Я сомневаюсь, задумчиво проводя большим пальцем по бумаге.
— Вчера, вы говорите? — спрашиваю я небрежно, бросая газету на стол с файлом. Эта бумага слишком чёткая и чистая, чтобы с ней можно было справиться. Здесь нет складок, нет загнутых краёв, нет складок. Она не тронута. Вы можете ожидать чего-то где-нибудь, даже если это крошечный изгиб уголка, учитывая, что это было упаковано в конверт, доставлено и прочтено. Бог знает, сколько людей должно было справиться с этим на пути к пятидесятому этажу Башни «Логана». Здесь же нет ничего такого.
— Да, вчера.
— Имя курьера?
Он пренебрежительно машет рукой в воздухе.
— У нас бесконечная текучка курьеров, доставляющих сюда посылки. Мы не храним записи. Они приходят, кто-то подписывает, и его отправляют на нужный этаж.
Я принимаю его ответ. По крайней мере, мне кажется.
— Выкуп не просили?
— Нет. Ничего такого.
— Значит, хотят напугать вас.
— Многие люди хотят напугать меня, мистер Шарп.
— Я бы просто ограбил вас. — Я небрежно пожимаю плечами, становясь всё более подозрительным с каждой секундой. Что-то тут определённо не сходится.
— У всех разные мотивы. — Он понимающе смотрит на меня взглядом, который мне совсем не нравится. — Полагаю, сейчас у вас щедрая плата, которую я плачу.
Я заставляю свои глаза не сужаться и вместо этого улыбаюсь. Логану не нужно знать, какова моя мотивация.
— Я проверю. Уверен, что вы хотите знать, кто угрожает жизни вашей дочери. — Я возвращаюсь к причине, по которой я здесь.
— Конечно. — Лицо Логана немного искажается от гнева, слегка меня обескураживая. Он выглядит искренне встревоженным. Может даже мысленно составить заговор о смерти того, кто угрожает его дочери. — Я дал вашей коллеге доступ к моей электронной почте и записям.
— Хорошо. — Я мысленно делаю заметку, позвонить Люсинде при первой же возможности, когда забираю досье на Камиллу Логан и снова просматриваю его.
— В файле ничего нет о парне. Он у неё есть?
— Не в данный момент. — Он выглядит довольным этим фактом. — У Камиллы выбор мужчин исторически плох. Хотя я планирую исправить это.
— Да неужели?
— У моего друга есть сын. Пора Камилле начать успокаиваться, и она разумно выйдет замуж. Объединение двух семей было бы… полезным для всех нас.
— Кроме Камиллы, — подчёркиваю я. Что это, устроенный брак из 1800-х годов
— Мистер Шарп, вы здесь не для того, чтобы ставить под сомнение мои деловые решения. — Он смотрит на часы, и я рычу изнутри. Его дочь — это деловое решение? Чёртов мудак.
— Она должна прийти с минуты на минуту. Наверное, лучше, чтобы вас не было, когда я скажу ей, что происходит. Она может быть вспыльчивой. — Он смотрит на меня почти нежно. — Имеет свой собственный разум. Вы же знаете молодых девушек.
На самом деле, нет, я не знаю молодых девушек.
— Вы не сказали ей об этом? — я реально шокирован и озвучиваю это. — Она там одна, без защиты?
— Сначала я хочу, чтобы все были на месте.
Меня трудно удивить. Требуется много усилий, чтобы добиться этого после всего того дерьма, с которым я столкнулся. Но я крайне удивлён сейчас.
— Жизнь девушки может быть в опасности, а она даже не знает? Она сейчас там, передвигается по улицам Лондона в этом блестящем «Мерседесе», и вы позволили это?
— Она упряма, — бормочет Логан почти с сожалением. — Я пытался заставить её остаться с матерью, но она проигнорировала. И я могу вам сказать прямо сейчас, что она не будет рада, что вы за ней следите.
Я выдуваю длинный поток воздуха.
— Я с трудом скрываю себя, — бормочу я себе под нос. Вы можете защитить кого-то, только если он хочет быть защищённым. Я думал, что она хотела быть защищённой.
Я изумляюсь от этих трёх мужчин, мой пистолет прожигает дыру в моей спине, зудя, чтобы я рисовал мишени, целился и стрелял в лоб Тревора Логана — в наказание за то, что он был таким нарциссическим уродом.
— У вас есть полчаса до того, как я уйду, — говорю я через плечо, выходя из себя. Я не верну аванс в сто тысяч. Оплата за неудобства и ещё он вводит меня в заблуждение. Мне нужно, чтобы Люсинда достала мне ещё один контракт. В любой точке мира. Мне всё равно. Пусть просто займёт меня.
Когда я иду по коридору, я достаю телефон из кармана и устанавливаю секундомер.
— Время пошло, Логан, — говорю я себе под нос.
Глава 4
Ками
Башня «Логана». Это место наполняет меня страхом, потому что когда меня вызывают в кабинет отца — это обычно означает, что мне не понравится то, что он мне скажет.
Чем бы это ни было, для меня это будет вторжением в личную жизнь. Для отца, однако, это всего лишь бизнес. Вот почему я в его штабе. Это его рабочее место. Центр его деловых отношений. Если бы сегодня утром речь шла о настоящем времени для отца-дочери, я бы была в его огромном загородном особняке на окраине города. Стиснув зубы, терпела бы его властную нынешнюю жену Хлою и, слушая, пока он наполняет мою голову подробностями о мужчинах, подходящих мне по его стандартам.
Не моим. Его! Это значит, что они богаты, но безумно скучны и им не хватает личности вне бизнеса.
Я ненавижу, что всё ещё чувствую необходимость проявлять храбрость каждый раз, когда я здесь. Я никогда не преклоняюсь перед его необоснованными требованиями и настойчивостью, какими бы они ни были — например, когда он пытался заставить меня изучать юриспруденцию вместо моды, или, когда он пытался записать меня в Лондонский университет, и я бросила ему вызов и записалась в колледж. Или его попытка связать меня с партнёром по бизнесу, когда я начала встречаться с Себастьяном. Все его жены всегда слушались его, без вопросов, включая мою маму. Я не буду, и он не может развестись со мной из-за этого. Он мой папа, и я люблю его, но он та ещё сволочь.
Я вхожу в его кабинет и смотрю на Питера и Гранта по обе стороны от стола. Они здесь не для вида. Мой отец — безжалостный бизнесмен, расстроивший многих людей на пути к вершине, как в тот момент, когда он выманивал акции у девяностолетнего председателя сети домов престарелых, которую он купил во враждебном поглощении. Человек умер спустя несколько дней, а через неделю после этого было подожжено одно из зданий папы. Или в тот момент, когда соперник отца в борьбе за продажу сети отелей был арестован за сексуальные домогательства по отношению к сотруднику, в результате чего ему пришлось отстраниться. Многие подозревали, что папа заплатил женщине за обвинения. Подозрения остались безосновательными, хотя я и по сей день считаю, что мой отец как-то с этим связан. У меня нет розовых очков. Он чёрствый и безжалостный.
Я сквозь зубы улыбаюсь охранниками и затем сосредотачиваю своё внимание на человеке, сидящем между ними за столом.
— Моя маленькая звёздочка! — для человека своего возраста он встал и неожиданно быстро подошёл ко мне, прежде чем я добралась до кресла. — Обними меня!
Я балую его с подозрением, смотря на его чрезмерный восторг. Я становлюсь более обеспокоенной.
— Что случилось? — спрашиваю я, глядя на Пита и Гранта. Оба уклоняются от моего взгляда. Это не сулит ничего хорошего.
— Ничего, дорогая.
Он отпускает меня и, придерживая за плечи, нежно улыбается. Он снова покрасил волосы в чёрный цвет. Я хотела бы, чтобы он просто признал поражение и принял седину. Он бы выглядел гораздо более выдающимся и представительным, и менее похожим на того, кто пытается не отставать от своей последней жены. И это совершенно невозможно, так как на этот раз он действительно остановился и женился на женщине на год младше меня.