль говорят сами за себя. Его губы приоткрываются для моих, и я держусь за его затылок, наслаждаясь его теплым языком у себя во рту. Я теряюсь в этом поцелуе, когда чувствую, как другая пара губ целует мою шею. Логан все еще рядом со мной, поклоняется мне, пока наши с Куэйдом языки борются друг с другом.

Я хватаю ртом воздух, когда Куэйд начинает целовать впадинку у меня на шее. Мой взгляд переходит на Картера, который сейчас сидит на краю моей кровати, его глаза наполнены похотью и любовью. Мой взгляд падает на его руки, и я вижу, как ему больно держать в них свою верную камеру, чтобы он мог запечатлеть этот момент.

Когда рот Куэйда находит одну тяжелую грудь, я вскрикиваю, заставляя Картера потереть ладонью его твердую длину. Руки Логана обхватывают мои ягодицы, пока он продолжает покрывать легкими поцелуями всю мою шею, оборачивая мои волосы вокруг своего запястья и откидывая мою голову назад, чтобы я могла поцеловать его.

— Дыши нами, Вэл. Точно так же, как ты сама кислород, который нам нужен, чтобы чувствовать себя живыми, позволь нам быть твоим, — произносит он, прижимаясь своими губами к моим.

Его первый поцелуй был сладким и нежным, но этот удушающий. Он поглощает все мои крики и стоны. Я чувствую, как мое тело откликается на каждое их прикосновение, мой взгляд прикован к пылающему взгляду Картера.

— Сними с нее рубашку, — приказывает Картер, как будто он здесь главный. И, судя по тому, как Логан и Куэйд подчиняются, возможно, он всегда был таким.

Куэйд задирает мою рубашку спереди, пока Логан делает то же самое сзади. Они стаскивают одежду с моей головы и бросают на пол, обнажая мою грудь. Картер облизывает губы, и я чувствую это на своей горящей коже.

— Теперь ее шорты, — командует он, и Куэйд послушно выполняет все его приказы.

Я тяжело сглатываю, когда чувствую, как его язык путешествует по моему пупку, как раз перед тем, как он стягивает мои шорты и трусики с моих дрожащих ног. Эрекция Логана прижимается к моей заднице, выпуклость в его джинсах трется о мою обнаженную плоть, создавая восхитительное трение, которое только разжигает мое желание.

— Попробуй ее, Куэйд. Расскажи нам, какая она сладкая, — стонет Картер, расстегивая джинсы и вытаскивая свой твердый член.

Я стону от этого зрелища, моя голова откидывается на плечо Логана, когда его руки начинают играть с моими сосками, в то время как Куэйд опускается на колени. Куэйд делает один длинный полный круг, и я извиваюсь в объятиях Логана.

— Ах!

— Держи ее неподвижно, Логан! — Требует Картер, отчего мои колени хотят подогнуться.

Куэйд, должно быть, чувствует мое надвигающееся падение и перекидывает одну ногу через плечо, пока ест меня. Его язык ласкает мои складочки, и я вскрикиваю от мучительного экстаза.

— О боже, — стону я, прежде чем Логан поворачивает мою голову в его сторону и заглушает мои крики своим поцелуем.

Я чувствую, что иду над пропастью, мои ногти впиваются в плечи Куэйда, когда он продолжает свою безжалостную атаку.

— Тебе нравится это, детка? Тебе нравится, когда Куэйд ест тебя? — Шепчет Логан мне на ухо, отчего мне становится еще жарче.

Я прикусываю язык, чтобы не разрыдаться, но это бесполезно, поскольку все мои чувства на пределе. Куэйд продолжает играть с моим чувствительным клитором своим языком, следуя каждой инструкции Картера, в то время как Логан мучает меня, дразня мою грудь, пока его язык трахает мой рот. Я так близко, что мне кажется, я вот-вот вспыхну и спалю весь этот дом дотла.

Когда Логан ущипнул один из моих сосков, шлепнув меня по ягодице, в то же время Куэйд ввел в меня свои пальцы, я упала. Я падаю и падаю через край, выкрикивая при этом их имена. Мои веки закрываются сами по себе, слишком тяжелые, чтобы держать их открытыми после этого внеземного опыта.

— Мы с тобой еще не закончили, Валентина. Иди сюда, — командует Картер, и Логан на слабых ногах подводит меня к нему. Мои колени опускаются на меблированный пол, и он убирает волосы с моего лица, чтобы жестоко поцеловать. После этого я мокрая и голодная. Уверенными руками я хватаюсь за основание его члена, и он падает на кровать, опираясь на локти, пока я смотрю глубоко в его темные глаза.

— Возьми меня в рот, — приказывает он, и я именно это и делаю. Я начинаю облизывать его грибовидную головку, чувствуя, как соленая предварительная сперма покрывает мои вкусовые рецепторы, и я засасываю его в рот. Ощущение его тела освобождает. Я обхватываю губами его ствол и расслабляю горло настолько, насколько могу, чтобы иметь возможность вобрать в себя все его твердые сантиметры.

— Черт, — слышу я бормотание Логана, и боковым зрением вижу, как он поглаживает свой член, одновременно пытаясь полностью раздеться. Шелест одежды позади меня с другой стороны говорит мне, что Куэйд делает то же самое. Мои веки закрываются, наслаждаясь тем, как я заставляю их вожделеть меня, даже когда я прикасаюсь только к одному из них.

Взгляд Картера наглый и наполненный тоской, когда он садится обратно и убирает мои волосы в импровизированный хвост, чтобы он мог направлять мои движения. Его член начинает сочиться на кончике моего языка, и я могу сказать, что он близок к оргазму.

— Я никогда не видел ничего более прекрасного, — шепчет он мне на ухо, пока моя голова качается вверх-вниз, мое нутро наполняется желанием.

Когда он, наконец, теряет всякий контроль, я напеваю, касаясь его разгоряченной кожи, упиваясь им. Я отстраняюсь, облизывая губы, и он набрасывается на меня со всей силой, его поцелуй доминирующий и непреклонный. Он поднимает меня и бросает на кровать, не торопясь целуя каждую частичку меня. Я чувствую, как кровать сдвигается с боков, Логан и Куэйд окружают меня. Картер опускается на колени и сдвигает меня в сторону, моя киска соприкасается с набухшим стволом Куэйда.

— Заставь ее увидеть рай, — приказывает Картер, за несколько секунд до того, как Куэйд приклеивается губами к моим.

Здравый смысл и логика полностью покинули меня. В ограничениях этой комнаты нет места отчаянию или печали. Только желание, и прямо сейчас это все, что я хочу чувствовать.

— Детка, ты уверена, что хочешь это сделать? — Слышу я, как Логан спрашивает у меня за спиной, целуя мое обнаженное плечо.

Да, Боже, да!

— Пожалуйста, — умоляю я, поворачивая голову через плечо, чтобы он мог видеть, как сильно я этого хочу.

— Не торопись, Куэйд, — предупреждает Логан, прежде чем я чувствую, как он направляет свой ствол на мою щелку.

— Если это станет слишком, мы остановимся, — мягко говорит Куэйд, его руки путешествуют вверх и вниз по моему телу.

— Я просто хочу снова дышать. Просто любите меня. Пожалуйста.

Он кивает, и я чувствую, как у меня защемляет сердце.

— Медленно, — слышу я, как Картер предупреждает над нами, но я бы предпочла быстро и жестко прямо сейчас. Физическая боль ничто по сравнению с тем, что я чувствую последние несколько недель. Я цепляюсь за плечи Куэйда, мои ногти оставляют на его загорелой коже великолепные полумесяцы. Он шипит, когда его налитая головка проникает через мой узкий вход.

— Я должен действовать медленно, — говорит он, но напряжение в его голосе говорит мне, что он хочет заполнить меня и растянуть так же сильно, как я хочу, чтобы он это сделал. Зная, что со мной будут обращаться как с драгоценным фарфором, я хватаю Куэйда за ягодицы обеими руками и одним махом толкаю его в себя.

— Черт! — Кричит он, когда я морщусь от боли. Но это восхитительно. — Зачем ты это сделала, Вэл? — Жалуется он, его лицо искажено одновременно восторгом и беспокойством. Но сейчас он не может усидеть на месте. Не тогда, когда это так приятно, толкаться во мне в быстром темпе. 

Я прислоняюсь головой к Логану.

— Ты мне тоже нужен, — говорю я ему.

— Нет, — с болью отвечает он.

— Пожалуйста, Логан. Ты мне нужен, — умоляю я, переходя на стон, поскольку боли больше нет, а внутри меня горит только глубокий огонь. — Пожалуйста, — снова умоляю я, но, когда я вижу, что он не сдвинулся с места, я смотрю на мужчину, который стоит на коленях, снова баюкая свой большой член в руках.

— Скажи ему. Заставь его. Для меня, Картер.

Его грудь вздымается вверх и опускается, а затем он быстро встает с кровати. Я вижу, как он бросает Логану мой лосьон для рук с туалетного столика, прежде чем вернуться на свое место над нами.

— Ты нужен ей, так что будь мужиком нахуй!

Логан кусает меня за плечо, щедро поливая свой член лосьоном. Затем я чувствую, как его головка трется о мою спину, мощные толчки Куэйда не оставляют ему места.

— Ты уверена?

— Да!

Я чувствую себя влажнее, чем когда-либо, при мысли о том, что они оба будут внутри меня, и, если этого не произойдет, я могу заплакать от разочарования. Куэйд не сдается, наклоняя голову ровно настолько, чтобы впиться зубами в мою грудь. Логан продолжает впиваться зубами в мою плоть, скользя очень медленно. В отличие от того, что я делала с Куэйдом, я позволяю Логану не торопиться, зная, что он делает все, что в его силах, чтобы не причинить мне боль, когда он входит в меня сзади. Я чувствую укол, когда он прорывается за точку невозврата, громкий вопль срывается с моих губ. Последние несколько недель я не чувствовала ничего, кроме пустоты. Пустая оболочка самой себя.

Но теперь?

Теперь я наполнена светом. Тем, который обещает мне, что все будет хорошо. Пока со мной любовь всей моей жизни, любящие меня мужчины, поклоняющиеся мне, у меня есть надежда.

— Черт, — ворчит Картер, наблюдая, как моим телом овладевают двое его лучших друзей.

Капли пота Логана падают мне на плечо, когда он напряженно придерживается своего медленного темпа, в то время как Куэйд, кажется, хочет вытрахать печаль из нас обоих.

Этого слишком много и одновременно недостаточно.

Мои глаза натыкаются на темные омуты Картера, его голодный взгляд не отрывается от моего, и это то, что меня подводит. Мой оргазм разбивает меня на три части, каждый неровный край идеально обрезан, чтобы передать его каждому из них. Куэйд рычит, отстраняясь, его сперма брызжет мне в живот, в то время как Логан кричит, заполняя мое тело своим. Я все еще танцую среди звезд, когда Картер держит меня за лодыжки, притягивает к себе и одним махом входит в меня.

— Ах!

— Это то, чего ты хотела? Достаточно ли это идеально для тебя? — Шепчет он мне на ухо, проникая в мое тело, в мое сердце, в саму мою душу.

Я хватаюсь за его темные волосы, притягивая его лицо к своему.

— Да.

Он закрывает глаза, его висок целует мой, возвращая мне жизнь.

— Я чертовски люблю тебя, — рычит он.

— Я тоже, — признаюсь я, и слезы радости текут из уголков моих глаз.

Картер ждет, когда я снова поднимусь над пропастью, и яростно сжимает меня в своих объятиях, когда я срываюсь, он готов следовать за мной, даже больше, на край Света.

Спустившись с небес, я смотрю на мужчину, сидящего надо мной, и любовь плавает в его темных глазах. Я поворачиваюсь налево, чтобы увидеть то же поклонение в голубых глазах Логана, а затем направо, где зеленые глаза улыбаются мне в ответ, искрясь той же надеждой, которую чувствую я.

Теперь я цела.

ГЛАВА 15

ТОГДА

ВАЛЕНТИНА

— Доброе утро, красавица, — слышу я чей-то тихий шепот, слабое прикосновение к моей щеке, пытающееся вывести меня из дремоты.

Я протираю глаза, прогоняя сон, но мне все равно требуется время, чтобы сосредоточиться на том, кто пытается меня разбудить. Конечно, в тот момент, когда я вижу кристально-голубые глаза Логана, широкая улыбка растягивает мои губы, мои веки снова закрываются, чтобы насладиться его нежными прикосновениями.

— Хм, — томно бормочу я, наслаждаясь нежными словами Логана и ощущением твердого тела, прижавшегося ко мне сзади.

Даже во сне Куэйд крепко сжимает меня за талию, всегда стараясь держать меня как можно ближе к себе. Его тепло, добавленное к нежному дыханию Картера рядом с ним, согревает меня изнутри.

Эти последние недели были худшими за всю мою жизнь, и все же, несмотря на каждую пролитую мной слезу, все три мальчика делали все, что в их силах, чтобы одарить меня только любовью и привязанностью. Подобно наркоманке, я стала зависеть от их любви и позволила ей облегчить боль, которую я испытываю из-за того, что папы больше нет рядом. Каждый раз, когда я погружаюсь в свое горе, они напоминают мне, что в моей жизни все еще есть любовь. Те самые родственные души, о которых всегда говорил папа.

Даже несмотря на то, что он ушел, его слова все еще звучат у меня в ушах, нашептывая мне, как мне повезло, и я не должна принимать ни единого мгновения этого как должное. И после этих выходных, когда мы вручили друг другу наши тела и души, я клянусь ценить каждую секунду, проведенную в их объятиях.

— Детка, тебе нужно встать, — Логан прерывает мои размышления, проводя большим пальцем по моей нижней губе.

— Я бы предпочла, чтобы ты вместо этого лег в постель, — мяукаю я, кончиком языка дразня подушечку его пальца.

— Как бы мне этого не хотелось, сейчас не время. У тебя внизу посетитель.

— Посетитель? — Спрашиваю я в замешательстве, мои веки широко открываются, чтобы уловить несчастное выражение лица Логана.

— Кто вообще может быть здесь в такой час? — Спрашиваю я, доставая свой телефон с прикроватного столика и проверяя, что еще даже не восемь утра.

— Она не представилась, но у меня такое чувство, что это твоя мать.

Это слово, произнесенное им, заставляет меня окончательно проснуться. Как будто на меня вылили ведро ледяной воды, все мои чувства находятся в состоянии повышенной готовности, поднимая мое тело в вертикальное положение в постели, как будто я готова к битве.

— Моя мать? Ты уверен?

— Как я уже сказал, она не представилась, но ей действительно не нужно было этого делать, Вэл. Она - твой идеальный образ.

— Я совсем на нее не похожа, — обиженно огрызаюсь я, спрыгивая с кровати.

— Ты хочешь, чтобы я спустился вниз и сказал ей, что ты не хочешь ее видеть? — Спрашивает он, протягивая мне мой шелковый розовый халат с застенчивым выражением в глазах, и именно тогда я понимаю, что совершенно голая.

— Нет. Я скажу ей сама, — презрительно отвечаю я, в спешке надевая халат, готовая вышвырнуть свою мать из этого дома и убедиться, что несчастная женщина никогда не вернется.

Как она посмела прийти сейчас?

Прошел целый месяц после смерти единственного родителя, который когда-либо любил меня. Как она, блядь, смеет? Я просто добавляю ее отстойное время в список бесконечных вещей, которые я ненавижу в этой женщине.

Сбегая по лестнице, я злюсь еще больше, когда обнаруживаю, что она чувствует себя как дома в нашей гостиной, вместо того чтобы оставаться в фойе, где, я уверена, Логан попросил ее остаться. Она стоит ко мне спиной, так что она еще не осознала моего присутствия, давая мне время оценить незнакомку передо мной.

Моя мама одета с ног до головы в элегантную одежду от кутюр. В черной юбке-карандаше и красной шелковой блузке она выглядит такой же утонченной и холодной, как мои воспоминания о ней. Воспоминания о ее любимой красной помаде всплывают в моем сознании. Как она разозлилась, когда однажды я взяла ее. В то время мне, должно быть, было всего пять лет, но я до сих пор помню, как она трепала меня языком за то, что я рылась в ее вещах.

Она продолжает прогуливаться по гостиной и останавливается только для того, чтобы взять мою фотографию с папой с одной из верхних полок. Она тратит целую минуту, прежде чем вернуть ее на место. Я не знаю, из-за того, что она окружена моими самыми дорогими воспоминаниями, или из-за того, что она заставила меня войти в эту комнату, которой, как я поклялась, больше не существовало, но мой гнев из-за ее присутствия здесь возрастает в десять раз. Именно тогда она оборачивается и видит меня. Теперь, лицом к лицу, я вижу, что моя мать нисколько не постарела. Она все так же прекрасна, как в тот день, когда собрала свои вещи и бросила моего отца и меня.

— Валентина, — произносит она с грустной кривой усмешкой на своих фирменных красных губах.

— Эдриен, -— холодно парирую я, отказываясь признавать ее своей матерью.

— Боже, как ты выросла, — продолжает она на этот раз, имея наглость подойти ко мне.

Я вытягиваю руку, молча говоря ей не подходить ближе. Боже упаси ее от попыток обнять меня или любого другого материнского порыва, который она хочет выдумать.

— Что ты делаешь в моем доме, Эдриен?

Ее плечи опускаются, как и улыбка на лице.

— Разве мать не может навестить собственную дочь?

— Да, мать могла бы. Но я не вижу никого похожего на нее в этой комнате. А ты?

— Думаю, я это заслужила, — бормочет она себе под нос.

— Ой, даже не начинай рассказывать мне о том, чего ты заслуживаешь, — огрызаюсь я в ответ, сжимая руки в кулаки.

— Я вижу, ты все еще придерживаешься своего неуправляемого характера. Даже когда ты была маленькой девочкой, в тебе всегда было так много огня.

— Если ты пришла вспомнить старые добрые времена, позволь мне остановить тебя прямо здесь. Их не было, даже когда ты была частью моей жизни. Если это причина, которая привела тебя в мой дом, то не позволяй двери ударить тебя по заднице на выходе.

— Я узнала о кончине твоего отца. Я пришла засвидетельствовать свое почтение, — тихо отвечает она, полностью игнорируя мое неуважительное замечание.

Я, однако, не способна сохранять хладнокровие. Особенно учитывая, что она здесь, чтобы отдать дань уважения мужчине, который ей был совершенно безразличен.

— Считай, что засвидетельствовала. Теперь можешь уходить, — строго упрекаю я, указывая на дверь.

— Валентина, пожалуйста, не будь такой сложной. Я действительно хочу поговорить с тобой.

— И я не хочу слышать ни слова из того, что ты хочешь сказать. Не тогда, когда ты стоишь в той самой комнате, где умер мой любимый отец! — Выпаливаю я, все мое тело сильно дрожит.

Следует долгая неловкая пауза, но, к счастью, она мне нужна, чтобы вернуть самообладание.

— Я не хочу, добавлять еще больше горя в твою жизнь, но я все еще хочу, чтобы мы поговорили.

Я опускаю глаза в пол, и она принимает мое молчание за разрешение продолжать.

— Эрик когда-нибудь говорил тебе, что я вышла замуж несколько лет назад?

Я не могу сдержать насмешку, которая вырывается из меня, когда я снова фиксирую на ней свой тяжелый взгляд.

— Поздравляю. Хотя я не понимаю, почему мне это должно быть интересно.

— Это так. Видишь ли…у тебя есть сестра Валентина. Сейчас ей четыре, и я была бы очень рада, если бы ты смогла с ней познакомиться.

Я не думала, что моя мать могла причинить мне боль больше, чем она уже делала в прошлом, но каким-то образом ей это удалось.

— А-а сестра? — В ужасе я заикаюсь.

— Да, — отвечает моя мама с блеском в своих насыщенных шоколадно-карих глазах. — Ее зовут Кара.

— И ей четыре? — Глупо переспрашиваю я.

— Да. — Она кивает с гордой улыбкой на лице.

Эта женщина реальна?!

После восьми лет отсутствия каких бы то ни было контактов, ни единого чертового слова или даже поздравительной открытки, она решила сейчас скинуть на меня эту бомбу?

Я имею в виду, кто так делает?

Моя мать, вот кто.

Это официально. Женщина либо психопатка, либо настолько зациклена на себе, что понятия не имеет, как больно слышать ее признание в том, что она просто жила своей обычной жизнью после того, как ушла от нас. Особенно учитывая, что я только что потеряла единственного родителя, которому на самом деле было на меня не насрать.

— Насколько я понимаю, у тебя было четыре года, чтобы рассказать мне о ее существовании. С чего вдруг такая спешка сейчас? — Мне удается сказать, гордясь тем, что мой голос звучит четко и арктически, а не обиженно.

— Вэл, ты можешь ненавидеть меня. И у тебя есть для этого веские причины, но не обвиняй невинного ребенка в моих недостатках.

— Как ты узнала, что папа мертв? — Спрашиваю я вместо того, чтобы придерживаться текущей темы.

Я бы говорила о чем угодно, лишь бы избежать этой душевной боли, даже если это означает призвать другую.

— Мы с твоим отцом продолжали переписываться по электронной почте раз в месяц после того, как развелись. Он знал, что ты еще не была готова установить со мной контакт, но он хотел, чтобы я наблюдала за твоим взрослением, пусть издалека, и только на фотографиях и видео. Он всегда был таким добрым. Он никогда не держал зла долго. — Задумчиво говорит она, но все, что я чувствую, это предательство из-за того, что мой отец давал этой женщине знать о моем благополучии.

Она не заслуживала ни капли его милосердия. Но она права. Мой отец никогда ни к кому не питал ненависти в своем сердце. У меня, с другой стороны, ее в избытке.

— В прошлом месяце, когда он не связался со мной, я забеспокоилась, — продолжает она. — Поскольку у нас все еще были общие друзья в Детройте, я связалась со всеми, с кем могла, чтобы узнать, все ли у вас обоих в порядке. Но, думаю, я опоздала. Мне жаль, что я не смогла приехать вовремя на похороны, — заявляет она, и это звучит на самом деле извиняющимся тоном.

— А мне нет. Поверь мне, твое отсутствие не ощущалось.

— Может быть, это и так, но мне все равно жаль, что меня там не было. С тобой должна была быть семья.

— У меня есть моя семья, — огрызаюсь я, мой позвоночник внезапно выпрямляется, когда я противостою ей.

— Да, я вижу, — размышляет она, глядя мне за спину.

Я бросаю взгляд через плечо и вижу, что Логан стоит на пороге нашей гостиной. Должно быть, он был там все это время, желая убедиться, что будет рядом на случай, если он мне понадобится. Я хочу улыбнуться его заботе обо мне, но присутствие моей матери лишает меня любых теплых чувств, которые я могу испытывать.

— Я буду в городе следующие пару дней, и я хотела спросить, не хотела бы ты пообедать со мной. Может быть, завтра, когда ты не будешь так занята, — добавляет она, рассматривая мой халат до колен и растрепанные волосы Логана.

Если она пытается получить представление о моей жизни такой, какая она есть сейчас, мое лицо ничего не выдает.

— Я остаюсь до пятницы. Я была бы рада, если бы ты смогла приехать и, возможно, познакомиться с Карой, если ты готова к этому.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки при упоминании имени моей младшей сестры.

— Хорошо, — уныло бормочет она, ее глаза устремлены на мое лицо, ожидая, что я скажу что-нибудь в ответ. Когда она понимает, что я сказала все, что должна была ей сказать, она признает этот ужасный визит поражением. — Думаю, я сейчас уйду, но я действительно надеюсь, что ты передумаешь, Валентина. Я знаю, что не была матерью, которой ты заслуживала, но я бы хотела, чтобы мы узнали друг друга получше. Может быть, даже стали друзьями. Я не буду просить о большем, чем это.

— Ты вообще не должна ничего просить. Ты потеряла это право много лет назад.

— Я знаю, но это все равно не удержит меня от вопросов. — Она пожимает плечами со смущенной улыбкой.

Она начинает проходить мимо меня, но замедляет шаг, оказавшись со мной плечом к плечу, как будто хочет протянуть руку и прикоснуться ко мне. Я отворачиваюсь от нее на случай, если желание сделать это возрастет. Принимая мой молчаливый упрек, она продолжает проходить мимо меня и останавливается только тогда, когда доходит до Логана.

— Ты парень Вэл?

— Да, — невозмутимо отвечает он тем же холодным тоном, который я использовала по отношению к ней.

— Я так и думала. Спасибо, что был здесь ради моей дочери. Я уверена, что она так же благодарна, как и я.

Она подходит к двери и открывает ее, но прежде, чем сделать следующий шаг, она оборачивается, чтобы сказать что-то еще. Именно в этот момент Куэйд решает спуститься по лестнице в своих спортивных штанах и ни в чем другом. Она в замешательстве хмурит брови, переводя взгляд на Логана, а затем снова на меня. Куэйд останавливается как вкопанный и скрещивает свои мускулистые руки на груди, ожидая, что она что-нибудь скажет.

Она этого не делает.

Она просто выходит за дверь, ее губы сжаты в тонкую линию, не произнося больше ни слова. Когда дверь наконец закрывается, все мое тело начинает дрожать. Логан бросается в мою сторону с рекордной скоростью.

— Детка, ты в порядке? — С любовью шепчет Логан, успокаивающе проводя рукой по моим волосам.

Я киваю, что да, но мое дрожащее тело не соглашается.

— Это была та, о ком я думаю? — Спрашивает Куэйд, подходя ближе ко мне.

— Хм. Это была моя мать.

— Господи. Как ты держишься, детка?

— Как будто кто-то только что вонзил нож в мое сердце и провернул его. — Притворно смеюсь я.

— Звучит так, будто это чертовски больно, — беззаботно отвечает Куэйд, и я хихикаю над его попыткой поднять настроение.

— Она сказала мне, что у меня есть сестра.

— Я слышал, — говорит Логан. — Ты хочешь с ней познакомиться?

— Вы бы стали думать обо мне хуже, если бы я сказал, что да?

— Нет. Это понятно. То, что твоя мама была первоклассной стервой, бросившей тебя и твоего отца в тяжелые времена, не означает, что ты можешь так же легко отключиться от своих чувств, когда дело касается младшей сестры, о существовании которой ты даже не подозревала.

— Она просто жила своей жизнью. Даже не думая обо мне вообще. Каре четыре. Четыре года, она могла бы сказать мне, обратиться ко мне. Что-нибудь.

— Очевидно, она сделала это через твоего отца. Может быть, они оба думали, что ты не готова к ее возвращению в твою жизнь. Пока твои раны все еще были такими свежими.

— Ты защищаешь ее? — Спрашиваю я Логана, игнорируя, что он только что посадил моего отца и ее в одну и ту же метафорическую лодку для сговора.

— Нет, Вэл. Я просто пытаюсь увидеть обе стороны ради твоего блага. Прямо сейчас тебе слишком больно, и я не хочу, чтобы ты принимала решение, о котором можешь пожалеть в будущем. — Он целует меня в висок, когда Куэйд сжимает мою руку в своей.

Картер заходит в гостиную и видит наши несчастные выражения лиц, не понимая, почему мы вообще находимся в этой комнате.

— Что я пропустил?

С чего мне начать?

Мои руки никогда не были такими липкими. Я пытаюсь вытереть их о платье, но передумываю, так как не хочу испортить его, оставив пятно. Когда я позвонила Эдриен ранее этим утром и сказала, что хотела бы познакомиться с Карой, она сказала, что они собираются в зоопарк и что я должна пойти с ними. Семейная прогулка вызвала у меня тошноту, но я все равно согласилась. Либо нездоровое любопытство подтолкнуло меня прийти сюда, либо глубоко укоренившаяся потребность в том, чтобы эта женщина, которая повернулась ко мне спиной, полюбила меня.

Когда я прихожу туда, Эдриен представляет меня как своего старого друга моей светловолосой, голубоглазой младшей сестре. Я не поправляю ее, но мое сердце сжимается от безличного приветствия. Кара держится за руку своего отца, в ее глазах светится любопытство, когда она задает мне вопрос за вопросом со своим милым британским акцентом.

— Тебе нравятся обезьяны?

— Ты когда-нибудь видела жирафа вблизи?

— Знаешь ли ты, что слоновьи бивни на самом деле являются зубами?

Ее волнение от посещения зоопарка затмевает тот факт, что она встречает меня впервые, но я на самом деле благодарна за это, поскольку это уменьшает неловкость всей этой прогулки.

В отличие от меня, Кара нисколько не похожа на мою мать. Она унаследовала все черты от второго мужа моей матери, Лиама Доэрти. Несмотря на то, что его светлые волосы и еще более светлые глаза являются полной противоположностью моему отцу, мое скорбящее сердце не может не составить список всех их сходств. Точно так же, как папа был со мной, Лиам терпелив с Карой, сажая ее к себе на плечи, когда она слишком устает, чтобы гулять по зоопарку, но не настолько, чтобы захотеть на этом закончить. Он с улыбкой отвечает на каждый ее любопытный вопрос, в то время как мы с мамой плетемся позади, не говоря друг другу ни слова. Время от времени он оглядывается через плечо, чтобы посмотреть, как у нас идут дела, беспокойство омрачает его черты.

Когда приближается полдень, он спрашивает, не хочу ли я присоединиться к ним за ланчем, на что я, к удивлению, соглашаюсь. К сожалению, я действительно жалею, что сделала это. Наблюдая, как моя мать лепечет перед Карой, ведя себя как преданная мать, которой она никогда не была со мной, у меня сводит живот. В ту минуту, когда обед заканчивается и они заказывают десерт, я вежливо объясняю, что забыла, что мне нужно быть в другом месте, одновременно отправляя сообщение мальчикам из-под стола, чтобы они приехали забрать меня. К моему ужасу, моя мама предлагает прогуляться со мной до парковки, в то время как Кара и Лиам остаются в ресторане.

Мой желудок скручивается в узел, я надеюсь, что она не захочет поговорить по душам теперь, когда мы одни. Но моя мама никогда не делала ничего из того, чего я хотела, поэтому я не удивлена, когда она нарушает молчание.

— Твой отец когда-нибудь рассказывал тебе, как мы познакомились?

Я качаю головой.

— Это было на одной ужасной вечеринке, когда я училась в колледже, на которую моя соседка по комнате заставила меня пойти. Она пыталась привлечь внимание какого-нибудь спортсмена, и ей нужна была подруга-крыло, которая придала бы ей смелости поговорить с ним. Итак, я пошла, и, по-видимому, парень, на которого она положила глаз, тоже привел своего сторонника, Эрика. После той ночи мы стали неразлучны. Я все еще училась на последнем курсе, а ему оставались месяцы до выпуска, но это не помешало нам влюбиться друг в друга. К тому времени, когда я сама закончила учебу, я уже была беременна тобой, — вспоминает она с ностальгией в голосе. — Я действительно думала, что наша жизнь полна таких больших возможностей, но потом ты заболела. Ты была такой маленькой, Валентина, когда рак начал пожирать тебя. Я чувствовала себя такой беспомощной. Эрик был тем, кто держал меня на плову, пока он больше не мог этого делать, потому что ты нуждалась в нем больше. Я знаю, что с моей стороны было эгоистично требовать этого от него в первую очередь. Требовать, чтобы он был сильным ради нас обоих. Но я видела, как я двадцатилетняя застряла в больничных палатах вместо того, чтобы играть в парке с моей маленькой девочкой или ходить на свидания с моим мужем. Все это было так сложно, и я просто не могла больше этого выдержать.

— Что ж, поздравляю. Кажется, теперь у тебя идеальная семья, о которой ты всегда мечтала.

— Пожалуйста, не будь такой. Я пытаюсь объяснить, где была моя голова тогда.

— Я пришла сегодня не за твоими объяснениями, Эдриен. Я пришла встретиться со своей сестрой, потому что, в отличие от тебя, семья для меня что-то значит.

— Для меня это тоже кое-что значит.

— Неужели? Что, если бы Кара сейчас заболела? Ты бы встала на ее сторону или бросила бы ее, как бросила меня? — Огрызаюсь я, бросая на нее мрачный взгляд.

— Я больше не тот человек.

— Я тебе не верю. Люди не меняются.

— Нет, меняются. Я это сделала, и, если ты дашь мне шанс, я хотела бы это доказать. Это еще одна причина, по которой я хотела поговорить с тобой. Приезжай жить к нам в Лондон.

— Ч-что? — Я заикаюсь, мои ноги примерзли к земле.

— Я хочу, чтобы ты переехала жить к нам в Лондон, Валентина. Твоего отца больше нет, так что тебя ничто не удерживает в этом месте. Позволь мне показать тебе, как я изменилась. Доказать, что я могу быть тебе матерью. — Она смотрит на меня своими большими карими глазами, и я поражена настоящей надеждой, плавающей в них.

— Для этого немного поздновато.

— Никогда не поздно. Второй шанс, это все, о чем я прошу.

Я кусаю нижнюю губу.

— В Англии замечательные университеты, — продолжает она, тоже прикусывая уголок губы. Должно быть, я каким-то образом переняла ее нервный тик, когда была моложе, но, видя, как она это делает, я освобождаю нижнюю губу от захвата верхними зубами.

— Здесь тоже отличные, — отвечаю я, глядя вперед и заставляя себя продолжать идти.

— Я уже поговорила с Лиамом, и он согласен. И потом, если ты решишь стать частью нашей семьи, тогда я могу рассказать Каре, кто ты для нее на самом деле. С нами твоя жизнь станет намного проще.

— Что ты имеешь в виду под "проще”? — Мои брови хмурятся посередине.

— Твоя личная жизнь, во-первых, она кажется немного тревожной и ... как бы это сказать, не оскорбляя тебя ... несколько переполненной.

Я собираюсь сказать ей, что моя личная жизнь не ее дело, когда грохот мотоцикла привлекает наше внимание. Картер останавливается на тротуаре и снимает шлем, проводя рукой по своим волнистым темным локонам, чтобы укротить их, и заговорщически подмигивает мне.

— Еще один твой друг? — Спрашивает моя мама рядом со мной.

— Да.

Она поворачивается ко мне лицом.

— Я действительно надеюсь, что ты обдумаешь мое предложение, Валентина. Я думаю, что пребывание здесь принесет тебе только еще большую душевную боль, чем та, от которой ты страдаешь.

— Я привыкла к боли.

— Возможно, это и так, но зачем рисковать, если этого можно избежать?

— Потому что, столкнувшись с болью в сердце, все это стоит того, если ты делаешь это с людьми, которых любишь, Эдриен. Но ты ничего об этом не знаешь, не так ли?

Я крепко держусь за талию Картера, когда он мчится сквозь пробки, чтобы отвезти нас домой. Я чувствую, что его тело такое же напряженное, как мое, и мне интересно, слышал ли он предложение моей матери. Чувство подсказывает мне, что он не мог этого сделать, поскольку был слишком далеко, чтобы расслышать хоть слово, но все равно я не могу избавиться от ощущения, что его что-то разозлило.

— Все в порядке? — Спрашиваю я, хотя из-за сильного ветра и его шлема я не уверена, слышит ли он меня.

Все, что я получаю, это нежное пожатие моих сцепленных рук, и я принимаю это как ответ. Что бы его ни расстроило, он не хочет об этом говорить. По крайней мере, пока он за рулем. Когда мы, наконец, въезжаем на подъездную дорожку и я отстегиваюсь от него, Картер отворачивается от меня.

— Что не так?

— Ничего, — бормочет он себе под нос, берет меня за руку и ведет обратно в мой дом, стараясь скрыть свое лицо от моих любопытных глаз.

Когда мы заходим внутрь, на лестнице сидит разъяренный Логан, ожидающий нашего возвращения. Он бросается ко мне, но вместо того, чтобы поцеловать меня, как я ожидаю, он просто обхватывает мое лицо ладонями, беспокойство написано на его лице.

— Как все прошло?

— Настолько хорошо, насколько этого можно было ожидать, — объясняю я, сокрушенно пожимая плечами.

— Хм, — бормочет он, затем переводит взгляд на Картера позади меня.

Мои волосы встают дыбом от очевидного презрения.

— Я просто собираюсь заварить себе чаю, — сообщаю я им, прежде чем идти на кухню.

Я не знаю, что, но, должно быть, что-то произошло, пока я была в отъезде, встречалась со своей младшей сестрой и пыталась сблизиться с женщиной, которая всегда была для меня незнакомкой. Я отсутствовала в лучшем случае всего несколько часов, так что же могло произойти за тот небольшой промежуток времени, из-за которого они все так нервничают?

Куэйд прислоняется к кухонной раковине, его взгляд прикован к нашему заднему двору. Его лицо такое же задумчивое, как, должно быть, у меня. Картер и Логан следуют за мной по пятам, и я поворачиваю голову к ним обоим, намереваясь докопаться до сути того, что происходит.

— Что произошло, пока меня не было?

— Ничего. Даже не беспокойся об этом, — пытается успокоить Логан, проходя мимо меня и беря чайник, чтобы налить в него немного воды.

— Что-то случилось. Вы все трое выглядите сердитыми. Почему?

Куэйд издевается над этим, поворачиваясь к нам лицом, скрестив руки на своей впечатляющей груди.

— Куэйд, что не так?

— Все не так, Вэл! У меня есть два варианта для лучших друзей, которые не видят явных причин, и девушка, которая отказывается принимать решение.

— Куэйд, не начинай. Сейчас не время, — предупреждает Логан сквозь стиснутые зубы, включая плиту.

— Нет! Мне надоело держать рот на замке!

— Если тебе есть что сказать, то говори, — решительно возражаю я, чувствуя, как его гнев вибрирует по всей комнате.

— Я больше не могу этого делать, Вэл. Я пытался быть рядом с тобой, пытался дать тебе то, что тебе нужно, но это медленно съедает меня заживо.

— О чем ты говоришь?

— Господи, Вэл! Разве ты не видишь? Это, — он указывает на остальных из нас, — ненормально. Мы ненормальные, и то, что мы делаем, чертовски ненормально.

— И с каких это пор ты беспокоишься о том, что нормально? — Ругается Логан в ответ. — Перестань быть придурком и держи рот на замке.

— Нет, — внезапно добавляет Картер из-за моей спины, нарушая неловкую тишину в комнате. — Пусть Куэйд скажет свое слово.

— Картер, — начинает шипеть Логан, раздраженно проводя пальцами по своим светлым волосам. — Не начинай это дерьмо еще и ты сейчас.

Раздается свисток чайника, и я подхожу к нему, чтобы выключить конфорку, поскольку Картер и Логан решили устроить состязание в гляделки. Как только с этим покончено, я оборачиваюсь и сталкиваюсь с горьким негодованием на всех их лицах.

— Кто-нибудь, пожалуйста, объяснит мне, что происходит?

— Должен ли я сказать ей, или ты хочешь оказать честь? — Картер оборачивается к Логану.

Наступает жуткая многозначительная пауза, пока они пристально смотрят друг на друга.

— То, что произошло в эти выходные, было ошибкой, — внезапно объявляет Куэйд, его тихие невнятные слова прорезают тишину.

— Ч-что? — Я заикаюсь, мне нужно ухватиться за кухонный стул, чтобы сохранить равновесие.

— Господи, Куэйд! Просто заткнись нахуй и дай мне с ней поговорить! — Логан отчитывает, в его глазах ярость. Затем он поворачивается ко мне лицом через кухонный стол, изо всех сил пытаясь скрыть клокочущую в нем ярость, но это бесполезно. Это такая живая дышащая штука, что я почти чувствую вкус ее кислой желчи на кончике языка. — Когда ты уходила этим утром, мы поговорили. За все выходные у нас не было ни минуты, чтобы побыть друг с другом наедине, поэтому, когда ты уехала навестить свою мать, мы наконец выложили то, о чем все думаем. Что чувствуем.

— Что ты хочешь сказать?

Свет в голубых глазах Логана тускнеет, прямо перед тем, как он отворачивает от меня голову.

— Присаживайся, Валентина, — приказывает Картер.

— Нет, мне и здесь хорошо, — вызывающе отвечаю я.

— Поступай как знаешь, — парирует он, беря стул и садясь, его длинные ноги вытягиваются на другой стул рядом с ним. Он кладет руки за голову и смотрит на Куэйда, поскольку Логан, похоже, изо всех сил пытается продолжить. — Ты это начал, теперь ты это заканчиваешь, — загадочно объявляет он.

На лице Куэйда зловещая улыбка, которую я видела у него только на футбольном поле. Такой же сердитый взгляд он использует против своих противников, чтобы заставить их дрогнуть. Почему он использует это сейчас против своих лучших друзей, своей семьи, выше моего понимания, и, честно говоря, так же тревожно, как и весь этот разговор.

— Вэл, пора, — невозмутимо заявляет он.

— Пора что?

— Выбирать. Ты должна выбрать, Валентина, — добавляет Картер, его глаза все еще прикованы к Куэйду.

— Что происходит? — Мое сердце подскакивает к горлу от того, что они предлагают.

— Не веди себя так, будто ты не ожидала, что это произойдет. Рано или поздно мы все оказались бы здесь. Хочешь ты этого или нет, — жестоко огрызается Картер.

— Хватит! Сейчас не время для этого дерьма. Нам даже не следует вести этот разговор. Не сейчас.

— Тогда когда, Логан?! — Восклицает Картер, ударяя кулаками по моему кухонному столу, отчего деревянные ножки скрипят по кафельному полу.

— Картер прав. Сейчас или никогда, — защищает Куэйд.

Логан посылает им обоим такой ненавидящий взгляд, что я внутренне съеживаюсь. Они разваливаются на части. Годы дружбы теперь не наполнены ничем, кроме ненависти, негодования и враждебности. Все рушится, и я виновный инструмент, который разрушил их идеальный союз.

— Дело вот в чем, — начинает Логан, снова спокойный, всегда логичный из нашей четверки, поскольку он пытается быть голосом разума среди всего этого безумия. — Куэйд пришел к нам сегодня с предложением, а мы ему отказали. И вместо того, чтобы этот придурок просто зализывал свои раны и уязвленное эго, как ему и следовало, у него истерика.

— Знаешь что? Пошел ты нахуй, Логан! — Куэйд выплевывает, хлопая раскрытыми ладонями по столу.

Моя голова переполнена паникой из-за плотной враждебности в комнате, мое сердце разрывается надвое с каждым жестоким словом, которое они бросают друг в друга. Там, где когда-то между ними царили узы любви и дружбы, теперь в них дышат только злоба.

Я сделала это.

Я.

— Каково было твое предложение? — Что ты предлагал? — Шепчу я, отчаянно пытаясь притвориться, что я не наблюдаю, как их братство сгорает в огне.

Взгляд Куэйда немного смягчается, но не настолько, чтобы успокоить мое разбитое сердце.

— Логан осенью уезжает в Принстон, а Картер отправится на самопознание бог знает куда. Я собираюсь в Алабаму. Это близко, Вэл. Рядом с твоим колледжем в Калифорнии. Я должен быть тем, кто позаботится о тебе.

— Я что, раненая птица, о которой нужно заботиться? Вы все меня такой видите?

— Нет, принцесса. Это не то, что я имел в виду. Я просто пытался убедить этих парней в разумности. Я могу дать тебе то, что тебе нужно. Они не могут.

— Пока. Мы пока не можем, — раздраженно парирует Логан.

— И почему она должна ждать, пока вы двое разберетесь со своим дерьмом? — Выплевывает Куэйд.

— Потому что ты не единственный, кого она любит!

Куэйд поджимает губы и снова скрещивает руки на груди в ответ на заявление Логана.

— Но она действительно любит меня, Логан. Даже если это съедает тебя изнутри.

Я так сильно прикусываю нижнюю губу, что чувствую, как зубы пронзают мою плоть.

— Так вот чем вы занимались, пока меня не было, этим утром, да? Выстраивали мое будущее. Принимали за меня решения, которые не должен принимать, и в результате разрушали годы дружбы.

— Наша дружба была обречена в ту минуту, когда ты переехала на нашу улицу, — без раскаяния заявляет Картер.

Мои плечи начинают сильно трястись от правды Картера, от их правды, которую я была слишком слепа, чтобы видеть раньше.

— Я могу принимать свои собственные решения.

— Когда ты вообще собиралась это делать, Вэл? Мы знаем друг друга шесть лет, и все это время ты не могла решиться. Если мы не сделаем это за тебя, я не знаю, кто сделает.

— Это не твой выбор, Картер. Это мой!

— Хорошо, тогда делай это. Выбирай!

Я смотрю на лица всех троих и не могу. Картер прав. Я никогда не могла.

— Что с нами происходит?

— Неизбежное, — бормочет Картер.

У меня начинают гореть глаза, и мне требуется вся моя сила, чтобы не расплакаться перед ними.

— Я только что потеряла единственную настоящую семью, которая у меня была, и теперь ты просишь меня разделить оставшихся членов семьи.

— Это не семья, Вэл. Это не нормально.

— Почему нет? Неужели эти выходные так мало значат для всех вас? Разве это не было доказательством того, что мы можем любить друг друга так, как большинство людей никогда не смогут? Почему этого недостаточно?

— Потому что это неправильно.

— Кто сказал, что любовь, это неправильно?! — Кричу я, вскидывая руки в воздух из-за упрямства Картера.

— Потому что так оно и есть. Это не то, какими мы должны быть. Тебе нужно смириться с этим.

Я смотрю на молчаливого Логана, который все еще склонил голову.

— Логан, — умоляю я, надеясь, что его логический ум поймет причину.

Он вздыхает, а затем смотрит на меня, и его несчастное выражение лица разрывает меня надвое.

— Всю свою жизнь мне приходилось иметь дело с обносками. Одеждой, игрушками, школьными материалами. Всем. Мне приходилось делиться всем со всеми. Я просто хочу, чтобы одна вещь была моей, Вэл. Я хочу, чтобы ты была просто моей, а не просто часть тебя.

— Ты никогда не был эгоистом. Зачем говорить это сейчас?

— Я всегда был эгоистом, Вэл, — фыркает он. — Эгоистично относился к твоей любви и сгорал от ревности, наблюдая, как ты ее отдаешь.

— Ты не можешь говорить это серьезно. — Качаю головой я.

— Но я серьезно. Видит Бог, я серьезно.

Видя, что Логан не поможет мне в моем бедственном положении, я обращаюсь к Куэйду. 

— Вы всегда были моей семьей. Ты из всех людей знаешь, как важно иметь такую семью. Зачем это делать, Куэйд? Зачем так разрывать нас на части?

— Это делаю не я. Это делаешь ты, принцесса. Ты можешь положить конец нашим страданиям сегодня. Просто выбери одного из нас, и пусть другие соберут все по кусочкам и, наконец, начнут все сначала.

— Значит, если бы я выбрала Логана или Картера вместо тебя, тебе было бы так легко забыть обо мне? — Хриплю я, эмоции мешают говорить.

— Если бы мне пришлось. Я так чертовски сильно люблю тебя, Вэл. Но я бы научился жить без тебя. Знать, что ты счастлива, мне этого было бы достаточно.

Правда в его словах полностью останавливает мое сердце, отказываясь сделать еще один удар.

— Это то, что вы все чувствуете? Что я должна выбрать кого-то одно и позволить другим частичкам моего сердца умереть внутри меня? Потому что это то, о чем вы просите. Вы просите меня убить часть себя.

— Мы все равно умираем, — сетует Картер себе под нос.

— Я не могу поверить, что это происходит, — произношу я, больше для себя, чем для них.

— Я не могу поверить, что это заняло у нас так много времени. Валентина, послушай меня. Так больше не может продолжаться. Я знаю, что время далеко от идеального, и ты все еще скорбишь, но жить в этом чистилище никому не на пользу.

— Ответьте мне на это…  последние два дня, которые мы провели вместе, сделали вас всех счастливыми?

Ответа нет.

— Ответьте мне! — Кричу я.

— Дело не в этом. Наш ответ не изменит наших чувств, — непоколебимо возражает Картер.

— Но это так. Мы можем быть вместе. Все четверо. Пожалуйста, не разлучайте нас таким образом.

Они выглядят такими же опустошенными, как я себя чувствую, но их решимость, единственное, что осталось стоять среди обломков, которые они создали.

— Мы не видим другого выхода. Рассматривай эти выходные как прощание с нами двоими. Ты должна выбрать, кого ты хочешь видеть в своей жизни. Без кого ты не можешь жить.

Я не могу.

— Если ты этого не сделаешь, мы сделаем выбор за тебя — хрипло продолжает Картер.

Это пощечина по лицу.

— Убирайтесь.

— Ч-что? — Логан заикается, его голова снова вскидывается.

— Я сказала, убирайтесь, — повторяю я.

— Детка... — Куэйд замолкает, подходя ближе ко мне, но мой пустой взгляд пригвождает его к месту.

— Ты хочешь, чтобы я выбирала, тогда я делаю свой выбор. Оставь меня. Сейчас же!

— Вэл, мы не хотим оставлять тебя одну, — обиженно вмешивается Логан.

У вас уже это есть.

— Уходите. Вы хотели принятого решения, я даю вам его.

Это выводит их из ступора.

— Так ты выберешь? — Спрашивает Куэйд с равной долей надежды и страха.

— Вы не оставили мне особого выбора.

Я просто надеюсь, что смогу жить с тем, что собираюсь сделать.

ГЛАВА 16

ТОГДА

ЛОГАН

Я нахожусь на своей кухне, смотрю в окно, когда вижу, как Картер хлопает входной дверью и торопливо пересекает лужайку, направляясь к дому Вэл. Следующее, что я вижу, это молниеносную тень, пересекающую дорогу и врезающуюся в Картера, сбивая его с ног.

— Черт! — Я отстегиваю ремень безопасности, прежде чем выйти на улицу. Когда я добираюсь до лужайки Вэл, Куэйд и Картер уже заняты, нанося удары со всех сторон, со звуком ломающейся кости при каждом ударе.

— Какого хрена ты, по-твоему, собрался делать?! — Воет Куэйд, нанося сокрушительный удар в грудь Картеру, и громкий хлопок покидает моего мрачного друга. Когда я думаю, что Куэйд собирается нанести больший урон своими ушибленными костяшками пальцев, Картер головой бодает его в нос, заставляя Куэйда упасть обратно на задницу.

— Что, черт возьми, вы двое делаете?! — Кричу я, пытаясь остановить двух моих лучших друзей от убийства друг друга.

— Он собирался навестить Вэл!

— Прошло три дня, придурок. Одному из нас пришлось собраться с духом и пойти поговорить с ней. — Оправдывается Картер, сплевывая кровь из разбитой губы на траву.

— И кто сказал, что ты должен быть этим человеком, а? — Куэйд рявкает в ответ, все еще жаждущий его крови.

— Это безумие! Вы двое посмотрите на себя?

Картер вытирает кровоточащий рот предплечьем, пока Куэйд пытается встать, потирая нос, который, к счастью, не выглядит сломанным.

— Я устал ждать, — упрекает Картер, также поднимаясь на ноги.

— Мы все такие, ублюдок! — Орет Куэйд. — Но ей, очевидно, нужно время. Вэл свяжется с нами, когда примет решение, так что, черт возьми, уважай это и дай ей передышку.

Картер бросает на Куэйда сердитый взгляд, угрожающе указывая на него.

— Ты думаешь, я не понимаю, что ты пытаешься здесь сделать? Ты думаешь, чем дольше она будет ждать, тем в конечном итоге выберет тебя только потому, что ты будешь ближе всего к ней, когда начнутся занятия в колледже. Но у меня есть для тебя новости. Если близость, ее логичный выбор, тогда я тоже просто поступлю в Калифорнию.

Глаза Куэйда кажутся большими, как блюдца, его загорелое лицо бледнеет от угрозы Картера.

— Ты даже не хочешь поступать в колледж.

— Но я хочу Валентину. Поэтому я сделаю все, что в моих силах, чтобы удержать ее.

— Она не твоя, — рычит Куэйд.

— Если она твоя, то почему ты выглядишь таким испуганным? — Картер издевается, его черные глаза наполнены триумфом.

— Хватит, вы оба, — кричу я, пытаясь держать себя в руках.

Угроза Картера, возможно, была направлена на разгневанного друга рядом со мной, но она все равно привела к тому, что моя собственная кровь вскипела от ярости. Желание врезать кулаком по его самодовольной физиономии и покончить с тем, что начал Куэйд, мучительно заманчиво. Я провожу рукой по лицу, пытаясь сохранить хладнокровие, поскольку у этих двух горячих голов его нет. Если бы я был умнее, то я бы просто позволил им убить друг друга и покончил с этим раз и навсегда, положив конец моему нескончаемому соперничеству за завоевание сердца Валентины. Я должен чувствовать себя виноватым за то, что у меня возникла такая мысль. Но каким-то образом она закралась мне в голову вместе с подобными другими на протяжении многих лет, которые должны были пронизать меня стыдом. К сожалению, мое сердце слишком разбито, чтобы мыслить ясно. Я настолько ослеплен болью, что признать, что независимо от того, кого выберет Валентина, мы трое никогда не будем прежними, так же парализует, как мысль о ее потере.

Когда мы начали видеть друг в друге врагов, а не лучших друзей?

Каким-то образом мы позволили нашей неприязни друг к другу разрастись, и, прежде чем мы осознали это, она превратилась в уродливого монстра, стоящего на нашем пути, мешающего нам вспомнить, что мы тоже любим друг друга. Или, по крайней мере, мы привыкли к этому. Я уже не в чем не уверен.

— Хотя Картер прав, — слышу я наконец свой голос, выталкивая эти меланхоличные мысли из головы.

— Потрясающе, что ты на его стороне.

— Куэйд, отдохни. Он прав, потому что трех дней достаточно для Вэл, чтобы прийти к выводу и осознать, чего она хочет. Если она этого не сделала, то, может быть, нам стоит смириться с тем фактом, что Вэл никогда этого не сделает, и нам решать за нее. Или вы, засранцы, хотите, чтобы никто из нас не получил нашу девочку?

— Я не силен в этом, — рычит Картер передо мной.

— Ну что ж, я тоже, придурок. Так или иначе, это решится сегодня. Ты готов к этому?

— Я родился готовым, — самодовольно заявляет Картер.

— Я бы стер эту дерзкую ухмылку с твоего лица, Картер. Если ты думаешь, что посещение колледжа в том же штате, что и Вэл, привлечет ее к тебе, то в эту игру могут поиграть двое. У меня не возникнет проблем с переводом в Беркли, если дойдет до дела, — предупреждаю я, убирая злорадное выражение с его лица.

Ухмылка растягивает губы Куэйда, пока он не понимает, что это означает, что его аргумент не сработает.

— Никогда не думал, что скажу это, но прямо сейчас я так сильно ненавижу вас обоих.

— Чувства взаимны, придурок, — бормочет Картер, его темные глаза впиваются в нас, а ноздри раздуваются от отвращения.

Независимо от того, какое решение примет сегодня Вэл, я боюсь, что наше братство потеряно. Бросая последний взгляд на Куэйда и Картера, я больше не вижу своих братьев. Все, что я вижу, это соперников, которых мне нужно сокрушить всемогущими кулаками, и когда они смотрят на меня в ответ, я знаю, что они чувствуют то же самое.

Я поворачиваюсь спиной и подхожу к крыльцу Валентины, стуча в ее дверь. Через несколько минут, когда никто не отвечает, мои нервы начинают сдавать.

— Машина ее отца все еще на подъездной дорожке, так что она должна быть здесь, — произносит Картер.

Я стучу снова, но ответа по-прежнему нет. Куэйд подходит к растению в горшке в конце крыльца и возвращается с ключом в руке.

— Это запасной вариант, — объясняет он, отталкивая меня от двери.

Я ненавижу то, что он знал, где Вэл хранит свои запасные ключи, а я нет.

— Так ты хочешь устроить ей засаду? Вот как ты хочешь это разыграть? — Спрашиваю я, отталкивая его от двери.

— Нет, он хочет ответов. Точно так же, как и мы с тобой, Логан. Хватит, — огрызается Картер в ответ, забирая ключи у Куэйда, позволяя им упасть мне в руки. — Теперь открой дверь, и давайте решим все.

На долю секунды я сжимаю ключи в руке.

Картер прав.

Как пластырь, лучше содрать его одним махом, а затем продолжить, как мы уже делали. Я открываю входную дверь Вэл, надеясь, что в конце концов она простит нас за то, что мы пришли в ее дом без приглашения. Однако, когда мы заходим в фойе, дом кажется странно тихим. Куэйд бежит наверх, зовя ее, в то время как Картер проверяет каждую комнату внизу. Я, однако, стою как вкопанный в фойе, потому что в спешке они упустили то, чего не упустил я.

Три буквы с нашими именами, написанные ее почерком, размещены отдельно друг от друга на столе в фойе. Неверными шагами я подхожу к столику в холле и провожу пальцем по белому конверту, на котором написано мое имя.

Логан.

Камни падают мне на живот, мое сердце сжимается в кулак такой твердой хваткой, что мне становится трудно дышать. Какие бы слова она ни решила написать в этих письмах, я знаю, что это не будет "Долго и счастливо", как я думал, у одного из нас получится.

Когда Куэйд сбегает вниз, а Картер возвращается в фойе, они просто смотрят на те же конверты, от которых я теперь не могу оторваться.

— Ч-что это? — Куэйд запинается, не решаясь подойти ближе.

Хотя я не открывал свое письмо, я все равно отвечаю ему, зная его содержание, даже не читая ни слова.

— Это прощание.

ГЛАВА 17

СЕЙЧАС

ВАЛЕНТИНА

Комнату заливает солнце, и я наслаждаюсь звуками спящих рядом со мной Логана и Куэйда. Картер свернулся калачиком в изножье моей кровати, новые синяки покрывают его красивое лицо, и мои губы дрожат при виде их всех здесь, со мной. Это больше, чем я заслуживаю.

Я чувствую, как с моей груди свалился огромный груз. Теперь, когда мой секрет раскрыт, я чувствую, что наконец-то могу дышать. Я не совсем осознавала, какое бремя я несла, какое чувство вины продолжало душить меня.

И теперь всего этого больше нет.

Снова идет дождь. Очевидно, мы застали Прагу в сезон дождей, если это вообще возможно. Балконные двери открыты, и в комнату проникает легкий туман. Словно в трансе, я кое-как поднимаюсь с кровати, изо всех сил стараясь их не разбудить, и выхожу на балкон.

Я осторожно выхожу на балкон, смеясь, когда дождь начинает падать мне на лицо. Я раскидываю руки и поворачиваюсь, зная, что, если бы кто-нибудь наблюдал за мной прямо сейчас, они бы подумали, что я сумасшедшая. И, возможно, так оно и есть. Но я почему-то знаю, что это последний элемент списка, который я собираюсь отметить до конца. Так что мне вполне может понравиться.

Я чувствую прикосновение к своей талии, оборачиваюсь и вижу стоящего там Логана. Его темно-синие глаза выглядят затравленными. Он выглядит так, словно за одну ночь из него высосали все счастье. Он пытается улыбнуться мне, но улыбка получается не совсем заразительной.

— Все в порядке, любовь моя, — шепчу я. Он ничего не говорит в ответ, просто смотрит на меня, как будто запоминает этот момент, прямо сейчас.

Он притягивает меня ближе и обнимает.

А потом мы танцуем.

Мы медленно танцуем под песню, которую слышим только мы. Моя голова лежит у него на плече. Дождь льет как из ведра.

— Когда сегодняшний день станет для меня всего лишь воспоминанием, я знаю, что все еще буду любить тебя, — тихо поет он мне на ухо, и, клянусь, мое сердце сжимается. Логан знает, что это была одна из любимых песен моего отца. Когда я болела маленькой девочкой, он брал меня на руки и танцевал со мной через всю комнату, напевая эту песню.

Мои слезы смешиваются с каплями дождя, которые стекают по моему лицу, и я удивляюсь, почему жизнь должна быть такой невыносимо жестокой.

Я ненадолго отстраняюсь от него. 

— Ты можешь оказать мне последнюю услугу? — Спрашиваю я, зная, что не заслуживаю просить его об этом, даже когда слова слетают с моих губ.

— Что угодно, — клянется он.

— Я просто хочу, чтобы эти последние несколько недель были счастливыми. Я знаю, что просить тебя об этом трудно. Но я хочу слышать твой смех, я хочу видеть улыбку Куэйда, я хочу видеть, как Картер закатывает глаза с этой приводящей в бешенство ухмылкой, которая означает, что он втайне забавляется. Я хочу взять эти моменты с собой, чтобы там меня не ждало. Ты думаешь, это возможно?

— Я сделаю все, что в моих силах, — обещает он. — Но ты должна знать, что ты вырвала мою душу. Я больше не уверен, что для меня возможно даже притворяться счастливым. Но я сделаю все, что в моих силах.

— Спасибо, — шепчу я, и мы продолжаем танцевать.

Логан в конце концов выходит из себя, решив, что танцы под дождем вредны для моего здоровья, поэтому он поднимает меня на руки. Две другие частички моего сердца сейчас бодрствуют, попивая кофе с одинаковыми выражениями похмелья на лицах. Куэйд выглядит так, будто собирается заплакать, когда видит меня, в то время как Картер выглядит просто смирившимся.

— Ты примешь ванну со мной? — Спрашиваю я Куэйда, и он мрачно встает.

Мы идем рука об руку в ванную, и он принимается за работу по набору воды. Он насыпает немного соли для ванн, которая находится в банке рядом с ванной, и затем я вхожу, наклоняясь вперед, чтобы он мог сесть позади меня. Он обнимает меня, и я откидываюсь назад в его объятиях. Горячая вода выпускает пар, который окутывает ванную туманным коконом.

— Ты знаешь, мои родители не были ни на одной из моих игр, — внезапно тихо говорит он. — За десятилетнюю карьеру они ни разу даже не соизволили прийти. Я отправил своему отцу билеты на Суперкубок, думая, что из всех игр, в которые я когда-либо играл, он пошел бы именно на эту. — Он горько смеется, берет губку и намыливает ее, прежде чем начать медленно мыть меня. — Он даже не отправил сообщение с поздравлениями. Позже я узнал, что на той неделе они с моей мамой были на яхте в Хорватии. Экономка сказала мне, что они даже не вскрыли конверт, в котором я отправил билеты.

— О, Куэйд, — тихо говорю я.

Он все еще боготворит меня своими длинными, медленными движениями, когда водит губкой по моему телу. Внутри меня нарастает слабая пульсация желания, но суть этого момента не в этом. Речь идет об утешении мальчика, которое никогда не переставало вызывать у меня улыбку.

— Я никогда по-настоящему не знал, что значит быть любимым, пока ты не вошла в мою жизнь, — прерывает меня Куэйд дрожащим голосом. — Людям, которые окружали меня последние десять лет, на меня наплевать. Их волнует то, что я могу им дать, что я могу для них сделать. Когда я пострадал, ни один из моих так называемых друзей мне не позвонил. И теперь ты вернулась ко мне, единственный человек, который когда-либо действительно заботился обо мне, и ты говоришь мне, что я потеряю тебя навсегда.

Его руки сжимаются вокруг меня, когда из него вырываются икающие рыдания. Я позволяю ему плакать, мягко поглаживая его руки, пока боль со вздохами покидает его тело.

— Я не единственный человек, который когда-либо действительно заботился о тебе, — говорю я ему наконец.

— Что? — Спрашивает он в замешательстве.

— Мой папа любил тебя. И я знаю, что Картер и Логан любят тебя. Они твои братья, и это никогда не изменится.

Его рыдания стихают, когда он думает о том, что я сказала.

— И у тебя всегда буду я. Я не думаю, что эта поездка, в которую мы отправились, была посвящена только моим отношениям с каждым из вас, она касалась отношений между всеми нами. Мне хотелось бы думать, что такая любовь, как наша, будет длиться вечно, независимо от того, как далеко один из нас уйдет.

Его руки сильнее сжимаются вокруг меня при напоминании о моей смерти.

— Я не думаю, что смогу это сделать, попрощаться, я имею в виду, — шепчет он у меня за спиной.

— Я знаю. Я пыталась понять, как я собираюсь это сделать с тех пор, как увидела тебя под светом Эйфелевой башни.

Дверь с грохотом распахивается, и врывается Картер, держа мой телефон в руке, в его взгляде безумие, когда он фиксируются на мне. Логан следует за ним, выглядя обеспокоенным.

— Что это значит? Что он имеет в виду, Валентина?!

— Что? — Спрашиваю я, пока он продолжает размахивать моим телефоном.

— Пока вы были здесь, пришло сообщение, и я случайно увидел его. Имя доктор Ченнинг тебе что-нибудь говорит?

У меня сводит живот.

Доктор Ченнинг писал мне с тех пор, как я уехала в поездку, пытаясь убедить меня сделать операцию. Я перестала отвечать после того, как первые десять раз сказала нет. В этот момент я не была уверена, что стоило обращаться к врачу, который знает меня со времен моего первого лечения, когда я была маленькой девочкой. Он был раздражающе настойчив.

— Кто такой доктор Ченнинг? — Спрашивает Логан.

Картер разворачивает телефон и начинает нажимать какие-то кнопки, и внезапно я жалею, что дала ему свой пароль.

— Ты не должен читать мои сообщения, — кричу я, но в моем голосе нет настоящего жара. Я просто веду себя так, потому что знаю, что будет дальше.

И, исходя из уровня отчаяния в этой комнате, это не будет красиво.

— Валентина, пожалуйста, позвони мне. Для тебя все еще зарезервировано место на операцию. Пожалуйста, передумай, — читает Картер. — Два дня назад. Валентина, чудеса случаются каждый день. Пожалуйста, дай себе шанс. Три дня назад ... — он продолжает читать текстовое сообщение за текстовым сообщением, почти все из которых я проигнорировала. Если бы он проверил журнал моих звонков и электронную почту, он бы увидел там еще миллион попыток.

— О чем он говорит, Валентина? — В отчаянии спрашивает Куэйд.

Я вздыхаю, закрываю глаза, высвобождаюсь из объятий Куэйда и выхожу из ванны. Это свидетельство того, как сильно все изменилось с момента моего откровения, что ни один из их взглядов не опускается на мое обнаженное, намыленное тело.

Я прохожу мимо Картера, но он хватает меня за руку, останавливая от следующего шага.

— Что это значит? — Рычит он. Это рычание того, кто хватается за воздух, чтобы исправить то, что изменить невозможно.

— Я собираюсь одеться, а потом мы сможем поговорить об этом, — твердо говорю я, пытаясь отстраниться от него. Он сжимает меня на секунду дольше, его руки дрожат, когда они держатся за меня, как за спасательный круг.

— Картер, — рявкает Логан. Картер удерживает мой взгляд, а затем, наконец, отпускает, в его глазах обещание, говорящее, что он этого так не оставит.

Куэйд выходит из ванны, не стесняясь своей наготы перед двумя другими, хватает полотенце и оборачивает его вокруг своей подтянутой талии. Он проходит мимо меня, не глядя на меня, и исчезает в своей комнате. Я снова вздыхаю… Кажется, это мое любимое занятие в последние несколько дней, и я иду в свою комнату и переодеваюсь в удобные спортивные штаны. Я подхожу к дивану и сажусь. На этот раз никто из них не садится рядом со мной. Все они стоят по комнате, скрестив руки в одинаковых позах ожидания.

— Доктор Ченнинг, это врач, который занимался моим лечением. Он был моим врачом и в детстве. Тогда он только начинал, с тех пор он действительно прошел долгий путь, — говорю я с фальшивой усмешкой.

Никто не улыбается мне в ответ.

— Что он, блядь, имеет в виду в своих текстах? Что он советует тебе попробовать? У тебя есть шанс?

— Это не имеет значения. Я решила, что не буду этого делать, — пытаюсь возразить я. Очевидно, что этот аргумент не работает.

Я встаю в отчаянии, раздраженная тем, что мне приходится объяснять это решение, к которому было так чертовски трудно прийти в первую очередь. 

— Я прошла все процедуры, которые доступны в Штатах. Ничего из этого не сработало.

— Но? — Нажимает Логан.

— В Швейцарии начали испытания экспериментальной операции. доктор Ченнинг несколько месяцев назад присутствовал на конференции и разговаривал с врачами, которые проводили операцию. После этого он вернулся, желая, чтобы я попробовала это. Это какая-то новая процедура при опухолях головного мозга, которую начали использовать в терминальных случаях.

— Это здорово, — взволнованно говорит Куэйд, и улыбка возвращается на его лицо впервые после новостей. — Подожди. Почему мы не в Швейцарии? — Спрашивает он, в его взгляде появляется понимание.

Логан обвиняюще делает шаг вперед. 

— Ты обещала мне, что эта поездка ни от чего тебя не удерживает.

Я умоляюще поднимаю руки. 

— Так и есть. Я не буду делать операцию. — Тихо сказала я.

Наступает тишина, а затем все трое начинают пытаться заговорить одновременно.

— Стоп! — Кричу я. — Я не буду делать операцию. Вероятность успеха всего двадцать процентов, и эти шансы точно не заставляют меня прыгать вверх-вниз от радости. Если я не умру на столе, то есть большая вероятность, что я превращусь в овощ. — Я начинаю плакать от разочарования. — Я была бы здесь, но меня бы здесь не было. Я бы лежала на этом столе, пока мое тело окончательно не иссякло, а потом я бы умерла. То, что доктор Ченнинг считает шансом на спасение, я рассматриваю как кражу остатка хороших дней, которые у меня, возможно, еще остались. Я не собираюсь рисковать. Я отказываюсь рисковать. Я хочу умереть с достоинством. Это мой выбор, — умоляю я их.

Все трое выглядят побежденными. Нет, они побеждены. Или, по крайней мере, я надеюсь, что так и есть, и они оставят это в покое.

Я не меняю своего решения.

— Я собираюсь на гребаную прогулку, — выплевывает Куэйд, направляясь к двери.

— Я пойду с тобой, — говорит Логан, бросая на меня преданный взгляд, когда уходит с ним.

И тогда остаемся только Картер и я.

Картер, мальчик, который ненавидит, когда что-либо выходит из-под его контроля, это тот, кто остался.

Он смотрит в окно на вид на город. Все еще, блядь, идет дождь.

— Могу ли я что-нибудь сказать, чтобы ты передумала? — Печально спрашивает он.

— Мне так жаль, — шепчу я, заламывая руки, наблюдая за ним.

Он оглядывается на меня, держа руки в карманах. 

— Я знаю, — тяжело отвечает он.

Снова тишина.

— Я собираюсь вздремнуть, — наконец говорит он. — Я просто буду в другой комнате, если понадоблюсь тебе. Я не убегаю.

— Я знаю, — говорю я ему с грустной улыбкой.

Проходит несколько часов, и Картер наконец выходит из своей комнаты с мокрыми после душа волосами. 

— Я чувствую, что мы зря тратим время на этот город, — говорит он мне с усмешкой, которая не касается его глаз. — Логан и Куэйд собираются встретиться с нами. Давай сходим куда-нибудь.

— Правда? — Спрашиваю я, внутри меня зарождается надежда, что, возможно, они все-таки решают спасти эту поездку.

Мы выходим из комнаты рука об руку. Наступила ночь, и на улицах царит прекрасная энергия. Дождь наконец-то прекратился. Мы с Картером прогуливаемся по улицам рука об руку. Он указывает на вещи, которые, по его мнению, могли бы мне понравиться, но он, очевидно, все еще не понял, что мне могло бы понравиться что угодно, если бы это касалось одного из них.

— Посмотри на это, — взволнованно говорю я ему, указывая на большой мост, раскинувшийся перед нами.

Он улыбается мне, и на этот раз это выглядит как-то по-настоящему.

— Это Карлов мост. Очевидно, его обязательно нужно увидеть ночью, когда он весь освещен.

— Это прекрасно.

Я прищуриваюсь и вижу две фигуры, ожидающие у начала моста. Это Логан и Куэйд. Мое сердце успокаивается при виде их. Мое тело было в состоянии повышенной готовности с тех пор, как они ушли. Теперь, когда я воссоединилась с ними, я снова могу расслабиться.

Я бы предпочла, чтобы они кричали на меня в любой день недели, чем исчезали. Но когда мы подходим к ним, никто не кричит. Вместо этого Логан целует меня в щеку, а Куэйд сжимает мою руку. 

Мы переходим мост.

Это действительно невероятно. Прямо за мостом виден Пражский Град, а вдоль моста расставлены уличные артисты, которые развлекают туристов. На самом деле мы не разговариваем, и это нормально. Я просто хочу быть с ними в любой форме, которую это принимает прямо сейчас.

Мы переходим на другую сторону моста, это немного в стороне от остальных, идущих по мосту, и впервые за время прогулки у нас есть немного уединения. Ребята внезапно смотрят друг на друга. Они останавливаются, и нервные бабочки порхают у меня в животе.

Конечно, они что-то планировали.

Сделав глубокий вдох, Логан внезапно опускается передо мной на колени, вытаскивая из-за спины знакомую светло-голубую коробку.

У меня слезятся глаза, потому что я ненавижу это. Логан открывает ее. Она пустая.

Я смотрю на него в замешательстве. 

— Что…

— Мы знали, что собираемся жениться на тебе с тех пор, как были совсем детьми, детка. И твои новости не изменили этого факта. Но мы не собираемся делать предложение таким образом. Мы будем умолять тебя позволить нам задать тебе самый эгоистичный вопрос, который мы только можем задать. Мы просим тебя сделать операцию.

Я открываю рот, чтобы возразить. Но Куэйд опускается передо мной на колено следующим, прерывая то, что я собиралась сказать.

— Пожалуйста, принцесса. Пожалуйста, попробуй, — он начинает плакать. Прекрасные слезы текут по его страдальческому лицу. — Если ты не существуешь, то и я не существую. Ты моя родственная душа, и если ты не попытаешься ради меня… Ты должна попытаться.

Следующим падает на колено Картер, и на этом этапе я смиряюсь. 

— Я не собираюсь просить тебя делать операцию. Я собираюсь сказать тебе сделать операцию. Я собираюсь посоветовать тебе сделать это, потому что у меня для нас распланирована целая жизнь. У нас трое детей. Одна из них, маленькая девочка, которая очень похожа на тебя. У нас есть дом, который мы построили вместе. И мы счастливы. Мы так чертовски счастливы. И никогда не бывает плохих дней. Ты должна сделать эту операцию, потому что мы заслуживаем такого плана. Мы заслуживаем такой жизни. Нашей истории не позволено так закончиться. Я этого не допущу.

Мои бедные мальчики. 

— Хорошо, — шепчу я им, не в силах сказать нет. Не в силах полностью разрушить ту мечту, которую они питают о нас.

И, несмотря на все мои попытки, что-то пытается укорениться в моей душе.

Это немного похоже на надежду.

ГЛАВА 18

СЕЙЧАС

ВАЛЕНТИНА

Бабочки угрожают улететь вместе с моими внутренностями, когда мы выходим на яркий солнечный свет.

— Такое ощущение, что мы попали в страну Оз, — замечаю я. Краем глаза замечая, как Логан и Куэйд обмениваются удивленными взглядами.

Хотя, на самом деле, они не могут со мной не согласиться. Цвета здесь…они почти не поддаются описанию. Они почти слишком яркие. Воздух здесь просто кажется чище, более голубым, если это возможно. Горы и холмы имеют удивительный, яркий зеленый цвет. В любой момент я ожидаю, что Джули Эндрюс ворвется к нам с вершины холма, раскинув руки, и будет петь о том, что холмы живые, и прочей херне.

Это совсем не соответствует моему настроению.

Сегодня днем у нас запланирована встреча с командой врачей, которые проводили испытания этой операции в лечебном центре. Когда я сообщила новость доктору Ченнингу, он сел на первый попавшийся рейс, чтобы встретиться с нами здесь. По крайней мере, у меня будет знакомое лицо, когда я встречусь со всеми.

Страх скользит по моей коже, как это происходит каждый раз, когда я думаю об операции и о том, что может произойти. Я все еще не могу поверить, что согласилась на это.

— Мы будем рядом на каждом шагу, — мягко шепчет мне Логан, сжимая мою руку.

Я слабо улыбаюсь ему.

Ребята были на седьмом небе от счастья с того момента на мосту, когда они убедили меня сказать да. У них так много надежд на будущее. Я пытаюсь не питать таких же надежд. Их не волнует статистика или проценты. Они почему-то верят в гигантские чудеса, которые бросают вызов всякой логике и разуму.

Они забыли о том, что мой отец умер незадолго до срока и оставил меня совсем одну. Их не было рядом, когда мне пришлось бросить медицинскую школу. У них не было долгих дней, когда меня тыкали всем, что только можно только для того, чтобы узнать, что ничего из этого не сработало после того, как я приложила все силы, чтобы вылечиться.

Я хочу верить в их идею о том, что то, что связывает нас четверых, слишком велико, чтобы быть побежденным такой мелочью, как опухоль мозга.

Но это сложно.

Потому что в жизни Валентины Росси не бывает чудес.

Я не уверена, почему это изменилось бы сейчас.

Замечательная зелень нашего окружения продолжает издеваться надо мной всю дорогу до больницы. Здание, чудо современной технологии, гораздо более причудливое, чем все, что я видела в Штатах. Все сделано из стекла и гладкого металла, и я почти боюсь к чему-либо прикасаться из-за того, насколько дорогим все кажется.

Дорого…это хорошо, верно? Это означает, что люди достаточно довольны своим лечением, чтобы платить этому месту много денег. Это должно быть хорошим знаком.

Мы идем по коридору, полностью сделанному из стекла. Вы даже можете видеть сквозь пол. Я не отрываю взгляда от пола, считая шаги, которые я делаю, пытаясь успокоиться. Мы проходим через две гигантские стальные двери, и доктор Ченнинг ждет меня с широкой улыбкой на лице в сопровождении четырех других мужчин и женщин, все одеты в докторские халаты. Он что-то говорит им, а затем подходит ко мне. Он обнимает меня. На данный момент я провела с ним больше времени, чем, вероятно, с моей собственной матерью. Он хороший.

Я представляю Куэйда, Картера и Логана, и в его глазах вспыхивает узнавание, когда он осматривает Куэйда. 

— А откуда вы трое знаете нашу Валентину? — Осторожно спрашивает доктор. Он видел, как мне было одиноко в последние годы. Он часто спрашивал, может ли он кому-нибудь позвонить, или оставался после своей смены, чтобы посидеть со мной в моем процедурном кабинете.

Он провел со мной часы, но на самом деле ничего обо мне не знает. Разве это не забавная штука в жизни… ты можешь проводить с кем-то все свое время, и он все равно может быть незнакомцем. Это глубокая мысль, которую я отложила на потом, потому что глаза Картера опасно блеснули при упоминании доктором Ченнингом слова “нашу”.

— Она наша невеста, — твердо говорит Логан, его взгляд скользит по моему, чтобы оценить мою реакцию.

Однако мое сердце ровно бьется в груди от его слов. Это слова, которых я ждала всю свою жизнь. Однако слово "невеста" не включает в себя то, кто мы есть. Мы - любовь, которую невозможно найти за двадцать жизней.

Но я думаю, что невеста подойдет.

Глаза доктора Ченнинга вспыхивают от удивления, но он никак не комментирует тот факт, что я, похоже, помолвлена не с одним, а с тремя мужчинами, о которых я никогда не упоминала всего несколько месяцев назад.

— Полагаю, джентльмены, мне следует поблагодарить вас за перемену в сердце Валентины?

Они мрачно улыбаются, их прежняя эйфория от моего решения угасает при мысли о том, что мы здесь, в гребаной больнице, и реальность того, что я все еще умирающая девушка, которой предстоит чудесная операция, поражает их. Это холодное осознание, и я немедленно хочу вернуться на несколько часов назад, когда они были полны надежды.

— Пойдем познакомимся с командой, — говорит доктор Ченнинг, наблюдая, как я дрожу, стоя перед ним. Моя голова раскалывается, как сейчас каждый день, и я знаю, что кровотечение из носа не за горами.

Меня знакомят с блестящими врачами, в руках которых мое будущее. Ребята потратили часы, изучая их, так что я чувствую, что уже знаю их. Они холоднее и настороженнее, чем я себе представляла, и мне интересно, видят ли они во мне человека, жизнь которого они пытаются спасти, или я просто еще один номер в длинной череде попыток стать богами в истории медицины.

Отбросив свои негативные мысли, я следую за ними в конференц-зал, где они начинают объяснять, как работает процедура. Я училась в медицинской школе, я знаю, что означает большинство терминов, я знаю, как работают операции, как работает наука. Но когда они начинают говорить о рисках и о том, что произойдет, если они не смогут перерезать этот нерв, или переместить этот кровеносный сосуд, или если опухоль прикрепилась к этой части моего мозга ... я паникую.

— Недавно у нас был один успех, который вселяет большие надежды в вашу процедуру, — говорят они мне, но я могу прочитать между строк, что их единственный успех был достигнут среди сотни неудач.

Документы лежат передо мной, и мои руки дрожат, когда я подписываю, по совпадению в тот самый момент, когда из моего носа начинают капать устойчивые капли крови. Они выплескиваются на бумагу, и, честно говоря, все это кажется самым большим знаком в мире, что мне не следует этого делать.

Мы обмениваемся рукопожатиями с врачами и назначаем операцию на следующее утро. Они рассказывают обычную болтовню о том, что нельзя есть и пить определенное время. Бла-бла-бла.

Я чувствую оцепенение. Все их слова влетают в одно ухо и вылетают из другого, потому что я представляю своего отца на том диване, ушедшего навсегда. И тогда я представляю себя прикованной к аппарату на больничной койке, Картера, Куэйда и Логана, оплакивающих призрак девушки, которая никогда не вернется. Сколько времени им потребуется, чтобы отключить меня от компьютеров? Как долго они позволят мне лежать там, пока все воспоминания об этой жизни, которую мы прожили вместе, не сменятся воспоминаниями обо мне, находящемся в коме на этой кровати?

Моя паника теперь живая, дышащая вещь.

Я вежливо говорю им, что мне нужно в туалет, и когда я заворачиваю за угол, я бегу. Или действительно ковыляю, потому что мое тело больше не готово к бегу. Я прохожу через тяжелые стальные двери и иду по застекленному коридору, пока не выхожу из больницы. На кольцевой подъездной дорожке больницы ждут такси, и я лихорадочно вызываю одно. Я хватаюсь за ручку и запрыгиваю внутрь. И прямо перед тем, как мы тронулись, кто, блядь, знает куда, потому что я даже не могу вспомнить, куда я сказала водителю ехать, открывается другая пассажирская дверь, и Логан проскальзывает внутрь.

Он садится на сиденье и закрывает дверь. Он ничего не говорит, когда такси отъезжает. Он хватает меня за руку и крепко сжимает ее. И он просто сидит рядом со мной, пока мы едем.

— Куда мы едем? — Он, наконец, спрашивает после того, как мы едем уже пятнадцать минут.

— Прочь, — говорю я ему, мой голос срывается.

— Хорошо, детка, — тихо говорит он, еще раз сжимая мою руку.

Я смотрю на него.

— Ты не собираешься что-нибудь сказать, сказать мне, какая я дура, что убегаю, умолять меня вернуться?

— Нет, Вэл, я не собираюсь, — тихо говорит он. — Я просто собираюсь пойти с тобой, куда бы ты ни захотела, и я собираюсь быть там столько, сколько ты захочешь.

— Остановите машину, — внезапно кричу я, и водитель с визгом останавливается прямо посреди дороги. Я выхожу и, спотыкаясь, ухожу.

— Вэл, — умоляет Логан, хватая меня за руку. Я разворачиваюсь в его объятиях и начинаю колотить кулаками по его груди, пока злые слезы текут по моему лицу.

— Прекрати быть таким чертовски милым, — кричу я ему. — Почему ты все еще здесь? Почему вы трое так чертовски сильно хотите посмотреть, как я умираю?

Он хватает меня за обе руки и слегка встряхивает. 

— Ты думаешь, я хочу смотреть, как ты умираешь? Это то, что происходит у тебя в голове? — Он отпускает меня и вскидывает руки в воздух. — Я смотрю, как поднимается и опускается твоя грудь, когда ты не смотришь. Я не могу спать по ночам, потому что, когда я закрываю глаза, я вижу тебя на операционном столе. Мы здесь, потому что мы все такие гребаные эгоисты, что не можем просто отпустить тебя. Наша история любви не должна закончиться тем, что ты исчезнешь навсегда. Нам всегда приходилось бороться за тебя, и я просто хотел, чтобы ты еще раз поборолась за нас.

Он хватает себя за волосы, тянет так сильно, что я удивляюсь, как он не выдергивает их, когда наконец отпускает. Сделав глубокий вдох, он хватает меня за руки и притягивает обратно к себе. 

— Но если это не то, чего ты хочешь, тогда я буду держать тебя за руку и смотреть, как ты умираешь, даже если это означает, что я тоже умру. — Он отпускает мою руку и убирает волосы с моего лица, беря мое лицо в свои ладони. — Нет другой печали, которую я хочу в этом мире, кроме твоей, Вэл. Я бы сделал все, чтобы не потерять тебя, но в начале этого путешествия я пообещал себе, что на этот раз я последую за тобой, куда бы ты ни пошла, и это ничем не отличается.

Он прижимается своим лбом к моему, и впервые я задаюсь вопросом, не ненавидит ли меня судьба. Потому что эта любовь действительно кажется чудом, которое может случиться только с самыми счастливыми людьми.

Операция, которая бывает раз в жизни, внезапно перестает казаться такой сложной перед лицом любви, которая бывает раз в жизни.

Вернувшись в отель, перед операцией, я пишу им письмо.

Я прошу их быть смелыми. Я говорю им, чтобы они когда-нибудь нашли способ отпустить меня настолько, чтобы снова обрести счастье. Я говорю им, что их любовь была величайшей привилегией в моей жизни. Я пишу, пока у меня не сводит руки судорогой, пока они притворяются, что спят рядом.

Родственные души вечны. Будь то в этой жизни или в следующей, я всегда буду любить вас, пишу я. Моих слов недостаточно, чтобы сказать им, что я чувствую, но это все, что у меня осталось. И я думаю, этого просто должно быть достаточно.

Утро наступает слишком рано, хотя я совсем не спала. Я одеваюсь, когда на прикроватной тумбочке жужжит мой телефон. Оглядываясь, я вижу, что это моя мама. Я не беру трубку, так как у меня закончились слова, чтобы разговаривать. Телефон, наконец, перестает жужжать, и звуковой сигнал сигнализирует о том, что она оставила голосовое сообщение.

Дрожа, я беру его и подношу к уху.

— Валентина, я знаю, ты боролась против этого решения. И, возможно, из-за того, что я подталкивала тебя к этому, ты не захотела со мной разговаривать. Но я просто хотела, чтобы ты знала, что я люблю тебя. Я хотела для тебя только лучшего. Ты это переживешь. Ты дочь своего отца, принцесса. Ты боец, лучшие его черты во всех отношениях. — Я слушаю сообщение, она делает глубокий вдох, и я слышу эмоции в ее голосе, то, что я слышала от нее так редко, и это застает меня врасплох. — Кара и я будем здесь, когда ты проснешься. Потому что ты проснешься. Ты слишком упряма, чтобы не сделать этого. Я люблю тебя. — Снова тихо говорит она, и затем голосовое сообщение заканчивается.

Я могу пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз моя мать говорила мне, что любит меня. Так что это сильно меня задевает. Я поворачиваюсь и вижу, что Куэйд прислонился к двери и наблюдает за мной.

— Ты позвонил ей, — устало выдыхаю я.

— Я сделал это. Она и Кара уже в пути. Они обе будут здесь, когда ты проснешься.

Все они были осторожны, используя подобные термины. Когда ты проснешься. Когда мы вернемся домой. Когда мы начнем нашу совместную жизнь. Кто знал, что слово “когда” может иметь такую силу?

— Спасибо, — тихо говорю я ему, и его плечи опускаются с облегчением.

Я тоже почему-то чувствую себя лучше. Ее голосовое сообщение стало завершением, в котором я не знала, что нуждаюсь. И если я никогда не проснусь, по крайней мере, она смогла сказать то, что хотела сказать. И я действительно позволила себе это услышать.

Беглый взгляд на мой телефон показывает, что пора уходить. Сегодня бабочек нет. В моем теле, там, где должен быть желудок, просто камни. Мы ничего не говорим по дороге в больницу. Я отдала им письмо этим утром, сказав, чтобы они прочитали его, когда я поеду на операцию. Я рада, что у них это будет, потому что мой язык, кажется, сделан из свинца, и я знаю, что никогда бы не смогла отдать им частички своей души, которые они заслуживают прямо сейчас.

Мы с Картером держимся за руки, пока мы идем, Логан и Куэйд рядом с нами. Каждый шаг требует колоссальных усилий. Я действительно устала. Я устала от того, что у меня болит голова. Я устала от того, что у меня трясутся руки. Я устала забывать слова и моменты.

Я просто устала.

Коридор ненадолго вращается, когда мы проходим по нему, и мне приходится остановиться и взять Картера за руку.

— Ты в порядке? — Спрашивает он обеспокоенно, и я киваю, хотя знаю, что это не так.

Тут у меня начинает идти кровь из носа, и Картер отпускает мою руку, чтобы сбегать вперед и убедиться, что стойка регистрации готова принять меня. Как только я прихожу туда, для меня выносят инвалидное кресло, и меня вкатывают в палату. Оно клинического белого цвета, за исключением одной розовой подушки. По какой-то причине я зацикливаюсь на этой подушке, не обращая внимания ни на что, происходящее вокруг меня.

Я переодеваюсь в больничный халат, для этого мне нужна помощь Куэйда. Я смотрю на свое отражение в зеркале, пока он завязывает мой халат. На секунду я закрываю глаза и позволяю себе снова представить ту свадьбу с дикими цветами и руки Куэйда на моей спине по другой причине. Однако, как только я открываю глаза, у меня начинает кружиться голова, и Куэйду приходится поднимать меня, чтобы отвести обратно в комнату. Я начинаю бессмысленно хихикать, потому что он переносит меня через своего рода порог, просто не тот, который я когда-либо представляла.

Или, возможно, когда-нибудь получу.

Мое хихиканье сменяется слезами, как это часто бывало в последние несколько дней. 

— Мне страшно, — признаюсь я им троим.

И они кивают, потому что им тоже страшно.

Входит медсестра, чтобы надеть на меня датчики. Непрерывный писк аппарата наполняет комнату, пронизывая тяжелую тишину между нами. Входит другая медсестра. 

— Готова идти? — Она спрашивает так дружелюбно, как будто везет меня на массаж, а не на мою наиболее вероятную смерть.

Я в панике.

Вот и все.

Мое время закончилось.

— Не забудьте прочитать письмо, — настойчиво говорю я им, не в силах отпустить руки Картера или Логана. — Не забудьте, — снова прошу я, но на этот раз, я думаю, они понимают, что я прошу их не забывать гораздо больше, чем просто прочитать это письмо.

— Скоро увидимся детка, — твердо говорит Картер, в его взгляде миллион других слов. Логан открывает рот, чтобы сказать что-то еще, и я качаю головой.

— Скоро увидимся, — говорю я всем троим, и они кивают, хотя по щекам Куэйда текут слезы, а руки Логана дрожат в моей хватке.

— Скоро увидимся, — шепчет Логан, когда Куэйд целует меня в лоб.

— Я готова, — говорю я медсестре, она кивает и начинает увозить меня.

Я держу их в поле зрения, пока мы не сворачиваем за угол. Я смотрю в потолок, прежде чем зажмуриться, когда из моих глаз текут слезы. Кровотечение из носа усилилось, как и головная боль. По крайней мере, это так или иначе скоро пройдет, говорю я себе.

Все врачи ждут меня, включая доктора Ченнинга. Он заставляет меня улыбаться, когда они произносят банальности, которые кажутся фальшивыми, даже когда они произносят их одними губами. Действует наркоз, и я начинаю считать в обратном порядке. И с каждым числом я вспоминаю разные воспоминания, связанные с Картером, Куэйдом и Логаном.

Это была чертовски интересная история любви, думаю я про себя, когда начинаю угасать. Скоро увидимся, мои любимые мальчики.

А затем я плыву в поджидающую меня темноту, и это, на удивление, не так страшно, как я думала будет.

ЛОГАН

Медсестра приходит каждый час, чтобы сообщить последние новости, но все, что выходит из ее уст, это просто одна бесполезная банальность за другой.

— Врачи, работающие с Валентиной, самые лучшие, сэр.

— Скоро мы узнаем больше.

— Могу ли я что-нибудь предложить вам на данный момент?

Через некоторое время для меня это становится просто белым шумом. Я знал, что эта процедура не будет быстрой, но с каждой проходящей секундой я не могу не задаваться вопросом, тот ли это момент, когда я теряю ее навсегда.

Черт!

Когда она вчера убежала и села в то такси вместо того, чтобы убеждать ее остаться, я должен был просто позволить водителю такси увезти нас подальше от этого места. Она с самого начала не хотела делать эту чертову операцию. Она знала о рисках и предпочла провести оставшиеся дни своей жизни в окружении любви, а не незнакомцев в белых халатах, копающихся в ее мозгу.

Но я был эгоистом.

Мы были эгоистами.

Мы не хотели быть с ней еще месяц или неделю. Мы хотели вечность. И в погоне за этой мечтой мы, возможно, только что отправили любовь всей нашей жизни на ее безвременную смерть.

Я схожу с ума в ожидании.

Должно быть, это то, как сходят с ума. Но здравомыслие сейчас слишком далеко от моей досягаемости. Как я могу рассчитывать на ясную голову, когда единственная женщина, которую я когда-либо любил, сталкивается с самой большой проблемой в своей жизни без нас?

Держа кулаки по бокам, а затем в волосах, я бушую.

Я злюсь на врачей, на потолок и на любого, кто будет слушать, как мой страх изливается в блеющих приступах тарабарщины, которые заставляют меня сгибаться от боли.

Вот и все.

Вот так я умираю.

Мое горе и безумие настолько ошеломляют, что мне требуется секунда, чтобы сфокусировать взгляд на мужчине, медленно идущем в нашем направлении. Доктор Ченнинг выглядит грубым и измученным, когда входит в комнату ожидания, Картер мгновенно вскакивает на ноги, чтобы услышать, что он хочет сказать.

Куэйд остается рядом со мной, но я не могу смотреть на него. Когда доктор Ченнинг опускает взгляд, продолжая разговаривать с Картером, Куэйд падает на колени рядом со мной, закрывая руками заплаканное лицо. Но у меня нет утешения, которое я мог бы ему предложить. У меня никогда не будет утешения, которое я мог бы ему предложить, и я не думаю, что после сегодняшнего дня я снова это сделаю.

Я опускаю голову и концентрируюсь на дыхании, блокируя любую возможность, кроме слов, слетающих с губ доктора Ченнинг, о том, что с ней все в порядке. Что с ней все в порядке. Она стабильна, и жива. Жива.

Но я не двигаюсь со своего места, боясь, что, как только я это сделаю, это будут не те слова, которые я услышу. Однако я не могу спрятаться от надвигающейся неизбежности. Подобно цунами, поднимающемуся вдалеке, оно обрушивается на меня, когда Картер отходит от того места, где он разговаривал с доктором. Он стоит, приостановленный во времени, преодолевая пропасть между нами, его лицо бледное от слез, которые свободно текут по его лицу.

Я не могу дышать.

Воздух выходит из моих легких, забирая у меня весь кислород. По его испуганным глазам я понимаю, что жизнь уже никогда не будет прежней. И я цепляюсь за ее прощальные слова, которые помогут мне взглянуть в лицо грядущей реальности.

Будь то в этой жизни или в следующей, я всегда буду любить вас.

ЭПИЛОГ

КАРТЕР

Мне потребовалось некоторое время, но в какой-то момент я наконец понял, что наши жизни не определяются чем-то одним. Они представляют собой сумму всех наших решений, поступков, трагедий и чудес. Это каждая из тех вещей, которые делают нас теми, кто мы есть. Я благодарен за каждый день, который приходит и затем уходит, и никогда не принимаю это как должное. Я знаю, насколько они ценны.

Валентина преподала мне этот урок.

Когда я был моложе, мою жизнь всегда преследовала смерть, и долгое время я думал, что именно это определяет мое существование. И тогда, я вдохнул в себя этот яд, зная, что, как бы я ни старался, я никогда не смогу вырваться из ее когтей. Насколько иронично, что мысль о смерти, о потере того, кого любишь, стала для меня катализатором, заставившим наконец открыть глаза и сердце и начать жить?

После стольких трагедий я смог создать жизнь, которую люблю.

В этот самый момент, когда я лежу на траве со своими детьми, солнце светит мне в лицо, звук смеха Тейлор, когда она хихикает над чем-то, что сделал ее брат, наполняет меня покоем. Ее улыбка напоминает мне девушку, которой я когда-то посвятил свою жизнь, и я удивляюсь дару таких маленьких напоминаний.

— Папа, брось меня, — плачет она.

Я не могу сказать ей нет, поэтому она поднимается, пролетая по воздуху всего секунду, прежде чем снова оказаться в моих объятиях, в безопасности. Когда я ставлю ее на ноги, она на мгновение пошатывается, а затем падает, громко смеясь, как будто это самая смешная вещь в мире. Этого достаточно, чтобы отвлечь ее брата от футбольного матча, в который он играет с Куэйдом. Он говорит нам, что становится слишком взрослым, чтобы играть в детские игры с Тейлор, но он никогда не забывает о том, что надо делать, когда она рядом.

Когда Эрик подходит к Тейлор, она озорно шепчет что-то ему на ухо. Что бы она ни сказала, должно быть, было убедительно, потому что через несколько секунд он объединил усилия со своей сестрой, когда они оба подбегают ко мне и плюхаются на меня. Я ахаю, когда колено Эрика попадает мне в живот, а затем я замираю.

Я всегда чувствую Валентину, поскольку она везде, куда бы я ни посмотрел, и никогда не покидает моих мыслей. Но энергия, кипящая у меня под кожей, слишком сильна, чтобы ее игнорировать, и я поворачиваю голову в направлении дома мечты, который мы построили для нее, чтобы найти ее.

В этот момент она выходит из дверного проема, рука Логана обвивается вокруг нее, а ладонь лежит на ее постоянно растущем бугорке. Скоро появится наш третий ребенок, и я молюсь, чтобы она была похожа на Валентину.

Каждый день с ней…это чудо.

Тот день в больнице, когда мы думали, что потеряли ее, преподал мне этот урок таким образом, что я никогда его не забуду. Иногда я с трудом могу поверить, что это наша жизнь. Чтобы я мог просыпаться каждый день со своими братьями и любовью всего моего существования.

Мы устроили свою жизнь здесь, в доме, который спроектировал для нас отец Вэл. Иногда я чувствую его присутствие рядом, как будто он наблюдает за всеми нами, улыбаясь тому счастью, которое мы создали вместе.

Я смотрю, как Куэйд подходит и поднимает Валентину на руки, ее смех наполняет воздух. Дети притворяются, что им противно, что мы не можем оторваться от их матери, но я знаю, что они ложатся спать, зная, что их родители любят друг друга и их всем сердцем. Я думаю, они переживут кратковременный конфуз из-за нашего разговора в будущем.

Куэйд отыграл в футбол еще один год. Я знаю, что он сделал это, потому что хотел, чтобы она была на трибунах хотя бы один сезон в его карьере. Должно быть, ей повезло, потому что в том году он выиграл Суперкубок. Все ожидали, что он продолжит играть, в конце концов, ему было всего 29, но играть в тот футбольный сезон было не для него. Речь шла о том, чтобы наконец испытать это с Валентиной. Как только он это сделал, с ним покончено.

Логан подходит и поднимает Тейлор на руки, похлопывая Эрика по плечу, когда он проходит мимо, следуя за Куэйдом и Валентиной обратно в дом. Он никогда не отлучается от нашей девочки надолго. Он уволился из своей фирмы и основал собственную инвестиционную компанию в нашем доме. Благодаря его таланту к цифрам она росла и росла, соперничая с успехом его бывшей фирмы. Хотя он работает не так, как раньше. Он нанял людей, которым доверяет, которые следят за аккаунтами только для того, чтобы он мог проводить большую часть своего времени со своей семьей. Он счастливый ублюдок и обожает Валентину каждую секунду, которую только может.

Я продолжаю быть фотографом, но теперь путешествую редко. И если мне все-таки придется отправиться в путешествие, я стараюсь, чтобы оно было коротким, и я всегда мог взять Валентину с собой. Это наше совместное время, и я возил ее в некоторые из моих любимых мест в мире. Я совсем не скучаю по той жизни, которой жил раньше. Как только я воссоединился с ней, мне больше не нужно было искать смысл в мире, она была смыслом, который я искал.

Валентина решила не возвращаться в ординатуру, вместо этого она проводит исследования в лаборатории неподалеку, которая занимается поиском лекарств от редких видов рака. Она любит свою работу, и она любит нас. Итак, она довольно счастливая женщина, к чему мы стремимся каждый день.

Ее жизнь - это подарок.

Каждый божий день.

И я никогда этого не забуду.

Смех Валентины раздается изнутри и доносится до меня. Когда солнце начинает садиться, Эрик подходит и садится рядом со мной, прислоняясь к моему плечу, в восторге от оранжевых и золотых полос, танцующих в небе. Как и его тезка, он счастливый и любящий ребенок, который всегда видит хорошее в других. Он уже мой герой, а ему всего шесть лет.

Смех Валентины снова доносится до меня, и я живу в его звуках. Я закрываю глаза на прекрасное небо над головой, прижимая к себе своего сына и лелея этот момент. У нас есть наш дом, у нас есть наша семья, и у нас бывает мало плохих дней, если вообще бывают плохие дни, но, с другой стороны, обычные моменты, подобные этому, наполняют мое сердце любовью и надеждой. Я никогда не думал, что буду благословлен двумя этими вещами.

Это чертовски красивая жизнь.

Она сделала нашу жизнь прекрасной.

Я никогда не ожидал, что моя жизнь будет хорошей, но я никогда не перестану быть благодарным за то чудо, которым она стала, и все это началось с того, что когда-то давным-давно к нам по соседству переехала золотоглазая девочка.

И спасла меня.

Спасла нас.

Просто вдохнув в нас любовь.

И с тех пор жили они долго и счастливо…

Перевод осуществлён TG каналом themeofbooks

Переводчик_Sinelnikova

КОНЕЦ

• «
• 1
• 2
• 3
• 4
• »