Войдя в квартиру, Диана остановилась в прихожей, сразу поставив небольшой чемодан на пол и потеряно оглядываясь. Несмотря на весьма неплохую обстановку, в этом доме, словно большим шрифтом по стенам, было написано — пустота. Все казалось настолько пустым, холодным и бессмысленным, что и внутри, Диана ощущала себя так же.
Таир ничего ей не оставил. Сжег ее сердце, превращая ее чувства к нему в руины.
«Я же говорил, что не могу дать тебе то, что ты хочешь».
«Мне чертовски с тобой хорошо».
Диана медленно осела на край туалетного столика, пальцами протерев виски. Тяжесть неприятным грузом повисла на плечах молодой девушки, и она невидящими глазами уставилась на свой чемодан. Она даже не перебирала вещи.
Даже не взяла все свое, что было в их почти совместном доме. Ее книги продолжали стоять на книжных полках, в комнате мужа осталось почти все белье и одежда, средства для ухода. Она зажмурилась, вспоминая, как Таир заставил ее затащить свои вещи в его спальню.
«Диана, мы же оба знаем, что теперь бессмысленно использовать две спальни, верно?»
— Эти спальни всегда должны были быть раздельны, — горько прошептала она в пустоту.
Она не ходила на работу, в основном консультируя людей из дома, через звонки. Луиза после их последней встречи была на отдыхе, и Диана в основном переписывалась с ней, уклончиво говоря, что не может звонить из-за накопленных дел. В квартире за короткое время уже царил полный порядок, в то время, как в ее голове поселился настоящий хаос.
И она уже потеряла счет дней своего пребывания в квартире отца, когда в дверь настойчиво позвонили и так резко постучали, что она заметно вздрогнула от неожиданности. Это была Лидия. Осуждающе, долго глядя на лицо дочери, она строго покачала головой и сразу прошла внутрь дома, на кухню.
— Диана, ты можешь объяснить, что происходит? — Бросая сумку на стоящий в углу деревянный старый стул, спросила она.
Она так устала. Диана так устала от упреков, что не лучшая жена для Таира, раз все еще не родила ребенка, не красивее той женщины, в которой он влюблен, холодная, поэтому к ней муж не тянется. С чего это вдруг она всем должна давать объяснения того, что происходит в ее личной жизни? Но вместо этого она молча налила для матери мятный чай и села перед ней, укладывая в ее тарелку сладости.
— Дина?
— Да, мам.
— Ты в порядке?
Поднимая взгляд на мать, Диана заметила, что та уставилась на ее руку, что держала тарелку. Она дрожала, и строгость во взгляде матери мгновенно сменилась обеспокоенностью.
— Что произошло? Тебе плохо? Диана, ответь!
Диана прикрыла глаза, пытаясь глубоко вздохнуть. Если она на секунду подумала, что за эти дни в одиночестве могла себя собрать по кускам, то теперь поняла, что жестоко ошиблась. Тяжело сглотнула, заставляя себя держаться и взять себя в руки.
— Все в порядке, мама.
— Ты вся дрожишь! У тебя температура?
Диана, словно со стороны смотрела на себя и на мать, и видела, как Лидия, вставая с места, подходит к ней и тянется к ее лбу.
— Есть градусник? Ты даже холоднее…
— Зачем ты пришла?
Резко и даже громче, чем могло бы быть.
— Я не имею права интересоваться жизнью моей единственной дочери? — Вскинула бровь Лидия.
— Тогда ты готова услышать и принять мое решение? Готова понять мои чувства?
Понимая, что глаза наливаются неприятной влагой, она часто заморгала, отвела взгляд, схватив себя руками.
— Мы разводимся. Это не обсуждается. Он не передумает, и я тоже.
— Зачем вам разводиться? — Спокойно спросила Лидия, стараясь не давить на дочь, — что-то случилось? Вы поссорились?
— Он любит другую.
— Но его жена — ты, — не выдержала женщина, и, подойдя к Диане схватила ее за плечи, заставляя смотреть на себя, — Диана, он женат на тебе, а не на ней!
— Я должна терпеть собственную боль ради его удобства?
— Ты сама согласилась на это, — с упреком сказала Лидия, и Диана горько кивнула, — сама, помнишь? Ты думаешь, я не догадывалась о твоих чувствах и не знала, зачем он предложил тебе стать его женой?
Диана молчала, переставая вырываться из материнских рук. Она не чувствовала собственные слезы, которые Лидия принялась медленно смахивать, не чувствовала, как тупеет боль в висках.
— Ты моя дочь и я не хочу видеть тебя в таком состоянии, Диана. Ты стала слишком чувствительной.
— Я всегда была такой. Все прятала, притворялась ради того, чтобы ты хотя бы раз гордилась мной. Видимо, все это никому не нужно. Я оказалась такая ненужная вам, когда настоящая.
— Диана…
— Диана, ты должна получить хорошие оценки, ты должна зубрить весь кодекс, ты должна всегда улыбаться, тебе нельзя проводить слишком много времени с подругами, тебе нельзя жить так, как ты этого хочешь! — В сердцах чуть не прокричала она, наконец вырываясь из рук матери и отошла к двери, грубо смахивая слезы. Прошли тяжелые молчаливые секунды перед тем, как чуть успокоившись, она снова взглянула на ошарашенную мать.
— Прости, мама. Я просто устала. Я дико устала от этого всего. Просто оставьте меня в покое на некоторое время, ладно?
Лидия молчала, продолжая смотреть на такую другую дочь. Диана развернулась и ушла в комнату, больше ничего не сказав матери, и она пила остаток чая в одиночестве, прокручивая в голове те годы, когда Диана была еще совсем маленькой.
Утром, когда Диана открыла глаза, ей на секунду казалось, что вчерашний день был лишь плохим сном. Но, быстро моргнув несколько раз, она повернулась на бок, прижимая колени к груди. Ей стало стыдно за свое поведение перед матерью. Будучи в таком поникшем состоянии, она нагрубила, и, возможно даже сильно обидела свою маму.
Лидия ушла спустя несколько часов, когда убедилась, что Диана спит. Осторожно укрыла ее одеялом, нежно погладила по голове и закрыла окна, чтобы ей не было холодно. Несмотря на то, что не часто готовила дома еду, оставила для дочери сразу несколько блюд, когда убедилась, что в ее холодильнике полная пустота. Обнаружив все это на следующий день, Диана заплакала от чувства вины, прикрывая рукой рот, задыхаясь от собственных рыданий.
Таир звонил ей. Настойчиво, долго и упрямо, и коллеги рассказали, что он искал ее в офисе, словно пытаясь узнать, что же между ними произошло. Диана знала, что он не найдет ее в этом доме. И делала вид, будто не замечает его звонки. Она первой подготовила документы и отправила к мужу через другого адвоката. Диана не хотела чувствовать очередную порцию унижения, если бы он сам начал этот процесс. А Таир бы начал. Она знала его.
Однако Таир делал все, чтобы не дать этому делу пройти вперед. Он был готов заплатить, угрожать, подкупить всех, кто был на стороне Дианы, зная, что такое ее отношение заслуженно. В Таире билось бешеное желание разорвать эти документы на куски и отправить ей обратно, но знал, что и этим сделает ей больно. Никто не говорил, где она живет. Она не была с подругой, и в отцовском доме тоже не жила.
И в конце концов, силой сжимая зубы, он сдался, подписав документы, что она отправила.
После этого Диана старалась вести себя спокойно и по-прежнему, и как только она помирилась с матерью, с ее плеч словно тяжелый камень упал. Просила Давида давать ей все сложные дела, все, к чему она сможет прицепиться, чтобы отвлечь свои мысли и каждый раз облегченно вздыхала, понимая, что Таира она в компании, скорее всего, больше не увидит.
Луиза после своего отпуска направилась сразу к ней, узнавая из сообщения Дианы, что она переехала. Открывая ей дверь, Диана молча отошла от проема, давая место пройти, и Луиза не говоря и слова крепко обняла ее, поглаживая волосы.
— Прости, что не была рядом, — тихо извинилась она, и Диана лишь отмахнулась, грустно улыбаясь.
Она постоянно крутилась рядом с подругой, все чаще и чаще посещая ее и принося с собой всякие вкусняшки, сославшись на то, что просто проезжала мимо. Диана ценила заботу подруги и принимала ее без слов, радуясь, что у нее в жизни есть такой человек, как она.
И Диана была уверена, что поступила правильно до того момента, как узнала о своей беременности. Дрожащими руками держа тест, который купила на всякий случай, девушка медленно осела на кровать, схватив голову руками. Она носит ребенка. Ребенка, который не был зачат в любви. Ребенка Таира. Диана замерла, словно статуя, невидящим взглядом упираясь в стену.