Дыши мной - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 4

— Просто несколько изображений, которые папа Логана привез мне из своего последнего тура по Ираку.

Она рассматривает каждый снимок, ее пальцы обводят их с деликатной осторожностью. Моя грудь раздувается от гордости, когда она уделяет соответствующую минуту таким снимкам. Война никогда не бывает красивой, но иногда, даже среди такого опустошения, надежда все еще может быть запечатлена на пленке.

— Они прекрасны и завораживают одновременно. Их сделал отец Логана?

— Нет. Это копии снимков, сделанных фотожурналистом для публикации, который несколько месяцев следил за майором. Видишь? На этом изображен отец Логана, играющий в футбол с несколькими детьми рядом со своим танком.

— Они довольно пугающие, независимо от того, насколько безупречно они выглядят.

— Правда всегда пугает, Валентина, — объясняю я, заправляя один из ее длинных иссиня-черных локонов за ухо.

Она наклоняется ко мне, кладя голову на изгиб моей шеи и кладя открытый блокнот обратно мне на колени.

— Это то, чем ты хочешь когда-нибудь заняться? Побывать в подобных местах?

Я киваю.

— Да. Ты удивлена?

— Думаю, мне не следует этого делать. Я знаю, как сильно ты любишь фотографию. Я просто думала, что ты собираешься фотографировать горы или озера, или что-то в этом роде. Я всегда представляла тебя в какой-нибудь прекрасной экзотической далекой стране. Не в таком месте, как это, где ты можешь пострадать, — заикается она, страх покрывает каждое ее слово.

— Съемка ландшафта не передает той уязвимости и красоты, которые может вызвать в воображении человеческое существо, Валентина. Правильно сделанный снимок может заставить тебя почувствовать то, что чувствует тот или иной человек в этот самый момент. Будь то боль, страдание или ничем не сдерживаемая радость. Это иронично, но смотреть сквозь призму, единственный раз, когда я действительно предпочитаю находиться среди людей. Как будто они неосознанно позволяют мне увидеть, что лежит в их душе. Горная вершина не может этого сделать, не так ли?

— Но, по крайней мере, это было бы безопасно, — шепчет она.

— Это то, что тебя беспокоит? Моя безопасность?

— Ты будешь дразнить меня, если я скажу да.

— Нет, я не буду. — Я беру ее руку и слегка сжимаю, прежде чем поднести к губам и запечатлеть поцелуй на ее запястье. — Ты можешь бояться за меня, но я бы предпочел, чтобы ты гордилась мной.

Она запрокидывает голову, чтобы посмотреть мне в глаза, наши лица всего на волосок друг от друга.

— Я горжусь тобой, Картер. Тебе не обязательно ехать в зону боевых действий, чтобы получить это от меня, — шепчет она, ее водянисто-золотистые глаза запечатлелись в моей мрачной душе.

Я обхватываю ее лицо обеими руками, и она мгновенно наклоняется к ним, наслаждаясь моим прикосновением.

— Я хочу быть там, детка. Я хочу, чтобы в мире остался отпечаток моего большого пальца. Чтобы что-то изменить. Это единственный известный мне способ. Картинка заставляет людей задуматься. Реагировать. Изменять. Это откровение, и никто не сможет опровергнуть его правдивость.

— Я ведь не смогу переубедить тебя, не так ли?

— Не об этом и не о том, чтобы обедать в кафетерии, — отвечаю я, пытаясь разрядить окружающее нас тяжелое настроение.

Она слабо улыбается мне, заставляя мое сердце сжиматься в грудной клетке. Мое дыхание сбивается, когда она закрывает веки и наклоняется ко мне, прижимаясь своими губами к моим. Сначала нежный поцелуй застает меня врасплох, но, когда я смакую ее вкус на своем языке, все мои чувства пробуждаются. Я провожу пальцами от ее щеки к основанию ее шеи, баюкая ее, чтобы ее губы оставались прижатыми к моим так долго, как она позволит. В этом я ощущаю ее страх за меня, ее нежелание отпускать меня. Но самое главное, я чувствую вкус ее любви. Это единственная правда, которую мне не нужно запечатлевать на камеру. Она навсегда запечатлеется в моем сердце, и никакая фотография, которую я мог бы сделать, никогда не передаст ее должным образом. Как я могу когда-либо бояться ехать в такие охваченные войной страны, когда у меня есть любовь этой девушки, которая помогает мне выздороветь? Война меня не пугает. Резня и кровопролитие меня нисколько не пугают. Единственный невысказанный страх, который у меня есть, это отсутствие Валентины в моей жизни, и я бы сделал практически все, чтобы этого не произошло. Но темная часть во мне, та, что кричит о том, что истинное счастье не может длиться вечно, шепчет мне на ухо свое предупреждение.

Я пытаюсь запихнуть это обратно в заточение своего разума, но чувствую, как это загрязняет мою душу, поскольку ее сладкие губы продолжают обещать мне, что то, что у нас есть, неприкосновенно, нерушимо и вечно. Если я продолжу целовать ее вот так, именно так, может быть, однажды я поверю в сладкую ложь о том, что ничто не сможет разлучить нас.

ГЛАВА 13

СЕЙЧАС

ВАЛЕНТИНА

Мы только что закончили потрясающий ужин и пытаемся решить, что делать дальше. Я знаю, что хочу сделать, но не уверена, что остальные трое будут готовы к этому. Опять же, я все еще так мало знаю о том, кто они сейчас. Я делаю глубокий вдох, решая быть храброй. Меньше трех месяцев и все такое.

— Я хочу пойти в клуб, — выпаливаю я.

Все трое смотрят на меня с поднятыми бровями и одинаковыми растерянными лицами. На самом деле это довольно мило.

— Ты ненавидишь толпы, — отвечает Картер как ни в чем небывало, его брови, возможно, выше, чем у других.

— Раньше я ненавидела толпы, — тихо поправляю я. Его лицо вытягивается при моем комментарии.

— Ну тогда, какого черта мы ждем? Пойдем по клубам! — Восторженно говорит Куэйд.

Я смотрю на Картера, ожидая, что он оттолкнет меня, но, на удивление, он выглядит невозмутимым.

— Ты в порядке? — Спрашиваю я его, мои собственные брови приподнимаются теперь от его молчаливого согласия. Он бросает на меня испепеляющий взгляд, от которого мои трусики становятся неприятно влажными.

— Думаю, посмотрим, — загадочно говорит он. — Я как раз знаю одно место.

Короткая поездка на машине, и мы оказываемся перед большим зданием промышленного вида. Я слышу музыку, доносящуюся изнутри, и там больше людей, ожидающих попасть внутрь, чем было у Лувра.

— Эм, ребята, я не уверена, что готова ждать до завтрашнего вечера, чтобы попасть сюда. Я действительно хочу увидеть Версаль, — шучу я.

— Я говорил тебе, что у меня есть связи в этом городе, — сухо комментирует Картер, снова нехарактерно подмигивая мне, что опять же производит на меня немалый эффект.

Все трое этих мужчин, похоже, изучили "Как быть сексуальным 101" за время нашей разлуки. Я не жалуюсь на результаты.

Картер берет меня за руку, отчего по моей руке пробегают мурашки, когда он выходит вперед, где четверо очень внушительных вышибал стоят на страже перед фиолетовой веревкой. Куэйд отходит в сторону от нас, а Логан идет немного позади меня, его рука прижата к моей пояснице, на том месте, которое я всегда называла "убийца женщин", прямо над началом твоей задницы. Обычно от этого жеста у меня мурашки бегут по коже, но, зная, что сейчас это делает Логан, эффект получается почти чрезмерным. В течение дня мой мозг начал давать сбои из-за того, что я находилась в такой непосредственной близости от них троих.

Я предполагаю, что это может быть и рак мозга, но я бы предпочла думать, что это фактор остроты трех из них вместе взятых.

Картер добирается до каната, игнорируя возмущенные крики толпы, которая, скорее всего, ждет часами. У меня отвисает челюсть, когда он отпускает мою руку, чтобы врезать кулаком двум самым крупным вышибалам. Они выглядят так, что, вероятно, могли бы оба дотянуть мою машину до дома, если бы захотели, и Картер, похоже, с ними лучшие друзья.

— Селеста сойдет с ума, когда увидит тебя, братан, — комментирует один из них с явным американским акцентом. Он окидывает взглядом нас четверых, его взгляд останавливается на мне. — Ты просто напрашиваешься на неприятности, не так ли? — Говорит он со смехом, качая головой.

У меня много вопросов, первый из которых, кто такая, блядь, Селеста, но второй в какие неприятности, по мнению этого парня, попадет Картер, приведя меня в этот клуб.

Опять же… кто, блядь, такая Селеста?

Вышибала отстегивает фиолетовую веревку, и Картер снова хватает меня за руку, таща за собой в темноту впереди нас. Мы идем по коридору, который был выкрашен в черный цвет. На нем разбросаны неоновые граффити из миллиона французских слов, которые я не узнаю, и каждые пару секунд включается фиолетовый прожектор, подсвечивающий разные секции коридора.

Я не часто бывала в клубах. Отсюда и то, почему идея пойти во всемирно известный французский клуб казалась такой привлекательной раньше, когда я думала об этом. В медицинской школе мне несколько раз удавалось встречаться с некоторыми одноклассниками в клубах, но я никогда не чувствовала себя комфортно, полностью расслабляясь перед ними. В школе было слишком жестоко, чтобы я могла по-настоящему расслабиться или натворить каких-нибудь глупостей, которые они потенциально могли бы использовать против меня позже.

Глядя на трех мужчин вокруг меня, я почти уверена, что с ними это не будет проблемой.

Музыка звучит громко, даже при ходьбе по коридору, и я уже подпрыгиваю в такт глубоким техно-ритмам. Мы поворачиваем за угол, и перед нами дверь, похожая на хранилище, за которой стоят еще два вышибалы, одетые в черное с головы до ног. Они кивают Картеру подбородком в стиле "как дела", в котором, похоже, все парни профи, а затем открывают тяжелую дверь.

Музыка звучит так громко, что мне приходится сделать шаг назад. Куэйд хватает меня за локоть и вопросительно смотрит на меня. Я отвечаю с ухмылкой, которая, я уверена, напоминает ухмылку чокнутого, но что я могу сказать…Я взволнована.

Мы заходим в комнату и видим массу корчащихся людей, разбросанных по трем этажам. Женщины и мужчины, одетые в черную кожаную экипировку Доминитрикс, висят в клетках по всей комнате, соблазнительно танцуя под пульсирующие ритмы. Я смотрю на все с благоговением.

Куэйд и Картер оба выглядят как дома, поскольку Картер продолжает уводить нас в сторону от массивного главного этажа. По бокам зала установлены изящные черные кабинки в форме полукруга, но все они заполнены. Официантка, одетая в черные кожаные шорты и красный кружевной топ без косточек, подходит к нам и визжит, обнимая Картера.

Ревность не была тем чувством, с которым я была знаком за последние десять лет, но прямо сейчас я думаю, что это хорошо, что у меня нет ножа, потому что сука, вероятно, подверглась бы риску быть зарезанной, если бы я это сделала.

— Ревнивая девчонка, — шепчет мне на ухо Куэйд. Я посылаю ему надменный, невеселый взгляд, который вызывает только один из его глубоких, сводящих с ума смешков. Однако это делает свое дело, потому что, когда я оглядываюсь назад, Картер высвобождается из рук официантки, и теперь она ведет нас к чудесным образом пустой кабинке, которая, я почти уверена, была полностью заполнена всего секунду назад.

Она целует Картера в щеку, как только мы садимся за столик, а затем плавной походкой уходит, выглядя до смешного безупречно в своих вишнево-красных лабутенах.

— Я так понимаю, ты часто сюда приезжаешь? — Комментирует Логан, когда мы устраиваемся на прохладных кожаных сиденьях. Логан обнимает меня за плечи, в то время как Куэйд становится как можно ближе с другой стороны от меня, собственнически кладя руку мне на колено. Взгляд Картера задерживается на том месте, где Куэйд ласкает кожу на моем колене. Как только он замечает, что я смотрю, он намеренно отводит взгляд.

Я дрожу, и, честно говоря, это немного противоречиво. Прикосновения Куэйда и Логана угрожают воспламенить меня, но без внимания Картера внутри меня также ощущается ощутимая пустота.

Со мной что-то серьезно не так.

— У меня есть хороший друг, которому принадлежит это место. Я пытаюсь зайти несколько раз каждый раз, когда бываю в Париже по заданию, — отвечает Картер, хотя мне требуется секунда, чтобы вспомнить, о чем идет речь, поскольку Куэйд начал медленно водить рукой по моему бедру.

Официантка приносит напитки, дружелюбно подмигивая мне, отчего я чувствую себя немного менее сумасшедшей. Следующий час мы проводим за выпивкой, а люди смотрят… и есть на кого посмотреть.

Решив, что я готова начать танцевать, я допиваю свой напиток и две порции шотов, которые принесла нам официантка, и встаю.

— Хорошо, мальчики, кто собирается пойти туда со мной? — Спрашиваю я, позволяя жидкой смелости захлестнуть меня.

— Я в деле, — быстро говорит Куэйд, вставая и энергично хватая меня за руку. Я смеюсь над его выходками, втайне наслаждаясь чувством того, что я желанна.

— Я буду там через некоторое время, — комментирует Логан, поднимая свой бокал с бурбоном в знак приветствия нам обоим.

Я не утруждаю себя просмотром Картера. Он придет, когда захочет… если захочет.

Куэйд танцует как бог.

Я едва осознаю, что мои потные конечности бьют меня, потому что контроль Куэйда над моим телом абсолютен. Его бедра соблазнительно двигаются напротив моих, никогда не переходя ту грань, за которой вы, по сути, просто трахаетесь на танцполе, как многие люди вокруг нас. В более тонких движениях Куэйда есть что-то более горячее…как будто он просто дает мне попробовать, но вкуса мне достаточно, чтобы понять, что его навыки в постели меня не разочаруют.

Его руки скользят вниз по бокам моего тела, сжимаясь на мне. Его голос мрачен и опасен, когда он шепчет мне на ухо, как сильно он любит мое "гребаное тело" и как ему не терпится затащить меня в постель. Я делаю дополнительный выпад бедрами, и он рычит, посылая возбужденные ударные волны по моей коже. Я никогда не видела эту сторону Куэйда, и на это стоит посмотреть.

Он разворачивает меня так, что передние части наших тел прижимаются друг к другу. Он выглядит опасным и диким в свете мигающих ламп в своем темно-синем Henley и облегающих черных джинсах, которые, должно быть, были сшиты специально для него, учитывая, как хорошо они смотрятся. Он смотрит в мои глаза, голод и возбужденность, самые яркие эмоции, которые видны, когда я смотрю на него в ответ.

Одна из его рук перемещается с моего бедра вверх к основанию шеи. Кончики его пальцев нежно проводят невидимую линию от моей ключицы вниз к верху платья и обратно, оставляя след на моей коже. Я резко вдыхаю, когда острая волна возбуждения снова накрывает меня. Он снова разворачивает меня и зарывается лицом в мою шею, как будто он на грани потери контроля.

Я раздумываю, пытаясь найти здесь место для быстрого секса, пока не поднимаю глаза и не вижу великолепную женщину, сидящую на коленях у Картера. Я замираю на месте, наблюдая, как она любовно поглаживает руку Картера ногтем с красным кончиком. Логан неловко наблюдает за ними, его пристальный взгляд с беспокойством перебегает на меня, что говорит мне, что все, что она говорит Картеру, это именно то, что я представляю.

На секунду у меня возникает искушение проигнорировать это.

Картер не мой. Больше нет.

Сердитый голос внутри меня называет меня лгуньей. И я согласна с этим.

— Давай вернемся, — говорю я Куэйду, уже таща его за собой обратно к столу.

— Черт, — бормочет он себе под нос, когда видит богиню, восседающую на Картере.

И она богиня. Ее волосы подстрижены в гладкий боб. На ней ярко-красная помада и черное мини-платье без бретелек, которое идеально подчеркивает ее гибкие формы. Когда мы подходим ближе, я вижу, что у нее глаза шоколадного цвета, обрамленные длинными черными ресницами. Проклинаю французов за то, что у них так много привлекательных женщин.

И все они действительно хотят Картера?

Мы садимся за стол, и взгляд Картера немедленно встречается с моим. На его губах легкая ухмылка, как будто он ждал этого момента всю ночь. Меня охватывает дурнота, когда я понимаю, что он, вероятно, был с ней.

Почему он выбрал этот клуб? Почему у него было такое хорошее настроение от перспективы прийти сюда? Я сразу решаю, что не собираюсь показывать ему, что мне не все равно. Если он хочет поиграть в эту игру, то пусть играет.

Я упорно игнорирую жажду убийства, которую чувствую внутри в данный момент.

— Картер, ты собираешься представить меня своей подружке? — Спрашиваю я небрежно, протягивая руку и делая глоток напитка Логана. Куэйд пододвигает ко мне стакан с водой, и я отставляю алкоголь Логана в сторону, чтобы с благодарностью выпить воду.

Я притворяюсь, что не стесняюсь, но я хорошо осознаю, какой мокрый вид у меня после того, как я так сильно потанцевала там с Куэйдом.

— Селеста, я хотел бы познакомить тебя с моей старой подругой Валентиной, — говорит он, его ухмылка несколько тускнеет, поскольку я реагирую не так, как, я уверена, он себе представлял.

Логан снова обнимает меня, очевидно, не заботясь о том, что я вся в поту, а Куэйд снова кладет руку мне на колено, успокаивающе поглаживая кожу, как будто они оба хотят придать мне сил пережить маленькую игру Картера.

— О, разве она не прелесть! — Восклицает Селеста с сильным французским акцентом. Ее комментарий явно саркастичен, и я кладу руку на ногу Куэйда, чтобы попытаться держать себя в руках.

Я упоминала, что страдаю от внезапных эмоциональных всплесков из-за опухоли головного мозга? Я бы очень хотела, чтобы они не появлялись прямо сейчас.

— И откуда ты знаешь моего Картера? — Она говорит, "мой" явно собственническим тоном.

— Мы знакомы с детства, — уверенно отвечаю я, но она уже что-то шепчет на ухо Картеру, поглаживая кожу, выглядывающую из-под его дымчато-серой рубашки.

Я ненавижу ее. Чувство возникает очень сильно, и я просто принимаю это. Картер все еще смотрит на меня с вызовом, и я задаюсь вопросом, насколько она, должно быть, самонадеянна, чтобы не заметить, что он не обращает на нее никакого внимания.

Я в ярости от того, что он это делает. Заставлять кого-то ревновать, это блядь такой детский поступок. Мой гнев быстро проходит, хотя я признаю, что Картер, вероятно, думает, что я заставляю его ревновать, танцуя, флиртуя и делая все остальное с Логаном и Куэйдом. Он все еще не понимает, что моя любовь к другим, не то, чтобы я признала, что я все еще чувствую любовь, не умиляет того, что я чувствую к нему. Он не понимает, как все они могут существовать в моем сердце одновременно. Я полна решимости не тратить время на попытки играть в эту бесполезную игру.

Вставая, я игнорирую Картера и Селесту и беру Логана и Куэйда за руки. Они не спорят, когда я веду их на танцпол, и мы растворяемся в музыке. Логан не так хорош в танцах, как Куэйд, он никогда не был любителем вечеринок или клубных мероприятий вроде этого, но его глаза горят, когда он смотрит, как я танцую. Он пытается двигаться в такт. И он в основном успешен… Ему удается наступить мне на ноги всего несколько раз.

Несмотря на все это, я чувствую горячий взгляд Картера на нас троих. Те несколько раз, когда я смотрю на него, Селеста все еще сидит на нем, но она могла бы делать ему минет, и я не думаю, что он отвел бы от меня свой пристальный взгляд.

Еще через час я говорю парням, что мне нужно в туалет. Они провожают меня до очереди в дамскую комнату, оставаясь со мной, пока не подходит моя очередь заходить внутрь. Я ценю этот жест, никогда не знаешь, какие мудаки будут в таком месте, как это.

Я захожу в туалет и мою руки, немного маниакально улыбаясь своему потному виду. За последний год я не тратила много энергии. Мои процедуры лишили меня тех немногих сил, которыми я обладала. Позволить себе быть такой свободной, это бодрит, даже если мое тело протестует, и я буду чувствовать это утром.

Когда я выхожу из ванной, я нигде не вижу Куэйда или Логана. Нахмурившись, я оглядываюсь в сторону мужского туалета, гадая, не решили ли они воспользоваться им, пока ждали.

Но от них нет и следа.

Я иду по коридору. Прежде чем я успеваю далеко уйти, меня хватают и тащат в нишу. Я пытаюсь сопротивляться, пока не оборачиваюсь и не вижу, что это Картер схватил меня. Он смотрит на меня так, словно в отчаянии. Отчаянно хочет моего вкуса, моего тела или моей души?

— Что ты… — начинаю спрашивать я, но его губы, прижимающиеся к моим, обрывают меня.

Он целует меня так, как меня никогда раньше не целовали. Как будто он собирается на войну. Как будто ему плевать на дыхание. Как будто что-то в нем так отчаянно нуждается в чем-то во мне, что он должен найти это или умереть, пытаясь.

Его руки повсюду на мне. Он сдвигает мое тело так, что я седлаю его бедро, откидываю голову назад, пока он проводит языком по основанию моей шеи. Мой клитор пульсирует от его прикосновений. Мои руки сжимаются на его спине. Я шепчу его имя… и он отталкивает меня. Как будто услышав свое имя, он сигнализирует об окончании сцены, которую мы снимали, он кладет руки мне на плечи и отступает назад, разделяя нас. Мы смотрим друг на друга в тишине, наши груди поднимаются и опускаются от учащенного дыхания. Его глаза затуманены чем-то, что я не могу прочесть, я вижу в них желание, но также и боль.

— Это была ошибка, — рычит он, прежде чем удалиться, оставляя меня в шоке смотреть ему вслед.

Мне требуется минута, чтобы прийти в себя, но в конце концов я оказываюсь снова за нашим столом, где Логан и Куэйд оба видят мои распухшие губы и понимающе ухмыляются. Однако Селесты нигде нет.

Картер все равно возвращается в свой отель после того, как мы закончили танцевать.

И я засыпаю, мечтая о его губах и о том, какой он на вкус, даже находясь в безопасности между телами Куэйда и Логана.

Думаю, Картер Хейз не забыл, как свести меня с ума.

ГЛАВА 14

ТОГДА

ВАЛЕНТИНА

Губы Картера впиваются в мою шею, мое сердцебиение бешено колотится от того, как его зубы царапают мою разгоряченную кожу. Он страстно шепчет мое имя, пока его язык проводит по моей коже, пока его рот не делает мой заложником. Я уступаю его доминирующему поцелую, наслаждаясь тем, как его палец трется о мой чувствительный бугорок над шортами. Я вздыхаю в его теплый рот, когда внезапно дверь моей спальни широко распахивается, удивляя нас обоих, застывших на месте. Неодобрительное лицо моего отца, маячащее на пороге моей двери, это ведро ледяной воды, которое мне нужно, чтобы оттолкнуть Картера от себя.

— Это то, что вы двое называете подготовкой к большому тесту? Потому что я могу сказать вам прямо сейчас, не похоже, что кто-то из вас справится с ним, — возмущенно заявляет мой отец.

Картер не произносит ни слова, когда поднимает свои книги с пола и начинает собирать вещи, чтобы уйти. С его губ не слетает ни слова извинений. Оправданий тоже нет. Но я думаю, что Картер это Картер. Он не стыдится того, что он делает. Я, с другой стороны, и мне невероятно стыдно, что мой папа только что застукал нас целующимися в моей спальне.

— Увидимся завтра, Валентина, — говорит Картер, целуя меня в висок, прежде чем направиться к двери.

Его лицо остается невозмутимым, когда он проходит мимо моего нахмурившегося отца, и если взгляды могут убивать, то взгляд, которым мой отец одаривает Картера, это смертный приговор, ожидающий исполнения. Хотела бы я быть такой же смелой, каким кажется Картер, но в ту минуту, когда он выходит из комнаты, я отворачиваюсь от отца и бросаюсь подбирать учебники с пола. Это единственное, что я могу придумать, чтобы не столкнуться лицом к лицу с неодобрительным взглядом моего отца. Нежная рука сжимает мое плечо, останавливая мои неистовые усилия, и я поднимаю взгляд, чтобы увидеть, что гнев на лице моего отца превратился в чувство, которое я слишком хорошо знаю, видя в его глазах, беспокойство.

— Это может подождать, малыш. Нам нужно серьезно поговорить прямо сейчас, — восклицает он суровым тоном.

Я поднимаюсь с пола и сажусь на край своей кровати. Это чувство вины и стыда мне незнакомо. Но опять же, я никогда не видела, чтобы мой отец разочаровывался во мне.

— Сколько тебе лет, Вэл?

Мои брови в замешательстве хмурятся.

— Мне пятнадцать. Ты так злишься на меня, что забыл, сколько мне лет, папа?

— Нет. Мне просто нужно было, чтобы ты сказала это вслух, чтобы ты могла услышать себя. Тебе пятнадцать, Вэл. Чертовски молода для того, что я только что увидел.

— Мы всего лишь целовались, — бормочу я.

— Нет, вы делали гораздо больше, чем просто целовались. Тот парень пытался добраться до второй базы. С моей дочерью, под моей крышей, пока я был в доме! — Кричит он, его гнев берет верх с каждым произносимым им заявлением. — Это было не только неуважительно по отношению ко мне, но и не очень уважительно по отношению к тебе.

— Папа, я думаю, ты придаешь этому большее значение, чем оно есть на самом деле. Это был поцелуй. Больше ничего, — настаиваю я, надеясь, что он сможет разглядеть сквозь свою ярость и понять, что мы с Картером не делали ничего плохого.

Он недоверчиво смотрит на меня, испуская долгий преувеличенный выдох после долгой паузы.

— Не могу поверить, что говорю это, но ты наказана, Валентина.

— Наказана? Ты не можешь быть серьезным?!

— Боюсь, я очень серьезен. В течение следующего месяца ты ходишь в школу, а затем возвращаешься прямо домой. Никаких вечеров кино с Логаном. Никаких возни с Куэйдом после ужина и уж точно никаких занятий с Картером.

— Папа, я думаю, ты преувеличиваешь! Это был всего лишь поцелуй! — Отчаянно кричу я.

— Нет, малышка. Это было началом чего-то, к чему ты просто не готова. По крайней мере, морально.

— Папа, я не ребенок! — Возражаю я, мое тело дрожит от ярости.

— Да, это так! Ты мое дитя!

Мы оба смотрим друг на друга, и я понимаю, что это первый раз, когда мой отец когда-либо кричал на меня. Кроме того, это первый раз, когда я тоже злюсь на него, так что, думаю, эта ночь полна открытий для нас обоих. Он не может оторвать меня от моих друзей. Сама мысль о том, что я не смогу проводить время с мальчиками вне школы, парализует. Он не может разлучить нас вот так, из-за одного безобидного поцелуя. Особенно с учетом того, что я уже много раз целовалась с Картером, Логаном и Куэйдом. Хотя я не склонна делиться этой информацией со своим отцом.

Я отворачиваюсь от него и заползаю на свою кровать, лицом к стене, слишком злая, чтобы смотреть ему в глаза. Это мой молчаливый способ сказать отцу, что я закончила говорить, но, к сожалению, он такой же упрямый, как и я, подходит к моей половине кровати и садится рядом со мной, давая мне понять, что мы продолжим этот разговор, хочу я того или нет.

— Я знаю, ты злишься, детка, но поверь мне, это для твоего же блага, — шепчет он.

— Верно, — с горечью отвечаю я в ответ.

— Возможно, ты сейчас так не думаешь, но это так.

Я сажусь обратно, прижимая колени к груди.

— Это был просто невинный поцелуй, папа. Можешь ли ты честно сидеть здесь и осуждать меня за то, что ты, вероятно, делал в моем возрасте?

Его взгляд становится мягким, но тот оттенок беспокойства, который меня начинает возмущать, все еще отражается в его золотистых крапинках.

— Я никогда не был в такой же ситуации, как ты, малыш. Выбор, который ты сделаешь, повлияет не только на тебя, но и на людей, которых ты любишь. Дай себе время вырасти и разобраться в своих мыслях, прежде чем действовать в соответствии со своими импульсами. Я знаю, что прямо сейчас за тебя говорят в основном твои гормоны, и они будут говорить в течение следующих нескольких лет, но я хочу, чтобы ты принимала правильные решения, Вэл. Увлеченность моментом принесет тебе больше вреда, чем пользы, тем более что тебе придется учитывать сердца более чем одного человека. Скажи мне, как ты думаешь, что бы почувствовал Логан, если бы застал тебя и Картера, как это сделал я? Как ты думаешь, что бы почувствовал Куэйд?

— Я не знаю, — вру я.

— Да, это так. Не принимай поспешных решений, если ты не учла всех желаний своего сердца.

— Я все еще думаю, что ты делаешь из мухи слона, — шепчу я, хотя логика моего отца начинает проникать в мое сердце, даже если я делаю все, что в моих силах, чтобы оттолкнуть это.

— И пока ты не увидишь серьезность своего выбора, ты будете оставаться наказанной.

— Это нечестно!

— Жизнь несправедлива, малыш. Прежде всего, ты должна была уже это усвоить.

Ужин проходит в тишине. Слишком тихо.

Обычно за нашим обеденным столом звучит вызывающий привыкание смех Куэйда, но этим вечером даже мой лучший друг-шутник знает, что нужно держать рот на замке. Я убираю со стола и начинаю мыть посуду, Куэйд рядом со мной, вытирает ее, пока я передаю ему тарелки. Папа остается на своем месте, очевидно, тоже не желая оставлять меня наедине с Куэйдом. Это нечестно. Куэйд время от времени бросает на меня вопросительный взгляд, но я притворяюсь дурочкой, не желая говорить ему, почему мой отец так расстроен из-за меня.

Как только я заканчиваю мыть посуду, папа приказывает мне идти в мою комнату. Я кусаю нижнюю губу от злости, но делаю, как он говорит. Я почти на верхней площадке лестницы, когда до моих ушей доносится сердитый голос Куэйда.

— Почему вы ведете себя как полный мешок придурков с Вэл, мистер Э? — Спрашивает он, в каждом его слове сквозит презрение. Предоставьте Куэйду так красноречиво спрашивать моего отца, что не так.

— Куэйд, может быть, тебе стоит пойти сегодня вечером домой. Я действительно не в настроении разговаривать, — отвечает мой отец, и его голос звучит так же удрученно, как и я чувствую.

— Нет. Этого не произойдет. Не произойдет, пока вы не скажете мне, почему вы с Вэл храните молчание.

— Тебе не понравится то, что я должен сказать.

— Мне все равно. Просто скажите мне, чтобы я знал, как сделать это правильно. Вэл выглядела так, будто вот-вот расплачется на протяжении всего ужина.

— Ты хороший парень, Куэйд. Но ты все еще просто ребенок с чистым сердцем и благими намерениями. Не все твои друзья такие благородные.

— Что вы имеете в виду? — Куэйд спрашивает в замешательстве.

— Обещай мне, что не сделаешь ничего глупого?

— Обещаю.

— Сегодня утром я застал Вэл и Картера целующимися в ее комнате.

Куэйд молчит, и мое сердце падает куда-то в низ живота, интересно, что он, должно быть, думает обо мне.

— Я убью его! — Кричит Куэйд, и я слышу шум, доносящийся снизу, моя входная дверь открывается, а затем с силой захлопывается снова.

— Ты не сделаешь ничего подобного, малыш, — командует мой отец. — Рано или поздно это должно было случиться. Я мог бы легко застать тебя или Логана с губами, обнимающими мою дочь. Не думай, что я этого не знаю. — Мой отец издает еще один разочарованный выдох, показывая, что он знает больше, чем показывает.

— Я бы никогда не проявил к вам такого неуважения, мистер Э. Не в вашем собственном доме.

— Ты так говоришь сейчас, малыш, но через несколько лет твое либидо будет принимать решения за тебя. Я всегда знал, что рано или поздно это произойдет. Я просто думал, что у меня было больше времени. Я имею в виду, вы только что пошли в среднюю школу.

— Я поговорю с Картером, — непреклонно заявляет Куэйд со сталью в голосе.

— Действительно и что скажешь?

— Что ему нужно держать свои глупые руки подальше от Вэл!

— А как насчет Логана? Или тебя? Ты сделаешь то же самое? — Спрашивает мой отец, не убежденный.

Следует долгая напряженная пауза, и с каждой секундой я чувствую, как краснеет мое лицо.

— Это нормально, когда вы все испытываете чувства друг к другу и хотите воплотить их в жизнь. Но вам всем четверым нужно действовать осторожно. То, что у вас есть, очень уникально и ценно, но одно неверное движение или эгоистичный поступок может повредить тому, что вы создаете. Боюсь, никто из вас не готов к тому, что должно произойти, и моя работа, подготовить сердце моей дочери любым доступным мне способом. Даже если она меня ненавидит.

— Вэл никогда не смогла бы возненавидеть вас, мистер Э.

— Если я буду держать ее подальше от всех вас, она так и сделает. Я это знаю. Я просто хочу, чтобы она поняла, что вам всем еще со стольким нужно разобраться, прежде чем приступать к физической близости.

— Вы имеете в виду секс, не так ли? — Куэйд смущенно замолкает, и мне приходится зажать рот руками, чтобы мой вздох не был услышан внизу.

— Да, сынок. Даже если вам, мальчики, шестнадцать и вы выглядите как мужчины, это не значит, что вы не дети. Ваши тела могут быть готовы к такому типу близости, но ваши мозги и сердца нет. Моя работа как родителя, помочь моей малышке сориентироваться в этом, даже если прямо сейчас она этого не понимает. Невинный поцелуй может лишь надолго утолить вашу жажду друг к другу. Но когда вы все сделаете следующий шаг, вам также придется столкнуться с его последствиями.

— Я не понимаю, — замолкает Куэйд, его замешательство похоже на мое собственное.

— И поскольку вы ничего не понимаете, потому что никто из вас этого не делает, мне пока приходится быть препятствием на пути. Единственное, к чему я могу вас всех призвать, это не торопиться. Только дураки бросаются во что-то, когда они понятия не имеют, какими будут последствия. Дайте Вэл время разобраться в ее чувствах, и достаточно времени, чтобы вы все тоже поняли свои. У всех вас есть то, чего большинство людей не поймут, но пока вы понимаете, тогда все в порядке. Уделяйте время своей любви. Не торопитесь, потому что один неверный шаг может разрушить все, что у вас четверых есть.

— Я никогда не буду принуждать Вэл делать то, чего она не хочет, — искренне обещает Куэйд, снова получая один из долгих вздохов моего отца.

— Хотел бы я в это верить, но боюсь, что рано или поздно кто-то из вас загонит мою дочь в угол, и я не уверен, что кто-то из вас готов к тому, что означает это действие.

Я чувствую, как мои брови хмурятся посередине лба от предупреждения моего отца, витающего в воздухе. Я молча возвращаюсь в свою комнату, мой разум и душа находятся в противоречии с его зловещим предостережением. Проходя дальше в свою спальню, я замечаю, что Картер ждет меня у окна. Он поднимает свой телефон, показывая, чтобы я взяла свой. К счастью, папа не конфисковал его, но кто знает, не передумает ли он.

— Ты в порядке? — Спрашивает Картер.

— Впервые в жизни я наказана, поэтому не уверена.

— Твой папа переживет это. Не волнуйся, — беспечно отвечает он, и я не уверена почему, но то, как он отмахивается от неодобрения моего отца, раздражает меня не в ту сторону.

— Ты мог бы что-нибудь сказать. Может быть, даже извиниться, — огрызаюсь я, показывая, что ни капельки не рада, что он может так легко пренебречь чувствами моего отца.

— За что? За то что целую тебя? Я никогда не буду извиняться за это.

Я смотрю на него и вижу убежденность в его темных глазах.

— Он не ошибается, понимаешь? Мы все еще дети.

— Мы с тобой не совсем уже дети, Валентина, и твой отец это знает, — беззлобно замечает он в ответ. — Но какая разница. Мы всего лишь целовались. Не трахались.

Мои щеки мгновенно вспыхивают. То, как Картер произносит это слово с такой легкостью, означает, что его полностью устраивает эта идея. Хотя меня и нет. Папа был прав на этот счет. Возможно, мне будет любопытно, но я знаю, что невинные поцелуи, это все, на что я готова пойти. По крайней мере, сейчас.

— Ты слишком много думаешь, — воркует Картер на линии, возвращая мое внимание к нему. — Мы просто дурачились. Я никоим образом не обесчестил тебя.

Я опускаю голову и нервно покусываю нижнюю губу, думая, не этим ли мы только что занимались.

— Посмотри на меня, Валентина. Мы не сделали ничего плохого.

— Тогда почему у меня такое чувство, что мы собирались это сделать? Разве ты не чувствуешь себя немного виноватым?

— Нет, — невозмутимо отвечает он.

— Ну, я чувствую.

— Почему?

— Я не уверена, справедливо ли это по отношению к Логану и Куэйду, — признаюсь я, и ноющее чувство вины наконец-то раскрывает его причину.

— Какое они имеют к этому отношение? — Картер отстраненно оглядывается.

Он шутит?! Они имеют к этому самое непосредственное отношение.

— Ты поцеловала меня, и я поцеловал тебя в ответ. Это то, что делают люди, когда чувствуют то, что мы чувствуем друг к другу. Наш возраст не должен быть фактором, — добавляет он, когда я замолкаю.

— Я не хочу делать то, к чему я не готова.

Несмотря на то, что окна наших двух спален находятся всего в нескольких футах друг от друга, кажется, что расстояние увеличивается с каждой секундой из-за его молчания.

— Хорошо, Валентина, — наконец произносит он, пожимая плечами. — Я ждал два года, когда ты снова поцелуешь меня, так что могу подождать еще два. — Ухмыляется он.

— Ты действительно настолько уверен в себе, не так ли?

— Да, я такой.

Я закатываю глаза, и, хотя мы далеко друг от друга, его тихий смешок дает мне понять, что он видел, как я это делаю.

— Тебе нужно время. Я дам его тебе.

— Спасибо. — Я благодарно улыбаюсь ему.

— Без проблем. Но, Валентина?

— Да?

— Однажды тебе придется выбирать. И в тот день тебе лучше поверить, что это буду я, — самоуверенно восклицает он.

— Спокойной ночи, — тихо говорю я ему и вешаю трубку.

Я закрываю шторы, чтобы он не мог заглянуть в мою комнату, мне нужно немного уединения, чтобы разобраться во всем этом, особенно в его последних словах. Картер считает, что это то, что я делала, целуя его? Что каким-то образом я выбираю его из двух других парней, которые значат для меня так же много, как и он? И это настоящая причина, по которой мой отец наказал меня? Потому что он беспокоится, что я выбираю одного из других, когда я еще не уверена, что это то, что я вообще хочу делать?

Потому что это не так.

Я не хочу выбирать. Ни сейчас, ни когда-либо.

Все советы моего отца начинают обретать смысл. Папа сказал, что я должна лелеять и защищать то, что у нас есть, нашу дружбу, нашу зарождающуюся любовь, так что это то, что мне нужно делать. Убедиться, что все они видят, что мое сердце принадлежит всем им, а не только одному.

У нас есть время. На самом деле нет никакой спешки.

У нас есть время.

Верно?

Время никогда по-настоящему не было моим другом, но я надеюсь, что сейчас это так, потому что мне это нужно. Мне нужно время, чтобы заставить мальчиков, которых я люблю, понять, что я никогда не выберу только одного, и заставить их смириться с этим. Во всех них есть частичка меня, и даже если они еще не осознают этого, я должна быть тем, кто поможет им понять. И я не смогу этого сделать, если позволю себе поддаться соблазнительной ухмылке Картера, или заразительному смеху Куэйда, или застенчивой улыбке Логана. Мне нужно собраться с мыслями, потому что они нуждаются во мне.

Это то, о чем папа пытался меня предупредить.

Торопятся только дураки, а мой отец не растит дураков

ГЛАВА 15

СЕЙЧАС

ВАЛЕНТИНА

После еще нескольких дней в Париже, в течение которых с Картером был достигнут очень небольшой прогресс, но было очень весело с Куэйдом и Логаном, мы отправляемся в Малагу, Испания. Поскольку авиабилеты между всеми европейскими странами очень дешевые, я не стала утруждать себя бронированием заранее. И поскольку я точно не дала ребятам полного маршрута, когда предлагала это приключение в своих письмах, ребята, очевидно, тоже ничего не забронировали.

Прошло много времени с тех пор, как у меня были попутчики в полете. Было приятно, что кто-то держит меня за руку, когда я волнуюсь из-за турбулентности, с которой мы столкнулись через двадцать минут. Картер только немного поиздевался надо мной по поводу того факта, что я закричала, когда самолет, казалось, падает в какой-то момент.

Возможно, мы будем путешествовать на поезде все остальное время.

Малага прекрасна своими пляжами с желтым песком, которые граничат со Средиземным морем, и всеми историческими зданиями и высотными отелями, которые повсюду перемешаны друг с другом. Цвет Средиземного моря почти нереальный, и я чувствую себя так, словно попала на открытку или что-то в этом роде. Малага и Париж такие разные, но одинаково красивы.

— Почему мы здесь? — Спрашивает Картер со скучающим видом, надевая солнцезащитные очки и оглядываясь по сторонам, выглядя при этом как опасный плейбой. Мое сердце замирает, и мне требуется секунда, чтобы ответить на его вопрос.

— Мы пьем вино и дремлем под деревом, — говорю я.

— Ты действительно включила это в свой список? — Спрашивает Логан со смехом, его золотые волосы сверкают на солнце, делая его немного похожим на сказочного принца.

— Конечно. У меня есть все, о чем мы говорили в тот день, прямо в этом блокноте, — отвечаю я с улыбкой, похлопывая по своей кожаной сумке, перекинутой через плечо, в которой лежит мой блокнот и все остальное, что у меня есть ценного в этом мире.

— Ты имела в виду конкретное дерево? — Ухмыляется Куэйд, его взгляд скользит по бульвару, по которому мы идем. Пальмы мягко колышутся на ветру, а пляж прямо под нами. Мне не терпится найти туда дорогу позже.

— Мы оставим это на завтра. Прямо на пляже есть винное кафе, в котором я забронировала для нас столик, и я хочу провести день на пляже, прежде чем мы отправимся туда.

— Показывай дорогу, — шутит Куэйд.

Я провела исследование отелей и остановила свой выбор на Palacio Solecio. Я сразу же очарована, как только мы переступаем порог вестибюля.

— Раньше это был дворец, и его совсем недавно отреставрировали и открыли как отель, — объясняю я, пока ребята тоже зачарованно оглядываются по сторонам.

Мы регистрируемся, и возникает неловкий момент, когда нас спрашивают, сколько комнат мы хотим.

— У вас есть номер люкс? — Спрашиваю я, прежде чем Картер успевает попросить предоставить ему отдельный номер. По крайней мере, если мы будем в номере люкс, он будет находиться в непосредственной близости от нас.

— Единственное, что у нас есть в наличии, это президентский люкс, — извиняющимся тоном объясняет он, полагая, что я никак не могу себе этого позволить.

Он определенно прав.

Прежде чем я успеваю просто попросить одноместные номера, Куэйд шлепает черной карточкой, от которой у всех расширяются глаза.

— Мы возьмем президентский люкс, — говорит он, и глаза служащего отеля загораются. Возможно, он получит комиссионные, когда ему удастся его забронировать.

Я касаюсь плеча Куэйда.

— Тебе не нужно этого делать. Мы можем просто снять одноместные номера. — Говорю я ему. Логан закатывает глаза и хлопает своей обычной цветной кредитной карточкой.

— Поместите четвертую часть этого на мою карточку, — говорит он.

Куэйд смотрит на него с недоверием.

— Одна четвертая?

— Ты намного богаче, ублюдок, — говорит Логан с дерзкой ухмылкой, и я не могу удержаться от фырканья, отчего они трое плюс сотрудник пялятся на меня.

— Я ничего не добавляю, — объявляет Картер.

— Не думал, что ты это сделаешь, придурок. Учитывая, что ты даже не хочешь быть здесь, — бормочет Логан, в то время как сотрудник делает вид, что не жадно слушает нас.

В глазах Картера на мгновение отражается боль от комментария Логана, но затем он быстро подавляет все свои чувства.

Сотрудник, которого, я думаю, вы бы классифицировали как коридорного, торопливо выходит из другого коридора, толкая большую золотую тележку. Он быстро начинает загружать наши скудные пожитки, а затем ведет нас к лифту, а затем на верхний этаж.

— Вид здесь не имеет аналогов в городе, — гордо объявляет он с лучезарной улыбкой. Мы все сдержанно реагируем, и его улыбка тускнеет.

Картер напряженно стоит в углу, намеренно увеличивая дистанцию, насколько это возможно, между собой и всеми нами. Двери лифта открываются, и я на мгновение забываю о маленьком припадке Картера, потому что вид действительно захватывающий. Перед нами расстилается Средиземное море, золотые пляжи усеяны пальмами, а вдалеке виднеется Ла Манкита, знаменитый собор Малаги.

Дух захватывает.

— Знаете какие-нибудь хорошие деревья? — Невинно спрашивает Куэйд, протягивая нетерпеливому молодому парню несколько купюр на чаевые.

— Деревья? — Спрашивает он, сбитый с толку.

— Не обращай внимание на него, — говорят Логан и Картер в один голос, и я не могу удержаться от хихиканья.

— Что-то смешное? — Спрашивает Куэйд, и я просто закатываю глаза, поскольку это, очевидно, стало его любимым высказыванием в этой поездке.

— Я, пожалуй, пойду, — неловко говорит коридорный, но никто не обращает внимания.

Звук отъезжающего лифта создает неловкое молчание, пока мы вчетвером просто смотрим друг на друга.

— Черная карта, да? — Картер саркастически сплевывает.

— С этим какие-то проблемы? — Спокойно отвечает Куэйд.

Картер просто уходит в одну из спален и громко хлопает дверью.

— Картер вроде как вырос и стал задницей, — комментирует Логан, и по какой-то причине этот комментарий снова заставляет меня хихикать.

— Может, нам пойти поискать твое дерево? — Спрашивает Куэйд, и в его глазах загорается озорство.

— Нет, не забывай, что сегодня пляжный день, — напоминаю я ему.

— Как я мог забыть, что увижу тебя в купальнике? — Флиртует он.

Я пытаюсь улыбнуться, но при мысли о том, чтобы предстать перед ними в купальном костюме, меня тошнит, поэтому я уверена, что выгляжу скорее гримасничающей, чем ухмыляющейся.

Куэйд и Логан оба подмигивают мне, а затем хватают свои сумки, чтобы пойти переодеться. Я беру свою сумку и направляюсь к спальне, поскольку полагаю или, по крайней мере, надеюсь, что один из парней проведет там со мной ночи, пока мы здесь. С меня хватит дразнящих поцелуев. Я готова к хоум-рану.

Я захожу в комнату, и вдруг пол у меня под ногами проваливается, темное облако затягивает меня под себя. Я прихожу в себя, когда слышу, как Логан стучит в дверь. Когда он видит, что я лежу посреди пола, он бросается ко мне.

— Валентина? Что случилось?

По моему молчаливому ответу и покачиванию головой я понимаю, что понятия не имею. Я помню, как захожу в комнату, но после этого все становится пустым. Я понятия не имею, сколько времени прошло, и я не хочу спрашивать. Я знаю, что это произошло из-за опухоли, и я не хочу терять остаток дня.

У меня еще есть время в запасе, напоминаю я себе.

Но напоминание больше похоже на слабую молитву, чем на истинный факт.

Впервые с тех пор, как я пустилась в это приключение, я начинаю беспокоиться о том, какой я на самом деле буду к концу трех месяцев… если я вообще зайду так далеко. Буду ли я мочиться, или меня будет постоянно тошнить, или я потеряю память и не буду помнить где я? Потому что все это происходило во время лечения. С тех пор симптомы утихли, но то, что я теряю сознание, не является хорошим знаком.

— Валентина? — Логан нажимает снова. — Куэйд, иди нахуй сюда.

Я запоздало понимаю, что Логан только что задал мне вопрос.

— Я в порядке, — вру я. — Я просто на чем-то поскользнулась, — продолжаю я с неловким смехом.

Логан пристально смотрит на меня, изучая мое лицо. Он знает, что я лгу. Вопрос в том, решит ли он вызвать меня на дуэль или нет.

Вбегает Куэйд, как и Картер. И теперь, очевидно, это вечеринка на четверых.

Я неуверенно поднимаюсь на ноги, наслаждаясь тем, как Логан обнимает меня за талию, помогая подняться. Странно, что меня так заводит такой простой жест, когда я по факту умираю.

— На самом деле, я в порядке, — уверяю я их. — Я собираюсь переодеться и сразу же выйду.

Все трое изучают меня, и я знаю, что они собираются поговорить о том, что только что произошло, как только выйдут из комнаты. Я просто не хочу, чтобы они знали еще некоторое время. Все изменится, как только они узнают правду. Я просто должна держать себя в руках. В моем списке есть еще так много вещей, которые я хочу с ними сделать. И если я сейчас выложу все начистоту, то я знаю, что на этом путешествие закончится.

Отбрасывая эту навязчивую идею, я достаю красное бикини из сумки и держу его перед собой. Пока я была в магазине, оно показалось мне таким сексуальным, но с тех пор, как я его купила, я похудела еще как минимум на пять фунтов и совершенно уверена, что буду выглядеть в нем ужасно.

Просто смирись с этим, кричу я на себя, быстро переодеваюсь в купальник и накидываю тунику, не глядя на себя в зеркало.

— Я готова идти, — объявляю я, выходя. Они немедленно замолкают, подтверждая мое подозрение об их склонности к сплетням.

Я игнорирую их и одариваю всех фальшивой улыбкой. Это быстро становится реальным, когда я понимаю, как восхитительно они выглядят в своих плавках и майках. Очевидно, Картер решил перестать дуться достаточно долго, чтобы присоединиться к нам на этот день. Мне вдруг не терпится поскорее добраться до пляжа и снять с них рубашки. Кого волнует, что я выгляжу ужасно?

Поскольку мне, вероятно, понадобятся мои таблетки, чтобы сделать этот день успешным, я бегу в другую комнату, запиваю их небольшим количеством воды, и затем мы выходим.

Мы буквально в пяти минутах от пляжа, и, клянусь, я чуть не испытала оргазм, просто ступив на песок. Прошло действительно много времени с тех пор, как я была на пляже, хотя это мое любимое занятие в мире. Я быстро сбрасываю сандалии, держа их в руке, погружая пальцы ног в теплый песок. Я оборачиваюсь, чтобы убедиться, что ребята идут, и вижу, что они просто смотрят на меня с такими же ухмылками. И я почти уверена, что в их глазах сияют звезды.

Мужчины странные, думаю я, краснея от их взглядов.

— Вон там есть шезлонги, которые мы можем арендовать, — пищу я, указывая на ряды роскошных кресел с зонтиками перед кафе типа бара прямо на пляже.

Ребята, к счастью, выходят из транса, в котором они только что находились, и мы направляемся к стульям, заплатив служащему за полотенца и четыре шезлонга. Куэйд срывает с себя рубашку, и я начинаю буквально задыхаться, как собака во время течки. Мне неловко, но я не могу себя контролировать. Его пресс идеален, как будто его изваял Микеланджело, хотя я сомневаюсь, что даже он смог бы передать то совершенство, которое я вижу прямо сейчас.

Логан раздевается следующим, делая это медленно, очевидно, для моего удовольствия. Его пресс не такой глубокий, но его все еще можно облизать. С другой стороны, на его руки стоит посмотреть. Облизывание определенно продолжилось бы именно там.

Следующий Картер, хотя он ведет себя так, будто ему наплевать, что я смотрю. Он быстро снимает рубашку, и эффект от того, что они втроем вместе, заставляет меня растаять. Я не уверена, где Картер находит время для тренировок в своих путешествиях по всему миру, но на его тело стоит посмотреть. От всех этих золотистых мышц у моей леди мурашки бегут по коже. Он стройнее двух других, больше похож телом на пловца. И я. Здесь. Ради. Этого.

— Приземлись, девочка, — бесполезно говорит Куэйд, и я сглатываю. Я перегреюсь, если в ближайшее время не доберусь до воды.

Не позволяя себе думать достаточно, чтобы быть застенчивой, я снимаю свою маскировку и начинаю бежать к морю. Я испытываю облегчение от того, что у меня лишь слегка кружится голова, когда я иду. Я как раз собираюсь добраться до воды, когда меня подхватывает на руки Куэйд, его футбольная скорость оказывается, как нельзя кстати. Он бросает нас обоих в набегающую волну, и я превращаюсь в брызжущее месиво, когда мы выныриваем. Вода чертовски ледяная. Волны на мгновение успокаиваются, а затем мы с Куэйдом просто смотрим друг на друга.

— Ты спасла меня, — хрипло говорит он, его зеленые глаза впиваются в меня.

— Я спасла тебя? — Спрашиваю я, не понимая.

— Если бы ты не отправила мне письмо, я не знаю, что бы я делал.

Прежде чем я успеваю спросить его о чем-нибудь еще, Логан подходит к нам. Он оттаскивает меня от Куэйда как раз в тот момент, когда на нас обрушивается волна.

— Ладно, думаю, я достаточно остыла, — выдыхаю я, выплевывая изо рта соленую воду.

— Еще пять минут? — Умоляет Логан, и я смеюсь над тем фактом, что он говорит как маленький мальчик.

— Ладно, малыш, — нахально смотрю на него. По какой-то причине Логан краснеет от моего комментария.

— Сделай заметку, Логану нравится, когда его называют малышом, — поддразнивает Куэйд, и румянец Логана становится еще ярче.

Срань господня!

Ему действительно нравится, когда его называют малышом.

Я разражаюсь смехом, но это нервный, возбужденный смех, потому что у меня не было бы проблем назвать Логана "малышом", если бы мне дали такую возможность. Я оглядываюсь и вижу Картера, развалившегося на одном из наших шезлонгов. На нем темные очки, поэтому я не вижу его глаз, но я бы с уверенностью сказала, что он наблюдает за нами. Куэйд видит, куда я смотрю, и шлепает меня по заднице.

— Иди поговори с одиночкой, если хочешь, принцесса, — комментирует он, и я показываю ему язык, прежде чем отважиться вернуться на пляж.

По-видимому, я снова превратилась в подростка.

— Эй, — неубедительно комментирую я, стоя перед шезлонгом Картера, слегка дрожа от дуновения ветерка, овевающего мое промокшее тело.

Этот ублюдок приподнимает свои солнцезащитные очки, а затем просто насыщается моим телом. Я готова к отвращению с его стороны, возможно, к отказу, но все, что я вижу, это голод. Я плюхаюсь на сиденье рядом с ним и накрываюсь полотенцем, прежде чем совершить что-нибудь безумное, например, наброситься на него. Он милосердно опускает свои солнцезащитные очки обратно.

Официант приносит мне пинаколаду, и я медленно потягиваю ее, пока мы сидим в тишине. Картер возится со своим телефоном, пока я наблюдаю, как парни прыгают в волнах. Они оба арендовали доски, и мне весело наблюдать, как они отдаются на милость волн.

Разрушения эпичны.

— Как думаешь, ты когда-нибудь простишь меня? — Выпаливаю я, краем глаза наблюдая за выражением лица Картера.

— Ты хочешь поговорить об этом сейчас? — Немедленно отвечает он.

То, как он это говорит, настолько вкрадчиво, что мне импульсивно хочется сорвать с него солнцезащитные очки и встряхнуть его, просто чтобы получить реакцию. Как я могу постоянно чувствовать себя на грани срыва, а он даже не притворяется затронутым вообще?

Если не обращать внимания на его реакцию на мое тело секунду назад, тон его голоса и общий язык тела такие, как я все это себе представляла.

— В последнее время я стала убежденным сторонником того, чтобы не тратить время впустую, — вызывающе говорю я ему. Особенно когда оно у меня заканчивается, добавляю я про себя.

Он просто смотрит на меня, или, по крайней мере, мне кажется, что он смотрит на меня, поскольку я все еще не могу видеть его глаз через темные линзы. Наконец он издает преувеличенный вздох, как будто я причиняю ему неудобства. По какой-то причине это еще больше выводит меня из-под контроля. Какая-то часть меня напоминает себе, что мои эмоции, вероятно, обострились из-за опухоли, а не потому, что Картер сделал что-то конкретное, но, конечно, я игнорирую это.

— Ты не извинилась, — наконец бормочет он, что окончательно сбивает меня с толку.

Извинилась?

Для меня почти смешно, что они не знают, как трудно мне было уйти. Как трудно было держаться подальше. Это была такая важная тема в моей голове, что казалось, что все должны знать. За эти годы я миллион раз думала о том, чтобы попросить прощения. Я думала о том, чтобы умолять их найти меня, полюбить меня, исправить меня.

Вначале, иногда по ночам, мне было так трудно удержаться от того, чтобы не позвонить им, что я отдавала свой телефон своей соседке по общежитию в колледже и просила ее оставить его у себя на ночь. Я куталась в свои одеяла и плакала, снова и снова повторяя в голове причины, по которым они никогда не вернутся ко мне снова, так что к тому времени, когда на небе всходило солнце, я была достаточно сильной, чтобы не звонить.

В тот первый год мне приходилось составлять списки того, что я собираюсь выполнить в этот день. И я вообще не могла отклоняться, иначе я потерялась бы в воспоминаниях о них и всех своих сожалениях. Это была самая мучительная боль, которую я когда-либо испытывала, и это о чем-то говорит, поскольку моя жизнь никогда не была легкой. Честно говоря, я не думала, что переживу это. Я почти не пережила.

С годами у меня становилось все меньше моментов, когда я выходила из-под контроля. Стало легче отвлекать свой разум от призраков прошлого. Но потом я слышала песню, или кто-то говорил что-то, что могли сказать только любимые всей моей жизни, и я немедленно возвращалась к той отчаявшейся девушке с разбитым сердцем.

Я, наконец, сдалась примерно через два года после того, как ушла. Это был особенно ужасный день. Лондонский мрак был слишком сильным, и я видела, как Куэйд появился на экране телевизора в местном баре, его выступление было настолько рекордным, что оно даже попало через океан в страну, которая мало интересовалась американским футболом. В тот вечер, вернувшись к себе домой, я позвонила Куэйду, полагая, что звоню просто поздравить его.

Я разбила свой телефон, когда узнала, что его номер был изменен и что мой звонок не может быть завершен после набора. В панике я позвонила Логану и Картеру тоже, и результаты были такими же. Это была одна из худших ночей в моей жизни, и я пережила немало таких. Но это было особенно мучительно, потому что, хотя я изо всех сил старалась держаться от них подальше, они также перерезали шнур, и я только сейчас получила эту памятку.

— Это даже не приходило тебе в голову, не так ли? — Рычит Картер, вскакивая со стула в приступе ярости, на осознание которой мне потребовалась секунда.

Надо извиниться.

Он хочет извинений.

Пока все, что мне нужно, это он.

Он собирается уйти, как капризный ребенок-мужчина, в которого он, очевидно, превратился, поэтому я хватаю его за штанину плавок, не давая сдвинуться ни на дюйм.

— За что, по-твоему, мне нужно извиниться? — Выпаливаю я.

Он оборачивается и смотрит на меня сверху вниз, как на сумасшедшую. Что ж, думаю, по крайней мере, я получаю от него хоть какие-то эмоции. Не те, на которые я надеялась, но прямо сейчас я приму все, что смогу получить.

— Я не знаю. Как насчет того факта, что ты разрушила всю мою гребаную жизнь? Я уверен, что вереница девушек, которых я оставил после себя, поблагодарила бы тебя за то, что ты сделала меня эмоциональным инвалидом, боящимся обязательств, каким я был во всех этих отношениях. Если это вообще можно так назвать. Когда ты, блядь, тоскуешь по призраку все время, пока ты с кем-то, я не уверен, что это действительно называется отношениями. Или как насчет того факта, что я построил карьеру, бросаясь в опасные для жизни ситуации только для того, чтобы на самом деле почувствовать что-то на полсекунды, поскольку остальная часть моего существования состоит из того, что я хожу вокруг, как будто я гребаная пустота.

Его грудь вздымается, когда он смотрит на меня сверху вниз. Он только что много чего сказал, и мне требуется секунда, чтобы все это осмыслить. Просто доказывая, насколько я импульсивна, это, конечно, пробуждает мой интерес к его упоминанию о своих предыдущих отношениях.

— Ну? — Спрашивает он, вскидывая руки в воздух.

Я, наконец, вспоминаю, что мы сейчас не совсем одни. Несколько официантов заинтересованно смотрят на нас со своего места в нескольких рядах от нас.

— Может быть, нам стоит поговорить об этом где-нибудь в другом месте, — тихо говорю я.

— Ты сама об этом заговорила. Так что тебе лучше закончить этот разговор сейчас, — возражает он.

Как раз в тот момент, когда я собираюсь открыть рот с резким замечанием, подходят Логан и Куэйд, выглядящие как чья-то влажная мечта, с капельками воды, стекающими по их непристойным телам, провоцируя меня плотно сжать губы, чтобы сдержать слюнотечение, а также мой характер.

— Что происходит? — Осторожно спрашивает Логан.

— Валентина просто делает то, что у нее получается лучше всего, — шипит Картер.

— И что это? — Спрашивает Куэйд, приподнимая бровь. — Потому что я уверен, что мы не думаем об одних и тех же вещах.

— Как ты, блядь, это делаешь? Как ты ведешь себя так, будто все в порядке, когда мы все знаем, что она, блядь, уничтожила нас? Она выбросила все и даже не оглянулась ни на секунду. И все же вы оба ведете себя так, как будто ничего не произошло. Вы оба веселая кучка придурков, притворяющихся, что все в порядке, когда вы должны ее ненавидеть. — Я думаю, настала их очередь почувствовать гнев Картера. Но поскольку я думаю, что он сказал все, что хотел, Картер обвиняюще указывает на меня. — Мне потребовались годы, чтобы хотя бы притвориться нормальным человеком, а ты даже не можешь ни разу извиниться. Один раз! Итак, вот мой ответ тебе, Валентина, я никогда не прощу тебя. Ты убила мальчика, который любил тебя и сделал бы для тебя все, и мужчина, которым я стал, не даст тебе шанса сделать это снова. — И с этими словами, душащими мое сердце, он разворачивается и уходит, даже не оглянувшись в мою сторону. Как бы мне ни хотелось побежать за ним, на этот раз я отпускаю его и смотрю, как он отдаляется от меня как физически, так и эмоционально.

— Вэл… — начинает Куэйд, поднимая руки вверх, успокаивая меня, как будто думает, что я тоже могу сбежать в любую минуту.

— Все в порядке, — говорю я ему, смирившись. — Не то, чтобы я этого не заслуживала.

Логан убирает волосы со своего загорелого лица, чтобы посмотреть мне в глаза. Он уже выглядит так, словно загорел просто от пребывания на солнце этим утром. Он больше, чем когда-либо, похож на бронзового бога.

— Ты думаешь, мне следует пойти за ним? — Нерешительно спрашиваю я, мой взгляд возвращается к удаляющейся фигуре Картера, когда все мое тело дрожит от боли.

Пока этот вопрос все еще висит в воздухе, Куэйд направляется ко мне. Внезапно он хватает меня и перекидывает через плечо, так что я смотрю на его восхитительную задницу. Мое задумчивое состояние усиливается из-за мальчишеских выходок Куэйда, и, если честно, я особенно наслаждаюсь всем тем, как он сегодня хватался. Странно ли, что я испытываю искушение укусить его за задницу, когда он направляется обратно к океану? Логан плетется за нами, выглядя довольным, под несколько смешков окружающих нас людей.

Куэйд удивляет меня, мягко снимая меня с себя, вместо того чтобы сбрасывать в воду. Мой путь вниз по передней части его тела обратно к тому, чтобы встать на собственные ноги, мучителен для нас обоих, судя по тому факту, что определенная часть его тела стоит по стойке смирно, несмотря на холодную воду.

— Отвечая на твой вопрос, нет, я не думаю, что тебе следует идти за ним. Если он не видит, как сильно ты ему нужна, это его проблема, — говорит Логан, подходя ко мне сзади. Он прижимается ко мне, так что я зажата между ними обоими. Мне вдруг кажется, что я забыла, как дышать.

— Он прав. Я еще не извинилась. — Тихо говорю я им. Мне приходится отвести взгляд от Куэйда, потому что он смотрит на меня так, словно я все, а Картер довольно ясно напомнил мне, что я ничто.

— Вероятно, у всех нас есть много вещей, за которые нам нужно извиниться с тех времен, — хрипло говорит Логан.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

— Серьезно? Ушли не вы, — без нужды напоминаю я ему. Мой уход написан шрамами на всех наших сердцах. Забыть невозможно.

— Тогда извинись, — лаконично заявляет Куэйд.

Внезапно я снова прихожу в ярость, и на этот раз я почти уверена, что это связано с моей опухолью мозга, потому что ни один здравомыслящий человек не рассердился бы из-за того, как легко Куэйд и Логан, похоже, смогли меня простить. Я отталкиваюсь от Куэйда, мне нужно некоторое расстояние, чтобы разобраться в беспорядке, который творится у меня в голове.

— Картер прав. Ты должен быть зол. Я зла. На самом деле в ярости. Мне пришлось прожить десять лет, просто сводя концы с концами из-за своего эгоизма. Я могла бы остаться. Мы могли бы что-нибудь придумать. Время так дорого. Мы могли бы остаться вместе. Мы могли бы быть рядом друг с другом. Мы могли бы избавить себя от стольких гребаных страданий.

— Принцесса — Логан прерывает меня нежным поцелуем. — Ты когда-нибудь задумывалась о том, что так и должно было быть? Ты предполагаешь, что мы бы передумали делиться тобой. Ты предполагаешь, что за последние десять лет все было бы идеально. Что мы все каким-то образом осуществили бы свои мечты и остались бы теми же людьми, какими были раньше, и так же легко уехали бы в гребаный закат.

— Ты бы возненавидела меня в колледже, — вставляет Куэйд. — Я мечтал о том, что ты будешь со мной все это время, но, если действительно подумать об этом…Я не уверен, что это сработало бы. Возможно, мы все извлекли именно те уроки, которые нам были нужны, чтобы дожить до этого момента. Десять лет, это много. Но прямо сейчас у нас впереди гораздо больше лет.

Рыдание вырывается из моего горла от серьезности и тоски в его глазах.

— Хорошо. Я просто собираюсь вернуться в отель. Мне просто нужно немного побыть одной. Я уверена, что Картер прямо сейчас гуляет по улицам, так что я смогу побыть здесь в полном одиночестве, пока вы, ребята, остаетесь здесь еще немного.

Куэйд и Логан выглядят разочарованными, но все равно кивают в знак согласия. Я практически бегу собирать свои вещи, только раз оглянувшись через плечо, чтобы увидеть, как они оживленно разговаривают друг с другом, продолжая наблюдать за мной.

Мои рыдания вырываются в ту секунду, когда я заворачиваю за угол и скрываюсь из виду. Эта ложь, в которой я живу, становится все больше и больше. Слова Куэйда эхом отдаются в моей голове. Я могу только представить, как сильно они меня возненавидят, когда узнают, что у нас на самом деле нет впереди никаких лет. Может быть, даже месяцев. И даже если они правы… что эти десять лет были бы тяжелее, чем я думаю, что мы, возможно, не пережили бы их…Я бы сделала все, чтобы вернуть эти десять лет назад. Я бы сделала все, чтобы прожить жизнь рядом с ними. Но теперь этого никогда не произойдет. Слишком поздно. Все, что у нас есть, это сегодняшний день.

Завтра может никогда не наступить.

Все, что у них останется от меня, это воспоминания о том, что могло бы произойти, если бы я выбрала по-другому. Если бы я боролась за них. Если бы они боролись за меня.

ГЛАВА 16

ТОГДА

ВАЛЕНТИНА

— Черт возьми, — проклинаю я себя, когда парень передо мной врезается в мой поднос с обедом, проливая апельсиновый сок на мою форму чирлидерши.

Тренер Мэтьюз не обрадуется, если увидит меня в таком состоянии. Я спешу в ближайший женский туалет, который могу найти, надеясь, что немного мыла и воды помогут. Я тру пятно на своей рубашке, и, к счастью, большая его часть отходит. Когда я слышу звон колокольчика, я благодарна за то, что у меня сейчас есть свободное время. Было бы отстойно, если бы мне пришлось вернуться в класс с мокрым пятном на декольте. Поскольку сегодня еще один прекрасный день в Сан-Антонио, я могу с таким же успехом выйти на улицу и просто позволить солнцу высушить его и понежиться в витамине D, пока я этим занимаюсь.

Прежде чем выйти на улицу, я решаю сначала воспользоваться ванной. Едва я запираю кабинку, как звук множества каблуков, стучащих по керамической плитке, возвещает, что я больше не одна.

— Я блядь ненавижу эту суку, — говорит кто-то с горьким южным акцентом.

— Не будь сукой, Трейси. Она не виновата, что твой мужчина запал на нее, — отвечает другая девушка с дразнящим хихиканьем.

— Трейси просто не может смириться с тем фактом, что Картер предпочитает ангелочков, а не распутниц — заявляет третий голос, но мой интерес к тому, о чем они говорят, усиливается только при упоминании имени Картер.

Через маленькую щель в двери мне удается увидеть отражение трех девушек в зеркале. Это Трейси Холлис и две ее приспешницы, Бекки и Карен. Начиная со средней школы, они посещали большинство моих занятий, но в остальном едва ли сказали мне хоть слово. Однако на протяжении многих лет они не были так скупы на свои непристойные взгляды и насмешки, особенно Трейси.

— О, пожалуйста! Если бы я хотела Картера Хейса, я бы его заполучила. Я просто уже настолько устала от мисс Гуди Два ботинка. Я имею в виду, кого она думает, что обманывает? Все знают, что Валентина Росси, должно быть, помешанная на простынях, раз трое самых горячих парней в нашей школе пускают за ней слюни.

— В твоем голосе звучит горечь, Трейси, — провоцирует Бекки, освежая свой розовый блеск для губ bubble gum новым слоем.

— Я не озлобленная, сука! Я сыта по горло. Трахни ее и откуда бы она ни взялась! Я имею в виду, почему таких девушек, как мы, которые признаются в своей сексуальности, называют шлюхами, когда маленькую мисс совершенство, вероятно, каждую ночь трахают все трое парней, и никто даже глазом не моргнет? Это чертовски отвратительно.

— О, я не знаю. Если бы Картер, Логан и Куэйд спросили, готова ли я немного поразвлечься вчетвером, я, возможно, согласилась бы, — поддразнивает Карен.

— Девочка, я бы тоже так поступила. Я имею в виду, черт возьми…! Ты видела Логана сегодня на уроке? Каждый раз, когда он открывает рот, мне нужен холодный душ. От одного его голоса у меня мурашки бегут по коже, — добавляет Бекки в обмороке, заставляя меня сжать обе руки в кулаки от ревности.

— Я сама хочу Куэйда. Он выглядит так, будто мог бы отжарить меня, не вспотев.

— Вы обе можете оставить их себе. Мне нравится этот задумчивый, тлеющий взгляд Картера. Клянусь, он мог бы довести меня до оргазма, просто взглянув на меня, — поет Трейси, поправляя свои двойные двойки перед зеркалом.

Все три девушки разражаются смехом, в то время как я чувствую, что меня сейчас стошнит.

— Думаю, мы никогда не узнаем, потому что Валентина обвела их всех вокруг своего стервозного пальца. Боже, я ненавижу ее, — добавляет Трейси с рычанием на губах.

— Ты просто ненавидишь ее, потому что хотела бы быть на ее месте.

— Это самая глупая вещь, которую я слышала, Бекки. Я бы не поменялась местами с этой сукой ни за какие деньги в мире. Она чертовски скучная. Я не вижу в этом привлекательности. Она такая на любителя.

— Ты тоже на любителя, — подталкивает Карен, стукаясь бедрами с бедрами Бекки.

— Знаете что? Да пошли вы, девочки! Вы должны были прикрывать мою спину!

— И мы это делаем. Вот почему мы честны с тобой, хо! У тебя никогда не будет шанса с Картером, так же как у меня и Карен никогда не будет шанса с Логаном и Куэйдом. Нравится нам это или нет, они заняты. Даже если это с одной и той же девушкой.

— Пока, может быть, — кипит Трейси. — Но рано или поздно они увидят, что в их маленьком квадрате любви слишком много народу, и либо двое из них отступят, либо все уйдут. Попомните мои слова. Валентина может думать, что она такая умная, но она потеряет свое очарование, и они вышвырнут ее на обочину так быстро, что у сучки закружится голова.

— И я уверена, что ты будешь там, чтобы занять ее место, — воркует Карен.

— Ради Картера, вам лучше поверить в это. И если у вас, сук, есть хоть капля здравого смысла, вы тоже начнете действовать против Логана и Куэйда. Это только вопрос времени.

Раздается еще один взрыв хихиканья, когда я ерзаю на своем стуле, стискивая зубы так сильно, что, уверена, через несколько секунд у меня сломается зуб. Часть меня хочет выскочить и впечатать хорошенькое личико Трейси в зеркало в ванной и стереть дерзкие самоуверенные ухмылки с Бекки и Карен. Только инстинкт самосохранения удерживает меня на месте. Их трое, и, хотя я могу действовать быстро, я знаю, что не смогу справиться со всеми сразу. Гнев и ярость могут подпитывать мое желание оторвать им головы, но здравый смысл удерживает меня в моем стойле, молчаливую, как церковная мышь.

Эти девушки меня не знают. Они ничего обо мне не знают. И все же они здесь, несут чушь, как будто имеют представление о том, что происходит в моей личной жизни. Я киплю от злости, когда внезапно мне в голову приходит другая мысль, приводящая меня скорее в уныние, чем в ярость. Все ли в школе так думают? Что я просто какая-то паинька, которая за закрытыми дверями тайно какой-то девиант? Мысль тревожная.

Убедившись, что я наконец-то одна в ванной, я выхожу из кабинки и мою руки, глядя на свое отражение в зеркале.

Это то, что они видят, когда смотрят на меня?

Эти тревожные мысли преследуют меня еще сильнее, когда я выхожу на улицу. У меня такое чувство, как будто с моих глаз сняли шоры, и я впервые вижу реакцию людей на меня. Проходя по коридорам, я замечаю, что несколько детей смотрят на меня и что-то шепчут друг другу на ухо. Моя кожа горит от их затяжных взглядов и язвительных ухмылок. Когда я, наконец, добираюсь до двойных дверей, ведущих во двор, я делаю глубокий вдох, надеясь, что этого достаточно, чтобы избавиться от токсичной энергии. Но когда я пытаюсь найти где-нибудь место с тенью, те же самые сердитые взгляды следуют за мной, их приглушенный шепот покалывает мою кожу.

Как я раньше этого не замечала?

Ответ на этот вопрос приходит ко мне как пощечина, оставляя меня запыхавшейся. Я никогда не замечала, что обо мне думают другие, потому что все, на что я когда-либо обращала внимание, были они, трое моих лучших друзей и любовь всей моей жизни. Они, весь мой мир, а всему остальному просто не хватает блеска.

Даже если я хочу защититься от таких жестоких сплетен и мерзких домыслов, нет смысла отрицать, что нас четверых объединяет всего лишь дружба. Доказательством того, что мы нечто большее, является то, как наши взгляды встречаются в разных концах комнаты, или простые штрихи, которые мы пытаемся незаметно внести, когда думаем, что никто не смотрит. Это проявляется в том, как наши тела притягиваются друг к другу, как магниты, или наше дыхание замирает, когда мы находимся всего в нескольких дюймах друг от друга. Все это признаки близости и любви, а я идиотка, которая могла подумать, что никто другой ничего не понимает.

Неудивительно, что люди думают, что я их обманываю. Никто никогда не поверит, что я все еще девственница. Иногда я сама в это не верю, но я пообещала себе, что подожду, пока не удостоверюсь, что Логан, Куэйд и Картер понимают, чего я действительно хочу. На мой взгляд, я занималась любовью со всеми тремя парнями снова и снова, даже если у меня никогда не хватало смелости на самом деле это сделать. Что-то всегда тянет меня назад, когда я даже подумываю о том, чтобы сделать следующий шаг, и это потому, что каждый раз, когда я пытаюсь представить, что просто нахожусь с одним, я всегда чувствую, что предаю другие части своего сердца.

Хотя я ненавижу ее за то, что она открыла правду, которую я была слишком слепа от любви, чтобы увидеть сама, Трейси была права в одном отношении. Рано или поздно либо мне придется выбрать кого-то одно, либо они сделают выбор за меня. Мое сердце сильно сжимается в груди от этой идеи. Как я смогу решить, с каким парнем я хочу быть, когда только все трое могут сделать меня цельной? Я не могу. Это невозможно.

Я падаю на траву и прислоняюсь к дереву, подтягивая колени к подбородку, моя голова наклонена достаточно низко, чтобы никто не мог увидеть смятение на моем лице.

Родственные души.

Так однажды назвал нас папа. В то время папины объяснения мне означали, что родственная душа это та, кто просто заполучил тебя, как Логан, Куэйд и Картер заполучили меня. Но по мере того, как мы растем, я понимаю, что это гораздо больше, чем это. Это единение умов, взаимное уважение, безусловная любовь и полное понимание друг друга. Это значит быть самим собой и знать, что этот человек не только следит за вашими мыслями и понимает их, но и находится рядом с вами, бок о бок.

Так как же я могу отвернуться от своих родственных душ, даже если они сами попросят меня об этом?

Я не смогу.

Пока я сижу, размышляя о надвигающейся гибели, в которой я даже не уверена, произойдет ли это, меня осенило еще одно прозрение. Логан, Куэйд и Картер могут быть моими родственными душами, но они также принадлежат и друг другу. Если настанет тот ужасный день, когда они попросят меня принять такое решение, все, что мне нужно сделать, это напомнить им об этом факте. Мы ничто друг без друга. И я это докажу. Каким-то образом я покажу им, что даже если мир не одобряет нашу любовь или не понимает ее, это не значит, что она менее реальна. Наша любовь, это сумма четырех сердец, красиво переплетенных и так неразрывно связанных, что вырвать одну часть означает разрушить ее совершенство.

И мы совершенны.

Может быть, я молода, но я знаю это очень много. Никто, даже мальчики, по которым я тоскую и которых обожаю всеми фибрами души, никогда не убедят меня в обратном.

Я просто надеюсь, что никогда не окажусь в положении, когда они почувствуют необходимость выбора.

ГЛАВА 17

СЕЙЧАС

ВАЛЕНТИНА

Когда я возвращаюсь, номер пуст, как я и предполагала. Если Картер кардинально не изменился по сравнению с тем, как он обычно справлялся с конфликтами, он будет часами бродить по улицам, пытаясь избежать разговоров с кем-либо из нас о том, что только что произошло.

Я плачу не менее часа. Я переживаю множество эмоций, многие из которых связаны с тем, что я решаю просто сказать им правду. Я наконец погружаюсь в беспокойный сон, слова Картера эхом отдаются в моих ушах.

Я ненавижу дремать. Это первое, о чем я думаю, когда с трудом сажусь, пытаясь понять, что меня разбудило. Быстрый взгляд в окно говорит мне, что я проспала большую часть дня. Солнце стоит в небе гораздо ниже, чем когда я сюда пришла, и у меня просто нет такого количества времени, чтобы тратить его впустую.

Я встаю и направляюсь к двери, но останавливаюсь, когда слышу, как Куэйд и Логан тихо разговаривают друг с другом в главной комнате. Я знаю, что не должна подслушивать, но давайте будем серьезны, это не худший из моих грехов. Ни в коем случае.

— Ты думаешь, она говорит правду? — Бормочет Куэйд. — О том, что ее симптомы являются следствием лечения?

— Она не стала бы лгать об этом, — твердо говорит Логан, отчего страх у меня в животе только усиливается.

Логан всегда был так уверен во мне, так уверен в нас. Я не могу избавиться от чувства, что глубоко предаю его. Думаю, это не просто чувство.

Я предаю его.

— Мы ее больше не знаем, — тихо говорит Куэйд. — Сегодня меня осенило. Она ни на что не реагирует одинаково. Она не улыбается одним и тем же вещам. У нее больше нет звездочек в глазах. Она не смеется всем телом. — Вздыхает он. — Я продолжаю искать ту девушку, в которую влюбился так давно, и…

— И ты чувствуешь, что предаешь ее, потому что влюбляешься в эту другую версию ее, — тихо заканчивает Логан.

Куэйд не отвечает, по крайней мере, устно. Я их не вижу, поэтому не знаю, покачал он головой или нет.

— Она все еще та девушка во всех отношениях, которые имеют значение, — уверяет его Логан. — Я все еще чувствую себя с ней более собой, чем когда-либо с кем-либо другим. Ее смех может быть более сдержанным, но мне все равно становится по-хорошему больно каждый раз, когда я его слышу. Ее глаза все еще загораются, когда она узнает что-то новое. Я все еще скучаю по ней в ту секунду, когда она выходит из комнаты.

— Но почему ты все еще так считаешь? Это потому, что ты тоскуешь по старым добрым временам? — В отчаянии вмешивается Куэйд.

Я почти чувствую, как закатываются глаза, которыми Логан только что наградил Куэйда.

— Я слышал тебя, когда мы там плавали. Я слышал отчаяние в твоем голосе. Не сомневайся в том, что ты чувствуешь сейчас.

После этого я закрываю дверь и перестаю подслушивать. Я не заслуживаю Логана. Я не заслуживаю никого из них, но я особенно не заслуживаю такой преданности. Проходит еще час, а я, как трус, остаюсь в своей комнате, в голове у меня все перемешалось.

Раздается стук в дверь. Логан засовывает голову прежде, чем я успеваю что-либо сказать.

— Привет, — говорит он с застенчивой улыбкой. Я грустно улыбаюсь ему в ответ. — У меня к тебе вопрос. И ничего страшного, если ты не в настроении, — начинает он.

— Какой? — Осторожно спрашиваю я.

— Не хочешь сходить на свидание? — Спрашивает он.

У меня на секунду приоткрывается рот. Думаю, это было наименее вероятным, чего я могла ожидать от него.

— Это значит нет? — Спрашивает он разочарованно, и я понимаю, что только что сидела на кровати, уставившись на него.

— Нет, конечно, нет! — Поспешно отвечаю я ему.

— О, хорошо. Может быть, в другой раз? — Спрашивает он, поворачиваясь, чтобы уйти.

— Подожди, я имею в виду, да, да, я хочу пойти с тобой на свидание!

Думаю, я запомню ответную улыбку на лице моего бога солнца на всю оставшуюся жизнь, сколько бы эта жизнь не продлилась.

Логан практически вибрирует рядом со мной.

— Все в порядке? — Спрашиваю я, нервно разглаживая свою темно-синюю юбку.

— Я просто не хочу, чтобы мы пропустили первую часть нашего свидания, — говорит он мне, подмигивая, прежде чем с тревогой заглянуть в окно нашего такси.

— Там закрывается рано?

— Что-то вроде этого, — загадочно говорит он, беря мою руку в свою и сжимая ее.

Машина петляет по холмам, пока я не вижу впереди руины замка Гибралфаро.

— Мы идем туда? — Взволнованно спрашиваю я. Это было в моем списке мест, куда стоит сходить, и теперь я практически пританцовываю на своем месте, когда мы подъезжаем к главному входу в древнюю каменную крепость.

Улыбающаяся пожилая женщина с серебристыми волосами машет нам, когда мы выходим из такси.

— Свидание Логана Купера? — Спрашивает она с сильным испанским акцентом.

— Так и есть, — отвечает он на безупречном испанском, и я смотрю на него с удивлением. И снова он просто бесит меня своим сексуальным подмигиванием.

Лючия водит нас на частную экскурсию по крепости. Я постоянно отвлекаюсь от того, что она говорит, из-за потрясающих видов на Средиземное море и город.

— Я пока оставлю вас двоих здесь и зайду за вами позже, — говорит она нам, указывая на зону отдыха, где мы можем все увидеть.

— Да будет тебе известно, что я просмотрел это и наблюдение за закатом из замка Гибралфаро было номером один в поиске Google по датам в Малаге, — говорит он мне притворно строгим голосом, когда мы устраиваемся на скамейке, чтобы полюбоваться самым потрясающим закатом, который я когда-либо видела.

Прохладный ветерок касается наших лиц, когда мы наблюдаем, как небо меняет цвета у нас на глазах. Я кладу голову на плечо Логана. Это кажется таким сюрреалистичным, что я действительно могу это сделать. Лючия не возвращается, пока солнце полностью не скрылось за горизонтом и не начали выглядывать звезды.

— Что думаете? — Восхищенно спрашивает она.

— Я никогда не видела более красивого заката, — честно говорю я ей, и ее улыбка расплывается по лицу, когда она хлопает в ладоши перед собой. Она выводит нас из крепости, где ждет другое такси, и целует в обе щеки меня и Логана, прежде чем отправить нас восвояси.

— Я думаю, это лучшее свидание, на котором я когда-либо была, — говорю я ему, прижимаясь к нему.

— Это было только начало, — говорит он мне, подмигивая. Я внезапно облизываю его, потому что он такой чертовски сексуальный, что я ничего не могу с этим поделать. Я облизываю его подбородок, как будто это долбаный рожок мороженого, тающий летним днем.

Он вкуснее.

Он рычит и свирепо встречает мой рот. Ответный стон вырывается из моего горла. Мы целуемся, неистово, а затем медленно, жестко, а затем нежно, так долго, что мое тело находится в состоянии повышенной готовности. Он первым отстраняется, но я догоняю его и покрываю поцелуями его щеку и шею. Он прижимается к моим губам еще одним быстрым поцелуем, который я наклоняюсь, чтобы попытаться продлить, и мы оба стонем, когда такси останавливается.

Чувствуя легкое головокружение от того, насколько потрясающим был наш небольшой сеанс целования, мне требуется секунда, чтобы осознать, насколько удивителен наш следующий маршрут.

Мы на пляже чем-то похожем на загородный клуб.

— Это называется Баньос-дель-Кармен. Очевидно, это должно быть одно из самых романтичных мест в городе для ужина, — объясняет Логан, обнимая меня за талию и ведя ко входу.

И это было романтично. Я не уверена, как можно не почувствовать этого, ужиная в баре на крыше с видом на Средиземное море под тихую музыку гитариста. Или, может быть, дело было в том, как Логан смотрел на меня. Как будто я была всем, чего он когда-либо хотел. Как будто он мог видеть все мои недостатки и все еще отчаянно хотел меня.

Думаю, я смотрела на него точно так же.

Мы поговорили о его отце, увольняющемся из армии, о его сестрах, некоторых их мужьях и его племянницах, которых он обожал. Я действительно впервые познакомилась с этой взрослой версией Логана. И, честно говоря…Он понравился мне так же сильно, как и версия мальчика, на которую я так запала.

Я задавала ему вопрос за вопросом, почти не позволяя ему спрашивать меня о чем-либо. Я хотела знать все о его жизни, что я пропустила. После еды он взял меня за руку, и мы пошли гулять по пляжу.

— Не думай, что я не заметил, как ты едва позволяешь мне задавать тебе какие-либо вопросы, — предупреждает он.

Я краснею, уверенная, что это видно даже в темноте, благодаря почти потустороннему свету луны, падающему на нас. Он останавливает нас и притягивает меня в свои объятия.

— Нет ничего такого о тебе, чего я не хотел бы знать. Ты не можешь рассказать мне ничего такого, что могло бы умалить тот факт, что ты написана в моей душе.

Он делает глубокий вдох, и я не могу отвести от него взгляд. Я очарована всем в нем. Он прекрасен. Все в нем так чертовски прекрасно.

— Тебе больше не нужно быть одной, — продолжает он. — Я не уверен, чего ты хотела, когда писала эти письма. Но теперь, когда ты вернулась ко мне, я никогда тебя не отпущу. На этот раз ты можешь позволить мне сохранить твое сердце. Я обещаю, что сохраню его в безопасности.

На этот раз позволить ему сохранить мое сердце? Как он не понимает, что я так и не забрала свое сердце обратно?

— Логан, — шепчу я. Все слова, которые я хочу сказать, вертятся у меня на кончике языка.

Меня совсем не удивляет, что он движется ко мне, а я к нему. Наши губы встречаются и переплетаются. Он обхватывает рукой мою шею и притягивает меня ближе к себе, крепко обнимая. Как будто он боится, что я отстранюсь. Однако я усвоила свой урок давным-давно. Я бы никогда больше не отстранилась от него. Пока меня не вынудят.

Логан нежно целует сначала мою нижнюю губу, затем верхнюю, не торопясь, хотя все во мне хочет двигаться быстрее. Его язык проникает внутрь, дразня меня, пробуя меня на вкус. Я открываюсь для него в сладкой капитуляции. Что еще слаще, он открывается для меня, отдавая мне всего себя, ничего не утаивая.

Мы целуемся, исследуя первый поцелуй. Сначала осторожно, затем с полной сосредоточенностью. Потому что, хотя наши губы касались друг друга раньше, это было по-другому. Мы были другими.

Мы задерживаемся в этом поцелуе. Мы расточаем. Мы наслаждаемся. Я обвиваю руками его шею, чтобы притянуть ближе, затем прижимаюсь крепче, чтобы поддержать мои слабые колени. Я растворяюсь в нем. Я таю. И он растворяется во мне. Заполняя мое пространство, заглушая мою пустоту. Делая меня цельной. Делая меня свободной.

Точно так же, как он всегда делал для меня в детстве.

— Может, нам вернуться в отель? — Шепчет он хриплым голосом, когда наконец отстраняется от меня. Я просто киваю, зная, что в данный момент не в состоянии говорить. Мы практически бежим обратно к дороге, почти отчаянно ловим такси и запрыгиваем в него, как только оно подъезжает. Логан быстро дает водителю указания, затем поворачивается, чтобы посмотреть на меня, его глаза горят желанием и привязанностью.

Я ни разу не задумываюсь, прежде чем забраться к нему на колени, оседлав его. Наши губы встречаются в отчаянии. Его рука запутывается в моих волосах, а мои руки обхватывают его лицо, пока мой язык проводит любовными нотами по его. Это была прелюдия, которой мне не хватало последние десять лет. Это самая нежная, сладостная прелюдия, которую я когда-либо испытывала. Я знаю, что водитель, вероятно, наблюдает за нами, и мне следует немного опасаться, что он разобьется. Но я не могла найти в себе сил для беспокойства.

Все, что есть, это это. Все, что есть, это мы.

Рука Логана блуждает по моей рубашке, чтобы поднять лифчик и поласкать мою грудь. Его большой палец касается моего соска, пока я не начинаю задыхаться у него во рту. Он двигает бедрами вперед, и я плотно прижимаюсь к нему своим тазом, чтобы иметь возможность тереться о его эрекцию. Когда я не могу добиться нужного давления через юбку, я перестаю беспокоиться о себе и наклоняюсь, чтобы погладить его через брюки. Ощущение его, такого твердого, еще больше уплотняющегося в моей руке, заставляет меня хотеть большего.

Логан не сопротивляется моим прикосновениям, и я собираюсь расстегнуть молнию на его брюках, полностью забыв о том, что меня окружает, когда водитель громко прочищает горло и бормочет что-то по-испански.

Мы смотрим друг на друга в шоке от того, как далеко мы почти зашли, а затем я сползаю с него, устраиваясь на сиденье рядом с ним, когда мы оба взрываемся смехом. Один взгляд друг на друга снова, и наш смех прекращается, поскольку между нами продолжает накаляться жар. Логан проводит рукой по моей щеке, и я наклоняюсь к его руке. Я так долго жила без какой-либо привязанности, что отчаянно нуждаюсь в ней. Отчаянно нуждаюсь в нем и в том, что, я знаю, он может заставить меня чувствовать. Есть разница в сексе и занятиях любовью, и я знаю, что то, что мы с Логаном собирались сделать, было бы последним.

Я не занималась любовью десять лет и отчаянно скучаю по этой близости.

После того, что кажется вечностью, такси останавливается у обочины отеля. Логан быстро вытаскивает водителю немного наличных из своего кошелька, прежде чем схватить меня за руку и вытащить меня из такси вслед за ним.

Прогулка по вестибюлю, самая длинная в моей жизни, за ней следует мучительно медленная поездка на лифте, во время которой пожилая пара все время со знанием дела смотрит на нас. Я не виню их, сексуальное напряжение между мной и Логаном настолько велико, что я уверена, мы излучаем феромоны, которые свели бы с ума монахиню.

Мы сжимаем и ласкаем пальцами, наблюдая, как медленно сменяются этажи. Пара выходит на том же этаже, что и мы, что еще больше продлевает пытку. Как только они сворачивают в другой коридор, помахав нам рукой, мы практически бежим к двери нашего номера. Никаких признаков Картера или Куэйда, но Логан все равно заталкивает меня в мою комнату, захлопывая за нами дверь, прежде чем уставиться на меня, его грудь вздымается, когда он наблюдает за мной.

Я роняю свою сумочку на пол, и мы налетаем друг на друга, как взрыв самого грандиозного фейерверка. Мои губы воспламеняются напротив его, когда он принимается за мою одежду. Он стягивает с меня рубашку через голову, и когда его пальцы касаются моей кожи, по моей нервной системе пробегают искры. Мы двигаемся, пока я раздеваюсь, и к тому времени, как я снимаю лифчик, мы добираемся до края моей кровати. Логан снимает штаны, а затем поднимает меня и практически бросает на кровать. Его поцелуй грубый и требовательный… и отчаянный.

Именно такой, каким он мне нужен. Именно такой, каким он мне всегда нравился.

Именно так, как я всегда любила.

Я так сильно люблю его.

Он помечает мое тело, но такое чувство, что он клеймит мою душу. Я смотрю на него, пока он нависает над моим телом. Он восхитительный, горячий, я хочу каждую частичку его. Мой желудок скручивает, когда я смотрю на него. Его золотистые волосы, выбившиеся из моей хватки, падают ему на лоб. Тяжело дыша, его твердая грудь поднимается и опускается, отбрасывая рябь на его шесть кубиков в тени от струящихся городских огней.

Логан Купер. Ангел, которого я отчаянно хочу осквернить. На протяжении шести футов секса он огонь, который я отчаянно хочу взорвать внутри себя. У меня перехватывает дыхание. Мое сердце учащенно бьется, а кожа кажется живой, когда он снова проводит языком по моей шее. Только на этот раз он не останавливается, пока не стягивает с меня трусики, он раздвигает мои колени и наклоняется к центру передо мной.

Он улыбается, и это, блядь, озаряет мою душу. Он как солнечный свет, и я жажду его каждой клеточкой своего тела.

— Все еще хорошо? — Спрашивает он хрипло, и все, что я могу сделать, это кивнуть.

Он зарывается головой между моих бедер, и я вскрикиваю, когда он проводит языком по моим складочкам и вокруг клитора. Его руки массируют вверх и вниз по моим икрам, пока он продолжает работать со мной, доводя меня до грани оргазма, издеваясь надо мной, пока мир не начинает наклоняться и вращаться. Он ест меня так, словно умирает с голоду. Я хватаю его за волосы, когда его голова покачивается между моих бедер, его язык скользит по моим влажным складочкам, чтобы погрузиться в мой центр только для того, чтобы отступить и сделать это снова.

И снова.

Это так приятно.

Так хорошо.

Он стонет, и продолжительная вибрация щекочет мой клитор.

— Черт возьми, черт возьми, — бормочет он. — Ты такая восхитительная на вкус.

Дело не только в его голосе или виде его в позе, которую я представляла сотню одиноких ночей, когда только я и мой вибратор доводили меня до грани оргазма. Дело не только в его поцелуях с открытым ртом или в том, как он дразнит мой клитор.

Это звуки, которые сопровождают пир его души.

Мой стон, его рычание, влажное посасывание его губ. Его палец, когда он проскальзывает в мой канал, все это подводит меня к грани. Я извиваюсь, чтобы приблизиться, а затем отстраняюсь от удовольствия, пробегающего по моему позвоночнику, чтобы избежать прикосновения его щетины к моим бедрам. Этого слишком много и в то же время недостаточно.

— Пожалуйста, — умоляю я.

Он останавливается. Он, блядь, останавливается, встает и толкает меня обратно на кровать. Он изучает меня, поглаживая себя. Я уже вижу блеск предварительной спермы на его члене, и я хочу, чтобы она была на мне.

Во мне.

Я хочу, чтобы он забрал меня. Я готова пасть, куда бы это ни привело. Он наклоняется надо мной и устраивается между моих бедер, и я наблюдаю, как его зрачки окрашивают небесно-голубые глаза почти в черный цвет, как раз перед тем, как он целует меня. И затем он толкается в меня жестко и быстро. Я ахаю от его размера. Это было бы слишком для любой девушки, но тот факт, что я воздерживалась довольно долгое время, заставляет меня чувствовать себя особенно… наполненной.

Он делает паузу на мгновение, оставаясь погруженным в меня. Его бедра остаются неподвижными благодаря его постоянным прикосновениям, его ласкам и пощипыванию моей груди, моего клитора, его трению об меня, доводящему меня до исступления под ним. Все время, пока его рот находится на моем или шепчет что-то, что позволяет легко притворяться, что он любит меня своим телом. Я притворяюсь, что это означает все, что я хочу, чтобы это значило. Работает это или нет, я не знаю. Но так получилось, что я притворяюсь, что знаю. Я притворяюсь, что точно знаю, что он имеет в виду при каждом толчке в меня. Я притворяюсь, что он пробует меня на вкус везде.

Он не знает, но с каждым движением его губ я все больше принадлежу ему. Я зависима от темпа его бедер, когда они отводятся назад и скользят вперед. Я зависима от того, что я растянута и наполнена так, как я могла только мечтать в течение последних десяти лет.

Я зависима от него.

Входя, выходя, он наблюдает за мной, моими глазами, моими губами. Он впитывает каждую реакцию, каждый вздох и стон. Я держу его за щеку, любуясь его лицом своим пристальным взглядом, пока он набирает темп.

— Он отступил, стараясь не смотреть на нее долго, как будто она была солнцем, и все же он увидел ее, как солнце, даже не глядя, — бормочет он.

Лев Толстой.

Он цитирует гребаную Анну Каренину, одну из моих самых любимых книг, когда мои губы приоткрываются в беззвучном "О", когда я не могу дышать, и каждый мускул в моем теле натягивается.

Все это время он наблюдает. Поднимается, выпрямляет руки рядом со мной, его мышцы напрягаются под моими блуждающими пальцами, и он входит в меня. Я царапаю ногтями его плечи и впиваюсь в твердые мышцы. Первая дрожь, это шок, толкающий меня через край в спазм. Я сжимаюсь вокруг его члена, но он движется с каждым пульсирующим захватом, толкая меня к бурному оргазму. Это настолько интенсивно, что я поднимаюсь на самую высокую вершину и замираю, только чтобы рухнуть по другую ее сторону, дрожа и запыхавшись.

— Еще раз, ангел. На этот раз пойдем вместе, — рычит он, и один его голос заставляет меня двигаться по спирали к другому. Я подтягиваю колени и обхватываю лодыжками его талию, чтобы он мог войти глубже. Изменение угла позволяет его члену ударять меня во всех нужных местах, позволяет его тазу тереться об меня с нужным давлением. Новая стимуляция способствует приближению моего следующего оргазма. Как и его глаза, сцепившиеся с моими. Так же открыто, как мое тело для него в этот момент, для меня была открыта душа Логана, говорящая о тайнах в этом взгляде. Он рассказал мне то, о чем я не должна была знать: как сильно он скучал по мне. Он сказал мне, что я была всем, что ему было нужно. Он сказал мне, что он не трахается сейчас, а занимается любовью. И на мгновение мне показалось, что я могу перестать притворяться, что это любовь, и действительно поверить в это по-настоящему. Я уверена, что говорю все то же самое в ответ, потому что как я могла этого не делать? Я была влюблена в этого мужчину так долго, что не знала, каково это не любить. Ни время, ни расстояние этого не изменили. И когда я кончаю снова, с ним, как он и хотел, мой оргазм обрушивается и смешивается с его настолько полно, что я не могу сказать, какие звуки принадлежат ему, а какие мне.

Я не могу сказать, мое ли это сердце бьется о его грудь или его бьется о мою. Я не могу сказать, я ли это рыдаю в его кожу или он рыдает в мою. Но что я точно знаю, так это то, что большинство людей никогда не испытают того, что мы только что сделали. Разница между сексом с незнакомцем или даже с тем, кого ты просто любишь, отличается от секса с родственной душой. Слишком долго до этого наши души были заключены в тюрьму, но сегодня вечером наши души встретились, они улетели вместе, дикие и свободные.

Это было идеально.

Он еще долго держит меня после того, как мы закончили, проводя легкими движениями пальцев по моей спине и периодически целуя в лоб, как будто я самое дорогое, что есть на свете. Наши ноги переплелись, наши груди опускаются и поднимаются в тандеме, и я чувствую, что каким-то образом мы стали одним целым.

И я плачу.

Я уверена, он думает, что я плачу из-за нашего воссоединения, но на самом деле я плачу о том, как сильно буду по нему скучать, даже на небе.

ЭПИЛОГ

СЕЙЧАС

ВАЛЕНТИНА

Сердитое "что за хуйня" пробуждает меня от наполненного блаженством сна. Ругательства наполняют воздух, когда я резко просыпаюсь, садясь перед сценой, которая выглядит слишком знакомой.

Картер вытаскивает Логана с затуманенными глазами, из кровати, которую мы делили, швыряет его на землю и рычит на него. Я дрожу, наблюдая, как Логан полностью просыпается, отводит кулак назад и бьет Картера кулаком в горло, так что у него нет выбора, кроме как скатиться с него.

Вбегает Куэйд, его глаза расширяются при виде творящегося перед ним хаоса. Он бросается, чтобы схватить Логана, который теперь наносит удар за ударом по лицу и груди Картера, в то время как Картер борется под ним.

— Ты мудак, — рычит Логан, когда Куэйд тащит его прочь, пытаясь преодолеть разрыв между двумя друзьями. Он так яростно борется с хваткой Куэйда, просто чтобы нанести Картеру больше урона, что в конце концов Куэйд получает удар в лицо.

Картер, пошатываясь, поднимается на ноги и, воспользовавшись этим, бежит к Логану, врезаясь в его торс с грубой силой, заставляя Куэйда тоже защищаться. Теперь они втроем сражаются друг с другом. Опять же, сводящее с ума чувство дежавю настолько разрушительно, что мне требуется секунда, чтобы крикнуть им, чтобы они прекратили это.

— Стоп! — Кричу я, бросаясь в драку, хотя знаю, что это глупая идея.

Я едва промахиваюсь мимо кулака перед своим носом, когда тяну Логана, пытаясь оттащить его от драки. Кто знал, что у мальчика, которого я всегда считала любимцем группы, внутри была такая борьба? Логан позволяет мне оттащить его от парней, его грудь тяжело поднимается и опускается, когда он переводит дыхание. Куэйд и Картер обмениваются еще одним ударом, прежде чем они оба тоже отшатываются.

— Так вот оно что, ты наконец-то выбрала, — выплевывает Картер, глядя на Логана взглядом, полным ненависти.

— Я выбрала Логана? — Спрашиваю я, совершенно сбитая с толку тем, как утро превратилось в это.

— Постарайся не казаться слишком взволнованным по этому поводу, — обиженно бормочет Логан себе под нос, бросая на Картера яростные взгляды.

— Я… Я даже не знаю, что сказать. Что происходит?

— Какого хрена? — Куэйд в замешательстве рычит, его внимание теперь приковано ко мне и Логану, а не к Картеру. — Ты выбрала его?

— Нет… — Я пытаюсь объяснить, пытаясь разобраться в этом хаотичном недоразумении, но страдальческий взгляд, который Логан бросает на меня, говорит мне, что он, очевидно, услышал достаточно. Он вылетает за дверь, не сказав больше ни слова и ни разу не оглянувшись, его плечи обреченно поникли.

Картер самодовольно смотрит, как он уходит.

— Хороший выбор, Валентина. Ты действительно выбрала парня, который останется с тобой несмотря ни на что, не так ли? — Упрекает он, презрение сквозит в каждом его слове.

— Ты мудак, — хрипло шепчу я, когда слезы начинают наворачиваться на мои глаза.

Я чувствую, как развивается головная боль, и моему мозгу трудно следить за происходящим.

— Кем бы ни был этот жестокий человек, которым ты стал, я не хочу иметь с ним ничего общего, — говорю я ему, сильно разочарованная тем, что он мог поступить так бессердечно со мной и друзьями, которые всегда были его семьей.

На щеке Картера появляется желвак, когда он стискивает зубы, прежде чем выругаться и выйти из комнаты, очевидно, закончив со мной, как, похоже, и Логан. У меня внезапно подкашиваются ноги, и я, спотыкаясь, добираюсь до кровати, чтобы сесть. Я в отчаянии смотрю на Куэйда, надеясь, что у него найдется какой-то ответ на то, что только что произошло, какое-то утешение.

— Я не собираюсь быть твоими объедками, принцесса, — презрительно отвечает он, но не его холодное заявление заставляет меня хотеть свернуться калачиком в углу этого гостиничного номера. Выражение полной потери и тоски, плавающее в его идеальных зеленых глазах, разрывает мое сердце на части.

Как и другие, он выходит из комнаты, опустив голову в печали и отчаянии, подражая моим собственным страданиям. Единственный звук, который остается, это хлопанье входной двери в номер, прежде чем захлопнуться.

А потом наступает просто тишина.

Я ненавижу тишину.

Большую часть последних десяти лет я провела, пытаясь избежать пустой тишины, которая свидетельствует о том, насколько я одинока в этом мире. Мои руки дрожат, когда я пытаюсь осознать, как прошлая ночь превратилась в утреннее шоу ужасов. Вчера я испытала толику счастья, о котором всегда мечтала только для того, чтобы ее у меня украли в тот момент, когда взошло солнце.

Я не могу дышать.

Такое чувство, что мне потребовалось все, чтобы дойти до этого момента. Я отдала все, что могла, и все же это не имеет значения. Этого было недостаточно.

Всхлипывая, я беру стеклянную лампу рядом с кроватью и пытаюсь бросить ее. Но, конечно, я даже это не могу сделать правильно, так как заглушка не позволяет ей далеко зайти, и в итоге он разбивается вдребезги по всей тумбочке. Я ахаю, когда осколок попадает в мою ладонь и разрезает ее, единственная капля моей крови падает на землю.

Я падаю на колени на ковер, крошечные осколки от разбитой лампы впиваются в мою кожу.

Три месяца.

Это все, что я хотела.

Я просто хочу быть с ними три месяца и, наконец, быть счастливой, даже если эта радость мимолетна. Но, может быть, я прошу слишком многого. Может быть, нам всегда было суждено закончить вот так. Сгорать до тех пор, пока внутри меня не останется ничего, кроме этого… щемящего одиночества. Возможно, мне всегда было предназначено совершить свое последнее путешествие одной.

Но я не хочу.

Я не могу сделать это без них.

Боже, пожалуйста.

— Вернитесь ко мне, — шепчу я в пустую комнату.

Но, конечно, никто не отвечает.

Они исчезли.

И они больше не вернутся.

Я смотрю на осколки лампы рядом со мной, как будто насмехающиеся надо мной, мол я могу избавиться от всех этих страданий всего несколькими ловкими движениями. Мне больше не будет больно, и кусочки моего сердца наконец-то смогут освободиться от меня. Мне не придется видеть, как проходят дни, зная, что у меня никогда не будет той жизни, о которой я мечтала, когда они рядом, и они, наконец, смогут начать свою жизнь заново без меня. Как и следовало сделать десять лет назад.

Это было бы так просто.

Всего одно движение, Валентина, и вся твоя боль исчезнет.

Всего один разрез.

Только один.

Перевод осуществлён TG каналом themeofbooks

Переводчик_Sinelnikova

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…

• «
• 1
• 2
• 3
• 4
• »