Эпилог
Жас
— Алло?
— Здравствуйте. Это Жасмин Каллахан?
— Это она, — во всяком случае, пока мое имя не сменят. — Кто звонит?
— Меня зовут Брайант Джейкоби. Ваш отец нанял меня для управления имуществом. Он попросил меня связаться с вами в случае его смерти.
— О, — я нахмурилась в замешательстве. Я думал, что федералы конфисковали все активы Чарльза. — Что я могу сделать для вас, мистер Джейкоби?
Он прочищает горло.
— Да… мне нужно, чтобы вы пришли в офис в самое ближайшее время, чтобы подписать некоторые бумаги.
Теперь я действительно озадачена
— Какие бумаги?
Кингстон входит через парадную дверь, пока я мечусь по гостиной.
— С кем ты разговариваешь? — произносит он одними губами.
— Извините, мистер Джекоби, не могли бы вы подождать минутку?
— Да, конечно.
Я нажимаю кнопку отключения звука на своем телефоне, чтобы ответить на вопрос Кингстона.
— Адвокат Чарльза. Он сказал, что я должна подписать некоторые бумаги по наследству.
Кингстон выглядит таким же озадаченным, как и я.
— Включи громкую связь.
Я отключаю звук и нажимаю кнопку громкой связи, пока мы с Кингстоном садимся на диван.
— Хорошо, я вернулась. Итак, что вы говорили о каких-то бумагах?
— Для наследства, — повторяет он. — Чтобы перечислить вам деньги, мне нужна ваша подпись на нескольких документах.
Я щипаю себя за переносицу.
— Мистер Джекоби, я буду откровенна. Я понятия не имею, о чем вы говорите. Полагаю, вы слышали о проступках моего отца до его смерти?
— Ну… да, конечно, — бормочет он.
— Тогда, возможно, вы сможете понять мое замешательство. Насколько я понимаю, все активы Чарльза Каллахана были заморожены до тех пор, пока они не выяснят, какие средства были приобретены законным путем — если таковые имеются — и пока не будет произведена реституция.
— Да, это верно. Но я имею в виду не его имущество, мисс Каллахан. Я имею в виду имущество вашей матери. Махалия Ривьера была вашей матерью, не так ли?
— Да… — я растягиваю слово. — Но у нее не было никаких активов. Я была совладельцем ее единственного банковского счета, и на момент смерти на ее счету было менее ста долларов.
Мистер Джейкоби прочищает горло, на этот раз немного громче.
— Мисс Каллахан, я думаю, вы ошибаетесь. Ваша мать — единственный владелец нескольких крупных инвестиционных счетов, и она указала вас в качестве единственного бенефициара этих счетов. В совокупности ее имущество оценивается в двести шестьдесят два миллиона долларов, плюс-минус.
— Что?! — теперь настала моя очередь брызгать слюной. — Как это возможно?
Глаза Кингстона расширяются.
— Мистер Джейкоби, меня зовут Кингстон Дэвенпорт. Я сижу здесь с Жас… э-э, Жасмин. Могу я задать вам несколько вопросов?
— Мисс Каллахан, можно ли свободно говорить в присутствии мистера Девенпорта? — спрашивает он.
— Да, все, что угодно, — подтверждаю я.
— В таком случае… пожалуйста, продолжайте, мистер Дэвенпорт.
— Когда первоначально были открыты эти инвестиционные счета?
Похоже, что адвокат перелистывает какие-то бумаги.
— В течение двух лет, примерно шестнадцать-восемнадцать лет назад. Каждый из них был открыт ровно на десять миллионов долларов и с тех пор значительно вырос.
— Подождите еще раз, пожалуйста, — Кингстон нажимает кнопку отключения звука и поворачивается ко мне. — Он скрывал активы на ее имя. Если она и подписала что-либо для открытия этих счетов, то это могло быть под принуждением, или она не знала, что подписывает. Если бы она не знала о существовании этих счетов, Чарльз все равно имел бы полный доступ к ним, чтобы делать все, что ему заблагорассудится, если только он делал это онлайн, — Кингстон включает звук. — Можете ли вы сказать нам, были ли добавлены какие-либо средства за эти годы?
— Да. Было много случаев. У меня есть квартальные отчеты за последние семь лет. Вы можете ознакомиться с ними, когда придете подписать соответствующие бумаги.
— Мистер Джекоби, мне придется вам перезвонить.
— Но…
Я завершаю звонок, прежде чем он успевает закончить свое предложение.
— Это кровавые деньги, Кингстон. Я не хочу иметь с ними ничего общего. Почему он оставил эти деньги мне?
— Я думаю, что он любил тебя по-своему, а для Чарльза деньги решают все. Возможно, это был его способ сказать тебе это.
— Мне не нужны его грязные деньги!
— Так, подожди секунду, — говорит он. — Что еще ты собираешься делать? Передать это федералам?
— Именно это я и собираюсь сделать! — вскидываю я руки вверх. — У вас есть другое предложение?
Он улыбается.
— Есть.
— Что?
— Ты можешь пожертвовать его благотворительным организациям… жертвам секс-торговли. Или мы можем основать новый фонд. Подумай, Жас, что хорошего могут сделать все эти деньги. К тому же, это будет чертовски круто- трахнуть Чарльза.
— Я не знаю…
Кингстон хватает меня за руку.
— Просто подумай об этом, хорошо? Если ты возьмешь деньги, ты сможешь гарантировать, что они пойдут непосредственно жертвам, пострадавшим от рук таких людей, как наши отцы. Черт, может быть, даже непосредственно от наших отцов. Эти женщины и некоторые мужчины смогут получить терапию, помощь в возвращении в общество. Можно даже финансировать частные организации, которые занимаются поиском и ликвидацией сетей торговцев людьми. Деньги могут многое сделать. Может быть, ты хотя бы подумаешь об этом?
Я задумываюсь на мгновение.
— Хорошо.
— Хорошо, ты подумаешь об этом?
Я качаю головой.
— Нет. Хорошо, я сделаю это. Но ты должен помочь мне найти достойные места, куда можно направить эти деньги. Я хочу быть уверена, что каждая копейка каким-то образом будет передана непосредственно жертвам.
— Я буду с тобой на каждом шагу, Жас.
— Что ж, думаю, мне стоит перезвонить ему и назначить встречу для подписания бумаг, да?
Кингстон берет мой телефон и передает его мне.
— И как только ты закончишь, мы начнем искать благотворительные организации.
Я киваю.
— Договорились.
***
— Что ты думаешь, малышка? — Кингстон усаживает Белль в ее новой комнате и наблюдает, как она прыгает на свою новую кровать.
— Мне нравится! — визжит она. — Это все мое?
Я улыбаюсь.
— Все твое, милая. Если папа разрешит тебе остаться с ночевкой, ты останешься здесь.
Белль бегает по своей комнате, осматривая все вокруг.
— Я бы хотела жить здесь вечно!
Я наклоняю голову набок.
— Но разве ты не будешь скучать по своему папе?
Белль смотрит в сторону и пожимает плечами.
— Не знаю. Папа не очень хороший, а теперь Моника уехала.
— Что значит, Моника уехала? Когда это случилось? — я сажусь на огромный розовый стул в углу ее комнаты. — Сядь со мной, милая, и расскажи мне, что случилось.
Белль забирается ко мне на колени.
— Я слышала, как Моника кричала на него за то, что он поцеловал соседку. Она не вернулась с работы на днях, и папа сказал, что она не вернется никогда.
Я вздыхаю. Я знала, что это был лишь вопрос времени, когда Джером испортит эти отношения.
— Мне очень жаль, милая. Если тебе когда-нибудь понадобится поговорить об этом, мы можем общаться по FaceTime в любое время дня и ночи, хорошо?
Она хмурится.
— Я должна вернуться? Разве я не могу просто жить с тобой и Кингстоном здесь, на пляже?
Я грустно улыбаюсь ей.
— О, дорогая, я бы хотела, чтобы все было так просто.
— Привет, принцесса, — Кингстон опускается перед нами на колени и берет Белль за руку. — Если бы мы могли сделать так, чтобы ты могла жить с нами все время, ты бы хотела этого? Тебе бы пришлось поменять школу и все такое.
Я расширяю глаза, бросая на Кингстона взгляд какого черта ты делаешь? Адвокат сказал нам всего неделю назад, что это будет долгий, затяжной процесс.
— Да! — Белль кивает. — Моя учительница все равно злюка, так что мне все равно, если мне придется завести новую.
Кингстон смеется, целуя Белль в лоб, и делает то же самое с моим.
— Я вернусь через некоторое время, хорошо? Мне нужно выполнить одно поручение.
Я смотрю на него с подозрением.
— Что за поручение?
Он подмигивает.
— Это сюрприз.
Когда Кингстон возвращается через несколько часов, Белль спит на диване, а Эйнсли тихонько похрапывает рядом с ней. Мы строили замки из песка и играли на пляже с Эйнсли некоторое время, прежде чем мы втроем зашли в дом и устроили марафон фильмов про принцесс. Ни одна из них не прошла и половины первого фильма, прежде чем потерпела крах.
— Привет, — шепчу я, не желая будить девочек.
— Привет, — шепчет он в ответ. — Пойдем поговорим на задней площадке.
Я осторожно высвобождаюсь из объятий Белль и встречаю Кингстона снаружи.
— Посиди со мной, детка, — он похлопывает по пустому месту на шезлонге.
Я устраиваюсь между раздвинутых ног Кингстона и ложусь ему на грудь. Солнце уже село, поэтому мы несколько мгновений слушаем, как волны разбиваются о берег, прежде чем он заговаривает.
— Итак… я сделал кое-что.
Я поворачиваюсь к нему лицом.
— Что именно?
— Я пошел к Джерому.
— Что? Зачем?
— После того, что Белль сказала ранее… я кое о чем подумал. Странно, что это не пришло мне в голову раньше, но у меня была догадка, и я хотел проверить, прав ли я.
— О чем?
— Чтобы узнать, заинтересован ли отец Белль в частных переговорах об опеке.
— Что ты имеешь в виду?
— Мы платили ему за наши еженедельные визиты к ней, так?
— Ты платил ему, — поправляю я.
Кингстон щипает меня за бок.
— Как я уже сказал, мы платили ему за еженедельные визиты, верно? И это заставило меня задуматься. Что если он возьмет единовременную выплату, и мы будем видеть ее каждый день?
— Я не понимаю, Кингстон.
— Я говорил с Сандрой по дороге. Она подтвердила, что если Джером лишится родительских прав, как единственный оставшийся родственник Белль, ты сможешь подать прошение, чтобы стать ее законным опекуном. Теперь, когда ты совершеннолетняя, и у тебя есть финансовая и семейная стабильность, нет никаких причин, чтобы суд отказал тебе в просьбе. Сандра сказала, что она может подать экстренное прошение, чтобы временная опека была оформлена на нас, пока все юридические вопросы будут рассмотрены.
— Ты серьезно? — я поворачиваюсь, обхватывая ногами его спину. — Ты говорил об этом с Джеромом?
— Да, — кивает Кингстон. — Он сказал мне, что если я выпишу ему чек, он подпишет все, что нужно. Этот засранец счел нужным добавить, что он никогда не хотел ребенка, так что мы делаем ему одолжение.
Я усмехаюсь.
— Да, потому что именно о нем мы так беспокоимся.
— Верно, — Кингстон закатывает глаза. — В любом случае… Сандра сказала, что первым делом утром оформит документы. Джером подпишет, я переведу ему деньги, и она наша.
— О, Боже. Мой, — я хмурюсь, когда что-то приходит на ум. — Сколько он запросил? Сколько денег, по его мнению, она стоит?
— Я попросила его назвать цифру. Он сказал миллион. Думаю, он не ожидал, что я заплачу, но когда я согласился, мужчина буквально прыгал от радости.
— Кингстон… Я не могу позволить тебе сделать это. Я никогда не смогу расплатиться с тобой, — я провожу пальцем по его брови. — Я так сильно люблю тебя за то, что ты это предложил, но…
Он сжимает мои губы.
— Я тоже люблю ее, Жас. Я тоже хочу, чтобы Белль была в нашей жизни. Я делаю это как для себя, так и для тебя и для нее. Я бы отдал ему все свое состояние, если бы он попросил. Это всего лишь деньги.
Я смеюсь.
— Только тот, кто никогда не боролся за еду на столе, может сказать что-то подобное.
Кингстон бросает на меня язвительный взгляд.
— Сосредоточься на главном, Жас. Белль может быть нашей. Навсегда. Все, что тебе нужно сделать, это сказать — да.
Я забираюсь к нему на колени и осыпаю его челюсть поцелуями.
— Да. Все — да.
Он улыбается.
— Надеюсь, ты будешь так же согласна, когда я задам тебе другой важный вопрос, который изменит твою жизнь.
Я улыбаюсь в ответ.
— Все, что тебе нужно сделать, это спросить.
— Приятно слышать, — подмигивает он.
— Жаль, что моя мама не может увидеть нас сейчас. Увидеть, как мы все счастливы и что мы вместе.
Я прячу лицо в ладони Кингстона, когда он прикладывает ее к моей щеке.
— Мне бы хотелось думать, что обе наши мамы видят нас. Черт, да они, наверное, вместе висят на пушистом облаке, обняв друг друга, как на фотографии на камине, и рассказывают о том, как их дети влюбились.
Я улыбаюсь, потому что прекрасно представляю себе это.
— Ты так думаешь?
— Я действительно так думаю, — он медленно кивает, глядя мне в глаза. — Я чертовски сильно люблю тебя, Жас. Я никогда не перестану говорить тебе это, так что если у тебя с этим проблемы, то тебе лучше покончить с этим дерьмом прямо сейчас.
Я смеюсь, потому что только этот человек мог бы бросить ругательные слова в романтическое заявление.
— Не волнуйся, Пещерный человек, я никуда не уйду.
— Если ты попытаешься, я…
Я игриво закатываю глаза.
— Да, да, я знаю. Ты выследишь мою задницу.
Его красивые зеленовато-золотые глаза искрятся весельем.
— Можешь не сомневаться, милая.
КОНЕЦ